Великий писатель земли русской
СОЛЖЕНИЦЫН, КГБ, КРУШЕНИЕ СССР
Островский Александр Владимирович
историк, доктор исторических наук
Глава 1. Волшебник Изумрудного города
Великий писатель земли русской
Когда прощались с А.С. Солженицыным, многие называли его великим писателем. С кем только не сравнивали и не сравнивают его, но, наверное, самое лестное для него - сравнение с Львом Толстым 1. И хотя о «великом писателе» написаны горы статей, книг и диссертаций 2, их авторы почему-то умалчивают, что Нобелевскую премию в области литературы он получил не за литературу, а за «нравственную силу в традициях великой русской литературы» 3, т.е. не за форму, а за содержание, иными словами, за идеологию.
«Александр Солженицын, - пишет основатель портала «Хронос» Вячеслав Румянцев, - является до такой степени общепризнанным “великим писателем”, что как-то даже рука не поднимается поколебать его мировую известность. Однако все-таки осмелюсь утверждать, что подавляющая часть его творчества к писательству не имеет никакого отношения. Солженицын - публицист, что он доказал многими томами документальных текстов. Причислить же его к прозаикам возможно лишь по двум ранним рассказам, которые перед публикацией подверглись столь тщательной редактуре, что сейчас уж и не разберёшь, где рука “совести России”, а где безупречный стиль Твардовского» 4.
А вот, что пишет литературовед Г.А. Морев: «Солженицын перестал быть в середине 1960-х годов, с завершением “В круге первом” и “Ракового корпуса”, литератором в традиционном смысле. И “Архипелаг ГУЛаг”, и “Август Четырнадцатого” (как и всё “Красное Колесо”) уже были - каждый по-своему - силовыми акциями, текстами-ударами по СССР» 5. Иначе говоря, и «Архипелаг», и «Красное колесо» - это не литература, а политика 6.
О том, как далеко в критической оценке литературного творчества А.И. Солженицына ушла общественная мысль, свидетельствуют публикации В.С. Бушина, который обнаружил, что писатель, известный как «мастер языка», почти всю жизнь не расстававшийся со словарем В. Даля, издавший «словарь языкового расширения», языком, оказывается, владел не безукоризненно 7.
На это поклонники «великого писателя» могут возразить: подумаешь, писал «Вячислав» вместо «Вячеслав», «Керил» вместо «Кирилл», у него ведь было математическое образование. А потом ещё И.А. Крылов говорил: «Орлам случается и ниже кур спускаться, но курам никогда до облак не подняться».
До каких же литературных «облак» удалось подняться А.И. Солженицыну?
Нам неизвестны его довоенные рассказы и произведения военного времени. Но позднее он сам признал первые пробы своего пера неудачными, отметив, что серьёзно стал писать, только оказавшись за колючей проволокой 8, когда начал автобиографическую поэму «Дороженька». Обратившись к этой поэме, я растерялся, не зная, что выбрать для иллюстрации его творчества. Помогла Людмила Ивановна Сараскина, которая в своей книге о А.И. Солженицыне, одобренной её героем, сочла возможным привести такой поэтический перл:
«...Она взросла неприобретливого склада,
И мне отца нашла не деньгами богата -
Был Чехов им дороже Цареграда,
Внушительней Империи - премьера МХАТа» 9.
Характеризуя А.И. Солженицына как поэта, В. Шаламов писал: «Это - безнадёжный стихотворный графоман с соответствующим психическим складом этой страшной болезни, создавший огромное количество непригодной стихотворной продукции, которую никогда и нигде нельзя предъявить, напечатать» 10.
В ссылке из-под пера А.И. Солженицына вышли пьесы «Республика труда» (другое название «Олень и шалашовка»), «Пир победителей» и «Пленники» (первоначальное название «Декабристы без декабря»),
«Прочитал Солженицына «Пир победителей»... - писал М.А. Шолохов. - Что касается формы пьесы, то она беспомощна и неумна. Можно ли о трагедийных событиях писать в опереточном стиле да ещё виршами такими примитивными, каких избегали даже одержимые поэтической чесоткой гимназисты былых времен! О содержании и говорить ничего» 11.
