Робин Гуд или Санта-Клаус? (1)
У многих народов есть истории про своих «Робин Гудов» - благородных разбойников, которые грабят богачей и раздают добычу бедным. Не исключение и Япония. Одним из самых известных таких грабителей здесь стал Накамура Дзиро:кити 仲村次郎吉 по прозвищу Нэдзуми Кодзо: (鼠小僧, то есть «Крысиный Монашек», «Паренёк-Крыса»).
Дзиро:кити - вполне историческая личность, хотя, по понятным причинам, известно о его жизни не так много. Он родился в 1794 или в 1797 году, работал мальчиком на посылках в одной из эдоских лавок, а попутно зарабатывал карманными кражами (если можно так выразиться, учитывая, что на тогдашней японской одежде карманов не было), потом стал удачливым вором-домушником. Судя по всему, действительно грабил в основном богатые усадьбы, в том числе эдоские княжеские палаты. Для прикрытия днём он продолжал работать в лавке и даже был ценным членом добровольной пожарной дружины своего квартала - прекрасно лазал по крышам и умел найти среди развалин ценное имущество…
«Кодзо:», «монашек», было обычным обозначением и мальчика из лавки, и молодого вора на эдоском жаргоне, а вот вторую половину его прозвища объясняли по-разному. Одни говорили, что он был маленьким, щуплым и с лица смахивал на крысу; другие - что умел не хуже крысы прятаться и незаметно бегать по балкам; третьи (как видно по гравюре Тоёкуни Второго выше) считали его даже крысой-оборотнем. А самое увлекательное объяснение было такое: отправляясь на дело, Нэдзуми Кодзо: прихватывал с собою закрытую корзинку или ящик с живыми крысами и, пробравшись в дом жертвы, выпускал их. Крысы бегали, шебуршали, домочадцы сперва полошились, но потом видели, что весь шум производят эти зверьки, и успокаивались. Тут-то и приступал к делу сам вор, полагаясь на то, что любой шорох или шум, которым он себя выдаст, припишут очередным крысиным безобразиям.
Властям Нэдзуми Кодзо: впервые попался в 1822 году, но отделался сравнительно легко: его клеймили (татуировкой на руке) и изгнали из города. Разумеется, Крысиный Монашек и не подумал покидать столь богатые охотничьи угодья. Через девять лет, в конце лета, он вновь был схвачен с поличным обходившим улицы стражником. Дзиро:кити пошёл на сделку со следствием: ему дали возможность послать его жене (или двум жёнам, рассказывают по-разному) разводное письмо, чтобы они не оказались соответчицами в его преступлениях, а он за это выдал полное признание. И оно потрясло всех: Нэдзуми Кодзо: сообщил, что за последние пятнадцать лет он обокрал сотню княжеских и самурайских усадеб в общей сложности на тридцать тысяч золотых - сумму совершенно сказочную! Судя по всему, он взял на себя все нераскрытые столичные кражи за полтора десятка лет - к восторгу сыскного ведомства. Привязанного к коню, его при огромном стечении народа препроводили к месту казни, обезглавили, а голову выставили на всеобщее обозрение. Потом останки Нэдзуми Кодзо: были сожжены, а прах захоронен близ храма Эко:ин.
А вскоре прошёл слух, что никаких или почти никаких денег при обыске у Дзиро:кити дома и во всех выданных им укрытиях не нашли. Объяснений этому можно было подобрать несколько: что добычу знаменитого вора украли, или что он зарыл множество кладов, или, наконец, что всё награбленное он тайно подкидывал эдоским беднякам, пробираясь в их дома и оставляя золото на балках домов. Последнее представление оказалось самым приятным - ну, а что никто из облагодетельствованных не признаётся, так чему тут удивляться, деньги же отберут! Так Нэдзуми Кодзо: прослыл не просто удачливым, но щедрым и благородным вором; к его могиле потянулись паломничества - считалось, что своей прижизненной удачей Крысиный Монашек делится со всякими горемыками так же щедро, как когда-то - добычей. И до сих пор, между прочим, многие в это верят.
Могила Нэдзуми Кодзо:. Положишь камешек - будет везти в картах и вообще…
Понятно, что немедленно появились уличные баллады, народные повести и театральные пьесы про Нэдзуми Кодзо:. Самую знаменитую пьесу для новогоднего представления в 1857 году написал, разумеется, Каватакэ Мокуами, к уголовному миру вообще неравнодушный (для пущей увлекательности он ввёл туда персонажа из другого времени - уже знакомого нам добродетельного чиновника и проницательного судью Ооку Тадасукэ, тоже героя многих народных книг и пьес, жившего лет на сто раньше, чем Дзиро:кити, - как достойного противника вору). Потом за дело взялся кинематограф, а потом Крысиный Монашек стал персонажем компьютерных игр соответствующего жанра…
Кадр из фильма 1931 года
А в современном Токио, в Асакусе, есть вот такой памятник благородному вору - он вылезает из усадьбы с денежным сундуком.
