Попова С. С. "Я левый из левых, демократ, социалист..": Архивная справка на В.Л. Бурцева
Уважаемые читатели, я и voencomuezd в память о Светлане Сергеевне Поповой http://yroslav1985.livejournal.com/28881.html , продолжаем размещать в живом журнале ее статьи http://yroslav1985.livejournal.com/29085.html .
С. С. Попова. "Я левый из левых, демократ, социалист..": Архивная справка на В.Л. Бурцева//Исторический архив М. 2002. No.1 с 116-144 ; No.2 с 42-80
«Я ЛЕВЫЙ ИЗ ЛЕВЫХ, ДЕМОКРАТ, СОЦИАЛИСТ...»
Архивная справка на В.Л.Бурцева
Личность Владимира Львовича Бурцева (1862-1942), «революционера-одиночки», «охотника за провокаторами», почти всю жизнь проведшего в вынужденной эмиграции, продолжает вызывать общественный интерес и занимать умы историков и писателей.(1) Его бурная политическая и публицистическая деятельность тесно вплетена в историю революционного движения России, начиная с «Народной воли», чьи принципы борьбы за политическую свободу стали на протяжении почти всей жизни Бурцева основой его убеждений. Ни одно серьезное исследование истории России конца XIX - начала XX вв., появившееся в последнее десятилетие, не обходится без экскурса в его биографию или без упоминания о нем.(2)
Публикуемая архивная справка воссоздает хронологию политической жизни Бурцева, отразившуюся, в основном, во французских полицейских архивах. Она составлена в 1989 г. по документам бывшего Центрального государственного Особого архива(З) для ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС.
Личное дело на Бурцева является, пожалуй, самым большим по объему досье в фонде Главного управления национальной безопасности Франции. Первый документ в нем датируется 1894 г., годом активной террористической деятельности анархистов разных стран, прежде всего французских, последний - маем 1940 г. Таким образом, на протяжении почти полувека дело постоянно пополнялось новыми донесениями, отчетами французской полиции и разведки. Документы оперативного характера, по наружному наблюдению относятся, в основном, к дореволюционному периоду и представляют наибольшую ценность своей достоверностью. Сведения за 1894-1916 гг. занимают более половины досье (всего в нем около 900 листов, включая печатную литературу, вырезки из газет).
В архивной справке фрагментарно представлены все эпизоды общественно-политической жизни Бурцева: пропаганда через печать террора, цареубийства ссылки, аресты, выселения (Россия, Англия, Швейцария, Финляндия), публикация историко-революционных сборников «За сто лет», «Былое», борьба с провокаторством в революционных партиях, за что его называли Шерлоком Холмсом русской революции, «ассенизатором политических партий» (М.Горький), попытка через печать объединить левые партии на платформе терроризма, в борьбе с царской агентурой - все это до 1917 г.; после Октябрьской революции - попытка объединить русскую эмиграцию в единый антибольшевистский фронт, прежде всего, с помощью газеты «Общее дело» и организации Русский национальный комитет.
В начале XX века, используя информацию от агентов царской охранки и даже бывшего директора Департамента полиции, Бурцеву удалось разоблачить «великого провокатора» Е.Азефа, многих других крупных и мелких провокаторов, что принесло ему европейскую известность. Но все его попытки доказать, используя связи с представителями французской разведки и немецкими политическими деятелями, что его злейший политический противник В.И.Ленин - «немецкий агент», остались безуспешными.
Борьба с «язвой эмиграции» - провокаторством в среде русской послереволюционной эмиграции, с агентами ГПУ-ОГПУ-НКВД, ненависть к «новым хозяевам» России превратились у Бурцева в навязчивую идею, закончившуюся к концу его жизни проигрышем в третейском суде над эмигрантским писателем В.П.Крымовым, которому Бурцев ставил в вину, в частности, его связи с писателем Е.И.Замятиным, вынужденным в 1931 г. эмигрировать из СССР после публикации за рубежом знаменитого романа «Мы».