He усмотрев в этой пьесе художественных достоинств, С. Залыгин, однако, счёл необходимым отметить, что «Пир победителей» - это гимн русскому офицерству 12. Невольно вспоминаются пушкинские слова: «Льстецы, льстецы! Старайтесь сохранить и в самой подлости осанку благородства». О каком гимне может идти речь, если пьеса имеет обличительный характер, о чем говорит её ироничное название?
«Все командиры, русские и украинец, либо законченные подлецы, либо колеблющиеся и ни во что не верящие люди, - констатировал М.А. Шолохов. - Как же при таких условиях батарея, в которой служил Солженицын, дошла до Кенигсберга... Почему осмеяны солдаты-русские... и солдаты-татары? Почему власовцы - изменники родины, на чьей совести тысячи убитых и замученных наших, прославляются как выразители чаяний русского народа?» 13
Поражает текст «Пленников». Пьеса состоит из десяти картин. Первые две и последняя написаны в стихах, если их можно назвать таковыми, семь в прозе. Представьте. На сцену выходят герои, два действия изъясняются высоким штилем, затем вдруг переходят на прозу, а завершают опять стихами.
Удивляет и «Республика труда». Написать пьесу, в которой было несколько десятков действующих лиц, значит ничего не понимать не только в сценическом искусстве, но и в литературе. Не зря А.Т. Твардовский, отметив обилие героев, ограничился только одной фразой: «Вижу дело фуево» 14.
Таким образом, когда летом 1956 г. А.И. Солженицын в возрасте 37 лет возвратился из ссылки, в литературном отношении он ничего собою не представлял. А то, что к этому времени было написано им, свидетельствует скорее о затянувшемся ученичестве, чем о таланте.
В связи с этим нельзя не отметить, что в 37 лет умер А.С. Пушкин, в 35 - не стало С.А. Есенина, М.Ю. Лермонтов погиб, не дожив до 27. У всех к этому возрасту «болдинская осень» была позади. И какая «осень»! А ведь и другие выдающиеся писатели прожили немного: А.А. Блок - 41 год, Н.В. Гоголь - около 43, А.П. Чехов - 44.
Может быть, Александру Исаевичу удалось впоследствии не только догнать их, но и уйти далеко вперед?
В 1959 г. им были написаны два рассказа «Один день Ивана Денисовича» и «Матрёнин двор», в 1960 г. - киносценарий «Знают истину танки» и пьеса «Свеча на ветру». Сценарий и пьеса снова оказались неудачными, а два рассказа сделали А.И. Солженицына известным.
«Один день...» написан с максимально возможным для того времени приближением к действительности, что можно рассматривать как отход от социалистического реализма и возвращение к реализму критическому. С этим рассказом в нашу литературу вернулась проблема обычного, «маленького человека». Этого достаточно, чтобы оценить рассказ как необычное явление в послевоенной советской литературе.
Однако Лев Копелев был совершенно прав, когда назвал «Один день...» «производственной повестью». В этом отношении её новизна заключалась только в том, что вместо жизни рабочего, колхозника, учителя, врача была описана жизнь заключённого.
Оценивая это произведение, нельзя не отметить, что нам неизвестен его черновой вариант и мы судим о нём по напечатанному тексту. Между тем имеется свидетельство, что «Один день...» приобрёл современный вид во многом благодаря редакторской правке 15.
«Матрёнин двор» - довольно скромный журналистский очерк, достоинство которого только в том, что это одна из первых в советской литературе попыток показать нашу деревню без прикрас, такой, какой она была на самом деле. С этой точки зрения «Матрёнин двор» можно отнести к истокам того направления в советской литературе, представители которого получили название «деревенщики».
«После “Одного дня Ивана Денисовича”, превознесённого до небес, - пишет В.С. Бушин, - удивляли вещи, написанные торопливо, неряшливо, неглубоко: рассказ “Для пользы дела”, очерк “Захар Калита”, повесть “Раковый корпус”... Здесь громкая знаменитость представала писателем не только менее опытным, но и зачастую неумелым» 16.
