С. Боголепов. Памяти сестры и товарища [Татьяны Григорьевны Боголеповой]
Памяти сестры и товарища [Татьяны Григорьевны Боголеповой]
Таня Боголепова родилась в 1893 году в Ново-Уткинском заводе в 80 верстах от Свердловска. Отец, бывший народный учитель, к этому времени окончил Московскую Сельскохозяйственную академию и занимал должность лесничего Ново-Уткинской казённой дачи.
Вскоре отца перевели на службу в Свердловск, где Таня и провела своё детство.
Из первых ея знакомств в дальнейшей ея жизни сказала роль семья Толмачёвых, главным образом сёстры Тамара и Нина и брат их Николай.
Жизнь Тани в Свердловске мало чем отличалась от жизни других учащихся средней школы.
Жизнерадостный, активный характер тесно сплачивал вокруг неё группы молодёжи.
Пытливый, аналитический ум и трудовая установка, полученная в наследство от матери - помогли Тане легко, почти шутя, преодолеть премудрости средней школы и окончить в 1910 году 1-ую женскую гимназию одной из первых учениц, и в то же время обойти все уловки и методы воспитания буржуазной школы, готовившей новые кадры интеллигенции на службу капиталу.
Имея материальную поддержку отца, Таня едет в Ленинград на Высшие женские курсы (Бестужевские).
Начинается новый этап жизни.
Как ни ничтожно значение студенческих землячеств этого периода в развитии революционной мысли молодёжи, всё [же] приходится отметить их роль в жизни Тани.
С первых дней своего студенчества Таня становится активным членом Екатеринбургского землячества. С ея активностью, жаждой живой, "настоящей" работы Таня натолкнулась только на единственно существовавшую тогда легально организацию - землячество.
Еженедельные заседания правления, секретарство, устройство [8] сборов и вечеринок - поглотили на время внимание и избыток энергии.
Но быстро, очень быстро пришло разочарование и неудовлетворённость работой.
Дальше вечеринок (с сознательным устранением "политики" под флагом сохранения землячества от разгрома) и филантропической помощи нуждающимся землячество не шло.
Робкие голоса одиночек, требовавших придать землячеству политическую окраску, тонули в массе аполитичности и чистаго академизма.
Школа Кассо явно давала плоды своей деятельности.
Даже такое скромное требование, как отчисление незначительных сумм на "политический Красный Крест" (помощь заключённым и ссыльным) вызывало резкий отпор со стороны большинства правления Екатеринбургского землячества.
Таню разочаровала работы в землячестве, и она идёт работать в кассу взаимопомощи при курсах.
К этому времени (1912 год) в Ленинграде с"ехались обе сестры Толмачёвы, а также поступает в Политехнический институт Коля Толмачёв. Очень быстро из Бестужевок, Медичек и Политехников образуется группа молодёжи, в центре которой сёстры Толмачёвы и Боголепова.
От простых семейных вечеринок, катанья на лыжах в Лесном группа, в шутку называвшаяся "бандой" ("Ой, гой ты еси, банда наша - Коля, Таня, Веня, Аня, Костя, Саша…" - так начиналась шуточная песенка, сочинённая одним из "бандитов") - перешла к чтению писем Лаврова.
Почему мы остановились на Лаврове, не могу сейчас вспомнить, но что порядочно скучали и изнывали над чтением - помню хорошо.
Но вот весной 1912 года выходит первый номер [9] "Правды". "Лавров" в отставке, в порядке дня наших "бандитских" сборищ стоят неизменно вопросы: почему "Правда" так яростно борется с меньшевистским "Лучём"? Кто более революционный: "Правда" или эсеровская "Живая мысль"?
Не знаю, долго ли бы мы мучались над этими вопросами, если бы политехники-"бандиты" не связались с политехниками "Правдистами". Помню, как на одном из очередных сборищ наших Колька Толмачёв торжественно сообщил, что он был в редакции "Правды" и разговаривал там с одним политехником, очевидно, партийцем; как этот партиец расспрашивал его о нашей группе, советовал устроить сбор в фонд "Правды", содействовать её распространению и обещал поговорить с нами насчёт образования марксисткаго кружка самообразования.