Биографические сведения на Бурцева почерпнуты из его личного дела, из дел на других эмигрантов из России, из других фондов французского и немецкого происхождения. В них возможны неточности и даже очевидная неправда, отражающие закулисную борьбу против Бурцева его политических недругов и провокаторов. Но документы со всей определенностью свидетельствуют, что Бурцева так и не смогли выселить из Франции, несмотря на подготовленный еще в 1891 г. приказ об этом и упорное желание французского и царского правительств добиться этого.
Бурцев, признанный крупный историк русского революционного движения, общественный деятель, публицист, журналист, издатель, редактор, литературовед, собрал огромный личный архив, представляющий большую ценность для историков. К сожалению, он оказался раздробленным и находится в различных учреждениях в России и США.(4) В 1924 г. архив, собранный Бурцевым в Париже, был продан им в Русский заграничный исторический архив (РЗИА), образованный в Праге в 1923 г при содействии чехословацкого правительства Комитетом Земгора (объединение российских земских и городских деятелей). Русская эмиграция и сам Бурцев были твердо уверены, что РЗИА рано или поздно вернется в Россию «антибольшевистскую». Но вернулся он в СССР в конце 1945 г. в качестве дара Академии наук от правительства Чехословакии и в январе 1946 г. поступил в ЦГАОР (ныне ГА РФ).(5) В мае того же года из спецхрана Российской Государственной библиотеки им. В.И.Ленина в ЦГАОР поступили архивы В.Л.Бурцева и В.М.Чернова в объеме 76 папок и 7 тетрадей.(6) Вероятно, именно среди них и были документы за 1925-1939 гг., входящие в настоящее время в опись № 1 фонда Бурцева (Ф. 5802).
Наибольшую ценность в архиве Бурцева в ГА РФ представляет его частная переписка с представителями различных слоев российской политической эмиграции, писателями, историками, иностранными корреспондентами. Она содержит обширную информацию о Бурцеве - политическом деятеле, раскрывает и чисто человеческие его черты, служит важным источником изучения русского дореволюционного движения и белой эмиграции.
Почти все лица, упоминающиеся в публикуемой архивной справке, либо имели личную переписку с Бурцевым, либо встречаются в его переписке с другими корреспондентами (выдержки из некоторых писем приводятся в примечаниях). Содержание их позволяет уточнить и расширить те сведения, которые отразились в многочисленных донесениях, отчетах французских властей и немецкой полиции, прояснить политические взгляды Бурцева, его отношение к эсерам, к «полубольшевику» А.Ф.Керенскому, представителям других политических партий, к русской военной эмиграции. Из переписки Бурцева с Врангелем, Шульгиным, Гучковым выявляется его политическое одиночество, разочарование в лидерах Белого движения. Вот что, например, он писал Шульгину в 1923 г.: «Я честно поддерживал Корнилова. Увы: не умел он ни бороться с Керенским, ни с большевиками. Я потом честно защищал Деникина, помимо всего прочего, как печально он кончил и как ужасно отнесся к нам, в частности, ко мне. Потом был Врангель, честно я к нему пошел навстречу. На поддержку его я отдал все мои силы, свое имя, свою биографию, и чем он кончил наши отношения?».(7)
Одним из политических принципов Бурцева в 1930-е гг. было «искреннее желание идти навстречу всем, кто в данное время ему по пути», включая и тех, кто ранее находился на советской службе, а затем оказался в стане невозвращенцев. Зная их нравственные устои, Бурцев, тем не менее, считал их «источником для черпания фактов»(8), своими союзниками, помогавшими ему бороться с его заклятым врагом - большевизмом. Среди них оказывались и агенты-провокаторы, платные сотрудники французской национальной безопасности, агенты иностранных разведок. Трагическим эпизодом в жизни Бурцева периода 3-й эмиграции (1918-1942) была его 20-летняя дружба с бывшим царским генералом П.П.Дьяконовым, который с 1924 г. сотрудничал с ОГПУ.
Свое политическое кредо Бурцев, формально не состоявший ни в одной политической партии, определял так: «Я левый из левых, демократ, социалист... Демократизм и социализм (в его правильном выражении) - огромнейшая мировая сила. От их влияния не уйдет никогда Россия. Не оградить ее от этой мировой силы никакими китайскими стенами. Большевики держатся в России потому, что они, хотя облыжно, но все-таки опираются на эти принципы».(9)
Перевод немецких документов для справки сделан Н.С.Яковлевой и М.Диманисом, французских - С.С.Поповой.
