О душе и прочем - от человека к животным.
Из записных книжек ученика Л.С.Выготского Даниила Борисовича Эльконина:
"Не забыть: если бы Л.С. был жив, и я смог бы, как часто бывало, за чашечкой кофе в кафе «Норд» задать ему вопрос, то я спросил бы его: «А ты понимаешь, что своей теорией интериоризации ты отрицаешь то понимание психики и сознания, которое существовало до сих пор в так называемой классической психологии? Отрицаешь изначальность, заданность души и всей душевной жизни, отрицаешь, что человек рождается пусть с несовершенной и неразвитой, но всё-таки душой, что она уже есть в нём и что носителем её является мозг. Ты, наоборот, утверждаешь, что «душа» человеческая, человеческое сознание, психика, существует объективно вне нас в форме знаков и их значений [курсив мой - Вольф Кицес], являющихся средством организации совместной, прежде всего трудовой деятельности людей, и что только в результате этого взаимного воздействия людей друг на друга возникает интерпсихическое в форме тех же знаков и значений, но направленное на организацию своей собственной деятельности? Душа не задана человеку изначально, а дана ему во внешней, чисто материальной форме!» (цит. по Словарю Л.С.Выготского, 2004: 16).
Известная максима Маркса: «анатомия человека - ключ к анатомии обезьяны» вполне применима и здесь. Цитированные представления Л.С.Выготского могут быть полностью перенесены на животных, без каких-либо искажений и изъятий. Только труд заменится на социальную жизнь животных в сообществах.
Представление о несамостоятельности внутреннего мира человека и животных, его возникновении в результате интериоризации хорошо подтверждается тем, что влияние интериоризированного опыта на поведение проявляется не только в сфере «внешнего» поведения, но также и во «внутренней», мотивационно-ценностной сфере. Хотя она многим покажется заповедными угодьями т.н. «души» и «душевной жизни», это область социальной регуляции и контроля через механизмы послепроизвольного (послеволевого) поведения (Божович, 1968).
Многие поведенческие выборы в раннем детстве проходят стадию мотивационного конфликта, а их разрешение социально одобряемым образом требует некоторого волевого усилия. Например, во всех юннатских кружках преследуется т.н. лоханкизм - по имени Вассисуалия Лоханкина из «Золотого телёнка») - стремление «своё» есть самому и в одиночку: коллективизм и кружковое братство устойчиво связываются с приготовлением пищи «на всех» и коллективным приёмом пищи. Но поскольку семейное воспитание в малодетных семьях, да и общая социальная ситуация в «большом обществе» культивируют именно лоханкизм, то конфликт «внутренней» и «социальной» мотивации почти всегда возникнет у новичка.
Решение такого конфликта происходит через волевое усилие по установлению самоконтроля. Оно стабильно поощряется извне ростом социабельности и ускоренной социализацией индивида, в результате которой культурно одобряемые выборы и реакции обретают видимость даже не произвольных, а импульсивных, и как бы становятся собственным выбором личности. Их реализация осуществляется «автоматически» и уже не переживается как конфликт между социальными ценностями и (условно) «индивидуальными» желаниями, так что происходит даже без внутреннего напряжения, свойственного начальным стадиям «вхождения» в этот коллектив (Божович, 1968). Повседневное поведение взрослых обывателей почти полностью регулируют «послепроизвольные» ценности и мотивации, «передающие» его под контроль собственной воли и собственных представлений только в ситуациях, переживаемых как «напряг», «беда» или «проблема».
Думаю, что изоморфные мотивационные механизмы лежат в основе реализации инстинкта в форме конкретной программы действий, [адекватной и успешной лишь в определённой социальной среде определённого сообщества животных]. Мотивация, побуждающая демонстрировать во взаимодействиях ухаживания и угрозы, «происходит» от интериоризованных социальных связей, а не внутренних побуждений особи (к нападению, бегству, сексуальным или оборонительным реакциям, см. Хайнд, 1963).
