Юный партизан Георгий Погудин
Мои воспоминания с момента Февральской Революции 1917 года по конец гражданской войны
В момент свершения Февральской Революции работал я в Лобвинском лесопильном заводе Тагильского Округа. Мне в то время было 14 лет. Отец был убит на Германской войне, мне и моей матери приходилось на свой заработок содержать семью, кроме нас ещё 4-х малых человека.
На всегда остался в моей памяти первый митинг Лобвинского завода, собранный по свистку в машинном отделении. Отчётливо помню, как неуверенно, хмуро собирались рабочие на митинг, не учитывая важности случившагося факта. Однако, после выступления большевика, кажется, Хайкевича, который обрисовал значение случившагося факта, в присутствующих произошёл форменный переворот. С митинга расходились с горящими глазами - с ненавистью столетиями тяготевшаго над нашей страной ига. И большинство рабочих были, как в тумане, незная, где разрешить тысячи накопившихся вопросов.
С момента возникновения революции до Августа месяца [1918 года?] - до момента ухода добровольцем в красную армию, я старался не пропустить ни одно собрание, где с жадностью ловил мысль выступающих ораторов, а выступали тогда от всех партий, так что неподготовленному слушателю было трудно разобраться, чья программа лучше. По какому-то инстинкту моё сочувствие было на стороне большевиков (может быть, потому что большевики выступали с более дерзкими речами).
После Октябрьской Революции, когда все анти-советские партии обанкротились, для восстановления диктатуры буржуазии и для свержения ненавистной им Советской власти они обратились за вооружённой помощью к офицерству, кулачью, чехо-словякам и разному сброду, организуя восстания в разных частях нашей республики. Для отражения контр-революционных сил в нашем заводе стали организовываться из рабочих отряды Красной гвардии.
Я помню, как на одном из митингов с воззванием к рабочим о записи [3] в Красную армию выступил тов. ХАЙКЕВИЧ (в последствии убитый в г. Невьянске бело-бандитами). После его речи записалось больше половины рабочих завода, так что завод на некоторое время пришлось остановить - не кому было работать.
Мне в этот период было 15 лет. Несмотря на все мои просьбы, меня как малолетняго в Красную армию не записали. В Июне месяце 1918 года мне всё-же удалось зачислиться в ряды гвардии, и меня с тов. Тумаковым зачислили в команду летучей связи в прифронтовой полосе. Фронт в то время был недалеко от г. Верхотурья. Служить мне, однако, пришлось недолго. На нас был сделан налёт бандитами, тов. ТУМАКОВ был убит, а мне удалось скрыться в болоте, где я простудился и по болезни был уволен.
В конце 1918 года наша местность была занята белыми, и мне с семьёй пришлось скрыться в Ново-Лялинском заводе.
За короткий период своего владычества белые на Урале своими зверствами оставили неизгладимую память.
На Ново-Лялинском заводе белыми были расстреляны десятки человек и сотни перепороты. Был даже такой случай, плетью выпороли и продержали под арестом 3 суток козла за то, что он сбил с ног коменданта князя Вяземского.
Летом 1919 года, когда рабочим дальше терпеть белых стало не возможно, в то же время Красная армия перешла в наступление, белые, чувствуя, что рабочие заводов против них восстанут, вынуждены были отступить из заводов без боя в гор. Верхотурье, где сконцентрировали свои силы. Надеждинскими рабочими был срочно отремонтирован один паровоз и 4 вагонным площадки, достали заранее скрытые несколько штук винтовок и один ручной пулемёт "Люис", и с этим вооружением Надеждинские рабочие выступили против белых. По дороге к ним присоединились Лобвинские и Лялинские рабочие. В результате народу набралось много, а огнестрельного оружия было мало. Несмотря на это, мы всё-же решили сделать налёт на город [4] Верхотурье.
Недоезжая версты 4 до станции Верхотурье, нас подростков в качестве разведчиков послали [узнать], что делается на станции.
В результате того, что нас белые не ожидали, нами было после непродолжительного боя взято 3 эшалона: один с оружием и 2-й с белыми солдатами, а на 3-й день после сделанного нами налета в город подошла Красная армия.
Часть и нашего отряда влилось в Красную армию в 1-й Северный полк, а остальная часть пошла против белых самостоятельно другим фронтом.
Не без интересно вспомнить, какое было в то время полит.знание красноармейцев. Я помню, как во время привала взводным командиром был нам задан вопрос: "За что мы воюем?" И из всего взвода лучшим ответом был такой: "Мы воюем за то, что раньше рабочих эксплуатировала буржуазия на фабриках, а с крестьян за подати драли последнюю шкуру, а по этому буржуев надо пороть штыком в пузо, чтобы их больше не было". Дальше этого знания красноармейцы не шли. Несмотря на нашу не развитость, Красная армия нутром чувствовала нашу правоту и дралась с белыми с энтузиазмом.
