Мифы и правда о Петре Войкове (1)
Часть-1 Часть-2 Часть-3 Часть-4 Часть-5
07.08.2018 15:52 | Авторы: Александр Иванович Колпакиди, Геннадий Владимирович Потапов
Мифы и правда о Петре Войкове
13 августа исполняется 130 лет со дня рождения павшего на боевом посту советского дипломата Петра Войкова.
В последние 30 лет этот герой превратился буквально в "бельмо на глазу" у российских антикоммунистов-антисоветчиков. В ненависти к Войкову объединились монархисты-мракобесы, либералы, псевдоученые "грантососы" и нынешняя власть.
Это факт.
Именно властью в постсоветской России непрерывно возбуждается дискуссия о личности Петра Лазаревича Войкова, инициируется переименование названных в его честь улиц, контролируемое властью ТВ и опосредованно провластные радиостанции и сайты поливают его грязью.
В ноябре 2015 года в Москве даже проводилось электронное голосование на сайте «Активный гражданин» по вопросу переименования станции метро «Войковская».
Однако большинство участников этого голосования выступили против переименования. И это - несмотря на мощное давление госпропаганды, черносотенных мракобесов и либералов всех мастей для которой Войков стал настоящим пугалом.
Разумеется, очернители Войкова обещали продолжать кампании за переименования. В этой связи имеет смысл напомнить кто такой Войков и зачем именно против его памяти ведётся такая яростная борьба.
Пётр Лазаревич Войков родился 1 августа 1888 года в городе Керчи Таврической губернии.
Широко распостранена версия о еврейской национальности и имени Войкова (отчество никого не смущает). Сегодня даже в научных изданиях его упорно именуют Пинхусом Вайнером, хотя никаких оснований для этого нет. Интересно, что наши черносотенцы не побрезговали выяснить этот вопрос, сделав запрос в Керчи. Оттуда им пришел ответ, что Войков русский, крещенный в младенчестве в центральном городском соборе.
В документах Департамента полиции он обозначался как Пётр Лазарев Войков[1].
Дед П. Л. Войкова - Петро Войко, был крепостным крестьянином Таврической губернии. Он получил от помещика вольную. Сына назвал Лазарем, потому что его крестили в день этого святого. Родители П. Л. Войкова: Лазарь Петрович и Александра Филипповна - принадлежали к мещанскому сословию. Лазарь Петрович сумел получить гимназическое образование и поступить в Санкт-Петербургский Горный Институт, откуда за участие в студенческих забастовках он был исключён.
Из Санкт-Петербурга Л. П. Войков переехал в Тифлис, где после окончания Тифлисской Учительской Семинарии получил место учителя математики в Ремесленном училище города Керчи.
Мать, Александра Филипповна, окончила Керченский Кушниковский женский институт, она много читала и любила музыку.
В семье Войковых было четверо детей. Старший - Пётр, названный так в часть деда, Павел и сестры: Валентина и Милица.
В 1898 году Пётр Войков поступает во второй класс Керченской Классической Мужской Александровской Гимназии. Учился он на «отлично».
«До VI класса гимназии, - вспоминает школьный товарищ П. Л. Войкова Н. З. Кириаш, - мы читали Жюля Верна, Майна Рида, Фенимора Купера, Марка Твена, Вальтера Скотта, Бичер-Стоу. С VI класса мы перешли к чтению Добролюбова, Писарева, Чернышевского, Герцена, Войнич, Степняка-Кравчинского. Это был период зарождения нашего революционного мировоззрения. В гимназии были созданы нелегальные кружки, в которых мы впервые познакомились с учением Карла Маркса».[2].
В 1903 году в Керчи происходили волнения. «7-13 августа 1903 года. Таврическая губерния. Керченский уезд. Город Керчь. Всеобщая стачка около 2000 рабочих: порта, грузчиков, чугунолитейных заводов, табачной фабрики, мельниц, типографий и др. Требования - сократить рабочий день до десяти часов, повысить зарплату, оплачивать дни болезни. Активную роль в организации бастующих играла Керченская организация РСДРП. 7 августа стачку начали грузчики в порту, к ним присоединились рабочие заводов. 11 августа, утром, стачку начали рабочие чугунолитейного завода М. И. Бухштаба. Получив отказ в удовлетворении своих требований, рабочие толпой двинулись к заводу Золотарева и остановили на нем работу. Затем рабочие двух заводов направились к центру города, останавливая работы „во всех промышленных и ремесленных заведениях, а также в торговых лавках“. Другая часть рабочих, собравшись на горе Митридат, двинулась к железнодорожному вокзалу. Полиция направила на эту толпу струю воды из пожарного обоза, но рабочие перерезали шланг, выпустили пары из паровоза и вернулись в город. Произошло несколько столкновений с полицией и солдатами, но к вечеру порядок на улицах был восстановлен.
13 августа. Утром, около 1500 рабочих снова собрались на горе Митридат, оттуда двинулись к агентству Русского общества пароходства и торговли, часть рабочих которого не присоединилась к стачке. Рабочие закидали камнями взвод пехоты, несший охрану ворот во двор агентства, в ответ солдаты произвели 20 выстрелов в воздух, один рабочий был убит, 14 солдат получили легкие ранения камнями. Толпа, окружив тело убитого, попыталась пронести его по главным улицам города, но была оттеснена двумя ротами Евпаторийского пехотного полка, причем в ходе столкновения один рабочий был ранен ударами приклада и штыка и помещен в больницу. Далее рабочие направились к управлению 2-го полицейского участка, где пытались ворваться в ворота, требуя освобождения пятерых арестованных рабочих. Охранявшие ворота полицейские дали ружейный залп в толпу, в результате чего трое рабочих были убиты и пятеро ранены. После залпа толпа отступила. Для охраны города было введено 18 рот солдат»[3].
В ноябре 1903 года П. Л. Войков вступил в меньшевистскую организацию Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Обучаясь в Александровской Гимназии, Пётр Войков создаёт социал-демократический кружок учащихся, выпускающий свой нелегальный рукописный журнал. Уже в 1904 году по инициативе Петра Войкова и под его руководством была проведена забастовка керченских гимназистов. Установив за Войковым негласное наблюдение, полиции удалось выяснить, кто был организатором забастовки, о чём было сообщено директору Александровской Гимназии.
Последний, не желая придавать этому факту политическую окраску решил исключить гимназиста Войкова … за пропуски занятий.
Это не испугало Петруся (так его звали в семье). Через два дня после своего исключения он начал готовиться к сдаче экзаменов экстерном, сдал их 5 мая 1905 года и получил Свидетельство об окончании семи классов Керченской Мужской Классической Александровской Гимназии.
Понимая, что за сыном установлен негласный полицейский надзор, Лазарь Петрович переехал с семьёй в посёлок Кекенеиз, где работал дорожным мастером в имении помещика Алчевского. Александра Филипповна принялась хлопотать о зачислении сына в VIII класс Ялтинской Александровской гимназии и Пётр Войков вновь становится гимназистом, принятым «в качестве своекоштного пансионера».
Ещё в марте в Ялте происходили беспорядки. «7 марта в зале общественного собрания был созван митинг, на котором рабочий социал-демократ Сычев потребовал освобождения арестованных по политическим делам. 13 марта в Мордвиновском парке состоялся многолюдный митинг, прошедший под лозунгом «Долой самодержавие!» После митинга его участники организовали массовую политическую демонстрацию. Демонстранты разбили полицейский участок, затем направились к тюрьме, освободили заключенных и сожгли тюрьму»[4].
«13 марта в Ялте около пяти часов вечера за нарушение общественного порядка полицейский патруль арестовал пьяного запасного солдата Белых. Проходившие по улице рабочие, защищая военного, вступили в пререкания с городовыми. Вскоре около полицейского участка, куда был доставлен нарушитель, собралось несколько сот горожан с требованием освободить солдата. С криками «Бей полицию!» они разгромили участок и освободили задержанного. Под его предводительством толпа, выросшая до тысячи человек, двинулась по набережной, громя магазины и избивая полицейских. Навести порядок в городе власти были не в силах. На следующий день начался новый погром полицейских участков, винных лавок, конторы царского имения «Ливадия», предпринята попытка разгрома казначейства. Революционеры освободили заключенных из тюрьмы. Был избит уездный исправник. В пяти местах города вспыхнули пожары. В результате погромных действий город понес убытки на сумму 1 миллион рублей. По просьбе властей 14 марта из Севастополя прибыл миноносец и солдатские роты, из Бахчисарая - эскадрон Крымского дивизиона. С их помощью порядок в городе был восстановлен»[5].