Она в полной мере является социальной мотивацией именно тогда, когда удовлетворяет агрессивные, сексуальные или иные фундаментальные побуждения индивида. Во-первых, её появление требует социализации: приемлемой истории побед и поражений во взаимодействиях в данном сообществе и как следствие, удержание устойчивого статуса, как это показано для агрессивных связей и брачных альянсов птенцов в вольерных группировках озёрной чайки, van Rijn, Groothuis, 1987; Groothuis, 1989a, b). Она «питается» энергией индивидуальных побуждений (drives), благо они общие у всех особей, точней, энергией столкновения несовместимых стремлений друг с другом (конфликт мотиваций по Н.Тинбергену).
Однако мотивация к территориальной агрессии или к ухаживанию за партнёром с определёнными характеристиками «происходит» из тех социальных связей между индивидами, что «впечатаны» в их внутренний мир (Innerwelt) тем же способом (через мотивационный конфликт, волевое усилие, социальное одобрение и контроль, вызывающие интериоризацию), что в примере с послепроизвольным поведением человека.
В третьих, именно в силу «внешнего происхождения» из социальной сферы мотивации территориальной агрессии, ухаживания или агрессивного доминирования лишь у высших позвоночных (лишь у высших млекопитающих попугаев и врановых) обретают соответствующую эмоциональную окраску. До этого соответствующее возбуждение животного в эмоциональном отношении совершенно нейтрально, а по мере удаления от человека «идея мотивации трансформируется из естественнонаучной категории в удобный описательный термин» (Мантейфель, 1989). Например, тяжелораненые собака или обезьяна будут вопить и корчиться от боли, антилопа остаётся молчаливой и «безэмоциональной», даже когда хищник рвёт её на куски. Но эмоции боли и страха у копытных присутствуют в социальной сфере - какой метод позволил бы определить, они присущи самому животному или же «наведены» ситуацией?
Уже в силу этого наибольшие основания для реконструкции моделей внутреннего мира животных, включая психику и мотивационную сферу, дают наиболее стандартные, повторяемые реакции животных на внешние стимулы - демонстрации и ритуалы, нежели «психологические» попытки категоризации состояний в Innerwelt. В отношении всех позвоночных говорят об агрессии, заботе [о потомстве], сексуальности, защитном и оборонительном поведении, включая избегание боли, страхе, внимании, исследовательской мотивации (exploration). Но в психологии эти понятия основаны на интроспекции и словесных отчётах, то есть больше с тем, каким данное чувство в данной ситуации «именует» данный язык, чем с собственным переживанием.
Ещё точней, собственное переживание боли, радости, счастья, злости и других эмоций вторично по отношению к зафиксированным в языке оценкам данных чувств и данных состояний соответствующей культурой. Именно поэтому в условиях покоя, довольства и комфорта люди ищут острых ощущений в новых ситуациях, а их переживание оказывается неопределённо-амбивалентным (но всегда острым): смешение боли и счастья, наслаждения и ужаса и пр. (Коул, Скрибнер, 1977; Мацумото, 1997.).
Источники
Божович Л.А., 1968. Личность и её формирование в детском возрасте. Психологическое исследование. М,: изд-во «Просвещение». 355 с.
Коул М., Скрибнер С., 1977. Культура и мышление: психологический очерк. М.: Прогресс. 262 с.
Мацумото Д. (ред.), 1997. Психология и культура. 2-е изд. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/Mats/index.php
Мантейфель Ю.Б., 1989. Физиологические аспекты формирования «внутреннего» и «внешнего» мира у низших позвоночных// Поведение животных и человека: сходство и различия. Пущино, НЦБИ АН СССР. С.62-76.
Словарь Л.С.Выготского, 2004. / Под ред. А.А.Леонтьева. М.: Смысл. 119 с.
Хайнд Р., 1963. Энергетические модели мотивации// Моделирование в биологии. М.: изд-во иностр.лит-ры. С.273-298.
Groothuis T.,. 1989a. On the ontogeny of display behaviour in black-headed gull: I. The gradual emergence of the adult forms// Behaviour. Vol.110. №1-2. P.76-124.
Groothuis T., 1989b. On the ontogeny of display behaviour in black-headed gull:II. Causal links between the development of aggression, fear and display behavior: emancipation reconsidered// Behaviour. 1989b. Vol.110. №.1-4. P.161-204.
van Rijn J., Groothuis T., 1987. On the mechanism of male selection in black-headed gulls// Behaviour. Vol.100. P.134-169.
