СССР и Россия ч. 3. Государство - это я
В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Идеологические размышлизмы)
предыдущее по теме…………………………………
следующее по теме
предыдущее по другим темам……………
следующее по другим темам
В предыдущих частях я писала, что РФ мне уже потому нравится меньше, чем СССР, что она меньше по территории, что ее основные экономические показатели много хуже, а ведь превращение СССР в Россию было задумано именно под тем предлогом, что СССР слишком медленно развивается, что отстает от развитых капиталистических стран. Нам говорили, что если избавиться от части неэффективных территорий, например, Средней Азии, где мало что производится, но зато живет слишком много народа, то экономика сразу рванет вперед. Что в итоге получилось - смотрите выше (и более подробно об этом я напишу в другой части), а сейчас я хочу остановиться на различиях в основных ценностных ориентациях. Тема эта очень масштабная, и не для ЖЖ, поэтому я напишу только о том, что изменилось лично для меня.
Начну с отношения к государству. Для советского человека - это было очень важное понятие. Вся собственность принадлежала государству, законы устанавливало и соблюдало государство, от него зависела жизнь каждого. Но нельзя сказать, что государство воспринималось, как нечто отдельное от человека, человек ощущал себя его частью. Беды и радости государства были его бедами и радостями, а в своих личных бедах и радостях он желал участия государства. Он ждал от государства наказания своих обидчиков, ждал улучшения своих бытовых условий, ждал поздравлений с юбилеем, государственных наград по случаю своих достижений. Мы рождались в государственном роддоме, росли в государственном детском саду, учились в государственной школе и институте, получали от государства квартиру, работали на государственном предприятии, получали государственную пенсию, нас хоронили на государственном кладбище. Все это называлось советская власть. «Да есть ли у нас советская власть?»- говорили люди в сердцах, обнаружив какие-то непорядки, например, текущую трубу или раскопанную дорогу, или хама-начальника. В случае чего человек шел по инстанциям и требовал справедливости и внимания. Первой ступенькой был партком на предприятии, потом выше. Выше всего было письмо на очередной съезд партии. Как правило, помощь приходила, часто хватало и первой инстанции. Довольно действенным было и письмо в газету, личное посещение своего районного депутата приемной Верховного Совета. Разумеется, люди не часто этим пользовались. Они просто хотели, чтобы справедливость в отношении них никогда не нарушалось, а их проблемы решались без их участия и своевременно. «Я же работаю, - рассуждал человек, - значит, у меня должно быть все что, положено. За этим должны следить соответствующие органы, а я не должен отрываться от своей работы». Требуя (и чаще всего не получая своевременно и качественно требуемого от государства), люди все же понимали, что и они должны что-то отдавать государству. Не вызывало сомнений, что они должны ходить на выборы, служить в армии, быть готовыми защищать государство от врагов, не предавать его интересов, не воровать у государства и прочее. Конечно, на практике это соблюдалось примерно так же, как и долги государства по отношению к человеку, но понимание этого было. То есть это был такой идеал. При этом считалось, что интересы отдельного человека ниже интересов государства. Поэтому у нас не могли понять, что революционного было в словах Кеннеди «Не спрашивай, что Америка может сделать для тебя, спрашивай, что ты можешь сделать для Америки». Для каждого советского человека это были самые банальные слова на свете. Действительно, кто ты, и что такое государство? Здесь властвовала формула «Общественное выше личного». Никто с ней не спорил, ведь еще пионерами мы поднимали согнутую в локте руку над головой в знак пионерского приветствия, жест этот означал примат общественного над личным. Как может один человек ставить себя выше всех? Как его интересы могут быть выше всеобщих интересов? Это было не понятно. Вернее, этого никто не стал бы опровергать, но, разумеется, люди в первую очередь занимались своими делами и в последнюю - общественными. Но если их припереть к стенке и напомнить про свой общественный долг, то иногда можно было подвигнуть на какое-то мероприятие типа посещения собрания, демонстрации, выпуска стенгазеты, участия в самодеятельности или поездки «на картошку». Правда, за это они требовали отгул, который обычно и получали.