В 1958 году С. Я. Маршак вспоминал о П. Л. Войкове: «Петра Лазаревича Войкова я знал в 1905 году. Он был, как мне помнится, в это время учеником 8-го класса Ялтинской гимназии и принимал деятельное участие во всех наших собраниях и сходках. Я был двумя классами моложе и относился к нему, как ко взрослому политическому деятелю. Я знал, что он в партии, чуть ли не городском комитете, и это окружало его в наших глазах каким-то особенным ореолом. Помню, как на одном из гимназических собраний, на которых он был председателем, кто-то предложил объявить забастовку. Большинство собравшихся готово было поддержать это предложение, но Петя Войков умерил их пыл и сказал, что такие дела нельзя решать сгоряча, не посоветовавшись со старшими товарищами. Авторитет Войкова был так велик, что все сразу согласились с ним.
Войков был не по возрасту серьёзен, хотя голос его ещё не установился и в нём порой звучали мальчишеские нотки. Он был весел, приветлив, добр. Я не так часто встречался с ним, и всё же - хотя с тех пор прошло более полувека, он встаёт передо мной, как живой - вместе со всем бурным и замечательным девятьсот пятым годом, который навсегда запечатлелся в памяти тех, кто пережил этот год в юности»[6].
Летом 1905 года «повсеместно в Таврической губернии стали распостраняться листовки консервативно-монархических групп и кружков, взывавшие к патриотическим и христианским чувствам и призывавшие граждан: «Рабочие и крестьяне! Не верьте тем демократам-жидам, которые подбрасывают прокламации и уговаривают подняться против царя. Не верьте им, братья православные крестьяне, всё, что возможно сделает царь, пекущийся о вас как о детях, за которого мы должны постоять. Жиды хотят уничтожить самодержавие. За посягательство на царя бей жидов. Соединяйтесь, верные сыны России, и давайте изгоним из нашей страны проклятых жидов - врагов России. Бог и церковь за нас. Избивайте жидов и убивайте. Царь скажет вам спасибо. Жиды помните Кишинёв и Гомель. Вся Россия на жидов!»». (Королёв В. И. «Бунт на коленях[7].
«В октябре и ноябре 1905 года в Ялте происходили массовые забастовки. События были настолько бурными, что временами прекращалась связь с другими городами, не работал телеграф. Демонстранты шли с красными флагами, пели революционные песни. Среди них был и гимназист Пётр Войков»[8].
«В ряде мест Таврической губернии вспышки антисемитской пропаганды не имели серьезных последствий, благодаря тому, что местные власти сумели удержать ситуацию под своим контролем. 18 сентября в 10 часов утра ялтинские революционные партии созвали 3-тысячный митинг в Мордвиновском парке, откуда началось шествие с красными флагами и пением революционных песен по улицам города. В 19 часов состоялся повторный митинг, на котором с.-д. и с.-р. призывали к общегородской забастовке. Участники митинга потребовали также закрытия винных лавок и решили устроить шествие в царское имение «Ливадия». По этому поводу губернатор телеграфировал в Ялту- «В случае движения толпы в сторону Ливадии... действовать оружием без промедления». 19 октября работа на всех предприятиях и в мастерских была остановлена, торговые заведения закрылись. Горожане вышли на улицы. В городском саду под красными знаменами собрался революционный митинг (более 1000 участников). В это же время состоялось шествие с национальными флагами и портретом государя по центральным улицам. Полиция не допустила столкновения между ними, предупредив стороны о применении оружия в случае нарушения общественного порядка и определив различные маршруты демонстраций. В эти часы местные власти информировали губернатора: «В Ялте ясно определился общественно-политический раскол, напряженное состояние масс». Главной причиной тому блюстители порядка считали «отсутствие политической терпимости у определившихся партий». Благодаря достаточному количеству войск и полиции, сумевших сориентироваться в сложной общественной обстановке, в городе кровавых столкновений не произошло. К тому же, как отмечал губернатор, «в деле умиротворения политических страстей ялтинская администрация проявила достаточную энергию и известный административный такт». Трехдневная забастовка с участием 1500 трудящихся Ялты прошла мирно. Шествия и митинги противоборствующих сторон по распоряжению властей проходили в разных местах и разновременно, поэтому созданный соцпартиями отряд самообороны в 200 человек не был задействован»[9].
В ноябре 1905 года в Севастополе произошло вооруженное восстание моряков Черноморского флота, жестоко подавленное царским правительством. От имени учащихся мужской и женской гимназий Петр Войков явился к директору гимназии и потребовал от него разрешения учащимся почтить память севастопольских моряков и рабочих. Директор пришел в ярость. Он заявил, что не позволит учащимся заниматься политикой и пригрозил строго наказать «зачинщиков». Получил об этом строгое предупреждение и Лазарь Войков. Царское правительство объявило Ялту на чрезвычайном положении. В доме Войковых был обыск. Петра исключили из Ялтинской гимназии. После бурного разговора с отцом он с небольшим узелком белья был вынужден покинуть родительский дом. Денег у него не было. Он долго скитался по Ялте в поисках угла, недоедал. Наконец ему удалось найти работу в порту. Вечерами он учился, готовился к экзаменам.
2 марта 1906 года младший сын Войковых Павел покончил с собой выстрелом из пистолета на берегу моря. Позже, во время торжественной церемонии в актовом зале Керченской гимназии директор, снимая полотно с большого портрета Николая II, увидел, что он от бороды до сапог разрезан ножом. В углу рамы торчала записка: «Никого не вините. Это сделал я, Павел Войков».
В мае 1906 года Пётр Войков сдал экстерном экзамены и получил аттестат зрелости. Директор гимназии поставил в аттестате зрелости Петра Войкова четверку за поведение, чтобы помешать свободомыслящему сыну дорожного мастера попасть в высшее учебное заведение.
«В начале июля 1906 года отряд боевой дружины, созданный Ялтинским комитетом РСДРП, получил задание тайно вывезти из города и обезвредить самодельные бомбы, изготовленные для самообороны.
Вечером 20 июля пять дружинников - Васюков, Войков, Корень, Нашанбургский и Рутенко встретились на окраине Ялты, во дворе старого дома, огороженного деревянным забором. Поговорив немного между собой, они разделились на две группы. Васюков и Рутенко вышли на улицу, чтобы остановить извозчика. Войков, Корень и Нашанбургский, разобрав кучу хвороста, спустились в погреб и вскоре вынесли оттуда мешок с тяжелым грузом - двумя бомбами. Васюков и Рутенко уложили мешок на мягкое сиденье фаэтона и приказали извозчику медленно ехать по улице. Их товарищи, как было условлено, отправились за город пешком. Разговорившись с извозчиком, Васюков и Рутенко узнали от него, что по Пушкинскому бульвару в это время должен проезжать полицмейстер Гвоздевич. Нарушив приказ, они решили совершить покушение. Это был необдуманный шаг. Бомба была брошена неудачно. Ялтинские газеты писали об этом покушении: «Тотчас же прибыли чины полиции и оцепили место взрыва, у которого собралась уже тысячная толпа. Обоих раненых положили на два экипажа и в сопровождении полиции отправили в больницу. К 12 час. ночи оба скончались. На место происшествия к 10 3/4 час. ночи прибыла рота стрелков под начальством полковн. Думбадзе и полуэскадрон крымского дивизиона. Так как, несмотря на приглашение офицера, публика не желала очистить место взрыва, то раздалась команда: «в приклад», и под быстрым натиском солдат, взявших ружье наперевес, толпа разбежалась в разные стороны».
Войков, Корень, Нашанбургский услышали взрыв, находясь уже за городом, в овраге, где дружинники должны были встретиться и обезвредить бомбы. Узнав о неудачном покушении, они решили в ту же ночь покинуть Ялту.
Петрусь добрался до Кекенеиза на рассвете. Он остановился у дома на Верхнем шоссе и тихо постучал в окно. Вышел Лазарь Петрович.
- Отец, в Ялте бросили бомбу в полицмейстера. Ты все узнаешь завтра. Я должен бежать. Помоги. Думаю в Севастополь, а оттуда в Петербург...
Лазарь Петрович, зная, что начальник почтовой станции в Кекенеизе И. К. Паронов собирается в Севастополь, уговорил его взять Петруся с собой.
21 июля около 8 часов утра, когда все дороги, ведущие из Ялты в Севастополь, Феодосию и на Балаклаву, были перекрыты»[10].
В Петербурге беглец поселился у друга - студента университета Николая Кириаша. Он рассказал об исключении из гимназии и о покушении на полицмейстера. Войков не был причастен к взрыву, но знал, что военный суд грозит и ему. Осенью Войков поступил на физико-математический факультет Петербургского университета.