Уже в наше время знаменитый Нода Хидэки с огромным успехом поставил в Кабуки ещё одного «Нэдзуми Кодзо:». Сюжет основывался на пьесе Мокуами, но характеры всех персонажей и сюжет изменились самым неожиданным образом. В итоге пьеса чем-то напоминает историю Хо:кайбо: - начинается как откровенный балаган, а кончается печально и трогательно. И без призраков не обошлось. А поскольку постановка приурочивалась к Новому году (уже по европейскому счёту) и Рождеству, то ничего удивительного, что в ней появились недвусмысленный намёки на другого, уже неяпонского персонажа, лазавшего по крышам и подкидывавшего бедным девушкам в окна приданое и так далее….
Итак, вот что там происходит.
1
Действие начинается в театре, где дают новогоднюю злободневную пьесу про знаменитого вора - Нэдзуми Кодзо:. Главный герой представления, за которым гонится толпа стражников, выбегает по «цветочной дороге» на сцену, смеётся над преследователями и убегает от них по крышам под ликование зрителей. Посетители театра в праздничном настроении; выходя на улицу, они обмениваются поздравлениями, обсуждают представление и прежде всего - удалого главного героя. Среди них - сыщик Сэйкити; разгорячённый, он клянётся, что рано или поздно поймает настоящего Нэдзуми Кодзо:.
Рядом с театром - лавка гробовщика, и сам владелец по имени Санта стоит у входа и мрачно бурчит себе под нос: «Праздник праздником, а помрут-то все! Ну, правда, ребятишки ещё не скоро помрут - и это хорошо, ведь большой гроб дороже маленького!» Словно в противоположность жадному гробовщику, на улице появляется приветливый балагур Ёкити - он продаёт приносящие удачу талисманы, а выручку раздаёт детям в качестве новогодних гостинцев. Глядя на этого добряка, Санта ворчит: «Я бы умер, если бы мне пришлось вот так раздавать заработанное!»
Тем временем к его лавочке приближается странное шествие - то ли свадебное, то ли похоронное. Во главе его - О-ран, жена Сэйдзаэмона, старшего брата жадного Санты, богатого купца. Она сообщает, что умер не кто иной, как Сэйдзаэмон. А ведь как раз сегодня должна была выйти замуж их дочка, О-сина! Вот О-ран и решила, что дешевле будет совместить свадьбу с похоронами: в одних и тех же носилках едут и невеста, и покойник. Завернули же они сюда, чтобы попросить Санту сделать гроб для брата - конечно же, даром. Санта и О-ран - оба известные жадины, они начинают препираться и торговаться, но в конце концов гробовщик уступает: «Раз уж братец перед смертью сам об этом просил…»
Постепенно к лавке гробовщика стягиваются все участники похорон - домочадцы и служащие Сэйдзаэмона. Носильщиков пока отпускают промочить горло. Старший приказчик зачитывает вслух завещание покойного - и все ахают: всё своё состояние Сэйдзаэмон оставил не кому-нибудь из родичей, а чужому человеку, Ёкити, «в благодарность за его неизменную доброту». Удивлённым выглядит и сам Ёкити. Безутешная вдова немедленно интересуется: «Ёкити, а ты женат?» - «Нет». - «Как удачно! - вступает в разговор красавица О-сина. - Может быть, раз уж к свадьбе всё готово, ты на мне и женишься? У меня, конечно, уже есть жених, он служит в усадьбе князя Инаба, в богатстве и довольстве, но он такой урод… А ты и собой хорош, и теперь тоже разбогател!» Можно убедиться, что О-сина тоже во многом пошла в старшую родню. Тем не менее похоже, что Ёкити её предложение не вдохновляет; всячески отнекиваясь, он спешит скрыться с глаз. Ну, нет так нет - женщины и все прочие продолжают свой путь к жилищу прежнего жениха, но уже пешком - носилки с покойником они оставляют у входа в лавку.
Санта крайне раздосадован - он сам рассчитывал на наследство после брата и теперь не оставил этих замыслов, что бы там ни было сказано в завещании! В конце концов, как ближайший родич он имеет куда больше прав на эти деньги, чем какой-то Ёкити! Можно попробовать прибрать их к рукам, пока лавка пуста и все гуляют на свадьбе.
