Из плана "Зреющей звезды", предвестницы "Чевенгура":

... жизнь рабочих и их детей совсем не проста и не прямолинейна: она полна мучительных интеллектуальных исканий выхода, ошибок, тревог, любви и высокой конкретной философии. Она качественно не хуже жизни высших интеллектуальных кругов тогдашнего человечества, но имеет своеобразие и резкую ( Read more... )

Я имею в виду 4-й том Собрания сочинений, издаваемого ИМЛИ - хоть и не претендующего на полноту, но "научного", т.е. снабженного черновиками, вариантами и комментариями ( Read more... )

Копенкин тоже ложился среди людей, чтобы меньше тосковать и скорее проживалось время. Изредка он беседовал с худым стариком, Яковом Титычем, который, оказывается, знал все, о чем другие люди лишь думали или даже не сумели подумать; Копенкин же с точностью ничего не знал, потому что переживал свою жизнь, не охраняя ее бдительным и памятливым ( Read more... )

Над всем Чевенгуром находилась беззащитная печаль - будто на дворе в доме отца, откуда недавно вынесли гроб с матерью, и по ней тоскуют, наравне с мальчиком-сиротой, заборы, лопухи и брошенные сени. И вот мальчик опирается головой в забор, гладит рукой шершавые доски и плачет в темноте погасшего мира, а отец утирает свои слезы и говорит, что ничего ( Read more... )

Как не процитировать?

В окна Совета пахло навозной сыростью и теплом пахотной земли; этот старинный воздух деревни напоминал о покое и размножении, и говорившие постепенно умолкли. Дванов вышел наружу посмотреть лошадей. Его там обрадовал отощалый нуждающийся воробей, работавший клювом в сытном лошадином кале. Воробьев Дванов не видал полгода и ни ( Read more... )

Перечитываем в очередной раз "Чевенгур". И вот что я вам скажу: я, как читатель, наибольшую радость получаю от общения со Степаном Копенкиным. Конечно, главный герой, альтер эго автора - задумчивый Дванов. Но в нем что-то тревожно-непонятное - как и в самом Платонове: сожительство утопического безумия раннего Платонова и трагической иронии позднего ( Read more... )

"Последнее время я все чаще склоняюсь к тому, что эта нелюбовь к Платонову и к языку его прозы сделалась у нас эвфемизмом даже не нелюбви к революции, а надежды и попытки выстроить жизнь так, будто революции вообще не было ( Read more... )

Поскольку из непрочитанного Платонова под рукой оказались только рассказы 1940-х (военные), стали читать их ( Read more... )

А вот как пишет Платонов про кого любит (большие цитаты):

( Read more... )

Долго не мог ничего написать об этой повести Платонова, единственной пока что, которую пришлось заставлять себя дочитывать. Не мог, пока не понял - почему ( Read more... )