26 октября 1906 года в связи с обострением общественного неспокойствия Ялта, уездный город, вблизи которого по обе стороны Севастопольского шоссе расположена Ливадия - имение и дворец императора - была объявлена на положении чрезвычайной охраны. В соответствии с указом земское управление в городе прекращалось, а права главноначальствующего передавались таврическому губернатору Новицкому. Исполнять эти обязанности, находясь в Симферополе, Новицкий не мог, и с согласия царя передоверил свои права по Ялте полковнику Думбадзе.
Имея в лице Николая II, ливадийским имением которого полковник заведовал по совместительству, в новой своей должности Думбадзе стал действовать в Ялте «совершенно самостоятельно, не считаясь с законами и с требованиями сената». Утверждённый им режим отличался авторитаризмом, самодурством и попранием основных гражданских прав. Думбадзе сажал в тюрьму «и высылал лиц, ничем своей политической неблагонадежности не проявивших. Им был выслан из Ялты больной 72-летний тайный советник Пясецкий за то, что отказался выписать в находившуюся в его заведывании читальню „Русское Знамя“, „Вече“ и другие черносотенные газеты, превозносившие Думбадзе. Его насилие над местной печатью не ограничивалось запретом на публикации лично неугодных ему материалов - под угрозой закрытия газеты и ареста редактора Думбадзе требовал обязательного помещения в них присылаемых им «произведений». Когда же какая-нибудь столичная газета рисковала выступить с критикой в его адрес, Думбадзе отвечал репрессиями против крымских корреспондентов петербургских газет, как минимум немедленно высылая их.
««Если бы у меня в те годы было несколько таких людей, как полковник Думбадзе, все пошло бы по-иному», - в 1907 году отметил в разговоре о революционных беспорядках с Петром Аркадьевичем Столыпиным Император Николай II»[11].
Между тем расследование взрыва в Ялте продолжалось. Полиция арестовала Кореня и Нашанбургского. Извозчик опознал их. Продолжались поиски пятого участника перевозки бомб. Столичная полиция напала на след Петра Войкова, и он стал скрываться. Николай Кириаш получил заграничный паспорт на свою фамилию и передал его П. Войкову для выезда из империи.
Когда в Петербурге был выдан ордер на арест Войкова, он уже находился в Харькове, где скрывался несколько месяцев. Уже оттуда П. Л. Войков выехал за границу.
26 февраля 1907 года с балкона одной из ялтинских дач, принадлежавшей Новикову, в коляску Думбадзе, проезжавшего по Николаевской улице, была брошена бомба. Взрывом Думбадзе был выброшен из коляски и ранен. Был также ранен кучер Думбадзе. Следовавшие за Думбадзе солдаты вбежали в дом, где скрывался террорист, но он успел застрелиться.
Взбешённый Думбадзе «тут же на месте приказал солдатам сжечь дачу дотла, выгнав предварительно её обитателей, но запретив им выносить какое бы то ни было имущество». По его приказу солдаты также оцепили улицу, воспрепятствовав тушению пожара; был разграблен и соседний дом.
Впоследствии владелец и жильцы дачи предъявили к Думбадзе иски на сумму до 60000 рублей. Правота истцов была очевидна, и, чтобы не доводить дело до суда, министр внутренних дел П. А. Столыпин распорядился удовлетворить их в административном порядке, оплатив все их требования из государственного бюджета Российской империи в части сумм, ассигнованных министерству внутренних дел на «непредвиденные расходы». Вместе с тем Николай II не только не наказал Думбадзе за нарушение законов империи (исполнение которых император должен был гарантировать), но 31 мая 1907 года произвёл его в чин генерал-майора.
Это покушение было организовано «летучим боевым отрядом» партии социалистов-революционеров. К этому покушению Войков никакого отношения не имел. Во-первых, он не был эсером. Во-вторых, его давно не было в Крыму. По делу об этом покушении полицией разыскивалась «дочь статского советника из Москвы - некая «Лиза», которая после покушения скрывалась в Феодосии, Керчи, Симферополе, но обнаружить и задержать её так и не удалось»[12].
Тем не менее продолжается распространение разнузданной лжи о руководстве этим покушением Войковым. Например, такой: «Как выяснилось позже, организатором покушения на Думбадзе был Пётр Войков (Пинхус Вайнер), в будущем ближайший помощник Янкеля Юровского и один из убийц Царской Семьи»[13].
Покушение на Думбадзе ускорило рассмотрение дела о взрыве бомбы на Пушкинском бульваре. Военный суд приговорил обвиняемых к каторге. Но следствие продолжалось. Разыскивался Петр Войков, он же Петрусь, Интеллигент, Белокурый.
«Когда в июне 1907 года была распущена II Государственная Дума, Думбадзе по телеграфу лично поздравил СРН «с разгоном мерзейшей Думы». 1 сентября 1907 года от Ялтинского отдела Союза Думбадзе принял значок члена СРН и неизменно покровительствовал местному отделу» [14].
Когда главу СРН А. И. Дубровина вызвали в финский суд в связи с расследованием дела об убийстве М. Я. Герценштейна, он скрывался от судебного следствия именно на даче Думбадзе в Ялте.
«Возмущаясь тем, как ведёт себя финляндский суд в отношении русских монархистов, Думбадзе по телеграфу обратился к Финляндскому генерал-губернатору В. А. Бекману с порицанием его бездействия в этом вопросе. В телеграмме он отмечал, что «праздничное настроение на южном берегу Крыма (по случаю пребывания там Государя - А. И.) омрачено небывалой дерзостью, совершённою в финляндском суде над русским человеком… Все поражены, что вы <…> хладнокровно смотрите на ряд издевательств и глумлений над русскими людьми». Этот выговор генерал-майора Думбадзе генералу от кавалерии Бекману, старшему его по чину и не подчинённому ему по службе, Финляндский генерал-губернатор воспринял как личное оскорбление и направил жалобу Столыпину. Но жалоба эта была оставлена премьером без последствий, и Бекман, к радости СРН, вышел в отставку» [15].
В Женеве Пётр Войков явился в полицию, назвал своё настоящее имя и объяснил, что был вынужден эмигрировать из России с паспортом своего друга Кириаша. Такое сообщение не было редкостью. В сентябре 1909 года Войков поступил на физико-математический факультет Женевского университета. В Женеве студент Войков вступил в Швейцарскую социалистическую партию. Весной 1914 года Войков женился на русской эмигрантке А. А. Белинкиной, студентке медицинского института. 24 апреля 1915 года у них родился сын. Назвали его Павлом.
«Накануне империалистической войны с его отцом, работавшим тогда на Богословском заводе, произошло несчастье, в результате которого у Лазаря Петровича были парализованы ноги. Он не мог двигаться. Работу пришлось оставить. Войковы переехали в Одессу, чтобы Лазарь Петрович смог лечиться на лимане. Здесь их и застала война. Небольшое единовременное пособие, которое Лазарь Петрович получил от заводчика за увечье, скоро кончилось. Дети были за границей (сестры Войкова уехали в Женеву учиться). Старики оказались совсем без средств. Было решено возвратиться в родной Крым, и они приехали в Кекенеиз.
Время было трудное. Жить было не на что. Лазарь Петрович поступил на работу сторожем в местную школу. Его жена убирала школьное помещение. Это давало им средства к существованию, правда, весьма скудные»[16].
Новость о победе Февральской революции в России мгновенно облетела весь мир. После этого Войков решил ехать на родину. Группа русских политэмигрантов, в которой был Войков с женой и сыном, вернулась в Россию 9 мая. Тем не менее, по сию пору встречаются ложные утверждения, что Войков вернулся в России в одном «пломбированном» вагоне с Лениным.
В Петрограде Войкову предложили должность комиссара министерства по вопросам труда. Министр М. И. Скобелев (меньшевик) считал, что Войков, знакомый с опытом работы в Европе, мог бы занять видное место в партии меньшевиков. Пётр принял предложение министра труда.
«В министерстве он занимался рассмотрением конфликтных дел, возникавших между рабочими и капиталистами. В связи с обострением политического положения в стране владельцы многих предприятий стремились всевозможными путями перевести свои капиталы за границу. Они закрывали фабрики и заводы или сокращали производство. Рабочие выступали с решительными протестами, а в ряде случаев устанавливали над предприятиями свой контроль.