Публикацию подготовила С.С.ПОПОВА.
1. См.: Будницкий О.В. Бурцев Владимир Львович // Политические деятели России, 1917. Биографический словарь. М., 1993. С. 52-53; его же. Владимир Бурцев и его корреспонденты // Отечественная история. 1992. № 6. С. 110-113: Давыдов Ю. Бестселлер // Знамя. 1998. №№ 11, 12; 1999. № 8; 2000. № 8 и др.
2. См.: Лурье Ф.М. Хранители прошлого. Журнал «Былое»: история, редакторы, издатели. Л., 1990; Флейшман Л. Материалы по истории русской и советской культуры. Из Архива Гуверовского Института. Stanford, 1992. Vol. 5; Лурье Ф. Полицейские и провокаторы: Политический сыск в России. 1649-1917. М., 1998; Евреи и русская революция. Материалы и исследования. М.- Иерусалим, 1999; Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX - начало XX в.). М., 2000; Брачев В.С. Заграничная агентура Департамента полиции (1883-1917). СПб., 2001; Перегудова З.И. Политический сыск в России. М., 2001; Прейсман Л.Г. Террористы и революционеры, охранники и провокаторы. М., 2001 и др.
3. Позже архив носил название ЦХИДК, а в 1999 г. его фонды влились в Российский государственный военный архив (РГВА, ранее ЦГАСА).
4. См.: Сидоров Н.А., Тютюнник Л.И. ВЛ.Бурцев и российское освободительное движение. По материалам ЦГАОР СССР и ЦПА НМЛ при ЦК КПСС // Советские архивы. 1989. № 2. С. 56-62; Флейшман Л. Материалы по истории русской и советской культуры. Из архива Гуверовского университета. Stanford, 1992. Vol. 5. С. 70-77.
5. См.: Павлова Т.Ф. Русский заграничный исторический архив в Праге // Вопросы истории. 1990. № 11. С. 19-30; ее же. Предисловие // Фонды Русского заграничного исторического архива в Праге. Межархивный путеводитель. М 1999. С. 5-32.
6. См.: Попов А.В. Русское зарубежье и архивы. Документы российской эмиграции в архивах Москвы. Вып. IV. М., 1998. С. 133.
7. ГА РФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 658. Л. 10-22.
8. Там же. Д. 64. Л. 1-2.
9. Там же. Д. 658. Л. 20.
Архивная справка
на Бурцева В.Л., русского, политэмигранта с 1888 г.
22 июля 1989 г., № 3/0232
В дополнение к № 020 от 20.1.1982 г.
Бурцев Владимир Львович родился 17.9.1862 г. в г. Уфе, с 1882 г. по май 1883 г. учился в Петербургском университете, за этот период арестовывался на 1 месяц по политическим мотивам. В январе 1885 г. он возвращается из Уфы в Петербург, затем «по поручению партии» едет в Казань, где подвергается аресту, приговаривается на 3 года тюремного заключения и на 4 года высылки в Сибирь.(1)
В 1888 г. Бурцев, политический ссыльный на поселении в Балаганске (под Иркутском), совершает побег, уезжает в Казань, живет в России под псевдонимом, в августе 1888 г. приезжает в Женеву, где его встречают друзья из «Народной воли».(2) С конца 1888 г. до июля 1889 г. живет в Женеве (27, Chemin de la Cluse), где слывет одним из активных революционеров, встречается с видными деятелями русской эмиграции, издает в 1889 г. журнал «Свободная Россия»(3) (из-за нехватки средств вышло только 3 номера). 25.6.1889 г. Бурцев отправляет пакет с брошюрами на адрес Мендельсона(4) в Париж (13, Boulevard de la Tour Maubourg). 8.7.1889 г. Бурцев уезжает из Женевы в Париж, где становится известна его дружба с террористом Кашинцевым(5), затем в Софию, где тесно общается с профессором Драгомановым(6) и морским инженером Луцким/(7)
Преследуемый агентом царской охранки Ландезеном(8), Бурцев скрывается в Австрии, Сербии, Турции, Румынии. Наконец, ему удается сесть в Румынии на английский пароход «Эшлендс». По прибытии в Константинополь турецкий паша пытался подкупить капитана и добиться от него выдачи Бурцева. Но капитан отказался, за что получил благодарственный адрес от редактора газеты «Рейнольде журнал» и членов английского парламента. В январе 1891 г. «Эшлендс» с Бурцевым на борту прибывает в Лондон.
