Р в ММК 17: ОГ о смысле и структуре сознания 19
Однако продолжим. Это уже пятое занятие. ОГ подбирался-подбирался к тому, что обозначено в названии доклада - функциональной структуре сознания, - и, кажется, готов заняться ею вплотную. Напомню, что он делал на предыдущем этапе. Расчищал место для этого понятия - двумя шагами: от деятельности к предметному сознанию и от предметного сознания к сознанию как таковому, или чистому. Вот про это его словами:
«Предметность или предметное сознание - это то сознание, которое обеспечивает деятельность в ее осуществлении и своим предметным содержанием имеет действительность, т. е. не деятельность и не мир. ...
Но это предметное сознание - совсем не то, о чем я хотел бы говорить, это некоторая промежуточная ступень, которую нужно пройти для того, чтобы дойти до собственно сознания. ...
Таким образом, первый шаг был шагом перехода от действительности к предметному сознанию, а второй, который мне и нужно зафиксировать, это переход от предметности к собственно сознанию. И различие здесь состоит в том, что псевдо-субстанциональностью сознания или материалом его в системном представлении является не предметное содержание действительности, а непредметный смысл. Несколько метафорически употребляя принятые вами системные категории, я утверждаю, что материалом сознания, о котором будет говориться дальше, является смысл, и этот смысл не предметен в вышеозначенном смысле. Вопрос о предметном содержании сознания, опредмечивании смысла, включении процессов смыслообразования и смыслопреобразования в деятельность и тем самым в предметность - это особая проблема, которая и является предметом моего рассмотрения. Таким образом, я отставил то, о чем я говорю, на два шага от деятельности. Прежде чем говорить об отношении сознания в моем смысле к деятельности, нужно установить отношение его к предметности, и отношение предметного сознания к деятельности. Я выделил таким образом ничейную полосу для того, чтобы говорить о сознании».
Но что же все-таки он при этом делает? Как понять способ его движения? Очень важной (важной, вообще, для специфики мышления ОГ в рамках ММК) сделанная им оговорка: это не рефлексия.
«Нужно сделать еще одну оговорку. Иногда предполагается, что таким высвобождающим механизмом является рефлексия. Именно рефлексия предметности, в частности, методологическая рефлексия научных предметов полагается тем, что освобождает нас от предметности. Но для меня рефлексия не является таким механизмом. Рефлексия приводит к тому, что она вычленяет основные структуры действительности, в частности, те категории ее, которые и составляют это предметное содержание. Рефлексия скорее наоборот связывает нас с этой действительностью. Всякое рефлексирование, исходящее из предметного содержания, есть, с одной стороны, приведение к более четкой и адекватной мыслительной форме, а с другой стороны - функционализация действительности».
Итак: ОГ отказывается видеть в рефлексии средство распредмечивания. Почему? Рефлексия - это осознание искусственного характера предметности, ее «сделанности», обусловленности спецификой того или иного метода и арсенала средств. Это обычный для методолога способ распредметить мышление, скажем, ученого. Выскажу догадку. Вместо этого он обращается к философской традиции поиска основания, восходящей к Лейбницу и продолженной Хайдеггером (я обсуждал ее здесь и здесь).
Теперь читаем.
Пятое занятие 1972-11-20
Генисаретский. Сегодня я перехожу собственно к теме этого доклада, а именно - к функциональной структуре сознания. Мы довольно долго говорили о том, что такое способность в единственном числе. Затем, уже в последний раз, шла речь о месте сознания в ряду категорий «деятельность - действительность - предметное сознание - просто сознание». Как вы помните, этот экскурс был нужен для того, чтобы в это место направить наше внимание и говорить о функциональной структуре сознания.
Само это понятие задается сугубо формально-методологическим путем. Проект его формируется, исходя из трех положений. Первое - что мы знаем, что такое способность. Второе - что мы знаем, что такое функциональная структура как категория системного подхода. И вот функциональными элементами этой структуры для меня и будут способности. И третье - это то, что эта функциональная структура сознания, элементами которой являются способности, находится в означенных выше отношениях с предметным сознанием, действительностью и деятельностью.
[[Т.е. ФСС делает возможной предметизацию сознания деятельностью]].
Дальнейший ход будет состоять в том, что я буду задавать вопросы, касающиеся функциональной структуры, и в меру сил отвечать на них, последовательно конкретизируя, что же имеется в виду.
