Ted Hughes "Drawing"
Тед Хьюз
(из книги Письма ко дню рождения)
рисование
Рисование успокаивало тебя. Твоё дьявольское перо
Было подобно жгущему клейму. Предметы,
Страдая, обретали новое существование, под пыткой
Занимали окончательные позиции. Ты рисовала -
И ко мне приходили покой и отдых. Время распахнулось,
Когда ты набрасывала рынок в Бенидорме.
Я сидел рядом, тоже что-то себе царапая.
Час истекал за часом. Торговцы
Подходили проверить, верно ли ты их изображаешь.
Мы сидели на тех ступенях, в верёвочных шлёпанцах,
И были счастливы. Туристическая новизна
Поблёкла, мы натоптали собственные тропки
Среди городских руин. Сделались местными
Иноземцами. Продавец бананов,
Покончив с товаром, солировал для нас,
как на скрипке, на черенке банановой грозди.
Вокруг тебя толпились, хвалили работу.
Но ты упрямилась и продолжала, схватывая детали,
Пока вся сцена не оказалась под арестом.
Вот оно. Ты навсегда спасла его,
Наше утро, грозившее кануть безвозвратно. Твоё терпение,
Хмурое покусывание губ - создали портрет
Рыночной площади, всё ещё дремлющей в Средневековье. За миг
До того, как она пробудилась и исчезла
Под крики миллиона летних мигрантов,
У обрывистой стены роскошных отелей. Меж тем рука твоя
Погрузилась в недра под Хептонстоллом - чтобы коснуться
Бесконечной тьмы. И моё перо скитается
Лишь в двух сотнях миль от твоей руки,
Сохраняя воспоминание о красной косынке в белую горошину,
О шортах, о джемпере с короткими рукавами -
Одном из тех тридцати, что я таскал по всей Европе -
О твоих длинных смуглых ногах и альбоме на коленях,
И о созерцательной тишине,
Что я черпал из твоего сосредоточенного спокойствия,
О той созерцательной тишине,
Что я черпаю сейчас из твоего безмолвия - и ни один из нас
Уже не сумеет его потревожить, от него укрыться.
Ted Hughes
(from Birthday Letters)
Drawing
Drawing calmed you. Your poker infernal pen
Was like a branding iron. Objects
Suffered into their new presence, tortured
Into final position. As you drew
I felt released, calm. Time opened
When you drew the market at Benidorm.
I sat near you, scribbling something.
Hours burned away. The stall-keepers
Kept coming to see you had them properly.
We sat on those steps, in our rope-soles,
And were happy. Our tourist novelty
Had worn off, we knew our own ways
Through the town's runs. We were familiar
Foreign objects. When he'd sold his bananas
The banana seller gave us a solo
Violin performance on his banana stalk.
Everybody crowded to praise your drawing.
You drew doggedly on, arresting details,
Till you had the whole scene imprisoned.
Here it is. You rescued it forever
Our otherwise lost morning. Your patience,
Your lip-gnawing scowl, got the portrait
Of a market-place that still slept
In the Middle Ages. Just before
It woke and disappeared
Under the screams of a million summer migrants
And the cliff of dazzling hotels. As your hand
Went under Heptonstall to be held
By endless darkness. While my pen travels on
Only two hundred miles from your hand,
Holding this memory of your red, white-spotted bandanna,
Your shorts, your short-sleeved jumper-
One of the thirty I lugged around Europe-
And your long brown legs, propping your pad,
And the contemplative calm
I drank from your concentrated quiet,
In this contemplative calm
Now I drink from your stillness that neither
Of us can disturb or escape.
This entry was originally posted at http://raf-sh.dreamwidth.org/977524.html.