UPD про распределение Парето
К посту « Был ли в СССР коммунизм?»
Во всех обществах, основанных на эксплуатации человека человеком, и особенно при капитализме, доходы населения подчиняются распределению Парето: количество богатых с увеличением количества благосостояния в их владении падает столь же стремительно, как и кривая k-γ, где k - количество самого богатства. В лингвистике то же самое называется закон Ципфа, в биологии - кривая Виллиса т .д.
Связано это с тем, что для всех таких обществ верна евангельская максима: "имущему воздастся, у неимущего отнимется". Система структурирована так, что в социальных взаимодействиях между индивидами бедные и социально слабые становятся беднее и слабее, богатые - ещё богаче и сильнее. И сами взаимодействия направлены на то, чтобы "сильный" подчинял "слабого", ставил в зависимость от себя и понуждал на себя работать. За счёт чего извлекается прибыль, идущая на подчинение следующей группы бедных, но ещё не попавшей в зависимость от данного работодателя, феодала и т.п., система крутится, а угнетение воспроизводится дальше и дальше. Соответственно самый сильный (первый в конкуренции) берёт себе социальных ресурсов (власти, доходов, влияния) и т.п. сколько хочет или сколько может взять, некую долю β от общег8о пирога, следующий по силе такую же долю от оставшегося и т.д.
Такого рода общества невозможны без дифференциации и иерархии, как бы они не прокламировали свободу и равенство, ведь каждое взаимодействие делит акторов на выигрыш и проигравших, выигрыш и проигрыш надо как-то измерять. В средневековом обществе это мерилось «силой» (маскирующейся под «честь»), в капиталистическом - доходом (притворившимся «умом и талантом»), но измерение и взвешивание системой формально равных сограждан есть всегда. А после измерения и оценки чего стоит каждый для всех социальных партнёров сразу понятно, в какой степени его можно угнесть или наоборот, насколько следует подчиняться.
Соответственно, в системе, поcтроенной на конкуренции с подчинением проигравших победителям, особенно при наличии в системе "памяти" (право наследования, угнетающее влияние бедности на социальную динамику детей бедняков и т.п.), устанавливается гиперболическое распределение доходов, при котором 80% населения имеют доходы ниже среднего, а единицы богатых "уравновешиваются" многочисленной массой бедняков.
Так вот - в СССР этого не было, распределение по доходам было нормальным или логнормальным (картинки из исследования А.С.Мартынова «Россия как система», увы, доведённого лишь до 1998 года). Здесь и далее по горизонтaли отложены величины, соответствующие проценту от мaксимaльных доходов зa дaнный год, по вертикaли - процент нaселения, получaющий эти доходы. Интересно бы посмотреть такие графики для ГДР, Чехословакии или Кубы. Думаю они отличались бы от советского только в сторону большего равенства.
В 1985-1989 гг., пока перестройка, с одной стороны, проводилось партией старого образца, в которой квислинги либерализма были ещё не проявлены и как-то подчинялись партийной дисциплине, с другой стороны - опиралась на массовые настроения людей, желавших улучшения жизни у себя дома, устранения дезорганизации и бардака при безусловном сохранении советского строя, это распределение ещё сильней приближалось к нормальному (стало больше социального равенства).
Индивиды, уже тронутые буржуазным перерождением (партчиновники "либерального" направления и кормившаяся от них интеллигенция) в трогательном согласии с мнением активистов "теневой стороны" советского социума (фарцовщики, спекулянты, торговые работники, и интеллигенция, ставившая их культурный уровень) называли это уравниловкой и считали причиной пробуксовывания хозяйственного развития СССР. В 1989-90 гг. им удалось вырвать руль, в 1991 - повернуть его в сторону разрушения советского строя, максимы которого в 1991 году ещё доминировали, что видно ещё по распределениям 1991 года (см.ниже).
Не случайно массовым настроением тех, кто крушил советский строй в 1989-1990 гг. было два желания "Чтобы в магазинах было всего завались, как на Западе" и "чтобы можно было зарабатывать сколько хочешь, без препятствий и потолка", более рафинированные идеологические претензии к "советскому тоталитаризму" лишь рационализировали эти два базовых желания. С началом рыночных реформ оба они были выполнены, и колоколообразное распределение по доходам в нашем обществе стало быстро преобразовываться в гиперболическое, приближаясь к обычной паретовской картинке, просматривающейся уже в 1992 году. Последующий рост угнетённости населения, за счёт социальной деградации которого наживались "выигравшие от реформ", хорошо отражается в изменениях того же графика в 1992-1996 гг.
То есть СССР и по данному показателю был альтернативой всему остальному (капиталистическому) миру, разделённому на центр и периферию, и не мог быть причислен ни к «США», ни к «Мексике». То есть исходя из условия задачи (индустриальное общество, продолжающее прогресс, а не останавливающее его, и в то же время противоположность капитализму) - это и был коммунизм.
Вообще, есть два принципа организации человеческой социальности. Одни отношения основаны на принципе иерархии - сильный господствует над слабым, а слабые служат сильному, а дифференциация на первых и вторых происходит в тех самых взаимодействиях конкурентного характера, где одному удаётся угнесть другого, приспособить к обслуживанию собственных интересов и т.д. такие отношения господства просматриваются при феодализме (сеньор и вассалы, вплоть до мужиков), при капитализме (работодатель и работники) и т.д. Они рождают специфическую культуру господства, в которой угнетатели априорно рассматриваются как лучшие, умные и благородные, угнетённые - как глупые, тёмные, ограниченные, в общем, овцы, нуждающиеся в пастыре (у которого наготове овчарки и палки).
