В 1947 году Москву накануне и в день празднования 800-летия города посетил известный американский писатель Джон Стейнбек вместе с не менее известным фоторепортером, основоположником военной фотожурналистики Робертом Капой. Свои впечатления писатель, побывавший также в других местах СССР, впоследствии оформил в «Русский дневник».

( Read more... )

В ночь с 11 на 12 января 1937 года в квартире № 7 дома № 8 по Чистому переулку в Москве был арестован Варлам Шаламов: так началась его «колымская одиссея», позднее описанная в знаменитых «Колымских рассказах» и книге воспоминаний.


( Read more... )

1 января 1928 года Борис Бажанов, 4 года (1923-1927 гг.) бывший личным секретарем Сталина и секретарем Политбюро, в сопровождении тайного сотрудника ОГПУ Аркадия Максимова, перейдя туркмено-персидскую границу, бежал из СССР.


( Read more... )

В библиотеке я, не дрогнув, зачитал, зажилил “Охранную грамоту” Пастернака.

Шпаликов, в свою очередь, спер “Охранную грамоту” у меня. Он вообще в отношении книг и фотографий не делал никакого различия между частной и общественной собственностью.


( Read more... )

Приложить ухо к прошлому, как к раковине, и услышать шум времени…

Наши сборища пятидесятых… Шестидесятых…

Мы почти не спали тогда, у нас не было дома - всё было наш дом.

Это было обычно, характерно для того времени: открытые - даже распахнутые - дома и шляющиеся по гостям, по компаниям всякие перекати-поле.

( Read more... )

(Из книги Павла Финна «Но кто мы и откуда. Ненаписанный роман»)

Сон про Шпаликова. Он стоял с микрофоном на каком-то возвышении и читал свои стихи. В кепке. Как тогда - на остановке возле ВГИКа. Увидел меня, улыбнулся, как улыбался только он. Радостно и конфузливо. И позвал меня. Я думаю, он звал меня из рая, а не из ада, где ему вроде бы ( Read more... )

Приложить ухо к прошлому, как к раковине, и услышать шум времени…

Наши сборища пятидесятых… Шестидесятых…

Мы почти не спали тогда, у нас не было дома - всё было наш дом.

Это было обычно, характерно для того времени: открытые - даже распахнутые - дома и шляющиеся по гостям, по компаниям всякие перекати-поле.

( Read more... )

В библиотеке я, не дрогнув, зачитал, зажилил “Охранную грамоту” Пастернака.

Шпаликов, в свою очередь, спер “Охранную грамоту” у меня. Он вообще в отношении книг и фотографий не делал никакого различия между частной и общественной собственностью.


( Read more... )

(Из книги Павла Финна «Но кто мы и откуда. Ненаписанный роман»)

Сон про Шпаликова. Он стоял с микрофоном на каком-то возвышении и читал свои стихи. В кепке. Как тогда - на остановке возле ВГИКа. Увидел меня, улыбнулся, как улыбался только он. Радостно и конфузливо. И позвал меня. Я думаю, он звал меня из рая, а не из ада, где ему вроде бы ( Read more... )

Никогда не мог он допустить, чтобы почва вокруг него оставалась бесплодной, и с такой страстью трудился над озеленением земли, что, глядя на него, было невозможно не вспомнить тех пылких лесоводов и садовников, которых он изобразил в своих книгах. Создавая в «Дяде Ване» образ фанатика древонасаждения Астрова, Чехов, в сущности, писал автопортрет.

( Read more... )