Белые почти что вплоть до города Тобольска с небольшими боями откатывались назад в глубь Сибири. Тобольск нам пришлось забирать два раза. Первый раз из Тобольска мы были вынуждены отступить, и белые в 30 верстах от Тобольска укрепились на зимовку, сделали тёплые блиндажи и т.д. На переднюю линию фронта был сделан выезд с подарками - одеялами и конфетами для солдат - главковерхом белых Колчаком. Однако, под нашим напором белые отступили, оставив дарёные одеяла, даже не успели с"есть конфеты. Ночью наш полк был послан в обход в тыл белым и пострадал больше всех. Из бывшего нашего партизанского отряда в живых Лялинских осталось только 3 человека.
Под Тобольском я был выведен из строя и, пролежав 5 месяцев в лазарете, после чего я был отпущен домой на 2 [5] месяца, затем переброшен был на Южный фронт, где больше приходилось иметь дело с бандитами. На Южном фронте тоже было много интересных моментов, но всего не опишеш и не охватиш: слишком длинно.
После 3-х летней службы в 1921 году, когда окончилась гражданская война, я был как несовершеннолетний и плюс по контужению из рядов Красной армии демобилизован. После демобилизации вернулся в Ново-Лялинскую бумажную фабрику, где работал с 1921 года и до конца 1924 года.
В конце 1924 года был выбран на комсомольскую, а затем на профсоюзную работу. В Марте месяце 1926 года на Областной С"езде был избран в члены Уралобласткома Союза Бумажников. До Мая 1927 г. работал в качестве Заведывающего Орг. Отдела и с Мая месяца по настоящее время Заведывающий Культурным Отделом.
На грани юбилейной даты, сравнивая итоги Десятилетняго периода борьбы и строительства, невольно поражаешся громадными результатами, которые мы под руководством В.К.П.(б) проделали за этот период. Если сравнить выработку продукции Лялинской бумажной фабрики21 года с 1926 годом, то из цифр видно, что за сравниваемые года мы выросли на 4 раза с лишком. В 1921 году бумаги было выработано 1685 тонн, а в 1926 году 7471 тонна. Когда сравниваем наш хозяйственный рост, то видим, что фунтамент социалистической промышленности заложен глубоко и крепко и даёт уже свои результаты, и в скором времени перейдём в дальнейшее наступление (7 часов. рабочий день, Манифест правительства). Иначе не может быть, ибо на нас устремлён взор пролетариата всего мира, и каждое наше достижение вливает дух бодрости в рабочий класс других стран, а по этому нам необходимо с удесятерённой энергией продолжать начатое нами дело, так как на нас лежит ответственность не только за судьбу пролетариата СССР, но и за весь мировой пролетариат.
Бывший доброволец Красной гвардии и армии
Г.Н. Погудин
28/Х-1927 года
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.202.Л.3-6.
В момент свершения Февральской Революции работал я в Лобвинском лесопильном заводе Тагильского Округа. Мне в то время было 14 лет. Отец был убит на Германской войне, мне и моей матери приходилось на свой заработок содержать семью, кроме нас ещё 4-х малых человека.
На всегда остался в моей памяти первый митинг Лобвинского завода, собранный по свистку в машинном отделении. Отчётливо помню, как неуверенно, хмуро собирались рабочие на митинг, не учитывая важности случившагося факта. Однако, после выступления большевика, кажется, Хайкевича, который обрисовал значение случившагося факта, в присутствующих произошёл форменный переворот. С митинга расходились с горящими глазами - с ненавистью столетиями тяготевшаго над нашей страной ига. И большинство рабочих были, как в тумане, незная, где разрешить тысячи накопившихся вопросов.
С момента возникновения революции до Августа месяца [1918 года?] - до момента ухода добровольцем в красную армию, я старался не пропустить ни одно собрание, где с жадностью ловил мысль выступающих ораторов, а выступали тогда от всех партий, так что неподготовленному слушателю было трудно разобраться, чья программа лучше. По какому-то инстинкту моё сочувствие было на стороне большевиков (может быть, потому что большевики выступали с более дерзкими речами).
После Октябрьской Революции, когда все анти-советские партии обанкротились, для восстановления диктатуры буржуазии и для свержения ненавистной им Советской власти они обратились за вооружённой помощью к офицерству, кулачью, чехо-словякам и разному сброду, организуя восстания в разных частях нашей республики. Для отражения контр-революционных сил в нашем заводе стали организовываться из рабочих отряды Красной гвардии.
Я помню, как на одном из митингов с воззванием к рабочим о записи [3] в Красную армию выступил тов. ХАЙКЕВИЧ (в последствии убитый в г. Невьянске бело-бандитами). После его речи записалось больше половины рабочих завода, так что завод на некоторое время пришлось остановить - не кому было работать.
Мне в этот период было 15 лет. Несмотря на все мои просьбы, меня как малолетняго в Красную армию не записали. В Июне месяце 1918 года мне всё-же удалось зачислиться в ряды гвардии, и меня с тов. Тумаковым зачислили в команду летучей связи в прифронтовой полосе. Фронт в то время был недалеко от г. Верхотурья. Служить мне, однако, пришлось недолго. На нас был сделан налёт бандитами, тов. ТУМАКОВ был убит, а мне удалось скрыться в болоте, где я простудился и по болезни был уволен.
