КЭСОНСКИЕ КАРТИНКИ
20 сентября 107-го года чучхе (2018 г.). Середина дня
ИЗ ТЕХ гор, что находятся в черте города, Сонъаксан - самая грандиозная. Макушка её самой высокой вершины маячит где-то на высоте 488 м над уровнем моря - не разглядеть среди сосен. Храм находится где-то на середине склона. Кстати, о соснах. Когда-то, больше десяти лет назад, когда я путешествовал по Северо-Восточному Китаю, я глядел из Китая через Ялуцзян на Север и видел голые безлесые горы. Я писал тогда:
"За рекой, неширокой и неглубокой, лежала Северная Корея. Ощущения границы не было. За рекой торчали точно такие же горы, разве что до вершин засеянные кукурузой. Ни пограничников, ни с той, ни с этой стороны, ни столбов с колючей проволокой видно не было. Вдали, на северокорейской стороне по колено в воде бродили люди. Мои попутчики стали спускаться к воде, трогать пальцами воды исконно корейской реки, представляя, как здесь будет замечательно после того, как две Кореи объединятся и отвоюют эти территории у Китая".
Я переносил эту картину на всю страну и представлял себе Моранбон без деревьев. Во время нынешней поездки, к своему удивлению, увидел много гор в лесах...
За ту стену, думаю, забредать не стоит.
Спустились к деревне.
Кэсон славится женьшенем. Женьшень выращивается на плантациях среди гор, где и летом не так жарко, как внизу в долинах. В Южной Корее женьшеневые грядки накрывают тёмными, чёрными полотнищами.
Народ не такой зашуганный, как это может показаться по фотокарточкам, снятым из автобуса.
Мы пришли к автобусу. На переднем сидении дрых Драконово Море. "А где Илья Муромец?". Драконово Море показал назад: "Там". "Ни разу не выходили из автобуса? Никуда не ходили?"...
Мы поехали и скоро въехали в Кэсон.
Среди фото ниже есть снятые ранее утром.
Похоже, сотрудники какого-то учреждения возвращаются с обеда. А, возможно, это студенты. Обсуждают, у кого списать курсовик.
Башня Бессмертия 영생탑. Позади Кэсонский универмаг.
Если судить о Северной Корее по фотографиям туристов, можно подумать, что регулировщики дорожного движения - наше всё Северной Кореи. Что они - олицетворение жизни страны. Создаётся впечатление, что народ едет за тридевять земель только затем, чтобы сфотографировать регулировщиков, статуи вождей и, сфотографировав, вернуться обратно. Не могу без них обойтись и я. А то что же это получается? Съездил в Северную Корею и не привёз ни одной фотки регулировщика. Непорядок.
В центре по-прежнему людно.
Не то очередь за билетами, не то коллективный поход в кино.
Человеку, владеющему дедуктивным методом анализа, ничего не стоит заключить, что мамаша на велосипеде - северная кореянка.
Во-первых, у неё за спиной ребёнок. Это первый, притом немаловажный, признак её корейскости. Во-вторых, она на велосипеде. Это говорит о том, что она не просто кореянка, а северная кореянка. Российские кореянки рассекают на мерседесах, а южнокорейские - на хёндэ. Другими уликами, говорящими в пользу нашего заключения, являются: её аккуратный прикид (недостатком является отсутствие шпилек; но что с неё взять! Провинциалка!), велосипед с корзиной с номерным знаком ("Кэсон 3567-764"), два мешка - один с кукурузой, второй с прочим провиантом - на багажнике (как известно, только в Северной Корее продукты, покупки, а также личные вещи носят не в полиэтиленовых пакетах или сумках, а в мешках). И, наконец, необходимо учесть фактор местности, в которой снято фото. Оно снято в Северной Корее. Таким образом, вероятность того, что мамаша может быть африканской или русской, близка к нулевой...
Наследники и продолжатели древнего искусства корёской фрески.
Автобус остановился у "Пхёньянской лапши".
Я, не веря своим глазам, спросил Чу Гевару:
- Мы обедаем в "Пхёньянской лапше"?
