Последняя афёра Лысенко,
касавшаяся а) навозно-земляных смесей (они пропагандировались вместо научной агрохимии вкупе с нормальными минеральными удобрениями, в которые Трофим Денисович не верил ещё со времени противостояния с Героем Соцтруда и лауреатом Сталинской Премии ак.Прянишниковым) и б) "поднятия жирномолочности скота" по методу, противному всей научной селекции. То и другое было совершенно бесплодно, но Лысенко продолжал втирать очки (и тратить народные деньги), пока это дело осенью 1965 года не пресекла комиссия АН СССР, проверявшая научно-практическую деятельность «Горок Ленинских» - опытной базы Трофима Денисовича.
Я нашёл и выкладываю
1. Стенографический отчёт Совместного заседания Академии наук СССР и ВАСХНИЛ, на котором обсуждался доклад Комиссии.
2. Замечания Лысенко к докладу Комиссии, и ответы на замечания.
3. Постановление Президиума АН СССР, Коллегии Министерства Сельского хозяйства СССР и Президиума ВАСХНИЛ, принятое по итогам обсуждения и выводам Комиссии
Кроме того, я попросил коллегу-генетика, к.б.н., выделить в документах полужирным курсивом всё то, что относится к научной нечестности Лысенко с сотрудниками - от демонстративного игнорирования систематической ошибки до всяких нехороших игр с контролями и прямых фальсификаций. Учёных за это сразу помещают в Научный АдЪ, круг 9, а чтение статьи А.В.Юревича «Теневая наука.ру» проясняет ситуацию, показывая, что помянутый АдЪ был изрядно населён до Трофим-Денисыча и обильно пополнялся после - см. историю Сирила Барта и следующие за ней 3 абзаца.
.
На собрание АН СССР с обсуждением доклада комиссии Трофим Денисович струсил и не явился, отдуваться пришлось главному агроному "Горок Ленинских" Иоаннисяну. Собственно, это обычная тактика лысенковцев, они всегда уклонялись от научной дискуссии с оппонентами, ибо не имели ни научных результатов, ни практических достижений, которые были бы убедительны для специалистов, а опирались на административный ресурс, разнузданную травлю своих оппонентов и столь же беззастенчивую саморекламу.
Как пишет Алексей Куприянов «Более широкое знакомство с литературой 1920-х - 1930-х гг. дает возможность оценить и масштаб работ по теоретическим основам и практике селекции и растениеводства. Повторяя вслед за Лысенко тезис об отрыве теории от практики, характерном для «морганистов», мы совершаем предательство по отношению к сотням сотрудников институтов и опытных станций…. Одним из важнейших в практическом отношении результатов этой работы стало создание к началу 1930-х гг. единой системы государственного сортоиспытания и упорядочение семеноводства. Логика повседневной рутинной деятельности этой системы позволила практической селекции выстоять и в годы господства Лысенко: конкурсное сортоиспытание на десятках опытных станций трудно уговорить или обмануть.
Шла трудоемкая работа по районированию: сорта высевались на станциях, расположенных в разных регионах, и сопоставлялись между собой в течение ряда лет в самых разных отношениях: по урожайности, зимостойкости, засухоустойчивости, качеству зерна и т.д. Сорта, наиболее урожайные в одном регионе, уступали первенство сортам-конкурентам в других. Например, в засушливых местностях приходилось жертвовать урожайностью, поскольку на первый план выходила проблема засухоустойчивости. Пусть невысокий, но более стабильный урожай был важнее взлетов и падений. В других районах важнее были скороспелость или зимостойкость. По результатам этой работы издавались первые сводные каталоги районированных сортов с рекомендациями, основанными на многолетней статистике. … Переход к чистолинейным сортам позволял повысить среднюю урожайность.
