House of Cards
Иногда становится так грустно, что невмоготу.
«House of Cards» - один из лучших телесериалов последних лет. Один из тех, что наверняка станут классикой. У нас есть только перевод «Первого канала». Обычно разные релиз-группы всем миром хватаются за качественные и раскрученные проекты, но тут больше никто не взялся: то ли головокружительность текста отпугнула, то ли авторитетность «Первого канала» отбила желание сделать свой вариант. Очень жаль. В последнее время довольно часто авторские переводы или переводы групп энтузиастов получаются несравнимо лучше официальных.
Уже на первой и второй сериях я то и дело слышал тревожные звоночки: бессмысленные диалоги, произносимые умнейшими и харизматичнейшими героями. И все эти недоразумения на фоне замечательного сценария, впечатляющей режиссуры и звёздного актёрского состава. Я плохо разбираюсь в реалиях американской политики, поэтому могу лишь подозревать, что там творится с переводом в этой специфической области, такой существенной для сериала. Но фильм силён и общепонятной драматической стороной, и там трудно не заметить странного.
Итак, что сразу насторожило.
Первая серия.
Беседа двух главных героев, мужа и жены, людей умных и беспощадных, страстно делающих каждый своё дело - политику или бизнес.
- How're we doing?
- Good. Progress. Irons in the fire.
- I like irons. But I love fire.
- Как у нас дела?
- Хорошо. Прогресс. Дела, заботы.
- Я люблю дела. Но обожаю заботы.
Это ведь период нашего знакомства с главными героями. Но всё яркое двусмысленное обыгрывание поговорки летит к чертям (irons, возможно, превращаются тут из заготовок кузнеца в кандалы/наручники (намёки на власть или любовные игры), хотя это может быть уже натяжкой; во всяком случае, iron и fire и сами по себе сильные и многозначительные стихии - и нужно видеть, с каким выражением лица произносит всё это Робин Райт!). Героиня-хищница в переводе вдруг звучит как примерная домохозяйка.
Power is a lot like real estate. It's all about location, location, location. The closer you are to the source, the higher your property value.
Власть - это не недвижимое имущество. Всё определяется местоположением, расположением. Чем ближе к источнику, тем выше цена собственности.
Вот так, вместо осмысления идей главного героя, зрителю приходится панически сражаться с бессмысленностью произносимого.
Вторая серия.
Потрясающий финал. Фрэнк в конце рабочего дня выходит на улицу. Холодный вечер. Возле главного входа в правительственное здание какой-то маргинал приковал себя к фонарному столбу в знак какого-то личного протеста. Полицейские рассказывают конгрессмену, что случилось. Человек беден, грязен, несчастен, отчаян и, возможно, не совсем вменяем. Сидит на асфальте, полураздетый, кричит. Фрэнк склоняется к нему и четырьмя тихими, твёрдыми, циничными и одновременно участливыми фразами ломает весь его протест: тот сникает и со всем соглашается.
Nobody can hear you. Nobody cares about you. Nothing will come of this. Why don't you let these nice gentlemen take you home?
Вас никто не услышит. До вас никому нет дела. Всё это бесполезно. Прошу вас, разрешите этим господам уехать домой.
Последняя фраза много значит: Фрэнк рисует жестокую неумолимую машину, но сам проявляет сочувствие и одновременно соблазняет беднягу помощью и хорошей перспективой хотя бы на этот вечер. В переводе - что цинично началось, цинично и закончилось.
К третьей серии я решил проявить более пристальные интерес. При этом я не углублялся в политические реалии. Возможно, это когда-нибудь сделает кто-то другой.
Фрэнк приехал в городок своего детства. Вспоминает прошлое, говорит о малой Родине.
Everything gets just a little bit thicker this far south. The air, the blood, even me.
Всё кажется глобальным в этой южной глубинке. Воздух, кровь, даже мне.
В переводе я лично ничего не могу понять. Ассоциативный же ряд оригинала хорошо расписали здесь в комментариях.
Фрэнк пытается разрулить проблему: отмазать власти родного городка от судебного иска и себя вывести из-под удара. Мэр жалуется ему:
We don't have the money, Frank. The legal bills alone will kill us.
У нас нет денег, Фрэнк. Законопроекты нас погубят.
К чему тут законопроекты, совершенно непонятно. А речь-то всего о лишь судебных издержках.
В городке есть водонапорная башня в форме гигантского персика, недвусмысленно напоминающая гигантскую задницу. Фрэнк задаёт мэру «наивный» дружеский вопрос: что башня ему напоминает? Тот отвечает:
As mayor, I stick with a peach. As a private citizen, well it looks like the sun is shining where it shouldn't be.
