Убиваемая девушка изображает славянство. II
Прибавление к посту Убиваемая девушка изображает славянство. Оказывается, у журналиста Гоя (Л.Ф. Воронина), уже упоминавшегося в посте Когда Западная Европа и Индия станут русскими, была своя, курьезная версия происхождения «ритуальной картины», на которой были-де изображены А. Ротшильд и М. Монтефиоре,- удивительно непохожие на себя, по-моему.
Гой (Воронин Л.Ф.). История происхождения картины Мункачи *) «Ритуальное убийство». (От нашего венского корреспондента). // Казанский Телеграф. Казань, 1914. №6266, 18.04 (01.05), с. 2.
Между «Новым Временем» и «Речью» возгорелась страстная полемика по поводу нашумевшей в восьмидесятых годах прошлого столетия картины знаменитого венгерского художника Мункачи, изображающей «ритуальное действо». Спорщики - А. Столыпин и издатель энциклопедического словаря густопсовый иудей Марков. Первый, сам кое-что смыслящий в живописи, опираясь на свидетельство Репина, утверждает, что картина эта, несомненно, написана «венгерцем» Мункачи, второй, конечно, отрицает этот факт, поместив в «Речи» собственноручное письмо здравствующей еще вдовы Мункачи, «M-me Cécile de Munkacsy», категорически отвергающей всякую связь ея покойного мужа с «инкриминированной» ему картиной. Позиция Столыпина поколеблена «отбоем» Репина, который, страха ради иудейска, принес покаянную, унизительно извиняясь перед Гессеном за свое «невежество».
Заинтересовавшись этой полемикой, я обратился за разъяснениями к одному известному венскому художнику, венгерцу по происхождению, о котором мне еще раньше говорили, как об интимном приятеле покойного Мункачи. Справившись о цели моего визита, почтенный художник, старик лет за семьдесят, сперва категорически отказался дать мне просимую справку, но настойчивость моя и торжественное обещание не открывать его имени, развязали язык премилейшему и пресимпатичнейшему старичку. Вот что я от него узнал. Ритуальная картина, действительно, принадлежит кисти Мункачи и написана в дни ранней его молодости, когда он сильно нуждался. История ея происхождения такова: однажды в одном из монмартских кабачков, месте постоянного сборища молодых художников, зашел разговор о способах быстрой наживы. Сидевший в этой компании Мункачи, тогда еще просто m-r Либ, саркастически улыбался, слушая пустую болтовню разгоряченных вином товарищей. Полноте, господа, чушь пороть - воскликнул будущий Мункачи. Garcon, вина! Пейте, господа, за здоровье будущего миллионера. Через три месяца, здесь на этом месте, я покажу вам чек на 100000 франков, и пусть меня повесят, если я не сдержу своего слова. Конечно, на эту похвальбу никто не обратил внимания и, выпивши предложенное Либом вино, художники разошлись по домам, в душе подсмеиваясь над разщедрившейся «иудейской образиной», как промеж себя они называли будущую знаменитость. Но велико было их удивление, когда ровно через три месяца после описанной сцены m-r Либ предстал в том же кабачке и швырнул на стол маленькую синенькую бумажку - чек на 100000 франков! Слух об этом «чуде» распространился по всему Парижу и долго служил предметом фантастических разговоров, так как «иудейская образина» решительно отказалась дать объяснения по поводу свалившегося на нее счастья.
И только спустя много лет после появления в Париже, а затем в Брюсселе, сенсационного полотна, изображавшего «ритуальное действо» и всеми знатоками признанного произведением Мункачи, последний сознался своим интимным друзьям, в том числе и разсказавшему мне всю эту историю венскому художнику, что он, действительно, является автором и этой «второй», как оказалось картины. Первую, т.е. оригинал, он написал, исполнив данное слово в монмартском кабачке. Картину эту, изображавшую чудной красоты девушку, из тела которой два свирепых цадика (портреты Ротшильда и Монтефиоре) вытягивают кровь, купил парижский Ротшильд за 100000 франков и тотчас же пожелал ее уничтожить, не подозревая, что ловкий компатриот сохранил копию этой картины.
Прежде чем пустить эту копию в обращение, Мункачи пытался вновь шантажировать Ротшильдов, но последние, проученные раз, решительно отказались от этого, как выразился мягко мой собеседник, «sonderbaren geschaftes». В отместку Мункачи продал эту копию одному антикварию, и она пошла гулять по свету. «Das war der tollste Streich meines Lebens und zugleich ger Grundstein meiner Popularität und meines Reichtums!» - повторял не раз в кругу своих интимных друзей Мункачи, разсказывая с присущим ему юмористическим талантом историю своей «гениальной выдумки, принесшей ему славу и богатство».