«Раковый корпус» - по сути дела другой вариант производственной повести. «Один день» - о лагерной жизни, «Раковый корпус» - о больничной. И здесь, на мой взгляд, главное достоинство повести в том, в чем многие при её обсуждении видели недостаток и называли излишним «натурализмом», т.е. в стремлении показать больничную жизнь с максимальным приближением к реальности.
В 1966-1968 гг. повесть стала предметом открытого обсуждения, в ходе которого были отмечены её недостатки: «фельетонный разговор», «схематичность, прямолинейность, однозначность», «памфлетность», «публицистичность», «очерковость», «плакатность», «карикатурность», «примитивность» 17.
В 1968 г. на свет появился первый вариант романа «В круге первом» 18, в 1978 г. - второй вариант 19. Это уже сложное многоплановое произведение, имеющее несколько взаимосвязанных сюжетных линий.
Роман имеет почти детективное начало. Советский дипломат Иннокентий Володин звонит в американское посольство и сообщает о предстоящей в США передаче одним советским разведчиком другому секретов американской атомной бомбы. Смысл этого шага - не позволить сталинскому режиму создать ядерное оружие. А дальше разворачиваются поиски дипломата.
Можно было бы ожидать, что Иннокентий Володин будет в центре романа. Однако главное внимание автор сосредоточил на заключённых «шарашки», которым доверено изобличить предателя. Это тоже любопытная коллизия, дающая большие возможности, чтобы показать драму людей, находящихся за колючей проволокой, но продолжающих служить тому режиму, который лишил их свободы.
Между тем, и она не составляет основу романа. Хотя в центре него заключённый Глеб Нержин, отказавшийся участвовать в разоблачении дипломата, и завершается роман высылкой Нержина в лагерь, высылают его за отказ перейти из одного подразделения «шарашки» в другое. Одного этого достаточно, чтобы поставить автору за композицию двойку.
При чтении романа не покидает чувство неестественности, надуманности, бутафории. Достаточно вспомнить первые страницы, посвящённые звонку Володина в американское посольство. Опытный человек идёт на такой шаг, зная, что телефонные разговоры с посольством прослушиваются. Дипломат сообщает информацию, которую даже в разведке могли знать всего несколько человек. Сотрудник Министерства государственной безопасности, занимающийся прослушиванием телефонных разговоров американского посольства, во время своего дежурства конспектирует «Краткий курс истории ВКП(б)».
А кроме этого: психологически трудно объяснимое поведение Иннокентия Володина (ведь он был дипломатом, а не барышней и речь шла ни более ни менее как об измене Родине, за которую грозила смертная казнь), карикатурный Сталин, театрализованное описание встречи новичков и такое же описание суда над князем Игорем, неправдоподобный разговор заключенного Бобыкина с министром государственной безопасности Абакумовым, совершенно неубедительное объяснения высылки Нержина и т.д. Даже финал романа имеет фельетонный характер. По Москве идёт воронок с арестантами, на котором красуется надпись «Мясо». А иностранный журналист, отмечая в своем блокноте мелькание таких автофургонов, делает вывод о превосходном снабжении столицы продовольствием 20.
Если в нашей стране А.И. Солженицын приобрёл известность после издания рассказа «Один день Ивана Денисовича», мировую известность ему принесла не Нобелевская премия, а появившаяся уже после её получения книга «Архипелаг ГУЛАГ» (1973-1975).
В «Архипелаге» прежде всего бросается в глаза его объём - почти сто авторских листов. Выступая в кёльнском Институте славистики, В.П. Некрасов выразил сожаление, что книга не попала в руки редактора «Нового мира» Анны Самойловны Берзер, которая умела «отжимать воду» и без ущерба для содержания «Архипелага» сократила бы его объём по меньшей мере вдвое 21.