Он вытаскивает тело из носилок и заносит в дом; затем устанавливает в носилках новенький гроб, залезает в него сам и накрывается крышкой. Тем временем возвращается приказчик Тоторо:, видит, что гроб готов, и отправляется звать носильщиков. Те приходят, подхватывают паланкин, но экономный замысел О-ран окончательно их запутал - и они несут его не в лавку покойного Сэйдзаэмона, а прямо к жениху, в княжескую усадьбу.
2
Там и происходит следующая сцена. Гроб доставили, выгрузили, носильщики невозмутимо ушли (мало ли куда какие грузы таскать приходится!), и Санта осторожно выбирается наружу. Это склад, стоящий у самого забора, кругом - сундуки и мешки, и гробовщик, оглядев их, выбирает сундучок, в котором, судя по виду и весу, могут быть деньги. Тут слышатся шаги, и он поспешно прячется.
Это уже знакомая нам компания - О-ран, О-сина, Тоторо:, Ёкити; действительно уродливый жених водит невесту по усадьбе и хвастается княжеским богатством. Он с женщинами удаляется, а Тоторо: и Ёкити остаются пошушукаться. Семь лет они готовили свой замысел: Ёкити ради денег, Тоторо: - ради Сэйдзаэмоновой лавки. И вот обе их цели, можно считать, достигнуты - лавкой теперь будет полностью заправлять приказчик по своему усмотрению, а наличные достанутся Ёкити! Смеясь, они уходят, и озадаченный Санта покидает своё укрытие.
Пока он размышляет, что бы всё это значило, - не могли же добряк Ёкити и честный приказчик уморить его брата или подделать завещание? - появляется старичок-охранник и застаёт гробовщика с сундучком денег в руках. «Ты кто такой?» - угрожающе, но несколько оторопело спрашивает старик. Санта быстро вспоминает пьесу, которую сегодня давали в театре, и заявляет: «Я - благородный вор Нэдзуми Кодзо:!» - «Вот как? - откликается миролюбиво старик, присаживаясь на ларь. - Я о тебе много хорошего слышал, хоть ты и вор, конечно. Говорят, ты грабишь только богатых, а деньги потом подкидываешь беднякам. Я вот тоже беден - меня, кстати, Ёсобэем звать. Был у меня сынок, да только уж семь лет как он пропал без вести, живу теперь с внучонком, его Санта зовут. Вот я и думаю - если я сейчас подниму тревогу, тебя схватят, и кому от этого будет лучше? А если упущу тебя - ты будешь и впредь лазать по крышам хижин и кидать оттуда золото беднякам, ну и моего внука, я думаю, не обойдёшь - раз ты благородный, значит, и благодарный тоже!» Гробовщик кивает, но старик продолжает: «А с другой стороны - если я тебя выпущу без шума, мой князь решит, что я ему не верный слуга… со всем из того вытекающим… Так и так нехорошо выходит. Знаешь что, Нэдзуми Кодзо:, лучше ты зарежь меня, я погибну на посту, а ты моего внука не забудешь!» - «Нет уж, нет уж!» - говорит Санта, но, видя, что старик не собирается его хватать, осторожно выбирается с добычей на крышу склада.
Из огня да в полымя - едва гробовщик успевает сделать несколько шагов по крыше, как со всех сторон его окружают призраки - и в одном он узнаёт своего старшего брата! «Сэйдзаэмон, ты ведь только сегодня помер, - недоумевает Санта, - и уже сделался призраком?» - «Много времени для этого не нужно, - мрачно ответствует тот, - я уже попал в ад, а ад страшен и ужасен так, что ты и вообразить себе такого не можешь, и мне кажется, что я там уже целую вечность! Это кара за мою алчность - и тебя, братец, ждёт то же самое! Тем более что ты ещё и вор! Брось краденое - и тогда, может быть, ты и избежишь беспросветного ада! Ну же - бросай золото, тебе оно впрок не пойдёт, а так его подберут добрые люди!» - «Нет, - твёрдо заявляет Санта, - я скорее умру, чем отдам то, что попало мне в руки!»
Призраки с воем набрасываются на него, Санта уворачивается, поскальзывается, сундучок открывается, деньги рассыпаются - и во двор, и на улицу. Княжеская челядь и прохожие бросаются их подбирать, а призраки исчезают. Гробовщик в отчаянии; на него показывают снизу, кричат: «Глядите, это Нэдзуми Кодзо:, щедрый вор Нэдзуми Кодзо:!», а он уходит по крышам, ворча: «Ну, если уж я так похож на знаменитого вора, то сумею ужо вернуть свои денежки, да с лихвой!»
(Продолжение будет)