"Не забыть: если бы Л.С. был жив, и я смог бы, как часто бывало, за чашечкой кофе в кафе «Норд» задать ему вопрос, то я спросил бы его: «А ты понимаешь, что своей теорией интериоризации ты отрицаешь то понимание психики и сознания, которое существовало до сих пор в так называемой классической психологии? Отрицаешь изначальность, заданность души и всей душевной жизни, отрицаешь, что человек рождается пусть с несовершенной и неразвитой, но всё-таки душой, что она уже есть в нём и что носителем её является мозг. Ты, наоборот, утверждаешь, что «душа» человеческая, человеческое сознание, психика, существует объективно вне нас в форме знаков и их значений [курсив мой - Вольф Кицес], являющихся средством организации совместной, прежде всего трудовой деятельности людей, и что только в результате этого взаимного воздействия людей друг на друга возникает интерпсихическое в форме тех же знаков и значений, но направленное на организацию своей собственной деятельности? Душа не задана человеку изначально, а дана ему во внешней, чисто материальной форме!» (цит. по Словарю Л.С.Выготского, 2004: 16).
Известная максима Маркса: «анатомия человека - ключ к анатомии обезьяны» вполне применима и здесь. Цитированные представления Л.С.Выготского могут быть полностью перенесены на животных, без каких-либо искажений и изъятий. Только труд заменится на социальную жизнь животных в сообществах.
Представление о несамостоятельности внутреннего мира человека и животных, его возникновении в результате интериоризации хорошо подтверждается тем, что влияние интериоризированного опыта на поведение проявляется не только в сфере «внешнего» поведения, но также и во «внутренней», мотивационно-ценностной сфере. Хотя она многим покажется заповедными угодьями т.н. «души» и «душевной жизни», это область социальной регуляции и контроля через механизмы послепроизвольного (послеволевого) поведения (Божович, 1968).
Многие поведенческие выборы в раннем детстве проходят стадию мотивационного конфликта, а их разрешение социально одобряемым образом требует некоторого волевого усилия. Например, во всех юннатских кружках преследуется т.н. лоханкизм - по имени Вассисуалия Лоханкина из «Золотого телёнка») - стремление «своё» есть самому и в одиночку: коллективизм и кружковое братство устойчиво связываются с приготовлением пищи «на всех» и коллективным приёмом пищи. Но поскольку семейное воспитание в малодетных семьях, да и общая социальная ситуация в «большом обществе» культивируют именно лоханкизм, то конфликт «внутренней» и «социальной» мотивации почти всегда возникнет у новичка.
Решение такого конфликта происходит через волевое усилие по установлению самоконтроля. Оно стабильно поощряется извне ростом социабельности и ускоренной социализацией индивида, в результате которой культурно одобряемые выборы и реакции обретают видимость даже не произвольных, а импульсивных, и как бы становятся собственным выбором личности. Их реализация осуществляется «автоматически» и уже не переживается как конфликт между социальными ценностями и (условно) «индивидуальными» желаниями, так что происходит даже без внутреннего напряжения, свойственного начальным стадиям «вхождения» в этот коллектив (Божович, 1968). Повседневное поведение взрослых обывателей почти полностью регулируют «послепроизвольные» ценности и мотивации, «передающие» его под контроль собственной воли и собственных представлений только в ситуациях, переживаемых как «напряг», «беда» или «проблема».
Думаю, что изоморфные мотивационные механизмы лежат в основе реализации инстинкта в форме конкретной программы действий, [адекватной и успешной лишь в определённой социальной среде определённого сообщества животных]. Мотивация, побуждающая демонстрировать во взаимодействиях ухаживания и угрозы, «происходит» от интериоризованных социальных связей, а не внутренних побуждений особи (к нападению, бегству, сексуальным или оборонительным реакциям, см. Хайнд, 1963).