31.12.1891 г., по просьбе префекта парижской полиции, сообщившего о приезде Бурцева-Краскова в Париж (13, rue des Beaux Arts) «с преступными намерениями», был подготовлен приказ о его выселении, но не был ему объявлен, т. к. Бурцев неожиданно выехал из Франции.
В 1894 г. он живет в Женеве (27, Chemin de la Cluse ), с марта 1895 г. зачисляется французской полицией в список анархистов, живущих за пределами Франции, находится постоянно в поле ее зрения.
29.1.1897 г. Бурцев выезжает из Парижа в Лондон, где издает №№ 1-3 журнала «Народоволец»(9), в котором призывает вернуться к традициям партии «Народная воля», призывает к убийству царя. В Лондоне пишет книгу «За сто лет».(10)
15.12.1897 г. в «Бритиш музеум» английская полиция арестовывает Бурцева за подстрекательство к убийствам через печать. При аресте у него были обнаружены два пакета с литературой для отправки по почте в Женеву Бертнеру(11) и в Лозанну.
11.2.1898 г. Бурцев приговаривается английским судом к 18 месяцам каторжных работ, по ходатайству друзей, в июле 1899 г. освобождается и, по совету врачей, едет на море, в Джерси, затем в Монтрё.
В январе 1901 г. Бурцев живет в Лондоне (70, Grafton-Street), затем в начале апреля уезжает в Швейцарию, имея при себе значительную сумму из кассы русского фонда(12), основанного Степняком-Кравчинским(13), останавливается в Париже, откуда уезжает в Лозанну, где принимает участие в съезде русских социалистов.
В 1901 г. Добрева(14) получила в Сен-Круа письмо от Бурцева с просьбой сообщить адрес студента химического факультета И. Сафонова из Цюриха, с которым он встречался в Лозанне, надеясь пригласить Сафонова в Лондон. После обсуждения этой просьбы с Плехановым(15) и другими русскими революционерами было решено не отвечать на просьбу Бурцева, подождать решений съезда в России. Французская полиция связала эту просьбу Бурцева с намерением организовать покушение на царя во время его пребывания во Франции.
Имеется отчет французской полиции от 5.9.1901 г. о съезде русских революционеров в Киеве, на котором присутствовало 80 делегатов, представителей различных политических направлений. На съезде было принято решение отказаться от покушений на царя, которое одобрили все присутствующие, за исключением 2-3 студентов, представителей террористической группы (около 100 человек), связанных с Бурцевым. На съезде было решено направить Бориса Перцова в страны Западной Европы для оповещения русских политэмигрантов о решениях съезда. 29.8.1901 г. Перцов встретился в Лондоне с Плехановым, И.Сафоновым, Добревой, другом Сафонова Иваном Яковлевичем, который отказался признать решение съезда, что побудило Перцова срочно встретиться в Англии с Бурцевым, пригласившим Ивана Яковлевича к себе.
Французская полиция делала вывод, что надо усилить наблюдение за Бурцевым. Она размножает в 150 экземплярах фотографию (имеются в личном деле на Бурцева), в тесном контакте с английской, итальянской полицией ищет его следы. Министр внутренних дел Франции, посол Франции в Англии, русские посольства в Париже и Лондоне заинтересованы в его розыске.
В сентябре 1901 г. английская полиция сообщила, что Бурцев из Франции вернулся в Англию, но сделал крюк и остановился на время по состоянию здоровья в русской колонии в Крист Черч (Хемпшир), где встречался с Чертковым(16), Волховским(17), Тепловым(18), Серебряковым(19), Гольденбергом(20), затем посетил Джерси, где встретился с Турским.(21)
В книге регистрации анархистов, подлежавших аресту или наблюдениям, французская полиция делает 13.9.1901 г. запись о необходимости ареста Бурцева, Турского, Перцова и Ивана Яковлевича в случае их приезда во Францию.