П. Л. Войков внимательно относился к рассмотрению жалоб. Так, 6 июля 1917 года он получил указание министра срочно рассмотреть жалобу братьев Сказиных, владельцев механического завода в Петрограде, обвинявших рабочих в захвате предприятия. После долгих переговоров с представителями рабочих и администрации Войков написал заключение: «Жалобу владельцев завода братьев Сказиных рассмотреть на заседании примирительной камеры с участием представителя Совета рабочих и солдатских депутатов». Получив такое заключение комиссара труда, владельцы завода вынуждены были отменить своё распоряжение об увольнении рабочих»[17].
После столкновений в Петрограде в конце июля 1917 года Войков выехал в Екатеринбург в качестве представителя министерства труда.
В августе 1917 года на Урале Петр Лазаревич Войков вступил в РСДРП (б).
«Объясняя своё вступления в партию большевиков, П. Л. Войков в открытом письме, опубликованном в печати, писал: «Последний съезд меньшевиков и объединенцев закончился не разрывом с оборонцами, как ожидали наиболее последовательные товарищи в рядах меньшевиков-интернационалистов, но, напротив, соглашением между двумя крылами меньшевизма. Соглашение это является, по моему мнению, непростительной политической ошибкой и серьезным ударом по интернационалистской работе в России.
Дипломатическое соглашательство по основным вопросам, от которых зависят в данный момент судьбы русской революции, нелепое желание «сохранить единство» там, где его не было, нет и не должно быть, является лишь затушёвыванием тех противоречий и мелкобуржуазных утопий, которыми неизлечимо болен наш оборонческий меньшевизм.
В момент, когда каждый день, каждый час требуют величайшего напряжения сил и наиболее ясного выявления классовой пролетарской позиции социал-демократической партии, мне казались жалкими эти безнадежные попытки найти среднюю линию с полуоткровенными оборонцами и совсем откровенными потресо-плехановцами. Не дождавшись конца съезда, я покинул и съезд, и партию, как только увидел, что меньшевики-интернационалисты находят возможным организационное единство с "социал-демократами" от обороны и коалиции.
Но как организованному социал-демократу мне невыносимо политическое одиночество и социал-демократическая работа вне рамок товарищеской среды. Партия большевиков остается единственной, стоящей на классовой пролетарской позиции, и я, не колеблясь, вступил в её ряды. Я не был первым на этом пути, наиболее последовательные меньшевики-интернационалисты сделали то же самое...»». («Уральский рабочий». № 16. 11 октября 1917 г.)[18].
По рекомендации Екатеринбургского комитета РСДРП (б) Войкова направили на работу в профсоюзы - секретарём Уральского областного бюро. Войков был явным новичком на Урале, где руководили Малышев, Голощёкин, Белобородов.
Сообщение о победе Октябрьской революции пришло в Екатеринбург в ночь с 25 на 26 октября 1917 года. 26 октября рабочие и красногвардейцы заняли государственные учреждения. В тот же день Совет рабочих и солдатских депутатов провозгласил в городе Советскую власть. Среди сидевших за столом президиума заседания был и молодой человек - Петр Лазаревич Войков, член Екатеринбургского Совета рабочих и солдатских депутатов.
27 октября (9 ноября) был создан Военно-революционный комитет для управления городом. В состав этого комитета вошел и Войков.
9 ноября 1917 года состоялись выборы в городскую думу. Получив в думе 39 из 85 мест, большевики составили в ней самую крупную фракцию. В числе представителей РСДРП (б), избранных в думу был и П. Л. Войков.
19 ноября по предложению фракции РСДРП (б) председателем городской думы был избран Войков. В январе 1918 года съезд Советов Урала назначил Войкова губернским комиссаром снабжения.
30 апреля 1918 года в Екатеринбург были доставлены: Николай Романов, его жена Александра и дочь Мария, а 23 мая - сын и остальные его дочери. В печати было опубликовано официальное сообщение: «Согласно решения Совета Народных Комиссаров бывший царь Николай Романов и его семья переведен на жительство из г. Тобольска в Екатеринбург и помещен в отдельном изолированном от внешнего мира помещении». Войков как комиссар снабжения часто посещал дом особого назначения, осматривал комнаты первого этажа, где разместилась прислуга, беседовал с комендантом. Однажды Войков встретил бывшего царя, который жаловался ему, что с опозданием получает английские газеты.
По поручению Екатеринбургского комитета РСДРП (б) Войков выступал с докладами на заводах и фабриках. Летом 1918 года Войков, встретившись с рабочими Верх-Исетского завода, рассказал им, что империалисты Англии, Америки, Франции, Японии начали интервенцию. Вместе с белогвардейскими армиями они ведут вооруженную борьбу против Советской власти. Используя контрреволюционные элементы, интервенты пытаются «освободить» бывшего царя и задушить с его помощью завоевания Октябрьской революции.
Окончив беседу, Войков отвечал на записки. В их числе была такая; «Скажите, почему бывший царь находится в роскошном особняке, а не в тюрьме?» Войков ответил, что причин много. Главная из них - гуманность Советской власти.
Обвинители Войкова уверяют, что он играл важную роль в принятии решения о расстреле бывшего императора и его семьи. Но ведь Войков был на Урале приезжим, он появился там только в 1917 году и тогда же стал большевиком. В то время как в Уралсовете было множество более авторитетных лиц. Вот список Уралсовета:
Президиум Исполкома Совета:
Белобородов Александр Георгиевич - Председатель Президиума;
Дидковский Борис Владимирович - Товарищ Председателя Президиума, Зам. Уральского областного Комиссара производства;
Голощёкин Филипп Иванович - Секретарь Уральского Обкома РКП(б), Уральский областной Комиссар юстиции, Уральский Окружной Военный Комиссар;
Сафаров (Сафарян) Георгий Иванович - Товарищ Председателя Президиума;
Толмачёв Николай Гурьевич - член Президиума, ответственный за партийно-организационную работу.
Члены Исполкома:
Авдеев Александр Дмитриевич - член Совета, член Профсоюза металлистов, Начальник 3-го Района Красной Гвардии Екатеринбурга;
Андреев Андрей Андреевич - Уральский Областной Комиссар труда;
Андроников Владимир Николаевич - Уральский Областной Комиссар Производства;
Анучин Сергей Андреевич - Помощник Уральского Окружного Военного Комиссара;
Быков Павел Михайлович - член Совета;
Вайнер Леонид Исаакович - Руководитель Екатеринбургской школы пропагандистов;
Войков Петр Лазаревич - Уральский Областной Комиссар продовольствия (снабжения);
Воробьёв Владимир Александрович - Уральский Областной Комиссар печати, Главный редактор газеты "Уральский рабочий";
Горохов В. Л. - Екатеринбургский Уездный Комиссар здравоохранения;
Ефремов Михаил Иванович - член Исполкома;
Жилинский Александр Николаевич - Уральский Областной Комиссар жилищ;
Загвозкин Роман Фёдорович - Тов. Председателя Исполкома Екатеринбургского Совдепа;
Карякин - член Исполкома;
Киселёв Дмитрий Александрович - Уральский Областной Комиссар Народного Образования;
Краснов - Товарищ Уральского Областного Комиссара Здравоохранения;
Кузьмин Александр Андреевич - Уральский Областной Комиссар производств;
Медведев - Уральский Областной Комиссар телеграфа.
Меньшиков - Уральский Областной Комиссар Транспорта;
Поляков Иван Харитонович - Уральский Областной Комиссар просвещения, тов. Уральского Областного Комиссара юстиции;
Сокович Николай Арсеньевич - Уральский Областной Комиссар здравоохранения;
Сахнович - Уральский Областной Комиссар народного хозяйства;
Симашко Александр Петрович - член Исполкома;
Сыромолотов Фёдор Фёдорович - Уральский Областной Комиссар финансов;
Тунтул Иван Яковлевич - Уральский Областной Комиссар управления;
Украинцев Константин Иванович - член Исполкома;
Хотимский Валентин Иванович - Уральский Областной Комиссар земледелия;
Чуфаров Николай Кузьмич - Екатеринбургский Городской Комиссар финансов;
Чуцкаев Сергей Егорович - Председатель Исполкома Екатеринбургского Городского Совета;
Юровский Яков Михайлович - Товарищ Уральского Областного Комиссара юстиции, Председатель Следственной Комиссии Ревтрибунала.
Как видно из списка Войков даже не был членом президиума исполкома Совета!
Причём из 5 членов президиума Уралсовета трое (Белобородов, Сафаров и Толмачёв) были левыми коммунистами, то есть выступали против подписания Брестского мира. Кроме того, большевики ещё и находились под мощным давлением левых эсеров и анархистов, требовавших расправы с бывшим царём.
