Не хотел писать про Вороненкова и Максакову, а потом понял, что не могу. Как это ужасно и страшно - вот так, между делом, раз - и предать свою Родину. Вчера было удобно ее любить и заниматься своими не совсем законными делишками, а сегодня что-то пошло не так - и давай, Родина, до свидания! Можно сколько угодно рассказывать журналистам о страшной ( Read more... )

( Read more... )

( Read more... )

 Это не С. Алексеевич. Это Бродский. Как говорится, почувствуйте разницу ( Read more... )

( Read more... )

Правила жизни русского художника Павла Рыженко, завещавшего все свои картины России


( Read more... )

Как-то раз прихожу я вечером в храм на исповедь. Подошел к батюшке. Все как есть рассказываю. А самому стыдно глаза поднять - так и стою, каюсь, глаза в пол. Вдруг слышу, кто-то плачет. Я глаза поднимаю - а это батюшка, который меня исповедует! Стоит, слезы рукавом вытирает - так ему меня жалко. Он мне грехи отпустил, а потом говорит: Вы дорогой, ( Read more... )

( Read more... )

Это предисловие:


( Read more... )

История моего дома началась в Подмосковье, за две тысячи километров от Урала, в Пафнутьев-Боровском монастыре, где живет мой духовный отец схиархимандрит Власий (Перегонцев). Осенью девяносто восьмого я сидел у него в келье, болтал ногами,  и расспрашивал обо всем, что было на сердце. А там было много всего: пол еще не родившегося ребенка моего ( Read more... )