Щедровицкий. Один момент мне остался неясным - это отношение функциональной структуры сознания к предметному сознанию. Мне кажется, что этот вопрос мы не обсуждали.
Генисаретский. Мы обсуждали вопрос об отношении «деятельность - действительность - предметное сознание - просто сознание». Мы говорили о том, что предметность - это то сознание и то, вместе с тем, содержание сознания, которое фиксируется тем, что сознание функционально связано с деятельностью. Предметность - это, грубо говоря, та часть сознания, которая обеспечивает его участие в процессах и структурах деятельности. Также говорилось, что содержанием предметного сознания является действительность. Предметное сознание противопоставлялось просто сознанию, как тому, что может быть и не связано с деятельностью и действительностью. Когда сознание связывается, оно становится предметным сознанием, и содержанием его становится действительность. Когда оно не связано, то о нем нужно говорить не как о предметном, а по-другому. Так вот, на это место четырехэтажной этажерки мы и вставляем мысленным взором функциональную структуру, состоящую из способностей.
Щедровицкий. Когда мы говорили о предметности, деятельности, действительности, то я многократно спрашивал, в каком пространстве существуют эти смыслы. И если я правильно понял, ты каждый раз отвечал, что они существуют в пространстве твоего мыслительного, или какого-то иного движения. Поскольку ты при этом говорил о способностях, сознаниях и т. д., то я все время имел возможность предметизовать все это. Хотя все время получал предостережения, что этого не надо делать. И для меня все время оставалось проблемой, какой логике и каким нормам подчиняется все это движение. И я пытался для себя выделить эти нормы для того, чтобы нормировать свое собственное движение. До этого я всегда думал, что всякое мышление нормируется, а, может быть, здесь даже лучше сказать - «зажимается» двумя группами определений. Или категорий - не знаю, как это лучше назвать. С одной стороны - это логические нормы методического типа, отвечающие на вопрос, что делать, от чего к чему переходить, и т.д. С другой стороны - определенным онтологическим представлением, которое всегда так или иначе дополняет эти нормы и тоже помогает нам каким-то закономерным образом переходить от одного к другому. При этом я понимаю, что чем выраженнее логические нормы, тем меньше нам нужна опора на предмет, в пределе получаются, как мы обсуждали, оперативные системы, где движение происходит автонимно, где знак и предмет совпадают в рамках оперативной системы, и предметность приобретает вырожденный характер. Но это все равно должно вроде бы рассматриваться как предметность.
Поэтому теперь, когда ты говоришь, что мы выяснили отношение функциональной структуры сознания к предметному сознанию, затем говоришь, что предметное сознание - часть сознания, то я останавливаюсь в замешательстве. Если я правильно понимаю, речь все время шла о том, в каких категориальных характеристиках, каким категориальным способом мы можем описывать сознание. И что про него можно говорить, а что нельзя. Есть ли у него, например, части или, их не может быть. Я понимаю, что есть некоторый категориальный смысл у выражения «функциональная структура». Я вроде бы понял и держу в памяти все те определения, которые характеризовали способность. Но из всего этого никак не следует, что можно сказать такую вещь, что предметное сознание - часть сознания. Вообще установить какое-то взаимоотношение, между такими смыслами, как функциональная структура сознания и предметное сознание. У меня здесь даже возражений нет, просто непонятно.
Генисаретский. Это все дальше будет ясно. Ведь сказав все это, я собственно только сказал, что я собираюсь делать. Я задал способность, теперь произвожу нечто вроде акта синтеза, понятие способности объединяется с категорией функциональной структуры. И дальше я буду обсуждать, что это конкретно значит. Ведь сказать, что элементами этой функциональной структуры являются способности - это действительно еще ничего не сказать. Нужно специфицировать дальше этот тип структуры и вообще обсуждать применимость этой категории. С одной стороны, это, а с другой стороны лежит независимая линия, когда мы разделили поле исследования на четыре части и сказали, что наша функциональная структура будет принадлежать одной из них. [[Здесь https://gignomai.livejournal.com/1028719.html]]. Это все еще просто забивание колышков вокруг.