Продолжение
Оригинал: istoriki.su
07.08.2018 15:52 | Авторы: Александр Иванович Колпакиди, Геннадий Владимирович Потапов
Мифы и правда о Петре Войкове
13 августа исполняется 130 лет со дня рождения павшего на боевом посту советского дипломата Петра Войкова.
В последние 30 лет этот герой превратился буквально в "бельмо на глазу" у российских антикоммунистов-антисоветчиков. В ненависти к Войкову объединились монархисты-мракобесы, либералы, псевдоученые "грантососы" и нынешняя власть.
Это факт.
Именно властью в постсоветской России непрерывно возбуждается дискуссия о личности Петра Лазаревича Войкова, инициируется переименование названных в его честь улиц, контролируемое властью ТВ и опосредованно провластные радиостанции и сайты поливают его грязью.
В ноябре 2015 года в Москве даже проводилось электронное голосование на сайте «Активный гражданин» по вопросу переименования станции метро «Войковская».
Однако большинство участников этого голосования выступили против переименования. И это - несмотря на мощное давление госпропаганды, черносотенных мракобесов и либералов всех мастей для которой Войков стал настоящим пугалом.
Разумеется, очернители Войкова обещали продолжать кампании за переименования. В этой связи имеет смысл напомнить кто такой Войков и зачем именно против его памяти ведётся такая яростная борьба.
Пётр Лазаревич Войков родился 1 августа 1888 года в городе Керчи Таврической губернии.
Широко распостранена версия о еврейской национальности и имени Войкова (отчество никого не смущает). Сегодня даже в научных изданиях его упорно именуют Пинхусом Вайнером, хотя никаких оснований для этого нет. Интересно, что наши черносотенцы не побрезговали выяснить этот вопрос, сделав запрос в Керчи. Оттуда им пришел ответ, что Войков русский, крещенный в младенчестве в центральном городском соборе.
В документах Департамента полиции он обозначался как Пётр Лазарев Войков[1].
Дед П. Л. Войкова - Петро Войко, был крепостным крестьянином Таврической губернии. Он получил от помещика вольную. Сына назвал Лазарем, потому что его крестили в день этого святого. Родители П. Л. Войкова: Лазарь Петрович и Александра Филипповна - принадлежали к мещанскому сословию. Лазарь Петрович сумел получить гимназическое образование и поступить в Санкт-Петербургский Горный Институт, откуда за участие в студенческих забастовках он был исключён.
Из Санкт-Петербурга Л. П. Войков переехал в Тифлис, где после окончания Тифлисской Учительской Семинарии получил место учителя математики в Ремесленном училище города Керчи.
Мать, Александра Филипповна, окончила Керченский Кушниковский женский институт, она много читала и любила музыку.
В семье Войковых было четверо детей. Старший - Пётр, названный так в часть деда, Павел и сестры: Валентина и Милица.
В 1898 году Пётр Войков поступает во второй класс Керченской Классической Мужской Александровской Гимназии. Учился он на «отлично».
«До VI класса гимназии, - вспоминает школьный товарищ П. Л. Войкова Н. З. Кириаш, - мы читали Жюля Верна, Майна Рида, Фенимора Купера, Марка Твена, Вальтера Скотта, Бичер-Стоу. С VI класса мы перешли к чтению Добролюбова, Писарева, Чернышевского, Герцена, Войнич, Степняка-Кравчинского. Это был период зарождения нашего революционного мировоззрения. В гимназии были созданы нелегальные кружки, в которых мы впервые познакомились с учением Карла Маркса».[2].
В 1903 году в Керчи происходили волнения. «7-13 августа 1903 года. Таврическая губерния. Керченский уезд. Город Керчь. Всеобщая стачка около 2000 рабочих: порта, грузчиков, чугунолитейных заводов, табачной фабрики, мельниц, типографий и др. Требования - сократить рабочий день до десяти часов, повысить зарплату, оплачивать дни болезни. Активную роль в организации бастующих играла Керченская организация РСДРП. 7 августа стачку начали грузчики в порту, к ним присоединились рабочие заводов. 11 августа, утром, стачку начали рабочие чугунолитейного завода М. И. Бухштаба. Получив отказ в удовлетворении своих требований, рабочие толпой двинулись к заводу Золотарева и остановили на нем работу. Затем рабочие двух заводов направились к центру города, останавливая работы „во всех промышленных и ремесленных заведениях, а также в торговых лавках“. Другая часть рабочих, собравшись на горе Митридат, двинулась к железнодорожному вокзалу. Полиция направила на эту толпу струю воды из пожарного обоза, но рабочие перерезали шланг, выпустили пары из паровоза и вернулись в город. Произошло несколько столкновений с полицией и солдатами, но к вечеру порядок на улицах был восстановлен.
13 августа. Утром, около 1500 рабочих снова собрались на горе Митридат, оттуда двинулись к агентству Русского общества пароходства и торговли, часть рабочих которого не присоединилась к стачке. Рабочие закидали камнями взвод пехоты, несший охрану ворот во двор агентства, в ответ солдаты произвели 20 выстрелов в воздух, один рабочий был убит, 14 солдат получили легкие ранения камнями. Толпа, окружив тело убитого, попыталась пронести его по главным улицам города, но была оттеснена двумя ротами Евпаторийского пехотного полка, причем в ходе столкновения один рабочий был ранен ударами приклада и штыка и помещен в больницу. Далее рабочие направились к управлению 2-го полицейского участка, где пытались ворваться в ворота, требуя освобождения пятерых арестованных рабочих. Охранявшие ворота полицейские дали ружейный залп в толпу, в результате чего трое рабочих были убиты и пятеро ранены. После залпа толпа отступила. Для охраны города было введено 18 рот солдат»[3].
В ноябре 1903 года П. Л. Войков вступил в меньшевистскую организацию Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Обучаясь в Александровской Гимназии, Пётр Войков создаёт социал-демократический кружок учащихся, выпускающий свой нелегальный рукописный журнал. Уже в 1904 году по инициативе Петра Войкова и под его руководством была проведена забастовка керченских гимназистов. Установив за Войковым негласное наблюдение, полиции удалось выяснить, кто был организатором забастовки, о чём было сообщено директору Александровской Гимназии.
Последний, не желая придавать этому факту политическую окраску решил исключить гимназиста Войкова … за пропуски занятий.
Это не испугало Петруся (так его звали в семье). Через два дня после своего исключения он начал готовиться к сдаче экзаменов экстерном, сдал их 5 мая 1905 года и получил Свидетельство об окончании семи классов Керченской Мужской Классической Александровской Гимназии.
Понимая, что за сыном установлен негласный полицейский надзор, Лазарь Петрович переехал с семьёй в посёлок Кекенеиз, где работал дорожным мастером в имении помещика Алчевского. Александра Филипповна принялась хлопотать о зачислении сына в VIII класс Ялтинской Александровской гимназии и Пётр Войков вновь становится гимназистом, принятым «в качестве своекоштного пансионера».
Ещё в марте в Ялте происходили беспорядки. «7 марта в зале общественного собрания был созван митинг, на котором рабочий социал-демократ Сычев потребовал освобождения арестованных по политическим делам. 13 марта в Мордвиновском парке состоялся многолюдный митинг, прошедший под лозунгом «Долой самодержавие!» После митинга его участники организовали массовую политическую демонстрацию. Демонстранты разбили полицейский участок, затем направились к тюрьме, освободили заключенных и сожгли тюрьму»[4].
«13 марта в Ялте около пяти часов вечера за нарушение общественного порядка полицейский патруль арестовал пьяного запасного солдата Белых. Проходившие по улице рабочие, защищая военного, вступили в пререкания с городовыми. Вскоре около полицейского участка, куда был доставлен нарушитель, собралось несколько сот горожан с требованием освободить солдата. С криками «Бей полицию!» они разгромили участок и освободили задержанного. Под его предводительством толпа, выросшая до тысячи человек, двинулась по набережной, громя магазины и избивая полицейских. Навести порядок в городе власти были не в силах. На следующий день начался новый погром полицейских участков, винных лавок, конторы царского имения «Ливадия», предпринята попытка разгрома казначейства. Революционеры освободили заключенных из тюрьмы. Был избит уездный исправник. В пяти местах города вспыхнули пожары. В результате погромных действий город понес убытки на сумму 1 миллион рублей. По просьбе властей 14 марта из Севастополя прибыл миноносец и солдатские роты, из Бахчисарая - эскадрон Крымского дивизиона. С их помощью порядок в городе был восстановлен»[5].