Были изданы десятки, если не сотни работ, посвященных самым разным вопросам, от организации опытного дела, до основанных на многолетних опытах конкретных рекомендаций по возделыванию различных сельскохозяйственных культур и ведению сельского хозяйства в разных регионах СССР. Венцом этих трудов стали коллективные монографии «Теоретические основы селекции растений» (1935-1937) и многотомная «Культурная флора СССР» (издание начато в 1935). Глядя на работы, подобные «Теоретическим основам...» или «Районированию сортов зерновых культур» (Л., изд-во ВИР, 1935), трудно поверить тем, кто говорит, что Лысенко только сейчас выглядит неучем и лжеученым, а при тогдашнем уровне развития науки его якобы невозможно было отличить от остальных. Можно было, теперь я в этом уверен. Последняя работа Лысенко, которая была выполнена на более или менее приемлемом научном уровне на обширном эмпирическом материале с относительно корректной статистической обработкой («Влияние термического фактора на продолжительность фаз развития растений. Опыт со злаками и хлопчатником»), вышла в 1928 г., еще в пору работы на Ганджийской станции. В этой работе Лысенко шел по следам Г.С. Зайцева, уже проделавшего аналогичное исследование на хлопчатнике, и под чутким руководством специалиста по статистической обработке опытных данных Н.Ф. Деревицкого. Ни одна из его последующих работ уже не могла встать в ряд с трудами его конкурентов». [отсюда]
Поэтому свои «научные озарения», вроде отсутствия внутривидовой конкуренции в природе, Лысенко в основном поверял газетам, чьи статьи в сталинскую эпоху считались - и были! - руководящим указанием - «Правде», «Известиям», реже «Литературной». Так, его (откровенно бредовая) идея об отсутствии внутривидовой конкуренции в природе было подвергнута исчерпывающей и сугубо научной критике в статьях проф. П.М.Жуковского (журнал «Селекция и семеноводство». 1946, №1-2) и акад. В.Н.Сукачёва (Вестник ЛГУ. 1946. №2). Лысенко им ответил статьёй в «Правде» №152 за 1946 г. С характерным названием «Не в свои сани не садись», где щедро сыпал обвинения идеологического характера, но ни разу не возразил по существу.
Даже после своего торжества и в годы полной монополии (1948-1955 гг.) Лысенко не публиковался в обычных научных журналах, вроде «Зоологического», даже когда вторгался в соответствующие темы.
И не зря лысенковцы уклонились от поездки на Международный генетический конгресс в Эдинбург в 1939 году, хотя им заблаговременно предоставили места в делегации. Они же побоялись участвовать в обсуждении борьбы за существование с зоологами и эволюционистами на биофаке в феврале 1948-го, хотя получили приглашение и сами же затеяли её голословным отрицанием внутривидовой борьбы, но радостно участвовали в хорошо срежиссированных мероприятиях в 1936, 1939 и 1948 гг. Так, последней было присуще «внезапность созыва, выверенный состав участников, тщательно проработанный и согласованный со Сталиным текст основного доклада, отредактированные Лысенко доклады его ближайших сподвижников», а перед этим - отмена Трофим-Денисовичем давно назревших выборов в ВАСХНИЛ и назначение академиками большой группы своих сторонников.
И ещё одно замечание. К несчастью для истины, историю лысенковщины сейчас обсуждают в основном с двух позиций. Во-первых, в русле антисоветской и антикоммунистической пропаганды, на ниве наиболее известен г.Сойфер; мол, коммунизм враждебен всякой науке, советская система не могла не погубить генетику и т.п. При этом именно коммунистам мы обязаны бурным расцветом генетических исследований (и эволюционных исследований, и исследований в области экспериментальной биологии) в 1920-1930-е годы, в которых наша страна была лидером, что среди генетиков - коммунисты и участники гражданской войны, многие - талантливые марксисты.
Особенно таких много среди репрессированных в 1930-е и лишившихся работы в 1940-е; к слову, это один из признаков, заставляющий считать т.Сталина «могильщиком революции», ведь всякое прогрессивное обновление общества - это не только идеи, но и люди, которые могут служить следующим поколениям примером и образцом. А они истреблялись, на место выбывших революционеров (инженеров, учёных, писателей, изобретателей, реализовавшихся благодаря революции или связавших своё творчество с ней) приходили чиновники или ж разнообразные «бывшие», которые и воспитывали следующие поколения.
Вообще, с точки зрения анкет того времени «генетики» в 1930-е годы выглядят куда более "советскими" и "коммунистическими", чем «лысенковцы», с их отсутствием старых партийцев, участников гражданской войны и явным преобладанием лиц мелкобуржуазного происхождения. Кавычки в том и в другом случае означают, что имеются в виду активные участники соответствующих дискуссий, делающие собственные работы в рамках того или другого направления, а не просто сочувствующие или солидаризирующиеся с той или другой стороной.
Это отличие продолжилось и в 1940-е: очень многие известные генетики героически воевали, награждались орденами и медалями. Среди же известных лысенковцев - никто, их жизни были нужней в тылу.
Читать далее