продолжение http://yroslav1985.livejournal.com/48770.html
С. С. Попова. "Я левый из левых, демократ, социалист..": Архивная справка на В.Л. Бурцева//Исторический архив М. 2002. No.1 с 116-144 ; No.2 с 42-80
«Я ЛЕВЫЙ ИЗ ЛЕВЫХ, ДЕМОКРАТ, СОЦИАЛИСТ...»
Архивная справка на В.Л.Бурцева
Личность Владимира Львовича Бурцева (1862-1942), «революционера-одиночки», «охотника за провокаторами», почти всю жизнь проведшего в вынужденной эмиграции, продолжает вызывать общественный интерес и занимать умы историков и писателей.(1) Его бурная политическая и публицистическая деятельность тесно вплетена в историю революционного движения России, начиная с «Народной воли», чьи принципы борьбы за политическую свободу стали на протяжении почти всей жизни Бурцева основой его убеждений. Ни одно серьезное исследование истории России конца XIX - начала XX вв., появившееся в последнее десятилетие, не обходится без экскурса в его биографию или без упоминания о нем.(2)
Публикуемая архивная справка воссоздает хронологию политической жизни Бурцева, отразившуюся, в основном, во французских полицейских архивах. Она составлена в 1989 г. по документам бывшего Центрального государственного Особого архива(З) для ЦПА ИМЛ при ЦК КПСС.
Личное дело на Бурцева является, пожалуй, самым большим по объему досье в фонде Главного управления национальной безопасности Франции. Первый документ в нем датируется 1894 г., годом активной террористической деятельности анархистов разных стран, прежде всего французских, последний - маем 1940 г. Таким образом, на протяжении почти полувека дело постоянно пополнялось новыми донесениями, отчетами французской полиции и разведки. Документы оперативного характера, по наружному наблюдению относятся, в основном, к дореволюционному периоду и представляют наибольшую ценность своей достоверностью. Сведения за 1894-1916 гг. занимают более половины досье (всего в нем около 900 листов, включая печатную литературу, вырезки из газет).
В архивной справке фрагментарно представлены все эпизоды общественно-политической жизни Бурцева: пропаганда через печать террора, цареубийства ссылки, аресты, выселения (Россия, Англия, Швейцария, Финляндия), публикация историко-революционных сборников «За сто лет», «Былое», борьба с провокаторством в революционных партиях, за что его называли Шерлоком Холмсом русской революции, «ассенизатором политических партий» (М.Горький), попытка через печать объединить левые партии на платформе терроризма, в борьбе с царской агентурой - все это до 1917 г.; после Октябрьской революции - попытка объединить русскую эмиграцию в единый антибольшевистский фронт, прежде всего, с помощью газеты «Общее дело» и организации Русский национальный комитет.
В начале XX века, используя информацию от агентов царской охранки и даже бывшего директора Департамента полиции, Бурцеву удалось разоблачить «великого провокатора» Е.Азефа, многих других крупных и мелких провокаторов, что принесло ему европейскую известность. Но все его попытки доказать, используя связи с представителями французской разведки и немецкими политическими деятелями, что его злейший политический противник В.И.Ленин - «немецкий агент», остались безуспешными.
Борьба с «язвой эмиграции» - провокаторством в среде русской послереволюционной эмиграции, с агентами ГПУ-ОГПУ-НКВД, ненависть к «новым хозяевам» России превратились у Бурцева в навязчивую идею, закончившуюся к концу его жизни проигрышем в третейском суде над эмигрантским писателем В.П.Крымовым, которому Бурцев ставил в вину, в частности, его связи с писателем Е.И.Замятиным, вынужденным в 1931 г. эмигрировать из СССР после публикации за рубежом знаменитого романа «Мы».
Биографические сведения на Бурцева почерпнуты из его личного дела, из дел на других эмигрантов из России, из других фондов французского и немецкого происхождения. В них возможны неточности и даже очевидная неправда, отражающие закулисную борьбу против Бурцева его политических недругов и провокаторов. Но документы со всей определенностью свидетельствуют, что Бурцева так и не смогли выселить из Франции, несмотря на подготовленный еще в 1891 г. приказ об этом и упорное желание французского и царского правительств добиться этого.