Этим партийцем оказался, как мы узнали позднее, Вячеслав Михайлович Скрябин (Молотов).
Первый марксистский кружок удалось организовать политехникам, а затем об"единённый медичек и Бестужевок.
Так перешли мы от Лаврова к Марксу, от писем к Эрфуртке. А одновременно от разговоров, кто прав: "Правда" или "Луч" - к организации подписки и сборов в железный фонд "Правды".
К 1915 году почти все наши "бандиты" уже члены РСДРП (большевиков). "Банда" распалась формально, но дружеские связи остались до самых последних дней и были большим подспорьем в дальнейшей нашей партийной работе.
Таня вместе с Тамарой Толмачёвой, Полей Добряковой, Верой Лапиной и Шурой Лихачёвой вошли в ячейку Бестужевских курсов. Работа в марксистком кружке (руководитель И. Приседько) [10], ячейке, в дальнейшем по "технике" ОК (об"единённый комитет студенческих ячеек партии на правах районного комитета) всецело захватила Татьяну.
С кассой взаимопомощи она решила порвать, как раньше порвала с землячеством. Только по настоянию нас и то после долгих споров, в которых мы старались доказать Татьяне необходимость и важность работы в беспартийных студенческих организациях, Таня остаётся в кассе и даже снова начинает работать в землячестве.
В последнем к этому времени наметилось небольшое ядро "интернационалистов" - противников войны. Существеннаго, кроме того, что удалось добиться отчисления денег не в общий "Красный Крест" ("Дамский", как его называли), а в студенческий революционный - в землячестве нашей группе ничего не удалось провести.
То же самое и в кассе взаимопомощи. Таня бросает там работу и от ячейки Бестужевок делегируется представительницей в студенческий "Красный Крест". Под влиянием большевиков "Красный Крест" принимает новый боевой устав: помощь оказывается только партиям, стоящим на платформе Циммервальда, помощь не только деньгами, но доставкой паспортов, устройством побегов и т.д.
Полиция, смотревшая сквозь пальцы на "Дамский Крест", сразу ликвидирует студенческий революционный.
Таня предлагает свои услуги ОК и работает по "технике", развозя листовки, храня литературу, и вплоть до печатания прокламаций.
Перед самой февральской революцией произошли большие провалы нашей "техники", причём ряд бестужевок арестуется (Лапина, Толмачёва). Таня отделывается только обыском.
После революции она не хочет расстаться с "техникой" [11] и продолжает работать в "Правде" по выпуску и экспедиции (у дяди Кости Еремеева). Юльский погром "Правды" прекращает на время ея работу.
Октябрьские дни поставили перед Таней новую задачу. Работа в "Правде" её не удовлетворяла. Разыгравшиеся бои под Питером властно звали к себе, на поля битв. Таня вступает в санитарный отряд. С разгромом Керенскаго, Корнилова наступает затишье, и Таня снова чувствует себя не у дела. Почти все старые "бандиты" к этому времени разбрелись по окраинам. Уже некоторые пали в борьбе. Костя Кирста, вечно юный, свежий и жизнерадостный, убит под Новочеркасском. Медичка Верочка зверски замучена белобандитами. Замучена на боевом посту, на поле боя за перевязкой раненых гвардейцев. Коля Мартьянов гибнет на далёком Урале в Невьянском заводе от брошенной бандитами бомбы в здание исполкома.
Таня рвётся туда, где бой. Коля Толмачёв пишет письма с широких просторов Оренбурских степей, где он вместе с Малышевым и Мрачковским преследует Дутова.
Таня решает работать в Красной Армии. Она вместе с Шурой Лихачёвой идут работать во Всероссийскую Коллегию по борьбе с контрреволюцией, где работают под руководством Трифонова. (За точное название "Всероссийская Коллегия по борьбе с контрреволюцией" - не ручаюсь).
В начале 1918 года Всероссийская Коллегия переводится из Ленинграда в Москву, куда перебираются и Таня с Шурой.
"Живём хорошо", - пишет Таня 9 апреля, - "перебрались жить в "делопроизводство". Стащили у Саши надматрасник (собственность гостиницы "Альпийская Роза") и живём в свободной комнате делопроизводства. Шура спит на креслах и корзине, а я в кухне на плите…"
"Дом громадный (Страховое общество Россия), говорят, полон белогвардейцев, так что Трифонов [12] отговаривал нас здесь селиться. Но живём тихо; внизу на лестницах пулемёты, поставленные дежурные".
