Театр и виноградники (2)
Вторая часть ответа о нашем путешествии в Грецию 19.08.-26.08.2011.
Первая часть
На четвертый день мы отправились с гидом Элени из Афин в Дельфы. Мне туда очень нужно было попасть ради храма Аполлона и штаб-квартиры знаменитой дельфийской амфиктионии. Амфиктиония - это союз городов-государств на основе общего религиозного культа (буквально “амфиктионы” - “те, кто живет вокруг”, имеется виду - вокруг святилища). Амфиктионии, особенно, конечно же, Дельфийская, были важны в отношениях между греческими городами-государствами и считаются одним из прообразов современных международных организаций. Элени, дабы туристам было понятнее, сказала о Дельфах: “Здесь была древнегреческая ООН” - с чем можно было бы немного и поспорить, но я не желаю вызвать гнев сребролукого бога. А образ организации за этими словами запоминается.
По дороге в Дельфы на автобусе через центральную Грецию мы видели Марафонское озеро и Фивы. Когда проезжали Фивы, Элени рассказывала об Эдипе, и странно было вспоминать его трагическую историю, глядя в окно автобуса на вблизи стоящий город - тот, что вышел из этой трагедии, которую помнит и которую вспоминают, проезжая его.
По дороге в Дельфы видели также Парнас - и это должно считаться отдельным большим достижением. Еще одно прославленное имя становится ближе, расстояние, населенное многими мифами, исчезает, и вот она, гора поэтов, смотрит из небес на радостных проезжающих. (Нет, исчезло расстояние, а мифы никуда не исчезли. Они только приблизились).
А в Дельфах прежде, чем подниматься в святилище, мы, разумеется, помылись-напились из Кастальского ключа. О нем грезило столько поэтов, а вот он - у дороги, кто хочет - напивайся. Вода в нем очень чистая и светлая. Папа еще набрал бутылочку, и мы пили в дороге.
В Дельфах, несмотря на множество людей, тише, чем на Акрополе. Когда проходит порыв ветра, чудится, что это - чье-то дыхание.
В Дельфах мы поднялись по склону горы до театра, а папа сам влез выше до стадиона. Кроме самого храма, видели место, где был “пуп земли” (а теперь находится его копия), место, где стояли носы потопленных афинянами персидских кораблей, сокровищницу афинян (куда они делали взносы храму) и место, где заседал совет Дельфийской амфиктионии (когда-то, должно быть, этот зал должен был считаться огромным). Еще там есть одно в высшей степени интересное место, где двумя полукружиями, одно против другого, стояли шестнадцать статуй, подаренных царем Аргоса, и рядом - древнегреческая надпись, указывающая, за что было сделано то или иное пожертвование. Но статуи там уже не стоят, а надпись - есть, и первое слово в ней - “пиитис”, поэт.
В музее Дельф знаменитый Возница выглядел моложе, чем в фильме о музеях Греции, многократно просмотренном мной перед поездкой: было сразу видно, что он - юноша. Из Дельф приехали мы к Фермопилам и там сфотографировались у памятника царю Леониду и спартанцам.
В этот день я почувствовала, что начинаю любить Грецию за ее природу. Любовь моя выросла из тоски и сопротивления: увидев горные долины, я вспомнила Тоскану и стала злиться на Грецию за то, что она - не Италия, но постепенно до меня дошла красота греческих гор и долин. Горы - как огромные окаменевшие волны над долинами с кипарисами. Облако как навершие горы в воздухе: словно повторяет очертания этой горы. Другие облака - голуби от колесницы Афродиты, а ее саму не видно. Небо, а под ним - горы, иногда похожие на крымские, а под ними - долы, лежащие в их объятиях. Цвета - голубой, синий, зеленый, белый, оттенки желтого, коричневого. Когда автобус поднимается в гору, объезжая долину, возникает ощущение театра, лежащего в ладонях гор. А в горах бегают боги, не касаясь земли ногами.
Гид Элени рассказала нам, что в Греции обычно за год снимают три-четыре урожая и уже в конце мая ждут пшеницу. Страна в основном аграрная, без атомной энергетики. На горах много “мельниц”, с помощью которых получают электроэнергию.
На дорогах очень много небольших ящиков в виде часовенок: внутри обычно икона и ещё какая-нибудь надпись. Элени объяснила, что это необязательно означает место гибели: возможно, все остались в живых и часовенка знаменует благодарность. Так или иначе, их ставят на местах автомобильных происшествий.
Вечером, но до темноты, приехали в Калабаку - городок под самыми Метеорами. На ночь нас поселили в селе Кастраки, в комнатах “Зозас”. Хозяин наш был крепкий человек, чьи большие усы наводили на мысль о виноградниках. Мама его, Евгения, называла его Димос, а потом сказала мне, что Димос - сокращенное от Димосфенис. Это, понятное дело, тоже не могло не впечатлить.
