Только всматриваясь в устройство Dasein можно понять, что творит время
Мы закончили на том, что для того, чтобы видеть привычно незаметные вещи бесстрастно, в их таковости, обиход должен быть ненарушенным. Но нам, как взыскующим понимания, нужно увидеть эту ненарушенность в отношении к нарушению обихода, причем, как говорит Хайдеггер, по отношению "к такой нарушенности, которая исходит от самого сущего - того сущего, с которым мы имеем дело". ((Т.е. надо понимать: не случайной, а затрагивающей существо дела)).
Обиход, взаимосвязь утвари состоит в том, что всякая вещь "подогнана в себе к самой себе", имеет свое, ей отведенное место. ((На языке методологии речь идет о "месте" (функции) и "наполнении")).
Нарушение обихода - это остановка в каком-то привычном занятии, которому и служит утварь. Причиной такой остановки, если она не случайна и исходит от самого сущего, служит недостача некоторой вещи внутри взаимосвязи утвари (место не наполнено), подручного не оказалось под рукой.
Но как мы знаем о недостаче, как она нам открывается? Способ ее открытия - утрата. ((Читал Х. Пруста?)). Утрата - это не просто отсутствие, не-обнаружение чего-то; это отсутствие потребного в употреблении утвари, того, что мы вовлекаем в настоящее, она связана и с ожиданием и с удержанием.
Поэтому нельзя утверждать, что утрате не соответствует вообще никакой горизонт; ей соответствует некий определенным образом модифицированный горизонт настоящего, презенции. Эту модификацию презенции Х. называет абсенцией (лат. "отсутствие").
В интерпретации утраты как абсенции высвечивается взаимосвязь этой модификации настоящего, настояния с временем. "Не будь осмотрительное позволение-обстоять с самого начала ожиданием, не временИ себя ожидание как экстазис в экстатическом единстве с некоторым настоянием, т.е. не будь в этом экстатическом единстве с самого начала обнажена соответствующая горизонтальная схема, не будь Dasein временным в изначальном смысле времени, оно никогда не смогло бы обнаружить, что чего-то недостает".
Иначе та же обоснованность взаимосвязи вещей временем проявляется в виде возможности удивиться вновь обретенной вещи...
Итожим: абсенциальная модификация презенции как горизонта позволяет подручному "броситься в глаза", явить себя.
Но ведь тогда напрашивается вопрос об онтологическом корне негативности, "нетости" вообще - не заключено ли это Нет в самой темпоральности? Не служит ли именно время условием возможности отрицания? При ближайшем рассмотрении, оказывается, что это так и есть: что сущность "нетости" может быть истолкована из времени - только так можно, например, прояснить модификацию присутствия в отсутствие.
Гегелю, говорит Х., "удается напасть на след фундаментальной истины, когда он говорит: бытие и ничто тождественны, т.е. взаимно принадлежат друг другу". Но, продолжает он, "более радикальный вопрос, конечно, состоит в том, что делает возможной такую изначальную принадлежность".
Туда, в эту "темную область" Х. вести нас не готов, достаточно, он считает, "понять, каким образом, восходя ки временности как темпоральности, соответственно, к горизонту экстазисов, мы можем внести ясность в интерпретацию бытия, в первую очередь - в интерпретацию определенных способов бытия - подручного и наличного".
ИТОГ, как его формулирует сам Х.
Временность есть экстатически-горизонтальный набросок себя.
На основании этого наброска становится возможной трансценденция Dasein, а в ней укоренено бытийное устроение Dasein - бытие-в-мире, соответственно, - забота, в свою очередь, делающая возможной интенциональность.
Поскольку же экзистенции Dasein принадлежит понимание бытия, постольку истолкование бытийного устроения Dasein в перспективе его временности должно "заложить основу для того, чтобы, исходя из временности, точнее из горизонтальной схемы временности - темпоральности, - прояснить возможность понимания бытия".
С самого начала, напоминает Х., философия была в своей проблематике ориентирована на ум, душу, сознание, самосознание, субъективность (Парменид: одно и то же - мыслить и быть, Гераклит: бытие есть логос). И это не случайно: тяга к "субъекту" коренится в том, что философствующие "всегда каким-то образом понимали, что из должного высвечивания "субъекта" могла и должна была возникнуть почва для рассмотрения любой содержательной философской проблемы. ...