А на эмоциональном уровне эта связь человека с государством проявлялась в чувстве защищенности. Люди знали, что их не бросят в беде, что помогут, что за них кто-то отвечает. Никто не боялся потерять жилье или работу, умереть без медицинской помощи, от голода и холода, не боялся, что в случае его преждевременной смерти его дети и родители пропадут. И еще каждый чувствовал себя отчасти хозяином всего, что его окружало. Переживали по поводу неубранной картошки, по поводу того, что в колхозе все пьют, а коровы стоят недоенные, радовались , когда видели новые дома, когда узнавали об окончании строительства какого -нибудь объекта вроде огромной ГЭС. На моей памяти люди переживали из-за землетрясений в Ташкенте и в Спитаке: несли вещи, ехали на помощь, восстанавливали, строили. Когда затевали новый грандиозный проект, люди ехали туда. (Так один мой родственник десятиклассником уехал помогать восстанавливать Ташкент, сбежал из дома, но оставил записку. Потом он вернулся в родной город, а уже будучи женатым, увез жену строить БАМ. А сегодня он белорусский националист, мечтает о вступлении Белоруссии в ЕЭС и ненавидит Лукашенко).
И вот ничем не заменить этого чувства: вышел на улицу и знаешь, что все это - твое, приехал в новый город - это твой город, вышел из палатки на реку - вся даль твоя, и ты везде свой, и до всего тебе есть дело. Или когда играет гимн в 6 утра, или когда наш спортсмен стоит на пьедестале и вверх идет наш красный флаг, или когда смотришь парад на Красной площади и печатают шаг войска, или когда смотришь фильм про историю своей страны - тяжелую трагическую, но героическую, но историю своих предков, от которой нельзя отрекаться. Что от этого осталось, что не испохабили, что не обсмеяли, что не опорочили? Да ничего!
А что сегодня? Чье это государство? Мое? Чьи интересы оно защищает? Ну, я как человек прошлого еще ощущаю его своим, но, думаю, что у молодежи этого чувства уже нет. Потому что: «Чьи это поля?» - «Это поля маркиза Карабаса» - «Чье это озеро?» - «Это озеро маркиза Карабаса» - «Чей это лес?» - «Это лес маркиза Карабаса». А, у маркиза Карабаса все крестьяне пьют и коровы стоят недоены? А, вернее, нет у него уже никаких коров и поля не засеяны. Да и черт бы с ним. Меня это не касается. Этот завод сломали? Плевать. Тоже маркиза. А что, кстати мое? Квартира? А земля под домом чья? А, уже не моя! А если и моя, то ее можно изъять для муниципальных нужд (а вернее, чтобы простроить тут дом для лучших людей). А мне куда жаловаться? А, идти в суд. Адвоката нанять… Сколько он там берет? Да вы что?!
Что нынешний человек должен государству? Он считает, что ничего. Все сам, или родные: вначале родители его обеспечивали, теперь он все делает для своих детей (и для родителей, если что остается). Почему же он должен помогать государству? Почему он должен идти в армию, почему должен защищать государство, почему умирать за него? Почему нельзя продать какие-то секреты врагам этого государства? Какая разница, где жить? Какая такая родина? Пустое слово. Как может общественное быть выше личного? Общество что ли меня растило и кормило? Нет, я сам и мои родители. У современного гражданина нет никаких чувств к государству. Оно само одно время объявило себя ночным сторожем. Сторожем чего? Имущества. Чьего имущества? Не моего, у меня его практически нет. А какое может быть отношение к ночному сторожу, да еще к сторожу чужого имущества? Любое требование или просьба государства к гражданину сегодня воспринимается, как несусветная наглость. Все, что осталось - это инерция, это у людей моего поколения, и старше, да и то, не у всех. Спросите, а как же в других странах? Не знаю. Но у нас не осталось почти ничего общего, кроме языка и не милого места проживания. Всю свою историю мы многократно оплевали. Нам нечем гордиться. Друг другу мы теперь не сограждане, а конкуренты. Нас почти ничего не связывает.
Конечно, можно сказать, что сегодняшний подход продуктивнее, современнее. Теперь каждый сам хозяин своей судьбы, а не раб государства и не его нахлебник. Но я не вижу, чтобы новые отношения между человеком и государством пошли на пользу тому и другому. Этому государству вполне может прийти конец, и люди у нас не заживаются и очень мало размножаются.
автоном - http://uborshizzza.1mgmu.com/?p=233