- Да.
- Будем есть куксу?
- Нет.
ИЗ ТЕХ гор, что находятся в черте города, Сонъаксан - самая грандиозная. Макушка её самой высокой вершины маячит где-то на высоте 488 м над уровнем моря - не разглядеть среди сосен. Храм находится где-то на середине склона. Кстати, о соснах. Когда-то, больше десяти лет назад, когда я путешествовал по Северо-Восточному Китаю, я глядел из Китая через Ялуцзян на Север и видел голые безлесые горы. Я писал тогда:
"За рекой, неширокой и неглубокой, лежала Северная Корея. Ощущения границы не было. За рекой торчали точно такие же горы, разве что до вершин засеянные кукурузой. Ни пограничников, ни с той, ни с этой стороны, ни столбов с колючей проволокой видно не было. Вдали, на северокорейской стороне по колено в воде бродили люди. Мои попутчики стали спускаться к воде, трогать пальцами воды исконно корейской реки, представляя, как здесь будет замечательно после того, как две Кореи объединятся и отвоюют эти территории у Китая".
Я переносил эту картину на всю страну и представлял себе Моранбон без деревьев. Во время нынешней поездки, к своему удивлению, увидел много гор в лесах...
За ту стену, думаю, забредать не стоит.
Спустились к деревне.
Кэсон славится женьшенем. Женьшень выращивается на плантациях среди гор, где и летом не так жарко, как внизу в долинах. В Южной Корее женьшеневые грядки накрывают тёмными, чёрными полотнищами.
Народ не такой зашуганный, как это может показаться по фотокарточкам, снятым из автобуса.
Мы пришли к автобусу. На переднем сидении дрых Драконово Море. "А где Илья Муромец?". Драконово Море показал назад: "Там". "Ни разу не выходили из автобуса? Никуда не ходили?"...
Мы поехали и скоро въехали в Кэсон.
Среди фото ниже есть снятые ранее утром.
Похоже, сотрудники какого-то учреждения возвращаются с обеда. А, возможно, это студенты. Обсуждают, у кого списать курсовик.
Башня Бессмертия 영생탑. Позади Кэсонский универмаг.
Если судить о Северной Корее по фотографиям туристов, можно подумать, что регулировщики дорожного движения - наше всё Северной Кореи. Что они - олицетворение жизни страны. Создаётся впечатление, что народ едет за тридевять земель только затем, чтобы сфотографировать регулировщиков, статуи вождей и, сфотографировав, вернуться обратно. Не могу без них обойтись и я. А то что же это получается? Съездил в Северную Корею и не привёз ни одной фотки регулировщика. Непорядок.
В центре по-прежнему людно.
Не то очередь за билетами, не то коллективный поход в кино.
Человеку, владеющему дедуктивным методом анализа, ничего не стоит заключить, что мамаша на велосипеде - северная кореянка.
Во-первых, у неё за спиной ребёнок. Это первый, притом немаловажный, признак её корейскости. Во-вторых, она на велосипеде. Это говорит о том, что она не просто кореянка, а северная кореянка. Российские кореянки рассекают на мерседесах, а южнокорейские - на хёндэ. Другими уликами, говорящими в пользу нашего заключения, являются: её аккуратный прикид (недостатком является отсутствие шпилек; но что с неё взять! Провинциалка!), велосипед с корзиной с номерным знаком ("Кэсон 3567-764"), два мешка - один с кукурузой, второй с прочим провиантом - на багажнике (как известно, только в Северной Корее продукты, покупки, а также личные вещи носят не в полиэтиленовых пакетах или сумках, а в мешках). И, наконец, необходимо учесть фактор местности, в которой снято фото. Оно снято в Северной Корее. Таким образом, вероятность того, что мамаша может быть африканской или русской, близка к нулевой...
Наследники и продолжатели древнего искусства корёской фрески.
Автобус остановился у "Пхёньянской лапши".
Я, не веря своим глазам, спросил Чу Гевару:
- Мы обедаем в "Пхёньянской лапше"?
- Да.
- Будем есть куксу?
- Нет.