Бурцев, признанный крупный историк русского революционного движения, общественный деятель, публицист, журналист, издатель, редактор, литературовед, собрал огромный личный архив, представляющий большую ценность для историков. К сожалению, он оказался раздробленным и находится в различных учреждениях в России и США.(4) В 1924 г. архив, собранный Бурцевым в Париже, был продан им в Русский заграничный исторический архив (РЗИА), образованный в Праге в 1923 г при содействии чехословацкого правительства Комитетом Земгора (объединение российских земских и городских деятелей). Русская эмиграция и сам Бурцев были твердо уверены, что РЗИА рано или поздно вернется в Россию «антибольшевистскую». Но вернулся он в СССР в конце 1945 г. в качестве дара Академии наук от правительства Чехословакии и в январе 1946 г. поступил в ЦГАОР (ныне ГА РФ).(5) В мае того же года из спецхрана Российской Государственной библиотеки им. В.И.Ленина в ЦГАОР поступили архивы В.Л.Бурцева и В.М.Чернова в объеме 76 папок и 7 тетрадей.(6) Вероятно, именно среди них и были документы за 1925-1939 гг., входящие в настоящее время в опись № 1 фонда Бурцева (Ф. 5802).
Наибольшую ценность в архиве Бурцева в ГА РФ представляет его частная переписка с представителями различных слоев российской политической эмиграции, писателями, историками, иностранными корреспондентами. Она содержит обширную информацию о Бурцеве - политическом деятеле, раскрывает и чисто человеческие его черты, служит важным источником изучения русского дореволюционного движения и белой эмиграции.
Почти все лица, упоминающиеся в публикуемой архивной справке, либо имели личную переписку с Бурцевым, либо встречаются в его переписке с другими корреспондентами (выдержки из некоторых писем приводятся в примечаниях). Содержание их позволяет уточнить и расширить те сведения, которые отразились в многочисленных донесениях, отчетах французских властей и немецкой полиции, прояснить политические взгляды Бурцева, его отношение к эсерам, к «полубольшевику» А.Ф.Керенскому, представителям других политических партий, к русской военной эмиграции. Из переписки Бурцева с Врангелем, Шульгиным, Гучковым выявляется его политическое одиночество, разочарование в лидерах Белого движения. Вот что, например, он писал Шульгину в 1923 г.: «Я честно поддерживал Корнилова. Увы: не умел он ни бороться с Керенским, ни с большевиками. Я потом честно защищал Деникина, помимо всего прочего, как печально он кончил и как ужасно отнесся к нам, в частности, ко мне. Потом был Врангель, честно я к нему пошел навстречу. На поддержку его я отдал все мои силы, свое имя, свою биографию, и чем он кончил наши отношения?».(7)
Одним из политических принципов Бурцева в 1930-е гг. было «искреннее желание идти навстречу всем, кто в данное время ему по пути», включая и тех, кто ранее находился на советской службе, а затем оказался в стане невозвращенцев. Зная их нравственные устои, Бурцев, тем не менее, считал их «источником для черпания фактов»(8), своими союзниками, помогавшими ему бороться с его заклятым врагом - большевизмом. Среди них оказывались и агенты-провокаторы, платные сотрудники французской национальной безопасности, агенты иностранных разведок. Трагическим эпизодом в жизни Бурцева периода 3-й эмиграции (1918-1942) была его 20-летняя дружба с бывшим царским генералом П.П.Дьяконовым, который с 1924 г. сотрудничал с ОГПУ.
Свое политическое кредо Бурцев, формально не состоявший ни в одной политической партии, определял так: «Я левый из левых, демократ, социалист... Демократизм и социализм (в его правильном выражении) - огромнейшая мировая сила. От их влияния не уйдет никогда Россия. Не оградить ее от этой мировой силы никакими китайскими стенами. Большевики держатся в России потому, что они, хотя облыжно, но все-таки опираются на эти принципы».(9)
Перевод немецких документов для справки сделан Н.С.Яковлевой и М.Диманисом, французских - С.С.Поповой.
Публикацию подготовила С.С.ПОПОВА.