В конце 1918 года наша местность была занята белыми, и мне с семьёй пришлось скрыться в Ново-Лялинском заводе.
За короткий период своего владычества белые на Урале своими зверствами оставили неизгладимую память.
На Ново-Лялинском заводе белыми были расстреляны десятки человек и сотни перепороты. Был даже такой случай, плетью выпороли и продержали под арестом 3 суток козла за то, что он сбил с ног коменданта князя Вяземского.
Летом 1919 года, когда рабочим дальше терпеть белых стало не возможно, в то же время Красная армия перешла в наступление, белые, чувствуя, что рабочие заводов против них восстанут, вынуждены были отступить из заводов без боя в гор. Верхотурье, где сконцентрировали свои силы. Надеждинскими рабочими был срочно отремонтирован один паровоз и 4 вагонным площадки, достали заранее скрытые несколько штук винтовок и один ручной пулемёт "Люис", и с этим вооружением Надеждинские рабочие выступили против белых. По дороге к ним присоединились Лобвинские и Лялинские рабочие. В результате народу набралось много, а огнестрельного оружия было мало. Несмотря на это, мы всё-же решили сделать налёт на город [4] Верхотурье.
Недоезжая версты 4 до станции Верхотурье, нас подростков в качестве разведчиков послали [узнать], что делается на станции.
В результате того, что нас белые не ожидали, нами было после непродолжительного боя взято 3 эшалона: один с оружием и 2-й с белыми солдатами, а на 3-й день после сделанного нами налета в город подошла Красная армия.
Часть и нашего отряда влилось в Красную армию в 1-й Северный полк, а остальная часть пошла против белых самостоятельно другим фронтом.
Не без интересно вспомнить, какое было в то время полит.знание красноармейцев. Я помню, как во время привала взводным командиром был нам задан вопрос: "За что мы воюем?" И из всего взвода лучшим ответом был такой: "Мы воюем за то, что раньше рабочих эксплуатировала буржуазия на фабриках, а с крестьян за подати драли последнюю шкуру, а по этому буржуев надо пороть штыком в пузо, чтобы их больше не было". Дальше этого знания красноармейцы не шли. Несмотря на нашу не развитость, Красная армия нутром чувствовала нашу правоту и дралась с белыми с энтузиазмом.
Белые почти что вплоть до города Тобольска с небольшими боями откатывались назад в глубь Сибири. Тобольск нам пришлось забирать два раза. Первый раз из Тобольска мы были вынуждены отступить, и белые в 30 верстах от Тобольска укрепились на зимовку, сделали тёплые блиндажи и т.д. На переднюю линию фронта был сделан выезд с подарками - одеялами и конфетами для солдат - главковерхом белых Колчаком. Однако, под нашим напором белые отступили, оставив дарёные одеяла, даже не успели с"есть конфеты. Ночью наш полк был послан в обход в тыл белым и пострадал больше всех. Из бывшего нашего партизанского отряда в живых Лялинских осталось только 3 человека.
Под Тобольском я был выведен из строя и, пролежав 5 месяцев в лазарете, после чего я был отпущен домой на 2 [5] месяца, затем переброшен был на Южный фронт, где больше приходилось иметь дело с бандитами. На Южном фронте тоже было много интересных моментов, но всего не опишеш и не охватиш: слишком длинно.
После 3-х летней службы в 1921 году, когда окончилась гражданская война, я был как несовершеннолетний и плюс по контужению из рядов Красной армии демобилизован. После демобилизации вернулся в Ново-Лялинскую бумажную фабрику, где работал с 1921 года и до конца 1924 года.
В конце 1924 года был выбран на комсомольскую, а затем на профсоюзную работу. В Марте месяце 1926 года на Областной С"езде был избран в члены Уралобласткома Союза Бумажников. До Мая 1927 г. работал в качестве Заведывающего Орг. Отдела и с Мая месяца по настоящее время Заведывающий Культурным Отделом.
На грани юбилейной даты, сравнивая итоги Десятилетняго периода борьбы и строительства, невольно поражаешся громадными результатами, которые мы под руководством В.К.П.(б) проделали за этот период. Если сравнить выработку продукции Лялинской бумажной фабрики21 года с 1926 годом, то из цифр видно, что за сравниваемые года мы выросли на 4 раза с лишком. В 1921 году бумаги было выработано 1685 тонн, а в 1926 году 7471 тонна. Когда сравниваем наш хозяйственный рост, то видим, что фунтамент социалистической промышленности заложен глубоко и крепко и даёт уже свои результаты, и в скором времени перейдём в дальнейшее наступление (7 часов. рабочий день, Манифест правительства). Иначе не может быть, ибо на нас устремлён взор пролетариата всего мира, и каждое наше достижение вливает дух бодрости в рабочий класс других стран, а по этому нам необходимо с удесятерённой энергией продолжать начатое нами дело, так как на нас лежит ответственность не только за судьбу пролетариата СССР, но и за весь мировой пролетариат.
Бывший доброволец Красной гвардии и армии
Г.Н. Погудин
28/Х-1927 года
ЦДООСО.Ф.41.Оп.2.Д.202.Л.3-6.
