"Я вне себя, я сам не свой..."
В "теперь-потом-тогда" мы расслышали выговариваемые временем настояние, ожидание и удержание. Что дальше, т.е. глубже?
Находясь в ожидании, мы в нашем вот-бытии (Dasein) всегда вступаем в отношение с нашей собственной способностью быть. Вместе с ожидаемым событием мы ждем самих себя, поскольку мы при этом событии. Dasein понимает само себя из собственной способности быть, в ожидании которой оно находится. Иначе: Dasein в этом ожидании подступает к самому себе. Это подступание и есть первичное понятие будущего ("наступающего", zukünftig).
Аналогично, в удержании (или забвении) наряду с каким-то сущим удерживается само Dasein. Бывшее Dasein принадлежит его настоящему и будущему; нельзя сказать, что его нет, оно есть именно то, чем оно было. Мы так же не можем избавиться от своего прошлого, как не можем ускользнуть от своей смерти. И наоборот, Dasein может быть бывшим, только покуда оно есть. Когда Dasein больше нет, его и не было (в отличие от вещи, после исчезновения которой, можно сказать, что она была). Dasein, сказано выше, под-ступает к самому себе, но потому же оно и от-ступает, возвращаясь к тому, чем оно уже было.
Собственно, это и есть способ существования Dasein. Бывшее заодно с будущим и настоящим только и делает возможной экзистенцию.
Исходное единство так описанных будущего, бывшего и настоящего и представляет собой феномен исходного времени, которое Хайдеггер назвал временностью. "В самовыговаривании временность временит то время, которое только и известно расхожему пониманию",
Настоящее не тождественно наличию или присутствию. Dasein настаивая на настоящем соотносится с некоторым наличным сущим и удерживает его, удерживается при нем.
Выявленные нами характеристики - подступание-к-себе для будущего, возвращение-к для прошлого и удерживание-себя-при для настоящего раскрывают глубинное устроение временности. Время как будущее, бывшее и настоящее смещено в самом себе - как наступающее Dasein смещено к своей сбывающейся способности быть, как бывшее - к своему прошлому, как вовлекающееся в настоящее - к другому сущему. Временность есть исходное "вне-себя", ekstatikon. Время не случайно, а по сути своей экстатично. Будущее, прошлое и настоящее Х. называет тремя экстазисами временности.
Сама терминология оказывается в помощь. Лат. existentia происходит от глагола ex-sisto - "вы-ступаю" (sisto - ставлю от sto - стою). Аналогично ek-stasis связано со stasis (стояние, покой) и istemi (ставлю). Говоря об экстатическом характере времени мы интерпретируем экзистенцию, которая, если рассматривать ее онтологически, есть исходное единство подступающего к себе, возвращающегося к себе, вовлекающегося в настоящее и настаивающего на настоящем бытия вне себя. Экстатически определенная временность есть условие бытийного устроения Dasein.
Исходное время, временность экстатично, т.е. в себе самом есть есть вне себя, в этом суть временения (Zeitigung). Это значит, что в сущности каждого экстазиса заключено отстранение (Entrückung), распахнутость в направлении к чему-то. Это "что-то" Х. называет горизонтом соответствующего экстазиса. Временность экстатически-горизонтальна.
Кусочек заканчивается неразъясненным (с обещанием вскоре это сделать) на связь экстатически-горизонтального характера временности с интенциональностью и трансцендентностью. "Dasein лишь потому интенционально, что оно определено в своей сущности через временность".
((Заметил, что совсем перестал комментировать от себя. С одной стороны, формально все понятно, с другой... к чему он клонит?)).
Находясь в ожидании, мы в нашем вот-бытии (Dasein) всегда вступаем в отношение с нашей собственной способностью быть. Вместе с ожидаемым событием мы ждем самих себя, поскольку мы при этом событии. Dasein понимает само себя из собственной способности быть, в ожидании которой оно находится. Иначе: Dasein в этом ожидании подступает к самому себе. Это подступание и есть первичное понятие будущего ("наступающего", zukünftig).
Аналогично, в удержании (или забвении) наряду с каким-то сущим удерживается само Dasein. Бывшее Dasein принадлежит его настоящему и будущему; нельзя сказать, что его нет, оно есть именно то, чем оно было. Мы так же не можем избавиться от своего прошлого, как не можем ускользнуть от своей смерти. И наоборот, Dasein может быть бывшим, только покуда оно есть. Когда Dasein больше нет, его и не было (в отличие от вещи, после исчезновения которой, можно сказать, что она была). Dasein, сказано выше, под-ступает к самому себе, но потому же оно и от-ступает, возвращаясь к тому, чем оно уже было.
Собственно, это и есть способ существования Dasein. Бывшее заодно с будущим и настоящим только и делает возможной экзистенцию.
Исходное единство так описанных будущего, бывшего и настоящего и представляет собой феномен исходного времени, которое Хайдеггер назвал временностью. "В самовыговаривании временность временит то время, которое только и известно расхожему пониманию",
Настоящее не тождественно наличию или присутствию. Dasein настаивая на настоящем соотносится с некоторым наличным сущим и удерживает его, удерживается при нем.
Выявленные нами характеристики - подступание-к-себе для будущего, возвращение-к для прошлого и удерживание-себя-при для настоящего раскрывают глубинное устроение временности. Время как будущее, бывшее и настоящее смещено в самом себе - как наступающее Dasein смещено к своей сбывающейся способности быть, как бывшее - к своему прошлому, как вовлекающееся в настоящее - к другому сущему. Временность есть исходное "вне-себя", ekstatikon. Время не случайно, а по сути своей экстатично. Будущее, прошлое и настоящее Х. называет тремя экстазисами временности.
Сама терминология оказывается в помощь. Лат. existentia происходит от глагола ex-sisto - "вы-ступаю" (sisto - ставлю от sto - стою). Аналогично ek-stasis связано со stasis (стояние, покой) и istemi (ставлю). Говоря об экстатическом характере времени мы интерпретируем экзистенцию, которая, если рассматривать ее онтологически, есть исходное единство подступающего к себе, возвращающегося к себе, вовлекающегося в настоящее и настаивающего на настоящем бытия вне себя. Экстатически определенная временность есть условие бытийного устроения Dasein.
Исходное время, временность экстатично, т.е. в себе самом есть есть вне себя, в этом суть временения (Zeitigung). Это значит, что в сущности каждого экстазиса заключено отстранение (Entrückung), распахнутость в направлении к чему-то. Это "что-то" Х. называет горизонтом соответствующего экстазиса. Временность экстатически-горизонтальна.
Кусочек заканчивается неразъясненным (с обещанием вскоре это сделать) на связь экстатически-горизонтального характера временности с интенциональностью и трансцендентностью. "Dasein лишь потому интенционально, что оно определено в своей сущности через временность".
((Заметил, что совсем перестал комментировать от себя. С одной стороны, формально все понятно, с другой... к чему он клонит?)).