Но дело не только в рыхлости и водянистости книги, она имеет явно незавершённый, сырой характер. Об этом свидетельствует знакомство с его оглавлением: 4.1 - 342 с., 4.2 - 78 с., Ч.З - 364 с., 4.4 - 46 с., 4.5 - 218 с., 4.6 - 88 с., 4.7 - 54 с. Причём часть 4-я (46 с.) по объёму меньше главы второй части 1-й (48 с.) 22. Или автор неверно определил структуру своей книги, или у него не хватило времени для сбора необходимого материала.
Даже беглое знакомство с «Архипелагом» обнаруживает такую его особенность как смысловое дублирование, которое составляет треть книги. Если принять во внимание более мелкие повторы, этот показатель приблизится к 40% всего текста. А если исключить из «Архипелага» тот материал», который был написан после 1967 г., т.е. если рассматривать только текст первой редакции, этот коэффициент составит почти 50%. Как будто бы под одной обложкой механически соединены два «Архипелага», которые писались разными авторами 23.
При знакомстве с книгой в глаза бросается отсутствие единого замысла. С одной стороны, в её основу положен «принцип последовательных глав о тюремной системе, следствии, судах, этапах, лагерях ИТЛ, каторжных, ссылке и душевных изменениях за арестантские годы» 24. С другой стороны, это попытка показать историю возникновения и развития советского террора, а значит историю возникновения и развития ГУЛАГа 25. Но добиться гармонического сплава этих двух замыслов автору не удалось.
Причём в книге прослеживаются три совершенно разные концепции истории ГУЛАГа. Согласно одной из них, он возник в начале 1920-х гг. и просуществовал до середины 50-х. По другой, первые советские лагеря появились в 1918 г. Согласно третьей концепции, ГУЛАГ родился под залпы «Авроры», т.е. в октябре 1917 г. и продолжал существовать до конца 1960-х гг., когда был написан «Архипелаг» 26.
Уже после того, как на основании этого и некоторых других аргументов мною была выдвинута версия, что «Архипелаг ГУЛАГ» - это результат коллективного творчества 27, хорошо знавший автора Вячеслав Всеволодович Иванов («Кома») сделал заявление о том, что в этом произведении «много кусков написано разными людьми» и что на них приходится «большая часть его (Солженицына - А.О.) главной книги» 28.
В 1970 г. был издан роман «Август четырнадцатого», которым автор начал публикацию своей эпопеи «Красное колесо». Роман должен был охватить целую эпоху до конца 1920-х - начала 1930-х гг. Однако А.И. Солженицын оборвал его на весне 1917 г., оставив свою Вавилонскую башню недостроенной 29.
Смысл работы над «Красным колесом» - одна из самых таинственных загадок в биографии А.И. Солженицына. Можно понять Карла Маркса, который почти всю свою жизнь посвятил написанию «Капитала» и тоже не успел его завершить. Им двигало желание понять законы, определяющие функционирование современного общества. А что двигало А.И. Солженицыным? Неужели он хотел описать год за годом, месяц за месяцем, день за днём, час за часом всю историю российской революции? Но для чего? Если бы речь шла о научной хронике, это было бы понятно. Но ведь он писал художественное произведение.
Сопоставляя «Август 1914», «Октябрь 1916» и «Март 1917», нельзя не обратить внимание на следующий факт. Если в первой редакции «Августа» главными действующими героями были вымышленные лица и через их судьбу автор пытался показать драматизм исторических событий, то уже во второй редакции их начинают оттеснять на второй план исторические персонажи. Ещё более заметно это в «Октябре», а в «Марте» вымышленные герои оказываются затерянными среди исторических лиц. Касаясь этой проблемы, А.И. Солженицын в интервью 1983 г. парижской газете «Либерасьон» сказал так: «В “Марте Семнадцатого”, в Февральской революции, я бы грубо определил, что сочинённые персонажи сведены до минимума, до 10%, по числу страниц...» 30.
Отмечая эту особенность своего произведения, Александр Исаевич преподносит её как достоинство, между тем это по меньшей мере композиционный недостаток.
