И это страшно:)

[vigilina]

Из грамматики древнегрузинского (Марр):

У грузинскихъ глаголовъ два строя, одинъ - субъективный, другой - объективный. Въ каждомъ строѣ по нѣскольку спряженій, именно три, одно изъ нихъ (І-е) двойное - основное и параллельное, въ каждомъ спряженіи по нѣскольку классовъ отъ двухъ до пяти. У каждаго строя два залога, действительный и страдательный,

Comments

[buyaner]

Это не ужас. Ужас - это сам Николай Яковлевич; в его изложении элементарное кажется туманным, простое - сложным, сложное - немыслимо сложным. Это даже если отвлечься от основной его деятельности...

[vigilina]

Я его самого прежде не читала:) Только о нём:)
А что Вы подразумеваете под его "основной" деятельностью - общее языкознание?

[buyaner]

Основная его деятельность - разрушение отечественного языкознания. Так называемое "Новое учение о языке" было для советской лингвистики почти тем же, чем Лысенко для биологии; некоторые направления были задавлены полностью, другие едва трепыхались. В 1950 году готовился триумф марризма (аналог знаменитой сессии ВАСХНИЛ 1948 года) - в качестве смотра сил была развёрнута дискуссия - и не где-нибудь, а в "Правде". Все ждали окончательной победы марристов и, вслед за нею, посадок их противников, но неожиданно появилась знаменитая статья Джугашвили - "Марксизм и вопросы языкознания" (там же, в "Правде"), поставившая в этой дискуссии жирную точку - не в пользу школы Марра. Его последователей, естественно, тут же заставили каяться и открещиваться, но никого не посадили. Сам Н.Я.Марр к этому никакого отношения не имел - он умер в 1934 году, причём в последние годы был, по воспоминаниям, не вполне вменяем (у него, насколько я знаю, был рак мозга). Одним словом, в лингвистике он - отрицательная величина. При этом - великий филолог; то, что он

[vigilina]

Я в курсе, читала и небезызвестную статью Сталина (задавшись вопросом про "Товарищ Сталин, вы большой учёный..."), и всё вокруг, включая книгу Алпатова.
Ну и в своё время, учась на филфаке МГУ обратила внимание, сколько важных книг по языкознанию (прежде всего по языкам античности, про другие судить не берусь) были переведены и вышли в короткий промежуток после 1950-го. Старшие товарищи объяснили, почему и вдруг в таком количестве.
Опять же, филфак МГУ был в центре событий, и хотя ещё более старшие товарищи жёстко и строго хранили молчание, кое-что можно было реконструировать.

У меня просто возник вопрос, что же важнее - то, что он сделал для арменологии, или вот это всё прочее. То есть понятно, что масштаб несопоставим, ибо с одной стороны - две отдельные области, а с другой - фактически прерванная лингвистическая традиция, разрушенная школа.

Про рак не знаю, Ольга Фрейденберг про удар писала, но да, невменяем был.