В 1958 году С. Я. Маршак вспоминал о П. Л. Войкове: «Петра Лазаревича Войкова я знал в 1905 году. Он был, как мне помнится, в это время учеником 8-го класса Ялтинской гимназии и принимал деятельное участие во всех наших собраниях и сходках. Я был двумя классами моложе и относился к нему, как ко взрослому политическому деятелю. Я знал, что он в партии, чуть ли не городском комитете, и это окружало его в наших глазах каким-то особенным ореолом. Помню, как на одном из гимназических собраний, на которых он был председателем, кто-то предложил объявить забастовку. Большинство собравшихся готово было поддержать это предложение, но Петя Войков умерил их пыл и сказал, что такие дела нельзя решать сгоряча, не посоветовавшись со старшими товарищами. Авторитет Войкова был так велик, что все сразу согласились с ним.
Войков был не по возрасту серьёзен, хотя голос его ещё не установился и в нём порой звучали мальчишеские нотки. Он был весел, приветлив, добр. Я не так часто встречался с ним, и всё же - хотя с тех пор прошло более полувека, он встаёт передо мной, как живой - вместе со всем бурным и замечательным девятьсот пятым годом, который навсегда запечатлелся в памяти тех, кто пережил этот год в юности»[6].
Летом 1905 года «повсеместно в Таврической губернии стали распостраняться листовки консервативно-монархических групп и кружков, взывавшие к патриотическим и христианским чувствам и призывавшие граждан: «Рабочие и крестьяне! Не верьте тем демократам-жидам, которые подбрасывают прокламации и уговаривают подняться против царя. Не верьте им, братья православные крестьяне, всё, что возможно сделает царь, пекущийся о вас как о детях, за которого мы должны постоять. Жиды хотят уничтожить самодержавие. За посягательство на царя бей жидов. Соединяйтесь, верные сыны России, и давайте изгоним из нашей страны проклятых жидов - врагов России. Бог и церковь за нас. Избивайте жидов и убивайте. Царь скажет вам спасибо. Жиды помните Кишинёв и Гомель. Вся Россия на жидов!»». (Королёв В. И. «Бунт на коленях[7].
«В октябре и ноябре 1905 года в Ялте происходили массовые забастовки. События были настолько бурными, что временами прекращалась связь с другими городами, не работал телеграф. Демонстранты шли с красными флагами, пели революционные песни. Среди них был и гимназист Пётр Войков»[8].
«В ряде мест Таврической губернии вспышки антисемитской пропаганды не имели серьезных последствий, благодаря тому, что местные власти сумели удержать ситуацию под своим контролем. 18 сентября в 10 часов утра ялтинские революционные партии созвали 3-тысячный митинг в Мордвиновском парке, откуда началось шествие с красными флагами и пением революционных песен по улицам города. В 19 часов состоялся повторный митинг, на котором с.-д. и с.-р. призывали к общегородской забастовке. Участники митинга потребовали также закрытия винных лавок и решили устроить шествие в царское имение «Ливадия». По этому поводу губернатор телеграфировал в Ялту- «В случае движения толпы в сторону Ливадии... действовать оружием без промедления». 19 октября работа на всех предприятиях и в мастерских была остановлена, торговые заведения закрылись. Горожане вышли на улицы. В городском саду под красными знаменами собрался революционный митинг (более 1000 участников). В это же время состоялось шествие с национальными флагами и портретом государя по центральным улицам. Полиция не допустила столкновения между ними, предупредив стороны о применении оружия в случае нарушения общественного порядка и определив различные маршруты демонстраций. В эти часы местные власти информировали губернатора: «В Ялте ясно определился общественно-политический раскол, напряженное состояние масс». Главной причиной тому блюстители порядка считали «отсутствие политической терпимости у определившихся партий». Благодаря достаточному количеству войск и полиции, сумевших сориентироваться в сложной общественной обстановке, в городе кровавых столкновений не произошло. К тому же, как отмечал губернатор, «в деле умиротворения политических страстей ялтинская администрация проявила достаточную энергию и известный административный такт». Трехдневная забастовка с участием 1500 трудящихся Ялты прошла мирно. Шествия и митинги противоборствующих сторон по распоряжению властей проходили в разных местах и разновременно, поэтому созданный соцпартиями отряд самообороны в 200 человек не был задействован»[9].
В ноябре 1905 года в Севастополе произошло вооруженное восстание моряков Черноморского флота, жестоко подавленное царским правительством. От имени учащихся мужской и женской гимназий Петр Войков явился к директору гимназии и потребовал от него разрешения учащимся почтить память севастопольских моряков и рабочих. Директор пришел в ярость. Он заявил, что не позволит учащимся заниматься политикой и пригрозил строго наказать «зачинщиков». Получил об этом строгое предупреждение и Лазарь Войков. Царское правительство объявило Ялту на чрезвычайном положении. В доме Войковых был обыск. Петра исключили из Ялтинской гимназии. После бурного разговора с отцом он с небольшим узелком белья был вынужден покинуть родительский дом. Денег у него не было. Он долго скитался по Ялте в поисках угла, недоедал. Наконец ему удалось найти работу в порту. Вечерами он учился, готовился к экзаменам.
2 марта 1906 года младший сын Войковых Павел покончил с собой выстрелом из пистолета на берегу моря. Позже, во время торжественной церемонии в актовом зале Керченской гимназии директор, снимая полотно с большого портрета Николая II, увидел, что он от бороды до сапог разрезан ножом. В углу рамы торчала записка: «Никого не вините. Это сделал я, Павел Войков».
В мае 1906 года Пётр Войков сдал экстерном экзамены и получил аттестат зрелости. Директор гимназии поставил в аттестате зрелости Петра Войкова четверку за поведение, чтобы помешать свободомыслящему сыну дорожного мастера попасть в высшее учебное заведение.
«В начале июля 1906 года отряд боевой дружины, созданный Ялтинским комитетом РСДРП, получил задание тайно вывезти из города и обезвредить самодельные бомбы, изготовленные для самообороны.
Вечером 20 июля пять дружинников - Васюков, Войков, Корень, Нашанбургский и Рутенко встретились на окраине Ялты, во дворе старого дома, огороженного деревянным забором. Поговорив немного между собой, они разделились на две группы. Васюков и Рутенко вышли на улицу, чтобы остановить извозчика. Войков, Корень и Нашанбургский, разобрав кучу хвороста, спустились в погреб и вскоре вынесли оттуда мешок с тяжелым грузом - двумя бомбами. Васюков и Рутенко уложили мешок на мягкое сиденье фаэтона и приказали извозчику медленно ехать по улице. Их товарищи, как было условлено, отправились за город пешком. Разговорившись с извозчиком, Васюков и Рутенко узнали от него, что по Пушкинскому бульвару в это время должен проезжать полицмейстер Гвоздевич. Нарушив приказ, они решили совершить покушение. Это был необдуманный шаг. Бомба была брошена неудачно. Ялтинские газеты писали об этом покушении: «Тотчас же прибыли чины полиции и оцепили место взрыва, у которого собралась уже тысячная толпа. Обоих раненых положили на два экипажа и в сопровождении полиции отправили в больницу. К 12 час. ночи оба скончались. На место происшествия к 10 3/4 час. ночи прибыла рота стрелков под начальством полковн. Думбадзе и полуэскадрон крымского дивизиона. Так как, несмотря на приглашение офицера, публика не желала очистить место взрыва, то раздалась команда: «в приклад», и под быстрым натиском солдат, взявших ружье наперевес, толпа разбежалась в разные стороны».
Войков, Корень, Нашанбургский услышали взрыв, находясь уже за городом, в овраге, где дружинники должны были встретиться и обезвредить бомбы. Узнав о неудачном покушении, они решили в ту же ночь покинуть Ялту.
Петрусь добрался до Кекенеиза на рассвете. Он остановился у дома на Верхнем шоссе и тихо постучал в окно. Вышел Лазарь Петрович.
- Отец, в Ялте бросили бомбу в полицмейстера. Ты все узнаешь завтра. Я должен бежать. Помоги. Думаю в Севастополь, а оттуда в Петербург...
Лазарь Петрович, зная, что начальник почтовой станции в Кекенеизе И. К. Паронов собирается в Севастополь, уговорил его взять Петруся с собой.
21 июля около 8 часов утра, когда все дороги, ведущие из Ялты в Севастополь, Феодосию и на Балаклаву, были перекрыты»[10].
В Петербурге беглец поселился у друга - студента университета Николая Кириаша. Он рассказал об исключении из гимназии и о покушении на полицмейстера. Войков не был причастен к взрыву, но знал, что военный суд грозит и ему. Осенью Войков поступил на физико-математический факультет Петербургского университета.