«Что же касается “Красного колеса”, - писал В. Максимов, - то это не просто очередная неудача. Это неудача сокрушительная. Тут за что ни возьмись - всё плохо. Историческая концепция выстроена задним умом. Герои - ходячие концепции. Любовные сцены - хоть святых выноси. Язык архаичен до анекдотичности. Такую словесную мешанину вряд ли в состоянии переварить даже самая всеядная читательская аудитория» 31.
Подобным языком (одна из важнейших характеристик литературного произведения) написаны и другие произведения А.И. Солженицына 32.
Чтобы убедиться в этом, обратимся к «Раковому корпусу» и начнём с существительных: «сказала она через запашку» (Солженицын А.И. Раковый корпус // Малое собрание сочинений. Т.4. С.8), «нудьга» (с. 13), «серизна в лице» (с. 15), «искорчины болей» (с. 37), «от выпаха усмешки» (с. 75), «лежал в обмоте» (с. 80), «ему была нехотъ смертельная» (с. 83), «с желвью под челюстью» (с. 85), «такая нудь и муть» (с. 99), , «с захрипом сказал» (с. 107), «и задышка, и даже колотьё в груди» (с. 123), «на первом взросте» (с. 207), «средолетние» (с. 216), «без перекрута бинтов» (с. 255), «главная ослаба»(с. 257), «пожимка губ» (с. 298), «побежки»(с. 376), «после тяжелого кровожадия» (с. 392), «выработав в себе запышку» (с. 406).
А вот глаголы, чтобы «жечь сердца людей»: «на шее у него ничего не мякчело, а брякло» (с. 80), «мог сейчас завеяться хоть на Колыму» (с. 80), «сколько Ефрем этих баб охабачивал» (с. 84), «мать и не старалась его вернуть - сдыхалась» (с. 100), «опять ему стрелило в голову» (с. 164), «это его раздражило» (с. 200), «Вадим слаживал эту фразу» (с. 197), «четыре бетховенские удара напоминающе громнули в небо» (с. 206), «сколько раз урекался» (с. 208), «нечего голову нурить»(с. 248), «“Как фамилия” - пристигла она» (с. 253), «никогда она не сказала, но зинуло вдруг ему» (с. 287, «заблуживаются человеческие мозги» (с. 353), «дёргался, плевался, стрелял мотоцикл - и заглохал»(с. 396), «билет же вытарчивал из его пальцев» (с. 406).
А вот возвратные глаголы: «раскидалась в муке по подушке» (с. 156); «неподвижно хранилась нога» (с. 159), «вылупляется новый метод» (с. 197), «лезть в автобус, душиться» (с. 263); «перепрокинулось в пальцах бездействующее перо» (с. 300); «второй выписался, а новый ждался завтра» (с. 303), «вытолкнулся опять на перрон» (с. 407).
Заслуживают внимания и прилагательные: «на задышливой груди» (с. 36), «еще непокорчивая» (с. 84), «пронозливые минуты» (с. 125), «кости, оброщенные мясом» (с. 164), «отлеглые уши» (с. 164), «торчливые волосы» (с. 185), «волосами - выбросными из-под шапочки» (с. 190), «нагрублая берегомая нога» (с. 205), «укрупненными глазами» (с. 237), «мреющее пятно» (с. 257), «клочок сада, отстоенного от городского камня» (с. 264), «огрызлого упрямца» (с. 265), «пожалчевшее Дёмкино лицо» (с. 304), «по усталому заморганному лицу» (с. 329), «со всё дослышивающими ушами» (с. 330), «нанюханные коммерсанты» (с. 369), «огрузненным вещмешком» (с. 393), деньги «уже достанные с избытком из глухого кармана» (с. 404).
А вот наречия: «укрючливо» (с. 79), «вдосыть» (с. 96, 207), «невпродёр» (с. 121) «впробежь» (с. 165), «вполздорова» (с. 210),«впрозолость»(с. 217),«избоку» (с. 289), «предмертво» (с. 342), «вонько» (с. 342), «наотпашь» (с. 252), «внапашку» (с. 331), «вприлепку» (с. 364); «вокорень» (с. 393).
А как вам деепричастия: «бережа время» (с. 101) или «света даже не зажжа» (с. 271)?