1. См.: Будницкий О.В. Бурцев Владимир Львович // Политические деятели России, 1917. Биографический словарь. М., 1993. С. 52-53; его же. Владимир Бурцев и его корреспонденты // Отечественная история. 1992. № 6. С. 110-113: Давыдов Ю. Бестселлер // Знамя. 1998. №№ 11, 12; 1999. № 8; 2000. № 8 и др.
2. См.: Лурье Ф.М. Хранители прошлого. Журнал «Былое»: история, редакторы, издатели. Л., 1990; Флейшман Л. Материалы по истории русской и советской культуры. Из Архива Гуверовского Института. Stanford, 1992. Vol. 5; Лурье Ф. Полицейские и провокаторы: Политический сыск в России. 1649-1917. М., 1998; Евреи и русская революция. Материалы и исследования. М.- Иерусалим, 1999; Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX - начало XX в.). М., 2000; Брачев В.С. Заграничная агентура Департамента полиции (1883-1917). СПб., 2001; Перегудова З.И. Политический сыск в России. М., 2001; Прейсман Л.Г. Террористы и революционеры, охранники и провокаторы. М., 2001 и др.
3. Позже архив носил название ЦХИДК, а в 1999 г. его фонды влились в Российский государственный военный архив (РГВА, ранее ЦГАСА).
4. См.: Сидоров Н.А., Тютюнник Л.И. ВЛ.Бурцев и российское освободительное движение. По материалам ЦГАОР СССР и ЦПА НМЛ при ЦК КПСС // Советские архивы. 1989. № 2. С. 56-62; Флейшман Л. Материалы по истории русской и советской культуры. Из архива Гуверовского университета. Stanford, 1992. Vol. 5. С. 70-77.
5. См.: Павлова Т.Ф. Русский заграничный исторический архив в Праге // Вопросы истории. 1990. № 11. С. 19-30; ее же. Предисловие // Фонды Русского заграничного исторического архива в Праге. Межархивный путеводитель. М 1999. С. 5-32.
6. См.: Попов А.В. Русское зарубежье и архивы. Документы российской эмиграции в архивах Москвы. Вып. IV. М., 1998. С. 133.
7. ГА РФ. Ф. 5802. Оп. 1. Д. 658. Л. 10-22.
8. Там же. Д. 64. Л. 1-2.
9. Там же. Д. 658. Л. 20.
Архивная справка
на Бурцева В.Л., русского, политэмигранта с 1888 г.
22 июля 1989 г., № 3/0232
В дополнение к № 020 от 20.1.1982 г.
Бурцев Владимир Львович родился 17.9.1862 г. в г. Уфе, с 1882 г. по май 1883 г. учился в Петербургском университете, за этот период арестовывался на 1 месяц по политическим мотивам. В январе 1885 г. он возвращается из Уфы в Петербург, затем «по поручению партии» едет в Казань, где подвергается аресту, приговаривается на 3 года тюремного заключения и на 4 года высылки в Сибирь.(1)
В 1888 г. Бурцев, политический ссыльный на поселении в Балаганске (под Иркутском), совершает побег, уезжает в Казань, живет в России под псевдонимом, в августе 1888 г. приезжает в Женеву, где его встречают друзья из «Народной воли».(2) С конца 1888 г. до июля 1889 г. живет в Женеве (27, Chemin de la Cluse), где слывет одним из активных революционеров, встречается с видными деятелями русской эмиграции, издает в 1889 г. журнал «Свободная Россия»(3) (из-за нехватки средств вышло только 3 номера). 25.6.1889 г. Бурцев отправляет пакет с брошюрами на адрес Мендельсона(4) в Париж (13, Boulevard de la Tour Maubourg). 8.7.1889 г. Бурцев уезжает из Женевы в Париж, где становится известна его дружба с террористом Кашинцевым(5), затем в Софию, где тесно общается с профессором Драгомановым(6) и морским инженером Луцким/(7)
Преследуемый агентом царской охранки Ландезеном(8), Бурцев скрывается в Австрии, Сербии, Турции, Румынии. Наконец, ему удается сесть в Румынии на английский пароход «Эшлендс». По прибытии в Константинополь турецкий паша пытался подкупить капитана и добиться от него выдачи Бурцева. Но капитан отказался, за что получил благодарственный адрес от редактора газеты «Рейнольде журнал» и членов английского парламента. В январе 1891 г. «Эшлендс» с Бурцевым на борту прибывает в Лондон.