"Работа всё прибывает: поступает всё больше телеграмм и всяких дел. Я теперь навострилась - не боюсь уже каждой бумаги и начинаю скорее в них разбираться. Ну, Сергунечка! Понимаешь, дела моей судьбы принимают сильный размах. Сейчас только узнала и вот сижу и раздумываю, как быть? Писать тебе об этом пока нельзя, но только в следующий понедельник - 15 апреля - я поеду в Питер на недельку, а потом еду в Уфу, либо в Екатеринбург".
"Всероссийской Коллегии уже 10 дней, как нет: образовался высший военный хозяйственный Совет, Совет военных комиссаров".
12 апреля Таня пишет: "Всероссийской коллегии уже не существует, идёт слияние с военным комиссариатом, но я должна уехать отсюда на Урал. Да, я не сказала в том письме, почему вдруг на Урал? - Да всё организовывать Красную Армию".
9 июня пишет: "Шура, Ганя и я держим путь через Ярославль на Вологду. По Южной дороге движение прервано, по Северной же можно пока ехать до Вятки. Дальше попытаемся проехать с воинским поездом до Златоуста - сие возможно при наличии наших удостоверений".
15 июня: "Еду свободная, как птица, потому что лечу туда, куда хочу, что не крыльями, это не важно, а душой. Ощущаю такой простор, как птица в пространстве.
Сегодня из газет узнали, что чехословаки идут к Екатеринбургу. Все мы надеемся, что с ними [13] скоро справятся на Урале."
Это последнее письмо Тани…
В 20-х числах июня она с Шурой останавливается на станции Кузино Лысьво-Бердяушской ж.д. Заезжает на пару дней к отцу в ново-Уткинский завод, где оставляет свои вещи, и так как дорога от Екатеринбурга на Челябинск в руках чехов, они едут через Бердяуш в Златоуст. Конечная цель их поездки Уфа, куда они были командированы для работы по организации повстанческих отрядов в тылу чехов. В Златоусте они должны были остановиться у родных и переждать там фронт.
С котомками на плечах, [наганами], Шура в кожаной тужурке, Таня в косынке уехали [одни]…
До Бердяуша им не удалось доехать. Поезд был остановлен в пути бандитами. Таня и Шура отправляются пешком в Златоуст.
Незнание местности, неопытность сталкивает их с враждебно настроенными крестьянами, передавшими их в руки белой разведки. Их арестуют и с большой группой пленных красногвардейцев и арестованных коммунаров отправляют под сильным конвоем в тот же самый Златоуст.
До Златоуста их не довели. Начальник конвоя распорядился выделить из группы арестованных Татьяну, Шуру и ещё одну коммунарку-работницу. Их увели под предлогом допроса. Это было в нескольких верстах от Златоуста.
Свидетелем их гибели был местный лесной сторож. Он видел, как офицеры нагло издевались над девушками, как рвали на них платья и насиловали.
Измученных, едва стоящих на ногах от перенесённых [14] истязаний и издевательств их поставили вдоль трактовой канавы. Предложили завязать глаза. Они отказались и встретили смерть так, как подобает коммунарам.
Так прервался свободный полёт их молодых жизней.
Златоустовские родственники Тани случайно узнали от свидетеля-лесника о гибели трёх девушек. Впоследствии, когда они узнали, что Таня должна была приехать к ним, они разыскали место расстрела и добились разрешения от властей похоронить их на кладбище в Златоусте. Поднятое родственниками дело о насилии и незаконном расстреле - оставлено без последствий "народным" правительством Учредиловки.
Красная Армия, одними из пионеров-создателей которой были погибшие девушки, не оставила "без последствий" гнусные преступления белой своры, а заодно смела с лица земли и "народных правителей"
Сергей Б.
Ленинград. 18 июня 1927 г.
Кронверский пр. д. №23 кв.30
Сергей Боголепов [14]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.214.Л.8-14.