Не всегда А.И. Солженицын был в ладу и со стилем: «кожа обтягивала почти череп» (с. 36), «вход нескольких сразу белых халатов» (с. 38), «совсем было ней не полезно» (с. 76), «мысли еще вились вокруг ее головы, как пчелы, долго спустя ворота» (с. 77), «никогда ничем не болел - ни тяжёлым, ни гриппом, ни эпидемиею, ни даже зубами» (с. 78), «допытывалась Ася своё» (с. 104), «деревья только чуть отзеленивали от серого» (с. 264), «пришедшие в мир ни для чего» (с. 270), «бланков, исписанных от руки, застрочливых под пером» (с. 281); «прослушав зоину идею мимо, Гангарт спросила» (с. 290), «он ушёл (самому лечь)» (с. 306), «состоял на постоянной работе нигде» (с. 324), «а чем здоровей, тем реже, тем никогда» (с. 352), «замазка падала на пол санитаркам подметать» (с. 354), «улыбаясь никому» (с. 373), «чаинки никак не хотелось глотать, а сплескивать» (с. 376), «мелькали калитки или туннелики узкие, согнувшись войти» (с. 374), «уже много прошло дня» (с. 387).
Не всегда Александр Исаевич понимал и употребляемые им слова: «безобидной белой кожей» (с. 5) (как будто бывает обидная), «окутывая кашне» (с. 7) (окутывать - укрывать кругом), «с некрутящейся головой» (с. 37) (крутиться - совершать круговое движение), «он закатил штанину» (с. 39) (закатал, конечно), «отвёл Костоглотов большой рукой» (с. 45) (неужели другая рука была малой?), «вынул армейский пояс в четыре пальца толщиной» (с. 120) (конечно, шириной), «опухоль легко обернулась шарфиком» (с. 309) (неужели сама?), «до конца ли она домрёт» (с. 343) (это от мреть или умереть?), «можно свой огородик посадить» (с. 357) (посадить можно растение, а огород - засадить), «друг от друга отменяясь богатой шерстью» (с. 391) (отменять значит упразднять), «захватывать очередь» (с. 406) (в смысле занимать, но занимать и захватывать - не одно и тоже).
Очень свежо звучит: «комок опухоли - неожиданной, ненужной, бессмысленной, никому не полезной» (с. 12), «травля однажды кликнутая, она не лежит, она бежит» (с. 47), «охват рака по шее» (с. 78), «всю страну как бабу перещупал» (с. 81), «что называли хорошим и о чём колотились люди» (с. 122), «глазами ужаса»(с. 156), «не верил он в это переселение душ ни на поросячий нос» (с. 163), «перед харей раковой смерти» (с. 195), «перед пантерой смерти» (с. 198), «взывает к батогу сатиры» (с. 210); «на его эшелонированной голове (с. 272), «тело вывалилось из этой стройной системы, ударилось о жёсткую землю и оказалось обеззащитным мешком» (с. 343), «ждал своего спецпайка внимания» (с. 348), «раненный стон» (с. 384), «подушечные бастионы радостно били ему пулеметами в спину» (с. 396).
Убейте меня, если это «великий, могучий, прекрасный русский язык»!
А ведь я привёл не все литературные перлы «Ракового корпуса». И это без повторов. Без опечаток. После того, как текст был прочитан ближайшим окружением автора, частично отредактирован в «Новом мире», побывал в редакции журнала «Нева», подвергся обсуждению в Союзе писателей, прошёл через руки редактора и корректора в первом издательстве, несколько раз просматривался корректорами при переизданиях. Иначе говоря, после того, как с повести была снята не одна стружка.
Что же тогда представлял собой оригинал?
И кто-то ещё сравнивает Солженицына с Толстым, ставит его выше Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Достоевского, Чехова. О Горьком, Бунине и Куприне даже не упоминают. А ведь были ещё Булгаков, Платонов, Шолохов.
Какое бесстыдство! Дипломатичнее не назовешь.