Социальная иерархия, связанная с господством, может ритуализироваться и рационализироваться: власть денег при капитализме гуманней и эффективней власти силы при феодализме, в том смысле что проблемы общего проживания на данной территории решает лучше и точней. Но она всегда остаётся поводком, пристёгивающим бедных и слабых к колеснице богатых и сильных, к тому пряник действует сильнее кнута, и гуманизация форм господства сопровождалась естественно усилением их действенности, «точечностью» воздействий и т.п. Поэтому коммунизм с социальной иерархией несовместим, и марксистская программа «отмирания государства» невыполнима без отмирания иерархических отношений вообще и вытравливания токсичной культуры господства из общественного сознания.
Противоположный тип отношений - это отношения равных, горизонтальные связи сотрудничества и солидарности, которые делают бессмысленной вертикаль. В средневековье это были городские коммуны - сообщества равных, объединённых клятвой товарищества, поэтому их так ненавидели феодалы.
Из Ле Гоффа, «Цивилизация средневекового Запада»: «Феодализму часто противопоставляли городское движение. Своей политической организацией, коммуной, оно действительно было нередко направлено против сеньоров, особенно церковных; немало епископов стало жертвой восставших горожан, как, например, в Лане в 1112 г., о чем захватывающе рассказал Гиберт Ножанский. Городская жизнь питалась ремесленной и торговой активностью, тогда как феодализм жил за счет поместья, земли. Ментальность горожан, по крайней мере вначале, отличалась эгалитаризмом, основанным на горизонтальной солидарности, объединявшей людей благодаря клятве в сообщество равных; феодальная же ментальность, тяготевшая к иерархии, выражалась в вертикальной солидарности, цементируемой клятвой верности, которую низшие приносили высшим…
В XII в. в Понтье и в окрестностях Лана разразились коммунальные революции, затронувшие одновременно и города, и деревни, где крестьяне образовали коммуны, состоящие из федераций деревень. Параллелизм двух аспектов одного движения, известный всему христианскому миру, лучше всего виден на примере Италии. Как известно, в частности, из работ Р. Каджезе, П. Селлы, Ф. Шнайдера и Г. П. Боньетти, рождение городских коммун шло одновременно с рождением коммун сельских….
«Коммуна-это отвратительное слово»,-записал свою знаменитую формулу в начале XII в. церковный хронист Гиберт Ножанский. В этом городском движении, продолженном в деревнях созданием сельских коммун, революционный смысл имело то, что клятва, связывающая членов первоначальной городской коммуны, в отличие от вассального договора, соединявшего высшего с низшим, была клятвой равных. Феодальной вертикальной иерархии было противопоставлено горизонтальное общество.
«Vicinia», группа соседей, объединенных вначале лишь пространственной близостью, была преобразована в братство-«fraternitas». Это слово и обозначаемая им реальность имели особый успех в Испании, где процветали «германдады», и в Германии, где клятвенное братство-«Schwurbruderschaft»-вобрало в себя всю эмоциональную силу старого германского братства. Клятва устанавливала между бюргерами отношения верности («Treue»). В Зосте в середине XII в. бюргер, нанесший физический или моральный ущерб своему «concivis» («со-бюргеру»), лишался бюргерских прав. Братство сменилось общиной, скрепленной клятвой: conjuratio или communie. У французов или итальянцев такая община называлась коммуной, а у немцев-- «Eidgenossenschaft». Она объединяла равных, и хотя неравенство экономическое оставалось неискоренимым, оно должно было сочетаться с формулами и практикой, сохранявшими принципиальное равенство всех граждан. Так, в Нейсе в 1259 г. было провозглашено, что если надо будет произвести сбор на нужды коммуны, то бедные и богатые будут присягать equo modo и платить пропорционально своим возможностям.
Даже если города и не были тем вызовом феодализму, тем антифеодальным исключением, какими их зачастую описывают, все равно они представлялись явлением необычным и для человека, жившего в эпоху возникновения городов, выступали как некая новая реальность, в том скандальном значении, которое придавало понятию новизны Средневековье».
http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Goff/index.php
Городские коммуны, противопоставившие себя обычной феодальной вертикали (землевладельцы - их вассалы - их мужики) - это первое в истории массовое появление социумов, основанных на горизонтальных связях, противопоставлявших себя иерархии и успешно теснящих её, вплоть до полного поражения «старого порядка» {правда это привело к включению как городов, так и феодалов в общую иерархию более сложной системы абсолютистского государства, объединившего на более обширной территории все те локальности, где шла борьба городов и коммун}.
Так или иначе, коммунисты - прямые наследники тех коммун, поскольку в начале 19 века противопоставили социальное равенство новой, уже буржуазной иерархии, основанной на власти денег и праве собственности, как феодальная иерархия на власти оружия и праве сильного. Само слово «коммунизм» происходит оттуда, парижская Коммуна - прямая наследница «коммунальной революции» 10-13 веков. Поэтому коммунизм - это движение за сокращение и вытеснение иерархических связей, основанных на господстве и силе, за расширение эгалитарных, неиерархических связей. Коммунистическая теория (например, марксизм, допускаю возможность и иных, лучших теорий) должна подсказывать, как это сделать лучше.