Птичье утро. Холодок предбабьей осени. Рюмка обогретого «Курвуазье» в руке, кресло, ободранные шлёпанцы, клетчатый плед, затяжной вдох. Предвкушение трепыхающегося золота, уронившего сверкающую звонь и отсутствие привычных излишеств. Потом домой.
Самара. Ночь. Эрнестик воет, как шахтёр в кассе - грязная морда, горящий взгляд, кулак с фигой. В целом
(
Read more... )