Как мэр, я склоняюсь к персику. Как обычному гражданину, мне кажется, что солнце светит не там, где надо.
Фрэнк ухмыляется. Русский зритель чувствует себя идиотом. Когда я чувствую себя идиотом в таких случаях, я начинаю искать идиомы, поговорки, цитаты. И вот сейчас нахожу в куче словарей (возможно, тут я не прав; если у кого-нибудь есть другие толкования, делитесь, пожалуйста):
think the sun shines out of someone’s arse: impolite phrase; used for saying that someone thinks that they are very special or that someone else is very special. This expression is used when the speaker does not have the same opinion.
Но зачем же калькировать то, что звучит бессмысленно, что не имеет никаких привязок в русском языке?
Фрэнк спорит с местным оппонентом, Ореном, о судьбе башни и о трагедии, случившейся якобы из-за того, что Фрэнк боролся против её сноса.
- It's a water tower.
- It's ungodly.
- Oren...
- This is cut and dry, Frank. I fought to tear it down, you fought to keep it up. That girl's blood is on your hands.
- Это водонапорная башня.
- Это не по-божески.
- Орен...
- Метод проб и ошибок, Фрэнк. Я требовал, чтобы её снесли, а ты настаивал, чтобы она осталась. Кровь этой девочки на твоих руках.
И ungodly здесь - неприлично, возмутительно, пусть даже безнравственно (по-божески имеет в русском языке совсем другие коннотации (справедливо, по-человечески), которые ни к виду башни, ни к трагедии не относятся). И cut and dry тут - всё очень просто, Фрэнк, всё ясно, как божий день. Какой-то «метод проб и ошибок» - это или бессмысленно, или слишком цинично в этой ситуации.
Фрэнк предлагает противнику поддержку в политической карьере в обмен на заминание скандала. Тот отказывается, Фрэнк уходит раздражённым. В переводе противник почему-то соглашается, хотя потом всё равно гнёт свою линию. Весь образ правдоискателя искажается.
- I'm not looking to make a deal, Frank.
- It's not a deal, it's an opportunity.
- I'll be just fine.
- Я не готов заключать сделку.
- Это не сделка, это возможность.
- Было бы неплохо.
Да блин! I'll be just fine - обойдусь как-нибудь. А в переводе местный Дон-Кихот от одной фразы превращается в мелкого торгаша.
Охранник не хочет отпускать Фрэнка одного на поминальное собрание (сенатора многие невзлюбили после трагедии), Фрэнк его успокаивает:
If I get shot or stabbed consoling two grieving parents, I'm a hero from now until the end of time. Let's roll the die, shall we?
Если меня застрелят или зарежут скорбящие родители, я стану настоящим героем на веки вечные. И закроем эту тему.
Если его убьют сами родители, как это поможет его прославлению? Другое дело, если убьёт кто-то другой, пока он будет утешать этих самых родителей. Да и вторая реплика совсем не такая грубая в оригинале. Только к концу разговора Фрэнк поставит охранника на место быстро и жёстко. Но он не грубит без необходимости. Пока он просто мягко успокаивает: рискнём, а там будь что будет.
Обсуждение закона об образовании:
- Charter schools would operate under the same evaluative standards that every...
- Apples and oranges, no matter how you look at it. You can't use the same standards to compare.
- На чартерные школы распространяются те же оценочные стандарты.
- Яблоки и апельсины, как на это ни посмотри. Нельзя использовать те же стандарты.
В оригинале привычная поговорка. В переводе закон об образовании почему-то вдруг превращается в закон о сельском хозяйстве.
Фрэнк обменивается эсэмэсками с молодой амбициозной журналисткой, которой он в своих интересах начал тайно сливать информацию. Она привлекает его то умом, то безрассудной наглостью, постоянно пытаясь превратить отношения не только в деловые. Но делать ей это приходится не плоско. Фрэнк лениво отмахивается, но скрытый интерес к чему-то более чем деловому иногда прорывается. Очень тонкие материи. Эсэмэски в оригинале - виртуозный флирт. В переводе скукотища смертная.
"What could possibly be more pressing than me?"
«Может ли быть что-то более неотложное, чем я?»
В оригинале - остроумная игра pressing/press (она ведь журналистка, и тут не подкопаешься), в переводе грубое назойливое кокетство.
"You're unstoppable."
"Unstoppable... You haven't seen me start yet."
