Новогоднее бегство из «социалистического рая»
1 января 1928 года Борис Бажанов, 4 года (1923-1927 гг.) бывший личным секретарем Сталина и секретарем Политбюро, в сопровождении тайного сотрудника ОГПУ Аркадия Максимова, перейдя туркмено-персидскую границу, бежал из СССР.
Борис Бажанов
Выбор границы
О том, как готовился этот побег, он рассказал в книге «Воспоминания бывшего секретаря Сталина».
Разочаровавшись и в коммунистической идеологии, и в коммунистической практике (по его словам, «сутью власти в СССР стало ГПУ»), из состава ЦК Борис Бажанов уходил постепенно и незаметно, увиливая от всякой работы там. Потом некоторое время поработал в Наркомфине, уже вынашивая идею бегства за границу. По его словам, этот довольно экзотический план побега созрел у него после того, как провалились все попытки, предпринимавшиеся еще в 1926-1927 годы, официально выехать за рубеж. На все просьбы о разрешении на загранкомандировку, товарищ Сталин отвечал:
«Пусть посидит дома».
Почему для перехода была выбрана именно туркмено-персидская граница, Борис Бажанов объясняет следующим образом:
«Польская граница совершенно закрыта. Ряды колючих проволок, всюду пограничники с собаками, здесь ГПУ постаралось, чтобы сделать границу непроницаемой. Так же невозможно бежать в Румынию: границей является Днестр, под пристальным наблюдением круглые сутки. Гораздо труднее охранять финскую границу, она тянется по лесам и тундрам. Но к ней невозможно приблизиться - какой у меня может быть предлог, чтоб приехать к этой границе? Уже мое присутствие в приграничной зоне будет являться достаточным доказательством того, что я хочу покинуть социалистический рай. Изучая карту, я останавливаюсь на Туркмении. Ее населенная полоса тянется узкой лентой между песчаной пустыней и Персией. И столица - Ашхабад - находится всего километрах в двадцати от границы. Не может быть, чтоб там не нашлось возможности легально приблизиться к границе. (…) Я решаю бежать в Персию из Туркмении».
Просьбу о переводе на «низовую работу» в эту республику Бажанов подает через Орграспред ЦК и получает согласие Вячеслава Молотова. Аркадий Максимов, приставленный к Бажанову ОГПУ, едет туда вместе с ним.
Новогодняя охота около пьяной погранзаставы
Чтобы подобраться поближе к границе, Борис Бажанов выхлопотал, обратившись к первому секретарю ЦК Туркмении Ибрагимову, разрешение на охоту:
«Вечером 31 декабря мы с Максимовым отправляемся на охоту. Максимов, собственно, предпочел бы остаться и встретить Новый год в какой-либо веселой компании, но он боится, что его начальство (ГПУ) будет очень недовольно, что он не следует за мной по пятам. Мы приезжаем по железной дороге на станцию Лютфабад и сразу же являемся к начальнику пограничной заставы. Показываю документы, пропуска на право охоты в пограничной полосе. Начальник заставы приглашает меня принять участие в их товарищеской встрече Нового года. Это приглашение из вежливости. Я отвечаю, что, во-первых, я приехал на охоту, предпочитаю выспаться и рано утром отправиться на охоту в свежем виде; во-вторых, они, конечно, хотят выпить в товарищеском кругу; я же ничего не пью и для пьющих компаний совершенно не подхожу. Мы отправляемся спать. На другой день, 1 января рано утром, мы выходим и идем прямо на персидскую деревню. Через один километр в чистом поле и прямо на виду пограничной заставы я вижу ветхий столб: это столб пограничный, дальше - Персия. Пограничная застава не подает никаких признаков жизни - она вся мертвецки пьяна. Мой Максимов в топографии мест совершенно не разбирается и не подозревает, что мы одной ногой в Персии. Мы присаживаемся и завтракаем.
Позавтракав, я встаю; у нас по карабину, но патроны еще все у меня. Я говорю:
«Аркадий Романович, это пограничный столб и это - Персия. Вы - как хотите, а я - в Персию, и навсегда оставляю социалистический рай - пусть светлое строительство коммунизма продолжается без меня».
Максимов потерян:
«Я же не могу обратно - меня же расстреляют за то, что я вас упустил».
Я предлагаю:
«Хотите, я вас возьму и довезу до Европы, но предупреждаю, что с этого момента на вас будет такая же охота, как и на меня».
Максимов считает, что у него нет другого выхода - он идет со мной в Персию.
Мы приходим в деревню и пытаемся найти местные власти. Наконец это нам удается. Власти заявляют, что случай далеко превышает их компетенцию, и отправляют гонца в административный центр, который находится в двадцати километрах. Гонец возвращается поздно вечером - мы должны ехать в этот центр. Но местные власти решительно отказываются организовать нашу поездку ночью, и нам приходится ночевать в Лютфабаде.
Тем временем информаторы Советов переходят границу и пытаются известить пограничную заставу о нашем бегстве через границу. Но застава вся абсолютно пьяна и до утра 2 января никого известить не удается. А утром 2 января мы уже выехали в центр дистрикта и скоро туда прибыли. Не подлежит никакому сомнению, что, если бы это не было 1 января и встреча Нового года, в первую же ночь советский вооруженный отряд перешел бы границу, схватил бы нас и доставил обратно. Этим бы моя жизненная карьера и закончилась».
Однако, как позже вспоминал Борис Бажанов, главные трудности поджидали беглецов уже после перехода границы. В персидском Мешхеде их попытались убить агенты ОГПУ, но неудачно. Сперва в гостинице, где остановились Бажанов с Максимовым, их хотели отравить, добавив цианистый калий в кофе. Однако Бажанов, хорошо знавший, что кофе с цианистым калием имеет резкий запах миндаля, отказался его пить. В ту же ночь в номер Бажанова и Максимова попытался проникнуть и наёмный убийца, однако был на месте задержан персидской полицией, охранявшей пербежчиков. Поняв, что оставаться далее в Персии опасно для жизни, Бажанов с Максимовым также нелегально на автомобиле пересекли индийскую границу, после чего при помощи английского посольства перебрались в Париж.