Расизм и сексизм: смысл и место в системе
Этьен Балибар, Иммануил Валлерстайн
Ксенофобия во всех предыдущих исторических системах имела своим следствием исключение всего «варварского» (чуждого) из определённого сообщества, группы «своих», вплоть до физического уничтожения качестве крайней формы отторжения. Когда мы физически отказываемся принимать других, мы охраняем «чистоту» нашей среды, к которой стремимся, но в то же время мы неизбежно что-то теряем. Мы лишаемся рабочей силы, вклада отвергнутого человека в создание излишка, который мы могли бы присваивать на постоянной основе. Этот пример подходит для любой исторической системы, но особенно остро серьёзность подобной потери ощущается в условиях системы, чья логика базируется на бесконечном накоплении капитала.
Расширяющейся капиталистической экономике требуется вся рабочая сила, которую только она может найти, коль скоро с её помощью можно производить, реализовывать и накапливать всё большее количество капитала. Исключение кого-либо из системы противоречит её логике. Но если есть желание максимизировать накопление капитала, то необходимо минимизировать стоимость продукции (следовательно, и рабочей силы), а также минимизировать политическую нестабильность (поскольку вряд ли получится исключить полностью протесты со стороны рабочей силы). Именно расизм и становится той волшебной формулой, которая примиряет эти цели.
Обратимся к одной из ранних и наиболее известных дискуссий о расизме как идеологии. Когда европейцы пришли в Новый Свет, они столкнулись с местными жителями, которых убивали в огромных количествах либо непосредственно - мечом, либо опосредованно - заражая различными болезнями. Испанский монах монах Бартоломео де Лас Казас высказал мысль о том, что у индейцев имелись души, которые следовало спасать. Обратим внимание на значение утверждения Лас Казаса, получившего в итоге благословение церкви и затем признание государства. Раз у индейцев есть души, то они человеческие существа и на них распротраняется всеобщий закон. Таким образом, было признано неэтичным их убивать. Вместо этого следовало озаботиться спасением их душ (то есть обращать их в универсалистскую христианскую веру). Так как в этом случае они остаются живы, то они могут вступать в ряды рабочей силы, естественно, в соответствии со своей квалификацией (в их случае - с её отсутствием), попадая, разумеется, на самый низ социальной иерархии.
Расизм принял форму этнизации рабочей силы в той мере, в какой во все времена существовала определённая социальная иерархия занятости и вознаграждения. И хотя феномен этнизации существовал всегда, форма и особенности его проявления варьировались в зависимости от экономических, демографических и социальных обстоятельств места и времени. Можно сказать, что расизм всегда сочетал в себе «фактор прошлого» (связанный социальным или генетическим происхождением) и фактор настоящего с его гибкостью в определении чётких границ между этно-национально-религиозными группировками.
Неясность в отношении к прошлым традиционным границам в сочетании с постоянным изменением этих границ становится сегодня источником воссоздания расистских или этно-национально-религиозных групп и сообществ. И хотя они не всегда одинаковы, они всегда присутствуют в социальной иерархии. Многие из этих групп мобильны в рамках иерархической системы, одни могут исчезать или объединяться с другими, в то время как третьи распадаются на составляющие, а четвёртые только-только появляются. Но непременно есть те, кого величают «неграми». Если нет чёрных или их слишком мало, чтобы играть эту социальную роль, изобретаются «белые негры».
Расизм как особый социальный феномен, соединяющий в себе постоянство формы с гибкостью и многообразием её конкретных проявлений, выполняет три важные функции. Он позволяет рекрутировать необходимое число работников за наименьшую плату, на наименее выгодные экономические позиции в соответствии с текущими потребностями. Он способствует росту и воспроизводству социальных сообществ, в которых дети изначально привыкают к тому, что во взрослой жизни они смогут занимать только строго определённые роли, и попутно стимулирует соответствующие формы социального протеста. И, наконец, он обеспечивает оправдание социального неравенства, не связанного с заслугами. Последнюю мысль стоит подчеркнуть. Именно потому, что расизм представляет из себя антиуниверсалистскую доктрину, он и позволяет капитализму существовать. Ибо он даёт возможность платить огромному количеству людей меньше, чем они должны были бы получать в соответствии со своими реальными возможностями и заслугами.