Метеоры впечатлили даже папу, и ему хотелось успеть сфотографировать их до темноты, потому что завтра хороших фото не получится из-за солнца. Метеоры - скалы, но напомнили мне вылепленные из пластилина рожицы. У одной скалы - лицо с зажмуренным глазом.
На пригорке возле гостиницы “Вакх” мы нашли большую черепаху и сфотографировали ее на память. Когда возвращались, ее уже не было. (Думаю, ее прислал Гермес, чтобы напомнить нам о себе).
Мысль о найденной черепахе некоторое время меня мучила. Что с ней будет? Может быть, она домашняя и потерялась? Может быть, ее кто-то убьет? Не надо ли было ее с собой взять? - но куда взять, в самолет? и не взяли бы мы, например, белку из лесу. Ее дом здесь. Утешила себя тем, что нет жизни без риска. Я не хотела, чтобы эта черепаха, раз уж она нам встретилась, погибла - пусть уж лучше живет долго и умрет своей черепашьей смертью.
В городе пошли по магазинам. Купили персики, виноград, дыню, “Спрайт” и “Колу” в дорогу. Один старичок, похожий на белую птичку, уступил нам подешевле большую бутылку “Колы” за мою греческую фразу “Нам нужно что-то из Вашего холодильника”. Купили “Метаксу” и “Спрайт” у совсем седого бородатого мужчины, который торговал вместе с сынишкой.
Сели передохнуть на детской площадке. Там играли четыре девочки и принимали путем жребия какое-то решение, которое не всем им нравилось. И еще там гуляла молодая мама с совсем маленькой дочкой. Они сели на вращающийся круг, вытянув ноги по земле, и вместе на нем поворачивались. Мама взяла в руку веточку, дочка тоже, и они вместе, вращаясь, чертили по земле окружности и следили, как веточки в их руках, большая и маленькая, оставляют на земле следы в виде прочерченных линий.
Пришли в гостиницу и устроили себе “греческий вечер”: съели персики и виноград. Еще никогда я не ела таких вкусных.
Когда зашло солнце и я сидела на гостиничном балконе, у меня появились две мысли. Первая: если стрекочет не так много цикад, то слушать это можно и даже приятно. Некий таинственный голос ночного сада. А вторая такая: многие люди, находящиеся в этом и соседнем доме, всего в паре метров от меня, наверное, считают свою жизнь в чем-то неудавшейся. (Мама потом исправила меня: у всех них - квартиры в Афинах). А я вот счастлива, что к ним приехала.
По дороге на Дельфы
В Дельфах
Возница
Возница и гид Элени
В Дельфах после обеда в таверне "Дионис"
В Фермопилах
Первый вечер у Метеор
(конец второй части)
Первая часть
На четвертый день мы отправились с гидом Элени из Афин в Дельфы. Мне туда очень нужно было попасть ради храма Аполлона и штаб-квартиры знаменитой дельфийской амфиктионии. Амфиктиония - это союз городов-государств на основе общего религиозного культа (буквально “амфиктионы” - “те, кто живет вокруг”, имеется виду - вокруг святилища). Амфиктионии, особенно, конечно же, Дельфийская, были важны в отношениях между греческими городами-государствами и считаются одним из прообразов современных международных организаций. Элени, дабы туристам было понятнее, сказала о Дельфах: “Здесь была древнегреческая ООН” - с чем можно было бы немного и поспорить, но я не желаю вызвать гнев сребролукого бога. А образ организации за этими словами запоминается.
По дороге в Дельфы на автобусе через центральную Грецию мы видели Марафонское озеро и Фивы. Когда проезжали Фивы, Элени рассказывала об Эдипе, и странно было вспоминать его трагическую историю, глядя в окно автобуса на вблизи стоящий город - тот, что вышел из этой трагедии, которую помнит и которую вспоминают, проезжая его.
По дороге в Дельфы видели также Парнас - и это должно считаться отдельным большим достижением. Еще одно прославленное имя становится ближе, расстояние, населенное многими мифами, исчезает, и вот она, гора поэтов, смотрит из небес на радостных проезжающих. (Нет, исчезло расстояние, а мифы никуда не исчезли. Они только приблизились).
А в Дельфах прежде, чем подниматься в святилище, мы, разумеется, помылись-напились из Кастальского ключа. О нем грезило столько поэтов, а вот он - у дороги, кто хочет - напивайся. Вода в нем очень чистая и светлая. Папа еще набрал бутылочку, и мы пили в дороге.
В Дельфах, несмотря на множество людей, тише, чем на Акрополе. Когда проходит порыв ветра, чудится, что это - чье-то дыхание.
В Дельфах мы поднялись по склону горы до театра, а папа сам влез выше до стадиона. Кроме самого храма, видели место, где был “пуп земли” (а теперь находится его копия), место, где стояли носы потопленных афинянами персидских кораблей, сокровищницу афинян (куда они делали взносы храму) и место, где заседал совет Дельфийской амфиктионии (когда-то, должно быть, этот зал должен был считаться огромным). Еще там есть одно в высшей степени интересное место, где двумя полукружиями, одно против другого, стояли шестнадцать статуй, подаренных царем Аргоса, и рядом - древнегреческая надпись, указывающая, за что было сделано то или иное пожертвование. Но статуи там уже не стоят, а надпись - есть, и первое слово в ней - “пиитис”, поэт.