31.12.1891 г., по просьбе префекта парижской полиции, сообщившего о приезде Бурцева-Краскова в Париж (13, rue des Beaux Arts) «с преступными намерениями», был подготовлен приказ о его выселении, но не был ему объявлен, т. к. Бурцев неожиданно выехал из Франции.
В 1894 г. он живет в Женеве (27, Chemin de la Cluse ), с марта 1895 г. зачисляется французской полицией в список анархистов, живущих за пределами Франции, находится постоянно в поле ее зрения.
29.1.1897 г. Бурцев выезжает из Парижа в Лондон, где издает №№ 1-3 журнала «Народоволец»(9), в котором призывает вернуться к традициям партии «Народная воля», призывает к убийству царя. В Лондоне пишет книгу «За сто лет».(10)
15.12.1897 г. в «Бритиш музеум» английская полиция арестовывает Бурцева за подстрекательство к убийствам через печать. При аресте у него были обнаружены два пакета с литературой для отправки по почте в Женеву Бертнеру(11) и в Лозанну.
11.2.1898 г. Бурцев приговаривается английским судом к 18 месяцам каторжных работ, по ходатайству друзей, в июле 1899 г. освобождается и, по совету врачей, едет на море, в Джерси, затем в Монтрё.
В январе 1901 г. Бурцев живет в Лондоне (70, Grafton-Street), затем в начале апреля уезжает в Швейцарию, имея при себе значительную сумму из кассы русского фонда(12), основанного Степняком-Кравчинским(13), останавливается в Париже, откуда уезжает в Лозанну, где принимает участие в съезде русских социалистов.
В 1901 г. Добрева(14) получила в Сен-Круа письмо от Бурцева с просьбой сообщить адрес студента химического факультета И. Сафонова из Цюриха, с которым он встречался в Лозанне, надеясь пригласить Сафонова в Лондон. После обсуждения этой просьбы с Плехановым(15) и другими русскими революционерами было решено не отвечать на просьбу Бурцева, подождать решений съезда в России. Французская полиция связала эту просьбу Бурцева с намерением организовать покушение на царя во время его пребывания во Франции.
Имеется отчет французской полиции от 5.9.1901 г. о съезде русских революционеров в Киеве, на котором присутствовало 80 делегатов, представителей различных политических направлений. На съезде было принято решение отказаться от покушений на царя, которое одобрили все присутствующие, за исключением 2-3 студентов, представителей террористической группы (около 100 человек), связанных с Бурцевым. На съезде было решено направить Бориса Перцова в страны Западной Европы для оповещения русских политэмигрантов о решениях съезда. 29.8.1901 г. Перцов встретился в Лондоне с Плехановым, И.Сафоновым, Добревой, другом Сафонова Иваном Яковлевичем, который отказался признать решение съезда, что побудило Перцова срочно встретиться в Англии с Бурцевым, пригласившим Ивана Яковлевича к себе.
Французская полиция делала вывод, что надо усилить наблюдение за Бурцевым. Она размножает в 150 экземплярах фотографию (имеются в личном деле на Бурцева), в тесном контакте с английской, итальянской полицией ищет его следы. Министр внутренних дел Франции, посол Франции в Англии, русские посольства в Париже и Лондоне заинтересованы в его розыске.
В сентябре 1901 г. английская полиция сообщила, что Бурцев из Франции вернулся в Англию, но сделал крюк и остановился на время по состоянию здоровья в русской колонии в Крист Черч (Хемпшир), где встречался с Чертковым(16), Волховским(17), Тепловым(18), Серебряковым(19), Гольденбергом(20), затем посетил Джерси, где встретился с Турским.(21)
В книге регистрации анархистов, подлежавших аресту или наблюдениям, французская полиция делает 13.9.1901 г. запись о необходимости ареста Бурцева, Турского, Перцова и Ивана Яковлевича в случае их приезда во Францию.
продолжение http://yroslav1985.livejournal.com/48770.html