*) Венгерский иудей, родом из венгерско-русского города Мункач. Его настоящее имя Мордко Лейб, а не Либ (Lieb), как пишут в энциклопедических словарях.
Гой (Воронин Л.Ф.). История происхождения картины Мункачи *) «Ритуальное убийство». (От нашего венского корреспондента). // Казанский Телеграф. Казань, 1914. №6266, 18.04 (01.05), с. 2.
Между «Новым Временем» и «Речью» возгорелась страстная полемика по поводу нашумевшей в восьмидесятых годах прошлого столетия картины знаменитого венгерского художника Мункачи, изображающей «ритуальное действо». Спорщики - А. Столыпин и издатель энциклопедического словаря густопсовый иудей Марков. Первый, сам кое-что смыслящий в живописи, опираясь на свидетельство Репина, утверждает, что картина эта, несомненно, написана «венгерцем» Мункачи, второй, конечно, отрицает этот факт, поместив в «Речи» собственноручное письмо здравствующей еще вдовы Мункачи, «M-me Cécile de Munkacsy», категорически отвергающей всякую связь ея покойного мужа с «инкриминированной» ему картиной. Позиция Столыпина поколеблена «отбоем» Репина, который, страха ради иудейска, принес покаянную, унизительно извиняясь перед Гессеном за свое «невежество».
Заинтересовавшись этой полемикой, я обратился за разъяснениями к одному известному венскому художнику, венгерцу по происхождению, о котором мне еще раньше говорили, как об интимном приятеле покойного Мункачи. Справившись о цели моего визита, почтенный художник, старик лет за семьдесят, сперва категорически отказался дать мне просимую справку, но настойчивость моя и торжественное обещание не открывать его имени, развязали язык премилейшему и пресимпатичнейшему старичку. Вот что я от него узнал. Ритуальная картина, действительно, принадлежит кисти Мункачи и написана в дни ранней его молодости, когда он сильно нуждался. История ея происхождения такова: однажды в одном из монмартских кабачков, месте постоянного сборища молодых художников, зашел разговор о способах быстрой наживы. Сидевший в этой компании Мункачи, тогда еще просто m-r Либ, саркастически улыбался, слушая пустую болтовню разгоряченных вином товарищей. Полноте, господа, чушь пороть - воскликнул будущий Мункачи. Garcon, вина! Пейте, господа, за здоровье будущего миллионера. Через три месяца, здесь на этом месте, я покажу вам чек на 100000 франков, и пусть меня повесят, если я не сдержу своего слова. Конечно, на эту похвальбу никто не обратил внимания и, выпивши предложенное Либом вино, художники разошлись по домам, в душе подсмеиваясь над разщедрившейся «иудейской образиной», как промеж себя они называли будущую знаменитость. Но велико было их удивление, когда ровно через три месяца после описанной сцены m-r Либ предстал в том же кабачке и швырнул на стол маленькую синенькую бумажку - чек на 100000 франков! Слух об этом «чуде» распространился по всему Парижу и долго служил предметом фантастических разговоров, так как «иудейская образина» решительно отказалась дать объяснения по поводу свалившегося на нее счастья.
И только спустя много лет после появления в Париже, а затем в Брюсселе, сенсационного полотна, изображавшего «ритуальное действо» и всеми знатоками признанного произведением Мункачи, последний сознался своим интимным друзьям, в том числе и разсказавшему мне всю эту историю венскому художнику, что он, действительно, является автором и этой «второй», как оказалось картины. Первую, т.е. оригинал, он написал, исполнив данное слово в монмартском кабачке. Картину эту, изображавшую чудной красоты девушку, из тела которой два свирепых цадика (портреты Ротшильда и Монтефиоре) вытягивают кровь, купил парижский Ротшильд за 100000 франков и тотчас же пожелал ее уничтожить, не подозревая, что ловкий компатриот сохранил копию этой картины.
Прежде чем пустить эту копию в обращение, Мункачи пытался вновь шантажировать Ротшильдов, но последние, проученные раз, решительно отказались от этого, как выразился мягко мой собеседник, «sonderbaren geschaftes». В отместку Мункачи продал эту копию одному антикварию, и она пошла гулять по свету. «Das war der tollste Streich meines Lebens und zugleich ger Grundstein meiner Popularität und meines Reichtums!» - повторял не раз в кругу своих интимных друзей Мункачи, разсказывая с присущим ему юмористическим талантом историю своей «гениальной выдумки, принесшей ему славу и богатство».
*) Венгерский иудей, родом из венгерско-русского города Мункач. Его настоящее имя Мордко Лейб, а не Либ (Lieb), как пишут в энциклопедических словарях.