Итак, если расизм является необходимой составляющей капитализма, то можно ли говорить то же самое о сексизме? Да, потому что они тесно связаны. Этнизация рабочей силы существует именно потому, что позволяет целым её сегментам платить низкую заработную плату. Такая низкая заработная плата возможна лишь для тех лиц, заработок которых не покрывает в полной мере их расходы по поддержанию своего существования. Домашние хозяйства этих людей требуют определённого вложения труда, направленного на их поддержание и удовлетворение мелких нужд - частично на это должен работать мужчина, однако несопоставимо большая часть работы выпадает на долю женщины, молодёжи и старшего поколения обоих полов. Таким образом, неоплаченный труд по поддержанию домашнего хозяйства субсидирует нанимателя, позволяя ему максимально снижать заработную плату своему сотруднику.
Как расизм не есть просто ксенофобия, так и сексизм не исчерпывается навязыванием женщинам менее значимых социальных ролей. Расизм и сексизм не исключают никого из социальной системы, они лишь позволяют заявить, что работа, которую делают женщины, на самом деле не является работой, таким образом побуждая женщин всех возрастов работать на создание излишка капитала, впоследствии присваиваемого хозяевами предприятий, которые не платят женщинам на это ни копейки. Так изобретается понятие «домохозяйка», которая не работает, а лишь «хозяйничает в доме», а когда правительство берётся подсчитывать количество занятого работоспособного населения, домохозяйки не принимаются в расчёт. Рука об руку с сексизмом идёт возрастная дискриминация. Коль скоро было решено, что работа домохозяек не создаёт прибавочной стоимости, то подобная же работа молодёжи и старшего поколения так же может не считаться работой в прямом смысле этого слова.
Всё это абсолютно не отражает реальность, зато неплохо дополняет господствующую идеологию и превосходно с ней гармонирует. Подобное сочетание универсализма и меритократии создаёт «удачную» основу для легитимации этой системы со стороны среднего класса, а сексизм и расизм позволяют «структурировать» рабочую силу. Всё это вместе отлично работает, но только до определённого момента, ведь эти идеологии капиталистической системы, по сути, противоречат друг другу. Хрупкая комбинация этих идеологий начинает трещать по всем швам, когда различные общественные группы делают слишком большой упор либо на универсалистскую, либо на сексистско-расистскую логику.
Мы знам, что бывает, когда расизм-сексизм заходит слишком далеко. Расисты могут либо попытаться быстро полностью уничтожить неугодную группу, как это было в случае с нацистами и евреями, или же медленно изводить её, навязывая апартеид. В крайней форме применение этих доктрин неразумно, поэтому в крайней форме, как правило, они оказываются неприемлемыми. Им сопротивляются сами жертвы, а также влиятельные экономические силы, которые вообще-то не против расизма как такового, но хотели бы продолжать использовать экономически выгодный для них сегмент «этнизированной» рабочей силы.
... Таким образом, то, что мы имеем сегодня - это система, функционирующая благодаря напряжённой связи между строго отмеренной дозой универсализма и сексизмом-расизмом. Просто существует стремление не допустить чрезмерного развития ни одной из этих тенденций. В результате получается некая модель перегибов, которая могла бы быть вечной, если бы не маленькая проблема. С течением времени амплитуда перегибов увеличивается, а не уменьшается. С одной стороны, нарастает приверженность универсализму, с другой - расизму и сексизму. Их акции растут и для этого есть причины.
Во-первых - это влияние накопленного всеми участниками исторического опыта. Во-вторых, существуют и иные пути эволюции системы, поскольку перегиб от универсализма к сексизму является не единственным в системе. Есть также зигзаг экономического расширения и сокращения, с которым частично коррелируется идеологический перегиб от универсализма к расизму-сексизму. Амплитуда экономического перегиба тоже растёт. Почему - это уже другой вопрос.
Э.Балибар, И.Валлерстайн. Раса, нация, класс: двусмысленные идентичности