26 октября 1906 года в связи с обострением общественного неспокойствия Ялта, уездный город, вблизи которого по обе стороны Севастопольского шоссе расположена Ливадия - имение и дворец императора - была объявлена на положении чрезвычайной охраны. В соответствии с указом земское управление в городе прекращалось, а права главноначальствующего передавались таврическому губернатору Новицкому. Исполнять эти обязанности, находясь в Симферополе, Новицкий не мог, и с согласия царя передоверил свои права по Ялте полковнику Думбадзе.
Имея в лице Николая II, ливадийским имением которого полковник заведовал по совместительству, в новой своей должности Думбадзе стал действовать в Ялте «совершенно самостоятельно, не считаясь с законами и с требованиями сената». Утверждённый им режим отличался авторитаризмом, самодурством и попранием основных гражданских прав. Думбадзе сажал в тюрьму «и высылал лиц, ничем своей политической неблагонадежности не проявивших. Им был выслан из Ялты больной 72-летний тайный советник Пясецкий за то, что отказался выписать в находившуюся в его заведывании читальню „Русское Знамя“, „Вече“ и другие черносотенные газеты, превозносившие Думбадзе. Его насилие над местной печатью не ограничивалось запретом на публикации лично неугодных ему материалов - под угрозой закрытия газеты и ареста редактора Думбадзе требовал обязательного помещения в них присылаемых им «произведений». Когда же какая-нибудь столичная газета рисковала выступить с критикой в его адрес, Думбадзе отвечал репрессиями против крымских корреспондентов петербургских газет, как минимум немедленно высылая их.
««Если бы у меня в те годы было несколько таких людей, как полковник Думбадзе, все пошло бы по-иному», - в 1907 году отметил в разговоре о революционных беспорядках с Петром Аркадьевичем Столыпиным Император Николай II»[11].
Между тем расследование взрыва в Ялте продолжалось. Полиция арестовала Кореня и Нашанбургского. Извозчик опознал их. Продолжались поиски пятого участника перевозки бомб. Столичная полиция напала на след Петра Войкова, и он стал скрываться. Николай Кириаш получил заграничный паспорт на свою фамилию и передал его П. Войкову для выезда из империи.
Когда в Петербурге был выдан ордер на арест Войкова, он уже находился в Харькове, где скрывался несколько месяцев. Уже оттуда П. Л. Войков выехал за границу.
26 февраля 1907 года с балкона одной из ялтинских дач, принадлежавшей Новикову, в коляску Думбадзе, проезжавшего по Николаевской улице, была брошена бомба. Взрывом Думбадзе был выброшен из коляски и ранен. Был также ранен кучер Думбадзе. Следовавшие за Думбадзе солдаты вбежали в дом, где скрывался террорист, но он успел застрелиться.
Взбешённый Думбадзе «тут же на месте приказал солдатам сжечь дачу дотла, выгнав предварительно её обитателей, но запретив им выносить какое бы то ни было имущество». По его приказу солдаты также оцепили улицу, воспрепятствовав тушению пожара; был разграблен и соседний дом.
Впоследствии владелец и жильцы дачи предъявили к Думбадзе иски на сумму до 60000 рублей. Правота истцов была очевидна, и, чтобы не доводить дело до суда, министр внутренних дел П. А. Столыпин распорядился удовлетворить их в административном порядке, оплатив все их требования из государственного бюджета Российской империи в части сумм, ассигнованных министерству внутренних дел на «непредвиденные расходы». Вместе с тем Николай II не только не наказал Думбадзе за нарушение законов империи (исполнение которых император должен был гарантировать), но 31 мая 1907 года произвёл его в чин генерал-майора.
Это покушение было организовано «летучим боевым отрядом» партии социалистов-революционеров. К этому покушению Войков никакого отношения не имел. Во-первых, он не был эсером. Во-вторых, его давно не было в Крыму. По делу об этом покушении полицией разыскивалась «дочь статского советника из Москвы - некая «Лиза», которая после покушения скрывалась в Феодосии, Керчи, Симферополе, но обнаружить и задержать её так и не удалось»[12].
Тем не менее продолжается распространение разнузданной лжи о руководстве этим покушением Войковым. Например, такой: «Как выяснилось позже, организатором покушения на Думбадзе был Пётр Войков (Пинхус Вайнер), в будущем ближайший помощник Янкеля Юровского и один из убийц Царской Семьи»[13].
Покушение на Думбадзе ускорило рассмотрение дела о взрыве бомбы на Пушкинском бульваре. Военный суд приговорил обвиняемых к каторге. Но следствие продолжалось. Разыскивался Петр Войков, он же Петрусь, Интеллигент, Белокурый.
«Когда в июне 1907 года была распущена II Государственная Дума, Думбадзе по телеграфу лично поздравил СРН «с разгоном мерзейшей Думы». 1 сентября 1907 года от Ялтинского отдела Союза Думбадзе принял значок члена СРН и неизменно покровительствовал местному отделу» [14].
Когда главу СРН А. И. Дубровина вызвали в финский суд в связи с расследованием дела об убийстве М. Я. Герценштейна, он скрывался от судебного следствия именно на даче Думбадзе в Ялте.
«Возмущаясь тем, как ведёт себя финляндский суд в отношении русских монархистов, Думбадзе по телеграфу обратился к Финляндскому генерал-губернатору В. А. Бекману с порицанием его бездействия в этом вопросе. В телеграмме он отмечал, что «праздничное настроение на южном берегу Крыма (по случаю пребывания там Государя - А. И.) омрачено небывалой дерзостью, совершённою в финляндском суде над русским человеком… Все поражены, что вы <…> хладнокровно смотрите на ряд издевательств и глумлений над русскими людьми». Этот выговор генерал-майора Думбадзе генералу от кавалерии Бекману, старшему его по чину и не подчинённому ему по службе, Финляндский генерал-губернатор воспринял как личное оскорбление и направил жалобу Столыпину. Но жалоба эта была оставлена премьером без последствий, и Бекман, к радости СРН, вышел в отставку» [15].
В Женеве Пётр Войков явился в полицию, назвал своё настоящее имя и объяснил, что был вынужден эмигрировать из России с паспортом своего друга Кириаша. Такое сообщение не было редкостью. В сентябре 1909 года Войков поступил на физико-математический факультет Женевского университета. В Женеве студент Войков вступил в Швейцарскую социалистическую партию. Весной 1914 года Войков женился на русской эмигрантке А. А. Белинкиной, студентке медицинского института. 24 апреля 1915 года у них родился сын. Назвали его Павлом.
«Накануне империалистической войны с его отцом, работавшим тогда на Богословском заводе, произошло несчастье, в результате которого у Лазаря Петровича были парализованы ноги. Он не мог двигаться. Работу пришлось оставить. Войковы переехали в Одессу, чтобы Лазарь Петрович смог лечиться на лимане. Здесь их и застала война. Небольшое единовременное пособие, которое Лазарь Петрович получил от заводчика за увечье, скоро кончилось. Дети были за границей (сестры Войкова уехали в Женеву учиться). Старики оказались совсем без средств. Было решено возвратиться в родной Крым, и они приехали в Кекенеиз.
Время было трудное. Жить было не на что. Лазарь Петрович поступил на работу сторожем в местную школу. Его жена убирала школьное помещение. Это давало им средства к существованию, правда, весьма скудные»[16].
Новость о победе Февральской революции в России мгновенно облетела весь мир. После этого Войков решил ехать на родину. Группа русских политэмигрантов, в которой был Войков с женой и сыном, вернулась в Россию 9 мая. Тем не менее, по сию пору встречаются ложные утверждения, что Войков вернулся в России в одном «пломбированном» вагоне с Лениным.
В Петрограде Войкову предложили должность комиссара министерства по вопросам труда. Министр М. И. Скобелев (меньшевик) считал, что Войков, знакомый с опытом работы в Европе, мог бы занять видное место в партии меньшевиков. Пётр принял предложение министра труда.
«В министерстве он занимался рассмотрением конфликтных дел, возникавших между рабочими и капиталистами. В связи с обострением политического положения в стране владельцы многих предприятий стремились всевозможными путями перевести свои капиталы за границу. Они закрывали фабрики и заводы или сокращали производство. Рабочие выступали с решительными протестами, а в ряде случаев устанавливали над предприятиями свой контроль.