____________
1 Лурье Я.С. После Льва Толстого, Исторические воззрения Толстого и проблемы XX века. СПб., 1993. С. 129-145; Солженицын: мыслитель, историк, художник. Западная критика, 1974-2008: сборник статей. М.: Русский путь, 2010.
2 См., например: Александр Исаевич Солженицын. Материалы к биобиблиографии. СПб., 2007.
3 Лауреаты Нобелевской премии. Энциклопедия М-Я. М., 1987. С. 431.
4 Румянцев В. Александр Исаевич Солженицын // Хронос. Всемирная история в интернете http://www.hrono.ru/biograf/bio_s/solzenicyn.php
5 Морев Г. На смерть Александра Исаевича Солженицына. Некролог / OpenSpace.ru, 05.08.2008 http://os.colta.ru/literature/names/details/2259/
6 Подробнее: Цыганков Д.Б. Социологический анализ воззрений и общественной деятельности А.И. Солженицына. СПб., 1997.
7 Бушин В.С. Неизвестный Солженицын. М., 2009. С. 69-72.
8 Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом. М., 1996. С. 10.
9 Сараскина Л.И. Александр Солженицын. М., 2008. С. 70.
10 Шаламов. В. Новая книга: Воспоминания. Записные книжки. Переписка. Следственные дела. М., 2004. С. 374.
11 Шолохов М.А. Письмо в Секретариат Союза писателей СССР. 8 сентября 1967 г. // Шолохов М.А. Письма. М., 2003. С. 389.
12 Залыгин С.П. Солженицын // Русские писатели XX века. Биографический словарь. 2004. С. 657.
13 Шолохов М.А. Письмо... С. 389.
14 Твардовский А.Т. Рабочие тетради 60-х годов // Знамя. 2000. № 7. С. 140.
15 Beam J. Multiple Exposure: An American Ambassador's Unique Perspective on East-West Issues. N.Y., 1978. P. 232-233.
16 Бушин В.С. Неизвестный Солженицын. С. 42.
17 Солженицын А.И. Собрание сочинений. Т. 6. Франкфурт-на-Майне, 1970. С. 33-57, 154-187.
18 Солженицын А.И. В круге первом. Лондон, 1968; Нью-Йорк, 1968; Франкфурт-на-Майне, 1968.
19 Солженицын А.И. Собрание сочинений. Т. 1-2. В Круге первом. Париж, 1978.
20 Солженицын А.И. В круге первом // Малое собрание сочинений. Т. 2. С. 309.
21 Шафаревич И. Слово о Солженицыне // Наш современник. 1990. № 1. С. 6.
22 Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ // Малое собрание сочинений. Т. 5-7. М., 1991.
23 Островский А.В. Солженицын: прощание с мифом. С. 351.
24 Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ // Малое собрание сочинений. Т. 7. С. 382.
25 Островский А.В. Солженицын: прощание с мифом. С. 352.
26 Там же. С. 352-354.
27 Там же. С. 355-356.
28 Сасд-Шах А. Солженицын // Новая газета. 2005. № 63. 28-31 августа (интервью В.В. Иванова).
29 Островский А.В. Солженицын: прощание с мифом. С. 392.
30 Там же. С. 393.
31 Максимов В. Колонка редактора // Континент. 1991. № 69. С. 327.
32 Бушин В.С. Неизвестный Солженицын. С.70-72.
Источник: De Secreto / О Секрете. Сборник научных трудов. А.И. Фурсов (сост.). М.: Товарищество научных изданий КМК. 2016, с. 327-335.
См. также:
- Островский А.В. «Страшно умереть не опальным» // De Secreto / О Секрете
- Островский А.В. Великий писатель земли русской // De Secreto / О Секрете
- Островский А.В. Три версии одного ареста // De Secreto / О Секрете
- Джакоб Д. Бим: Солженицын представлял проблему для всех, имевшим с ним дело (1978) // voiks
- Жорес Медведев: «Архипелаг ГУЛаг», том 2 // voiks
- В.С. Бушин: Ложь на цыпочках // voiks
- Филолог о Солженицыне: его нужно изучать, но не в школе // voiks
- Двойное дно солженицынства // voiks