Н.Г. Толмачёв (стоит крайний слева) с группой товарищей. Возможно и Т.Г.Боголепова среди них, а может и нет
Таня Боголепова родилась в 1893 году в Ново-Уткинском заводе в 80 верстах от Свердловска. Отец, бывший народный учитель, к этому времени окончил Московскую Сельскохозяйственную академию и занимал должность лесничего Ново-Уткинской казённой дачи.
Вскоре отца перевели на службу в Свердловск, где Таня и провела своё детство.
Из первых ея знакомств в дальнейшей ея жизни сказала роль семья Толмачёвых, главным образом сёстры Тамара и Нина и брат их Николай.
Жизнь Тани в Свердловске мало чем отличалась от жизни других учащихся средней школы.
Жизнерадостный, активный характер тесно сплачивал вокруг неё группы молодёжи.
Пытливый, аналитический ум и трудовая установка, полученная в наследство от матери - помогли Тане легко, почти шутя, преодолеть премудрости средней школы и окончить в 1910 году 1-ую женскую гимназию одной из первых учениц, и в то же время обойти все уловки и методы воспитания буржуазной школы, готовившей новые кадры интеллигенции на службу капиталу.
Имея материальную поддержку отца, Таня едет в Ленинград на Высшие женские курсы (Бестужевские).
Начинается новый этап жизни.
Как ни ничтожно значение студенческих землячеств этого периода в развитии революционной мысли молодёжи, всё [же] приходится отметить их роль в жизни Тани.
С первых дней своего студенчества Таня становится активным членом Екатеринбургского землячества. С ея активностью, жаждой живой, "настоящей" работы Таня натолкнулась только на единственно существовавшую тогда легально организацию - землячество.
Еженедельные заседания правления, секретарство, устройство [8] сборов и вечеринок - поглотили на время внимание и избыток энергии.
Но быстро, очень быстро пришло разочарование и неудовлетворённость работой.
Дальше вечеринок (с сознательным устранением "политики" под флагом сохранения землячества от разгрома) и филантропической помощи нуждающимся землячество не шло.
Робкие голоса одиночек, требовавших придать землячеству политическую окраску, тонули в массе аполитичности и чистаго академизма.
Школа Кассо явно давала плоды своей деятельности.
Даже такое скромное требование, как отчисление незначительных сумм на "политический Красный Крест" (помощь заключённым и ссыльным) вызывало резкий отпор со стороны большинства правления Екатеринбургского землячества.
Таню разочаровала работы в землячестве, и она идёт работать в кассу взаимопомощи при курсах.
К этому времени (1912 год) в Ленинграде с"ехались обе сестры Толмачёвы, а также поступает в Политехнический институт Коля Толмачёв. Очень быстро из Бестужевок, Медичек и Политехников образуется группа молодёжи, в центре которой сёстры Толмачёвы и Боголепова.
От простых семейных вечеринок, катанья на лыжах в Лесном группа, в шутку называвшаяся "бандой" ("Ой, гой ты еси, банда наша - Коля, Таня, Веня, Аня, Костя, Саша…" - так начиналась шуточная песенка, сочинённая одним из "бандитов") - перешла к чтению писем Лаврова.
Почему мы остановились на Лаврове, не могу сейчас вспомнить, но что порядочно скучали и изнывали над чтением - помню хорошо.
Но вот весной 1912 года выходит первый номер [9] "Правды". "Лавров" в отставке, в порядке дня наших "бандитских" сборищ стоят неизменно вопросы: почему "Правда" так яростно борется с меньшевистским "Лучём"? Кто более революционный: "Правда" или эсеровская "Живая мысль"?
Не знаю, долго ли бы мы мучались над этими вопросами, если бы политехники-"бандиты" не связались с политехниками "Правдистами". Помню, как на одном из очередных сборищ наших Колька Толмачёв торжественно сообщил, что он был в редакции "Правды" и разговаривал там с одним политехником, очевидно, партийцем; как этот партиец расспрашивал его о нашей группе, советовал устроить сбор в фонд "Правды", содействовать её распространению и обещал поговорить с нами насчёт образования марксисткаго кружка самообразования.
Этим партийцем оказался, как мы узнали позднее, Вячеслав Михайлович Скрябин (Молотов).