П. Л. Войков внимательно относился к рассмотрению жалоб. Так, 6 июля 1917 года он получил указание министра срочно рассмотреть жалобу братьев Сказиных, владельцев механического завода в Петрограде, обвинявших рабочих в захвате предприятия. После долгих переговоров с представителями рабочих и администрации Войков написал заключение: «Жалобу владельцев завода братьев Сказиных рассмотреть на заседании примирительной камеры с участием представителя Совета рабочих и солдатских депутатов». Получив такое заключение комиссара труда, владельцы завода вынуждены были отменить своё распоряжение об увольнении рабочих»[17].
После столкновений в Петрограде в конце июля 1917 года Войков выехал в Екатеринбург в качестве представителя министерства труда.
В августе 1917 года на Урале Петр Лазаревич Войков вступил в РСДРП (б).
«Объясняя своё вступления в партию большевиков, П. Л. Войков в открытом письме, опубликованном в печати, писал: «Последний съезд меньшевиков и объединенцев закончился не разрывом с оборонцами, как ожидали наиболее последовательные товарищи в рядах меньшевиков-интернационалистов, но, напротив, соглашением между двумя крылами меньшевизма. Соглашение это является, по моему мнению, непростительной политической ошибкой и серьезным ударом по интернационалистской работе в России.
Дипломатическое соглашательство по основным вопросам, от которых зависят в данный момент судьбы русской революции, нелепое желание «сохранить единство» там, где его не было, нет и не должно быть, является лишь затушёвыванием тех противоречий и мелкобуржуазных утопий, которыми неизлечимо болен наш оборонческий меньшевизм.
В момент, когда каждый день, каждый час требуют величайшего напряжения сил и наиболее ясного выявления классовой пролетарской позиции социал-демократической партии, мне казались жалкими эти безнадежные попытки найти среднюю линию с полуоткровенными оборонцами и совсем откровенными потресо-плехановцами. Не дождавшись конца съезда, я покинул и съезд, и партию, как только увидел, что меньшевики-интернационалисты находят возможным организационное единство с "социал-демократами" от обороны и коалиции.
Но как организованному социал-демократу мне невыносимо политическое одиночество и социал-демократическая работа вне рамок товарищеской среды. Партия большевиков остается единственной, стоящей на классовой пролетарской позиции, и я, не колеблясь, вступил в её ряды. Я не был первым на этом пути, наиболее последовательные меньшевики-интернационалисты сделали то же самое...»». («Уральский рабочий». № 16. 11 октября 1917 г.)[18].
По рекомендации Екатеринбургского комитета РСДРП (б) Войкова направили на работу в профсоюзы - секретарём Уральского областного бюро. Войков был явным новичком на Урале, где руководили Малышев, Голощёкин, Белобородов.
Сообщение о победе Октябрьской революции пришло в Екатеринбург в ночь с 25 на 26 октября 1917 года. 26 октября рабочие и красногвардейцы заняли государственные учреждения. В тот же день Совет рабочих и солдатских депутатов провозгласил в городе Советскую власть. Среди сидевших за столом президиума заседания был и молодой человек - Петр Лазаревич Войков, член Екатеринбургского Совета рабочих и солдатских депутатов.
27 октября (9 ноября) был создан Военно-революционный комитет для управления городом. В состав этого комитета вошел и Войков.
9 ноября 1917 года состоялись выборы в городскую думу. Получив в думе 39 из 85 мест, большевики составили в ней самую крупную фракцию. В числе представителей РСДРП (б), избранных в думу был и П. Л. Войков.
19 ноября по предложению фракции РСДРП (б) председателем городской думы был избран Войков. В январе 1918 года съезд Советов Урала назначил Войкова губернским комиссаром снабжения.
30 апреля 1918 года в Екатеринбург были доставлены: Николай Романов, его жена Александра и дочь Мария, а 23 мая - сын и остальные его дочери. В печати было опубликовано официальное сообщение: «Согласно решения Совета Народных Комиссаров бывший царь Николай Романов и его семья переведен на жительство из г. Тобольска в Екатеринбург и помещен в отдельном изолированном от внешнего мира помещении». Войков как комиссар снабжения часто посещал дом особого назначения, осматривал комнаты первого этажа, где разместилась прислуга, беседовал с комендантом. Однажды Войков встретил бывшего царя, который жаловался ему, что с опозданием получает английские газеты.
По поручению Екатеринбургского комитета РСДРП (б) Войков выступал с докладами на заводах и фабриках. Летом 1918 года Войков, встретившись с рабочими Верх-Исетского завода, рассказал им, что империалисты Англии, Америки, Франции, Японии начали интервенцию. Вместе с белогвардейскими армиями они ведут вооруженную борьбу против Советской власти. Используя контрреволюционные элементы, интервенты пытаются «освободить» бывшего царя и задушить с его помощью завоевания Октябрьской революции.
Окончив беседу, Войков отвечал на записки. В их числе была такая; «Скажите, почему бывший царь находится в роскошном особняке, а не в тюрьме?» Войков ответил, что причин много. Главная из них - гуманность Советской власти.
Обвинители Войкова уверяют, что он играл важную роль в принятии решения о расстреле бывшего императора и его семьи. Но ведь Войков был на Урале приезжим, он появился там только в 1917 году и тогда же стал большевиком. В то время как в Уралсовете было множество более авторитетных лиц. Вот список Уралсовета:
Президиум Исполкома Совета:
Белобородов Александр Георгиевич - Председатель Президиума;
Дидковский Борис Владимирович - Товарищ Председателя Президиума, Зам. Уральского областного Комиссара производства;
Голощёкин Филипп Иванович - Секретарь Уральского Обкома РКП(б), Уральский областной Комиссар юстиции, Уральский Окружной Военный Комиссар;
Сафаров (Сафарян) Георгий Иванович - Товарищ Председателя Президиума;
Толмачёв Николай Гурьевич - член Президиума, ответственный за партийно-организационную работу.
Члены Исполкома:
Авдеев Александр Дмитриевич - член Совета, член Профсоюза металлистов, Начальник 3-го Района Красной Гвардии Екатеринбурга;
Андреев Андрей Андреевич - Уральский Областной Комиссар труда;
Андроников Владимир Николаевич - Уральский Областной Комиссар Производства;
Анучин Сергей Андреевич - Помощник Уральского Окружного Военного Комиссара;
Быков Павел Михайлович - член Совета;
Вайнер Леонид Исаакович - Руководитель Екатеринбургской школы пропагандистов;
Войков Петр Лазаревич - Уральский Областной Комиссар продовольствия (снабжения);
Воробьёв Владимир Александрович - Уральский Областной Комиссар печати, Главный редактор газеты "Уральский рабочий";
Горохов В. Л. - Екатеринбургский Уездный Комиссар здравоохранения;
Ефремов Михаил Иванович - член Исполкома;
Жилинский Александр Николаевич - Уральский Областной Комиссар жилищ;
Загвозкин Роман Фёдорович - Тов. Председателя Исполкома Екатеринбургского Совдепа;
Карякин - член Исполкома;
Киселёв Дмитрий Александрович - Уральский Областной Комиссар Народного Образования;
Краснов - Товарищ Уральского Областного Комиссара Здравоохранения;
Кузьмин Александр Андреевич - Уральский Областной Комиссар производств;
Медведев - Уральский Областной Комиссар телеграфа.
Меньшиков - Уральский Областной Комиссар Транспорта;
Поляков Иван Харитонович - Уральский Областной Комиссар просвещения, тов. Уральского Областного Комиссара юстиции;
Сокович Николай Арсеньевич - Уральский Областной Комиссар здравоохранения;
Сахнович - Уральский Областной Комиссар народного хозяйства;
Симашко Александр Петрович - член Исполкома;
Сыромолотов Фёдор Фёдорович - Уральский Областной Комиссар финансов;
Тунтул Иван Яковлевич - Уральский Областной Комиссар управления;
Украинцев Константин Иванович - член Исполкома;
Хотимский Валентин Иванович - Уральский Областной Комиссар земледелия;
Чуфаров Николай Кузьмич - Екатеринбургский Городской Комиссар финансов;
Чуцкаев Сергей Егорович - Председатель Исполкома Екатеринбургского Городского Совета;
Юровский Яков Михайлович - Товарищ Уральского Областного Комиссара юстиции, Председатель Следственной Комиссии Ревтрибунала.
Как видно из списка Войков даже не был членом президиума исполкома Совета!
Причём из 5 членов президиума Уралсовета трое (Белобородов, Сафаров и Толмачёв) были левыми коммунистами, то есть выступали против подписания Брестского мира. Кроме того, большевики ещё и находились под мощным давлением левых эсеров и анархистов, требовавших расправы с бывшим царём.
Продолжение
Оригинал: istoriki.su