Итак, с помощью понятия функциональной структуры я намерен говорить о явлении, которое можно было бы назвать оспособленностью сознания. Речь идет о том, что все в нем, и прежде всего - смысл, может выступить в роли способности. И вот когда нечто, пока не оговаривается что, выступает в форме способности, я называю это термином «оспособленность». Как только мы поставили этот вопрос и употребили термин «функциональная структура», так прежде всего мы должны рассмотреть каковы возможные формы взаимодействия, взаимосцепления, вообще взаимоотношения разных способностей в функциональной структуре. Категория функциональной структуры говорит нам об определенном типе организованности, об определенном типе связи между собой того, что в ней функционализовано и структурировано. И если для нас это способность и это понятие обладает какой-то конкретностью, то сейчас все наши усилия должны быть направлены на то, как способности могут связываться в функциональной структуре, исходя, во-первых, из сказанного о способности, во-вторых, из того, что это функциональная структура. И вот я буду рассматривать разные случаи взаимоусиления, взаимоослабления и т.п. способностей в функциональной структуре. Иначе говоря, мы будем рассматривать процесс со-функционирования способностей при выполнении некоторого мыслительного процесса.
Отмечу, что ввиду разделения понятий сознания и предметного сознания, существует особый вопрос, который каждый раз нужно ставить: о том, что такое предмет каждой способности и какова та предметность, которая возникает из со-функционирования разных способностей. Подчеркиваю, что это именно рабочий вопрос, который мы каждый раз должны обязательно ставить и обсуждать.
Первая тема моего рассмотрения - это вопрос о рефлексивной непрерывности функциональной структуры.
Раппапорт. Когда мы говорим о функциональной структуре, мы должны мыслить различие способностей. Все же знания, которые ты до сих пор давал о способности, для меня сформировали представление о способности как о модусе деятельности с определенной функциональной нагрузкой, и вообще, я пока не очень представляю себе, как способности могут быть различены.
Генисаретский. В этом смысле мой доклад содержит в себе два самостоятельных пласта. С одной стороны, я буду теоретически говорить о функциональной структуре, просто подразумевая наличие разных способностей. С другой стороны, я буду эмпирически ссылаться на некоторые способности, имеющие имена, например, на способности осмысления и рефлексии, способности внимания и понимания, способности коммуникации и т. п. Для ориентации можно иметь в виду это последнее.
Раппапорт. Ориентироваться я могу и так. Вопрос в том, что я потерял онтологический план существования этих самых способностей. Существовали особые конструкции, временизирующие нормативные структуры деятельности, но это было чисто вне-функциональное задание понятия способности без возможности давать ему разные содержательные наполнения. Что есть это содержание, куда оно попадает? Ты вот сделал оговорку, что смысл может оспособляться, превращаться в способность. Но как это происходит, где та действительность, к которой относятся функциональные свойства способности? Из чего создан, логически, тот «резервуар» способностей, который может наполниться, с одной стороны, смыслами, а, с другой стороны, выполнять определенные функции? Может быть, это и есть вопрос о собственной природе способности.
Генисаретский. Это вопрос, на который я не могу отвечать напрямую, но как раз на него я и отвечаю всем рассуждением. Конструктивно мне представляется, что здесь нужно дополнительно задать разнообразие самих способностей, чем они вообще могут отличаться друг от друга, чтобы можно было их мыслить как различные внутри функциональной структуры. Пока же мы говорим лишь о понятии способности, и даже не о способности в единственном числе, а это не разделено в категории множества. Далее я задействую лишь те предположения, которые вытекают из функциональной структуры, и не более.
[[О чем спрашивает Раппапорт? Он ссылается на то, как вводилось понятие способности: как функции оестествления деятельности во времени (« Способность я буду рассматривать как такой модус деятельности, который определяет включение вневременной, идеальной, точнее говоря, значащей структуры деятельности во время или в некоторый процесс, определенный во времени». И недоумевает: как отсюда перейти к многообразию способностей?
Как отвечает ему ОГ? Во-первых, он говорит, как он часто делает в этом докладе: торопишься. Во-вторых, он предлагает «конструктивное» пояснение: нужно допредметно задать различие способностей внутри ФСС. Это второе я для себя пояснил такой, несколько вольной аналогией. Есть понятие: «человек». Его функциональное место в мире и соответствующая этому месту норма: выполнять некоторое назначение (можно сказать: Божью волю). Он это может делать по-разному, в частности производить потомство или, скажем, защищать себя и других от врагов. Но для того, чтобы эти различные способности можно было помыслить, нужно внутри самого идеального объекта «человек» заложить различия, анатомические, физиологические и психические, по двум типам, которые назовем «женщина» и «мужчина»]].