Первый марксистский кружок удалось организовать политехникам, а затем об"единённый медичек и Бестужевок.
Так перешли мы от Лаврова к Марксу, от писем к Эрфуртке. А одновременно от разговоров, кто прав: "Правда" или "Луч" - к организации подписки и сборов в железный фонд "Правды".
К 1915 году почти все наши "бандиты" уже члены РСДРП (большевиков). "Банда" распалась формально, но дружеские связи остались до самых последних дней и были большим подспорьем в дальнейшей нашей партийной работе.
Таня вместе с Тамарой Толмачёвой, Полей Добряковой, Верой Лапиной и Шурой Лихачёвой вошли в ячейку Бестужевских курсов. Работа в марксистком кружке (руководитель И. Приседько) [10], ячейке, в дальнейшем по "технике" ОК (об"единённый комитет студенческих ячеек партии на правах районного комитета) всецело захватила Татьяну.
С кассой взаимопомощи она решила порвать, как раньше порвала с землячеством. Только по настоянию нас и то после долгих споров, в которых мы старались доказать Татьяне необходимость и важность работы в беспартийных студенческих организациях, Таня остаётся в кассе и даже снова начинает работать в землячестве.
В последнем к этому времени наметилось небольшое ядро "интернационалистов" - противников войны. Существеннаго, кроме того, что удалось добиться отчисления денег не в общий "Красный Крест" ("Дамский", как его называли), а в студенческий революционный - в землячестве нашей группе ничего не удалось провести.
То же самое и в кассе взаимопомощи. Таня бросает там работу и от ячейки Бестужевок делегируется представительницей в студенческий "Красный Крест". Под влиянием большевиков "Красный Крест" принимает новый боевой устав: помощь оказывается только партиям, стоящим на платформе Циммервальда, помощь не только деньгами, но доставкой паспортов, устройством побегов и т.д.
Полиция, смотревшая сквозь пальцы на "Дамский Крест", сразу ликвидирует студенческий революционный.
Таня предлагает свои услуги ОК и работает по "технике", развозя листовки, храня литературу, и вплоть до печатания прокламаций.
Перед самой февральской революцией произошли большие провалы нашей "техники", причём ряд бестужевок арестуется (Лапина, Толмачёва). Таня отделывается только обыском.
После революции она не хочет расстаться с "техникой" [11] и продолжает работать в "Правде" по выпуску и экспедиции (у дяди Кости Еремеева). Юльский погром "Правды" прекращает на время ея работу.
Октябрьские дни поставили перед Таней новую задачу. Работа в "Правде" её не удовлетворяла. Разыгравшиеся бои под Питером властно звали к себе, на поля битв. Таня вступает в санитарный отряд. С разгромом Керенскаго, Корнилова наступает затишье, и Таня снова чувствует себя не у дела. Почти все старые "бандиты" к этому времени разбрелись по окраинам. Уже некоторые пали в борьбе. Костя Кирста, вечно юный, свежий и жизнерадостный, убит под Новочеркасском. Медичка Верочка зверски замучена белобандитами. Замучена на боевом посту, на поле боя за перевязкой раненых гвардейцев. Коля Мартьянов гибнет на далёком Урале в Невьянском заводе от брошенной бандитами бомбы в здание исполкома.
Таня рвётся туда, где бой. Коля Толмачёв пишет письма с широких просторов Оренбурских степей, где он вместе с Малышевым и Мрачковским преследует Дутова.
Таня решает работать в Красной Армии. Она вместе с Шурой Лихачёвой идут работать во Всероссийскую Коллегию по борьбе с контрреволюцией, где работают под руководством Трифонова. (За точное название "Всероссийская Коллегия по борьбе с контрреволюцией" - не ручаюсь).
В начале 1918 года Всероссийская Коллегия переводится из Ленинграда в Москву, куда перебираются и Таня с Шурой.
"Живём хорошо", - пишет Таня 9 апреля, - "перебрались жить в "делопроизводство". Стащили у Саши надматрасник (собственность гостиницы "Альпийская Роза") и живём в свободной комнате делопроизводства. Шура спит на креслах и корзине, а я в кухне на плите…"
"Дом громадный (Страховое общество Россия), говорят, полон белогвардейцев, так что Трифонов [12] отговаривал нас здесь селиться. Но живём тихо; внизу на лестницах пулемёты, поставленные дежурные".