В музее Дельф знаменитый Возница выглядел моложе, чем в фильме о музеях Греции, многократно просмотренном мной перед поездкой: было сразу видно, что он - юноша. Из Дельф приехали мы к Фермопилам и там сфотографировались у памятника царю Леониду и спартанцам.
В этот день я почувствовала, что начинаю любить Грецию за ее природу. Любовь моя выросла из тоски и сопротивления: увидев горные долины, я вспомнила Тоскану и стала злиться на Грецию за то, что она - не Италия, но постепенно до меня дошла красота греческих гор и долин. Горы - как огромные окаменевшие волны над долинами с кипарисами. Облако как навершие горы в воздухе: словно повторяет очертания этой горы. Другие облака - голуби от колесницы Афродиты, а ее саму не видно. Небо, а под ним - горы, иногда похожие на крымские, а под ними - долы, лежащие в их объятиях. Цвета - голубой, синий, зеленый, белый, оттенки желтого, коричневого. Когда автобус поднимается в гору, объезжая долину, возникает ощущение театра, лежащего в ладонях гор. А в горах бегают боги, не касаясь земли ногами.
Гид Элени рассказала нам, что в Греции обычно за год снимают три-четыре урожая и уже в конце мая ждут пшеницу. Страна в основном аграрная, без атомной энергетики. На горах много “мельниц”, с помощью которых получают электроэнергию.
На дорогах очень много небольших ящиков в виде часовенок: внутри обычно икона и ещё какая-нибудь надпись. Элени объяснила, что это необязательно означает место гибели: возможно, все остались в живых и часовенка знаменует благодарность. Так или иначе, их ставят на местах автомобильных происшествий.
Вечером, но до темноты, приехали в Калабаку - городок под самыми Метеорами. На ночь нас поселили в селе Кастраки, в комнатах “Зозас”. Хозяин наш был крепкий человек, чьи большие усы наводили на мысль о виноградниках. Мама его, Евгения, называла его Димос, а потом сказала мне, что Димос - сокращенное от Димосфенис. Это, понятное дело, тоже не могло не впечатлить.
Метеоры впечатлили даже папу, и ему хотелось успеть сфотографировать их до темноты, потому что завтра хороших фото не получится из-за солнца. Метеоры - скалы, но напомнили мне вылепленные из пластилина рожицы. У одной скалы - лицо с зажмуренным глазом.
На пригорке возле гостиницы “Вакх” мы нашли большую черепаху и сфотографировали ее на память. Когда возвращались, ее уже не было. (Думаю, ее прислал Гермес, чтобы напомнить нам о себе).
Мысль о найденной черепахе некоторое время меня мучила. Что с ней будет? Может быть, она домашняя и потерялась? Может быть, ее кто-то убьет? Не надо ли было ее с собой взять? - но куда взять, в самолет? и не взяли бы мы, например, белку из лесу. Ее дом здесь. Утешила себя тем, что нет жизни без риска. Я не хотела, чтобы эта черепаха, раз уж она нам встретилась, погибла - пусть уж лучше живет долго и умрет своей черепашьей смертью.
В городе пошли по магазинам. Купили персики, виноград, дыню, “Спрайт” и “Колу” в дорогу. Один старичок, похожий на белую птичку, уступил нам подешевле большую бутылку “Колы” за мою греческую фразу “Нам нужно что-то из Вашего холодильника”. Купили “Метаксу” и “Спрайт” у совсем седого бородатого мужчины, который торговал вместе с сынишкой.
Сели передохнуть на детской площадке. Там играли четыре девочки и принимали путем жребия какое-то решение, которое не всем им нравилось. И еще там гуляла молодая мама с совсем маленькой дочкой. Они сели на вращающийся круг, вытянув ноги по земле, и вместе на нем поворачивались. Мама взяла в руку веточку, дочка тоже, и они вместе, вращаясь, чертили по земле окружности и следили, как веточки в их руках, большая и маленькая, оставляют на земле следы в виде прочерченных линий.
Пришли в гостиницу и устроили себе “греческий вечер”: съели персики и виноград. Еще никогда я не ела таких вкусных.
Когда зашло солнце и я сидела на гостиничном балконе, у меня появились две мысли. Первая: если стрекочет не так много цикад, то слушать это можно и даже приятно. Некий таинственный голос ночного сада. А вторая такая: многие люди, находящиеся в этом и соседнем доме, всего в паре метров от меня, наверное, считают свою жизнь в чем-то неудавшейся. (Мама потом исправила меня: у всех них - квартиры в Афинах). А я вот счастлива, что к ним приехала.
По дороге на Дельфы
В Дельфах
Возница
Возница и гид Элени
В Дельфах после обеда в таверне "Дионис"
В Фермопилах
Первый вечер у Метеор
(конец второй части)