Моте было холодно. Стоять одной на февральском ветру в коричневой школьной форме с черным фартуком, белыми манжетами и воротничком, белых гольфах и туфельках, не зная, куда идти, потому что ты умерла, кровь твоя свернулась и уже не сочится из дырки в виске - стоять так не только холодно, а еще и тоскливо. Мотя раскачивается и напевает, чуть шевеля ( Read more... )

Еще не дойдя до дома, еще только увидев вдалеке его крышу, Нярох понял:  что-то случилось ( Read more... )

Мотя держала в руках Нюрину тетрадь с переводом золотой таблички. Слева от текста нарисованные человечки несли на руках скелет огромной рыбы с эмблемой Сбербанка вместо головы. Под человечками полуууставом шла надпись: "О трех предметах не спеши рассуждать: о Боге, пока не утвердишься в вере; о чужих грехах, пока не вспомнишь о своих, и о грядущем ( Read more... )

- Мотя? Ты меня не слушаешь? - обиженно сказал Кока.
- Слушаю, Кокочка. Ты говорил о Детской Янтарной Комнате.
- Да, так вот. Я тут кое-что почитал и понял, что в этой комнате можно найти оччень интересную вещь..., - Кока выдержал паузу.
- Какую же?
- Детскую Либерею Ивана Грозного!
- То есть, ты хочешь сказать, что кроме детской янтарной комнаты ( Read more... )

Где ты, Мотенька? Где ты, девочка моя? Куда несет ветер твое изломанное тельце? из каких луж с радужными разводами пьешь ты грязную жижу дорог? где твое листопадное эхо?
Идешь ли ты по дороге Последних Солдат Вермахта в Калининграде - нам нужен кант в груди и мирное небо над головой. Закон такой. - Какой кант? поребрик, дура...; плачешь ли ты в ( Read more... )

В феврале Моте позвонил Кока Смирнов ( Read more... )

Вдалеке, над лесом, виднелись циклопические бетонные тумбы с гигантскими сооружениями толстого стекла, за которым поблескивал металл.
-  Что это? - спросила Мотя.
- Это Надпись, ну как же ты не знаешь?
- Надпись?
- Ну да, на географии рассказывали же. Не помнишь?
- Я болела тогда, наверно.
- Никите Сергеевичу Хрущеву как-то пришло нигерийское ( Read more... )

- Здесь все серое. И пластмассовое ( Read more... )

Отравленные копальхемом геологи могли не спать, и не уставали. В их глазах горел нездешний черный огонь, заострившиеся серые лица их ели лунный свет, а тонкие длинные пальцы отыскивали в тайных закоулках земли полости, занятые нефтью, так необходимой молодой Советской Стране. Руководил геологическими партиями ребенок-академик Яков Моисеевич Гугель ( Read more... )

Они вышли из вагона на станции "Библиотека Ильича", железная тетенька сообщила, что следующая станция - Даерммуазуая, и поезд плавно исчез в темноте. Станция была такой же серой, только возле эскалатора стоял памятник Глебу Святославичу Суворову, лейтенанту МГБ, погибшему в боях с частями Советской армии.
Василькового цвета лейтенант попирал ( Read more... )