"Работа всё прибывает: поступает всё больше телеграмм и всяких дел. Я теперь навострилась - не боюсь уже каждой бумаги и начинаю скорее в них разбираться. Ну, Сергунечка! Понимаешь, дела моей судьбы принимают сильный размах. Сейчас только узнала и вот сижу и раздумываю, как быть? Писать тебе об этом пока нельзя, но только в следующий понедельник - 15 апреля - я поеду в Питер на недельку, а потом еду в Уфу, либо в Екатеринбург".
"Всероссийской Коллегии уже 10 дней, как нет: образовался высший военный хозяйственный Совет, Совет военных комиссаров".
12 апреля Таня пишет: "Всероссийской коллегии уже не существует, идёт слияние с военным комиссариатом, но я должна уехать отсюда на Урал. Да, я не сказала в том письме, почему вдруг на Урал? - Да всё организовывать Красную Армию".
9 июня пишет: "Шура, Ганя и я держим путь через Ярославль на Вологду. По Южной дороге движение прервано, по Северной же можно пока ехать до Вятки. Дальше попытаемся проехать с воинским поездом до Златоуста - сие возможно при наличии наших удостоверений".
15 июня: "Еду свободная, как птица, потому что лечу туда, куда хочу, что не крыльями, это не важно, а душой. Ощущаю такой простор, как птица в пространстве.
Сегодня из газет узнали, что чехословаки идут к Екатеринбургу. Все мы надеемся, что с ними [13] скоро справятся на Урале."
Это последнее письмо Тани…
В 20-х числах июня она с Шурой останавливается на станции Кузино Лысьво-Бердяушской ж.д. Заезжает на пару дней к отцу в ново-Уткинский завод, где оставляет свои вещи, и так как дорога от Екатеринбурга на Челябинск в руках чехов, они едут через Бердяуш в Златоуст. Конечная цель их поездки Уфа, куда они были командированы для работы по организации повстанческих отрядов в тылу чехов. В Златоусте они должны были остановиться у родных и переждать там фронт.
С котомками на плечах, [наганами], Шура в кожаной тужурке, Таня в косынке уехали [одни]…
До Бердяуша им не удалось доехать. Поезд был остановлен в пути бандитами. Таня и Шура отправляются пешком в Златоуст.
Незнание местности, неопытность сталкивает их с враждебно настроенными крестьянами, передавшими их в руки белой разведки. Их арестуют и с большой группой пленных красногвардейцев и арестованных коммунаров отправляют под сильным конвоем в тот же самый Златоуст.
До Златоуста их не довели. Начальник конвоя распорядился выделить из группы арестованных Татьяну, Шуру и ещё одну коммунарку-работницу. Их увели под предлогом допроса. Это было в нескольких верстах от Златоуста.
Свидетелем их гибели был местный лесной сторож. Он видел, как офицеры нагло издевались над девушками, как рвали на них платья и насиловали.
Измученных, едва стоящих на ногах от перенесённых [14] истязаний и издевательств их поставили вдоль трактовой канавы. Предложили завязать глаза. Они отказались и встретили смерть так, как подобает коммунарам.
Так прервался свободный полёт их молодых жизней.
Златоустовские родственники Тани случайно узнали от свидетеля-лесника о гибели трёх девушек. Впоследствии, когда они узнали, что Таня должна была приехать к ним, они разыскали место расстрела и добились разрешения от властей похоронить их на кладбище в Златоусте. Поднятое родственниками дело о насилии и незаконном расстреле - оставлено без последствий "народным" правительством Учредиловки.
Красная Армия, одними из пионеров-создателей которой были погибшие девушки, не оставила "без последствий" гнусные преступления белой своры, а заодно смела с лица земли и "народных правителей"
Сергей Б.
Ленинград. 18 июня 1927 г.
Кронверский пр. д. №23 кв.30
Сергей Боголепов [14]
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.214.Л.8-14.
Н.Г. Толмачёв (стоит крайний слева) с группой товарищей. Возможно и Т.Г.Боголепова среди них, а может и нет