Должное высвечивание Dasein, восходящее к временности, впервые подготавливает почву для осмысленной постановки вопроса о возможном понимании бытия вообще",
Обиход, взаимосвязь утвари состоит в том, что всякая вещь "подогнана в себе к самой себе", имеет свое, ей отведенное место. ((На языке методологии речь идет о "месте" (функции) и "наполнении")).
Нарушение обихода - это остановка в каком-то привычном занятии, которому и служит утварь. Причиной такой остановки, если она не случайна и исходит от самого сущего, служит недостача некоторой вещи внутри взаимосвязи утвари (место не наполнено), подручного не оказалось под рукой.
Но как мы знаем о недостаче, как она нам открывается? Способ ее открытия - утрата. ((Читал Х. Пруста?)). Утрата - это не просто отсутствие, не-обнаружение чего-то; это отсутствие потребного в употреблении утвари, того, что мы вовлекаем в настоящее, она связана и с ожиданием и с удержанием.
Поэтому нельзя утверждать, что утрате не соответствует вообще никакой горизонт; ей соответствует некий определенным образом модифицированный горизонт настоящего, презенции. Эту модификацию презенции Х. называет абсенцией (лат. "отсутствие").
В интерпретации утраты как абсенции высвечивается взаимосвязь этой модификации настоящего, настояния с временем. "Не будь осмотрительное позволение-обстоять с самого начала ожиданием, не временИ себя ожидание как экстазис в экстатическом единстве с некоторым настоянием, т.е. не будь в этом экстатическом единстве с самого начала обнажена соответствующая горизонтальная схема, не будь Dasein временным в изначальном смысле времени, оно никогда не смогло бы обнаружить, что чего-то недостает".
Иначе та же обоснованность взаимосвязи вещей временем проявляется в виде возможности удивиться вновь обретенной вещи...
Итожим: абсенциальная модификация презенции как горизонта позволяет подручному "броситься в глаза", явить себя.
Но ведь тогда напрашивается вопрос об онтологическом корне негативности, "нетости" вообще - не заключено ли это Нет в самой темпоральности? Не служит ли именно время условием возможности отрицания? При ближайшем рассмотрении, оказывается, что это так и есть: что сущность "нетости" может быть истолкована из времени - только так можно, например, прояснить модификацию присутствия в отсутствие.
Гегелю, говорит Х., "удается напасть на след фундаментальной истины, когда он говорит: бытие и ничто тождественны, т.е. взаимно принадлежат друг другу". Но, продолжает он, "более радикальный вопрос, конечно, состоит в том, что делает возможной такую изначальную принадлежность".
Туда, в эту "темную область" Х. вести нас не готов, достаточно, он считает, "понять, каким образом, восходя ки временности как темпоральности, соответственно, к горизонту экстазисов, мы можем внести ясность в интерпретацию бытия, в первую очередь - в интерпретацию определенных способов бытия - подручного и наличного".
ИТОГ, как его формулирует сам Х.
Временность есть экстатически-горизонтальный набросок себя.
На основании этого наброска становится возможной трансценденция Dasein, а в ней укоренено бытийное устроение Dasein - бытие-в-мире, соответственно, - забота, в свою очередь, делающая возможной интенциональность.
Поскольку же экзистенции Dasein принадлежит понимание бытия, постольку истолкование бытийного устроения Dasein в перспективе его временности должно "заложить основу для того, чтобы, исходя из временности, точнее из горизонтальной схемы временности - темпоральности, - прояснить возможность понимания бытия".
С самого начала, напоминает Х., философия была в своей проблематике ориентирована на ум, душу, сознание, самосознание, субъективность (Парменид: одно и то же - мыслить и быть, Гераклит: бытие есть логос). И это не случайно: тяга к "субъекту" коренится в том, что философствующие "всегда каким-то образом понимали, что из должного высвечивания "субъекта" могла и должна была возникнуть почва для рассмотрения любой содержательной философской проблемы. ...
Должное высвечивание Dasein, восходящее к временности, впервые подготавливает почву для осмысленной постановки вопроса о возможном понимании бытия вообще",