Она в полной мере является социальной мотивацией именно тогда, когда удовлетворяет агрессивные, сексуальные или иные фундаментальные побуждения индивида. Во-первых, её появление требует социализации: приемлемой истории побед и поражений во взаимодействиях в данном сообществе и как следствие, удержание устойчивого статуса, как это показано для агрессивных связей и брачных альянсов птенцов в вольерных группировках озёрной чайки, van Rijn, Groothuis, 1987; Groothuis, 1989a, b). Она «питается» энергией индивидуальных побуждений (drives), благо они общие у всех особей, точней, энергией столкновения несовместимых стремлений друг с другом (конфликт мотиваций по Н.Тинбергену).
Однако мотивация к территориальной агрессии или к ухаживанию за партнёром с определёнными характеристиками «происходит» из тех социальных связей между индивидами, что «впечатаны» в их внутренний мир (Innerwelt) тем же способом (через мотивационный конфликт, волевое усилие, социальное одобрение и контроль, вызывающие интериоризацию), что в примере с послепроизвольным поведением человека.
В третьих, именно в силу «внешнего происхождения» из социальной сферы мотивации территориальной агрессии, ухаживания или агрессивного доминирования лишь у высших позвоночных (лишь у высших млекопитающих попугаев и врановых) обретают соответствующую эмоциональную окраску. До этого соответствующее возбуждение животного в эмоциональном отношении совершенно нейтрально, а по мере удаления от человека «идея мотивации трансформируется из естественнонаучной категории в удобный описательный термин» (Мантейфель, 1989). Например, тяжелораненые собака или обезьяна будут вопить и корчиться от боли, антилопа остаётся молчаливой и «безэмоциональной», даже когда хищник рвёт её на куски. Но эмоции боли и страха у копытных присутствуют в социальной сфере - какой метод позволил бы определить, они присущи самому животному или же «наведены» ситуацией?
Уже в силу этого наибольшие основания для реконструкции моделей внутреннего мира животных, включая психику и мотивационную сферу, дают наиболее стандартные, повторяемые реакции животных на внешние стимулы - демонстрации и ритуалы, нежели «психологические» попытки категоризации состояний в Innerwelt. В отношении всех позвоночных говорят об агрессии, заботе [о потомстве], сексуальности, защитном и оборонительном поведении, включая избегание боли, страхе, внимании, исследовательской мотивации (exploration). Но в психологии эти понятия основаны на интроспекции и словесных отчётах, то есть больше с тем, каким данное чувство в данной ситуации «именует» данный язык, чем с собственным переживанием.
Ещё точней, собственное переживание боли, радости, счастья, злости и других эмоций вторично по отношению к зафиксированным в языке оценкам данных чувств и данных состояний соответствующей культурой. Именно поэтому в условиях покоя, довольства и комфорта люди ищут острых ощущений в новых ситуациях, а их переживание оказывается неопределённо-амбивалентным (но всегда острым): смешение боли и счастья, наслаждения и ужаса и пр. (Коул, Скрибнер, 1977; Мацумото, 1997.).
Источники
Божович Л.А., 1968. Личность и её формирование в детском возрасте. Психологическое исследование. М,: изд-во «Просвещение». 355 с.
Коул М., Скрибнер С., 1977. Культура и мышление: психологический очерк. М.: Прогресс. 262 с.
Мацумото Д. (ред.), 1997. Психология и культура. 2-е изд. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Psihol/Mats/index.php
Мантейфель Ю.Б., 1989. Физиологические аспекты формирования «внутреннего» и «внешнего» мира у низших позвоночных// Поведение животных и человека: сходство и различия. Пущино, НЦБИ АН СССР. С.62-76.
Словарь Л.С.Выготского, 2004. / Под ред. А.А.Леонтьева. М.: Смысл. 119 с.
Хайнд Р., 1963. Энергетические модели мотивации// Моделирование в биологии. М.: изд-во иностр.лит-ры. С.273-298.
Groothuis T.,. 1989a. On the ontogeny of display behaviour in black-headed gull: I. The gradual emergence of the adult forms// Behaviour. Vol.110. №1-2. P.76-124.
Groothuis T., 1989b. On the ontogeny of display behaviour in black-headed gull:II. Causal links between the development of aggression, fear and display behavior: emancipation reconsidered// Behaviour. 1989b. Vol.110. №.1-4. P.161-204.
van Rijn J., Groothuis T., 1987. On the mechanism of male selection in black-headed gulls// Behaviour. Vol.100. P.134-169.