res publica вместо эксплуатации
«Я не думаю, что комплекс неполноценности можно преодолеть достижениями. Этим способом можно поднять самооценку: человек что-то сделал, понял, что это может, и в этой сфере стал выше себя оценивать. Проблема в том, что «неполноценность» и «самооценка» - о разном, хотя корень в двух словах одинаковый. Чувствующий себя неполноценным считает ничтожным себя по своей сути, назовем мы ее «душой» или как-то еще. В связи с тем, что сам себя он считает обладающим «неполной ценностью», стремится чем-то дополнить - теми самыми достижениями, «заслугами». Поэтому мы и знаем множество примеров выдающихся людей, какие этим комплексом неполноценности были съедаемы. И точно так же мы знаем, что сколького бы эти люди ни добивались, каким бы почетом их ни окружали, сколько бы денег и возможностей они ни имели, комплекс неполноценности лишь ненадолго и незначительно ослабевал, но не исчезал, и более того, потом требовал еще все большего и большего. И это было неизбежно, поскольку попытка пригасить чувство неполноценности достижениями - типичный пример ошибочно понятого желания, та же ситуация, когда объедающийся человек поглощает торт, хотя организм сигнализирует о жажде.
Я знаю только один способ, каким комплекс неполноценности преодолевается, - это понимание значимости любого человека, любой человеческой жизни. Если человек сознает, что он важен и ценен безотносительно своей деятельности и качеств, - будь он обкаканным младенцем или таким же стариком (оба - абсолютно «бесполезны» в обыденном понимании) - тогда и места для комплекса неполноценности не остается: ценность не может быть неполной, он (мы) обладает ей от рождения. Она не зависит от мнения других людей, признания, свершений и всего остального: значимость человека as is существует сама по себе. Все перечисленное может быть или не быть - это из разных плоскостей, так же, как «самооценка» и «комплекс неполноценности».
Зная один способ - понимание значимости человека as is - я и средства знаю только те, что относятся к любому пониманию: слова, рассказы, обучение, мышление, опыт. То есть сначала сам тезис - самоценность человека (любого) - потом рассказы, откуда это выводится. Например, исключим из нашего мышления «гипотезу Бога», как Лаплас, обнаружим, что нет ничего более значимого, чем мы. Не на что опереться, кроме слабых и несовершенных нас, но зато и нет чужой всемогущей воли, довлеющей над нами и определяющей, кто ценен, а кто нет. Или, если есть такая возможность, обратимся к личному опыту, данному в ощущениях: «разве сам для себя, в глубине души, ты не чувствуешь, что не менее ценен, чем любой другой? Что твои желания не менее важны, чем любого другого?». Как говорил Ялом, обучение через рассказ уже «исцеляет» до 60% «пациентов», так что и здесь, предположу, должна быть примерно такая же доля тех, кому достаточно «слов». Остальным потребуется расширение их опыта, его дополнение чем-то, соответствующим тезису о важности человека самого по себе, иллюстрирующим и подтверждающим его".
***
«Да, мне именно в этом контексте в последнее время не нравятся обороты вроде «слуга народа» или «служение». Мне, например, не нужны слуги, достаточно коллег, тех, с кем делаем общее дело, например, кормление меня, как в случае с официантом и поваром. Я в этом смысле «республиканец» и вижу общее дело с каждым: выполняет ли он функции учета в учреждении или защищает граждан, мне не нравится нынешняя формулировка, как будто он кому-то «служит» или для кого-то «слуга», мне это представляется унижающим его человеческое достоинство и обесценивающим его. «Слуге» словно отказывается в наличии собственных желаний, он сводится до «функции», становится средством - предметом эксплуатации. Полностью удовлетворяющего меня слова на замену «службе» и «служащему» я не нашел - «сотрудник» не нравится, «коллега» не совсем про это. Поэтому пусть пока и будет «республиканец» - тот, с кем есть общее дело или несколько таких».
***
«Это направление мысли я понимаю. Человек, привыкший к логике эксплуататорского общества, автоматически разворачивается: «если я был неполноценным и услуживал другим, то, осознав свою самоважность (значимость меня самого по себе, независимо ни от каких сторонних обстоятельств), теперь могу требовать, чтобы другие услуживали мне? Раньше я был неценным и служил ценным (кого наделял такими чертами), а сейчас-то я понял, что важный, значит, пусть служат мне?».
И все же эта логика не единственная. И, совершенно очевидно, противоречит представлению о ценности человеческой жизни самой по себе: тот, кого мы описываем, пока не в состоянии держать в фокусе важность каждого и скатывается в привычное «кто-то кому-то должен служить; если не мы, то нас».
«Сотрудничество» - res publica - является альтернативой, позволяющей учитывать важность каждого».