"I can't even imagine."
"I bet you can. I bet you HAVE."
«Вы напористы».
«Напориста? Я ещё не начинала».
«Представить не могу».
«Ещё как можете. Ещё как можете».
В оригинале игра stop/start, потом seen/imagine, потом довольно волнующие оттенки can/HAVE. В переводе всё пропадает, вдобавок конец вообще слит.
Жена Фрэнка, Клэр, пытается нанять себе в фирму талантливую бессребреницу, старается не переборщить с лестью, быть искренней, при этом выказывать понимание непростых проблем жизни принципиального человека. Обсуждают прошлое кандидатки: отказ от работы в «Гугле».
- Claire, I turned down that job because I would've hated myself. It was a lot of money, but for what? So they could fill their diversity quota with an Asian girl
peddling a Stanford degree?
- Not just any Asian girl. A valedictorian.
- Клэр, я отказалась от работы, потому что тогда бы я себя возненавидела. Это были большие деньги, но ради чего? Чтобы они могли использовать квоту, наняв азиатку, обладающую стэнфордским дипломом?
- Не просто азиатка. А выпускница университета.
Нет, ну какой идиотский контраргумент и какая неуклюжая похвала. Тогда как valedictorian - не просто выпускница, но лучшая выпускница курса - которой доверили выступать с торжественной речью на церемонии выпуска. А это уже мягкое, но одновременно существенное примечание, совсем в стиле всего разговора. Я понимаю, киношная укладка, упрощение реалий - но нельзя ведь все смыслы просто сравнивать с землёй.
Let me offer you what Google couldn't. I know what it is to be capable and beautiful and ambitious, and be on people like Sergey and Larry's checklist of things that look good to have on a shelf. I'm not trying to acquisition you.
Позвольте мне предложить вам то, чего не смог «Гугл». Я представляю, каково быть способной, красивой и амбициозной. Вы в списке кандидатур, которых желали бы видеть у себя Сергей и Ларри. Это не значит, что я пытаюсь заполучить вас любой ценой.
В оригинале - критика шишек из мира бизнеса, которые коллекционируют таланты как престижные цацки на каминной полке (things that look good to have on a shelf). И заверение, что Клэр не пытается приобрести сотрудницу как вещь, как трофей (to acquisition). В переводе всё исчезает. Более того, последнее предложение звучит будто «не так уж вы мне и нужны». Хотя дальше идут почему-то заверения, что Клэр восхищается ею как человеком.
Фрэнк замял конфликт, приходит к Орену объявить об этом и перейти в контратаку. Закончив с одной угрозой, переходит к другой: обещает провести линию электропередачи через землю противника и снести его дом. Мэр спокойно поддакивает.
FRANK: That's not all, Oren.
MAYOR: Your easement.
ФРЭНК: Это ещё не всё, Орен.
МЭР: К твоей радости.
Easement, в числе прочего, - право прохода, проведения освещения по чужой земле. Тут же речь начинает идти именно об этом. В переводе мэр предстаёт просто каким-то злорадствующим гопником.
Молодая журналистка благодаря утечкам от Фрэнка начинает стремительную карьеру, начальник пытается держать её в узде, чтобы не наглела. Но узда - это не для неё. Она уже известна, и за неё начинают бороться другие передачи. Она звонит Фрэнку за советом - стоит ли соглашаться на новые интервью против воли начальства. Фрэнк просит её представить, каково это - когда вечером вся страна видит твоё лицо и слышит твой голос. Он её поддерживает, вдохновляет желать большего. Но та боится, что начальник будет в бешенстве. Фрэнк успокаивает:
- You don't want to work anywhere you're not willing to get fired from, Zoe. Treading water is the same as drowning for people like you and me.
- Вы не хотите работать там, откуда вас уволят по вашему же желанию, Зоя. Ступать по воде для простых смертных, как вы и я, означает утонуть.
Место не из простых. Но в переводе я опять-таки ничего не понимаю. Поправьте меня, у кого будет лучший вариант. Но мне всё видится как-то так:
- Зоя, никогда не цепляйтесь за текущее место работы. Для птиц такого полёта, как мы с вами, барахтаться в воде - всё равно что тонуть.
И это только одна серия. Я не тешу себя надеждами, что «Первый канал» меня услышит. У меня две цели (помимо того, что печаль просто не даёт смолчать - а через месяц ведь второй сезон): предостеречь зрителей и вдохновить кого-нибудь из неравнодушных на перевод, более уважительный к замечательному произведению киноискусства.