длинный постинг о политической наивности, часть 2
продолжение длинного постинга, всё под катом, первая часть - тут
К 1960 г. ситуация переменилась кардинально. О десталинизации в Северной Корее уже и речи не было: всем было понятно, что контроль над Ким Ир Сеном утерян, а все ревизионисты, агенты влияния Москвы, реформаторы про-советские элементы из руководства КНДР удалены, часто с последующим репрессированием. Однако к тому времени головная боль на Смоленской и Старой площадях была иная: начинался конфликт с Китаем, и очень хотелось удержать Ким Ир Сена от ухода к Пекину, причём признаки такого ухода наметились.
В июне 1960 г. Ким Ир Сен прилетел в Москву на переговоры. В этих условиях, как можно предположить, Н.С. Хрущёв и вспомнил, что где-то видел документы, в которых Мао Цзэдун ругал Ким Ир Сена преизрядно, и решил эти документы Ким Ир Сену показать, что, так сказать, открыть ему глаза на то, как к нему Мао в действительности относится. Он распорядился документ найти, и Ким Ир Сену показать. Секретарь ЦК Ф.Козлов 15 июня отдал соответствующие распоряжения послу в КНДР А.М.Пузанову, который тогда находился тоже в Москве. Из текста распоряжения, кстати, ясно, что ни Козлов, ни Хрущёв толком не помнили, о каком документе идет речь, но Пузанов тут же вспомнил, что речь идёт о записи беседы советского посла в Китае П.Ф.Юдина с Мао, и к утру 16 июня запись беседы Мао и Юдина от 31 ноября 1956 г. была найдена и готова для передачи Ким Ир Сену. Кстати, самой записи этой беседы Юдина с Мао у меня (пока) нет, но из текста иных документов, в том числе и цитируемогот ниже, хорошо видно, что Великий Кормчий, и так "по жизни" человек не слишком вежливый, тогда разбушевался вовсю и обвинял Ким Ир Сена чуть не в предательстве (в воспоминаниях В.Я.Сидихменова фигурируют только безответственность и бездарность)
Чтение этого волнующего документа прошло 16 июня, участвовали в мероприятии только Пузанов и Ким Ир Сен. Здесь - курсивом - приведу почти целиком отчёта посла, написанный вечером того же дня.
Посетил Ким Ир Сена в особняке и сказал, что имею поручение ознакомить его с одним документом, добавив, что можно было бы сделать это после осмотра Ким Ир Сеном выставки остатков сбитого американского самолета, на которую он собрался ехать, Ким Ир Сен выразил желание, чтобы я его немедленно ознакомил с названным документом.
Прочитал Ким Ир Сену информацию тов.П.Ф. Юдина о беседе с ним Мао Цзэ-дуна по вопросу о Ким Ир Сене /беседа состоялась 30 ноября 1955 г./.
Ким Ир Сен был крайне возмущен высказываниями Мао Цзэ-дуна. В ходе чтения информации он несколько раз говорил: "Это не неправда. Этого не было. Как мог Мао Цзэ-дун не только говорить, но и думать такое про меня" и т.д. Ким Ир Сен был очень расстроен и в первое время далее растерялся, некоторое время сидел молча, необычно много курил. Мне впервые приходится наблюдать Ким Ир Сена в таком состоянии. Обычно его трудно вывести из равновесия. Внешне он всегда остается спокойным. Затем Ким Ир Сен подробно повторил мне [...] (в оригинале перечисляются события 1956-57 гг. - А.Л.). Ким Ир Сен заявил, что он всегда стоял и будет твердо стоять на марксистско-ленинских позициях. Во время венгерских событий, заметил он, ТПК подняла весь корейский народ на поддержу мероприятий Советского Союза и заявила, что она всегда поддерживала и будет впредь поддерживать все мероприятия КПСС и Советского Правительства. Как мог Мао Цзэ-дун, воскликнул Ким Ир Сен, не только сказать, ко даже подумать, что я мог быть предателем, что я мог быть в сговоре с Ли Сын Маном? Это прямая ложь и клевета! Китайские руководители ведут себя лицемерно: в глаз говорят одно, а за спиной другое. Руководители КПСС и Советского Правительства поступают совершенно по-иному. Товарищ Н.С.Хрущев по-партийному, по-товарищески прямо говорит нам о наших недостатках и ошибках. Он решительно и последовательно поддерживает правильную линию ЦК ТПК и правительства КНДР (последнее не должно удивлять - при всей борьбе с культом сам Пузанов кадил Хрущёву едва ли не больше, чем его предшественники - Сталину, что где-то понятно: Пузанов был в опале, был услан в Корею аж с поста кандидата в члены Политюбро и Предсовмина РСФСР - А.Л.).
[Пузанов] сказал Ким Ир Сену, что ЦК ТПК всегда поддерживал позицию КПСС по важнейшим вопросам, но поскольку в настоящий момент идет речь о неправильных фракционных действиях китайских руководителей и их ошибочных взглядах по ряду важных вопросов, видимо, целесообразно четко сказать о своей позиции, позиции ТПК по данным вопросам.
Ким Ир Сен сказал, что он об этом прямо и решительно заявит завтра во время встречи с товарищем Н.С.Хрущевым.
Предположительно, посол и его начальство, до Н.С. Хрущева включительно, обрадовались такому результату: Ким Ир Сен, так сказать, «прозрел». Однако уже через пару месяцев стало ясно, что это мероприятие ровно никакого влияния не политику Ким Ир Сена не оказало. С осени 1960 г. КНДР стала быстро дрейфовать в сторону Китая: отношения с СССР свёртывались, советские советники и советские жёны из страны изгонялись, корейские студенты из СССР отзывались, а с 1962 г. СССР стали вообще ругать в открытой прессе. И продолжалось это до 1965-66 гг., когда «культурная революция» в Китае испугала и Ким Ир Сена, и его единомышленников ещё больше, чем борьба с культом личности в СССР, а действия СССР и Китая во Вьетнаме продемонстрировали, от кого можно больше получить помощи в случае чего… После этого уже, как хорошо известно, началась новая эпоха - эпоха лавирования КНДР между СССР и Китаем, весьма успешного.
Но в этой истории удивляет меня один момент. И Хрущёв, и Козлов были людьми умными, тёртыми и циничными. Как они могли не понимать, что не личными отношениями определяются отношения государств, что если бы Ким Ир Сен был той «кисой-которая-обижается», он никогда не бы добился бы того, чего добился. Понятно, что в шир.нар.массах любят объяснять действия руководителей их личными эмоциями, особливо, почему-то, желанием страшно отомстить за былые обиды. Массам оно понятно, так, действительно, часто ведут себя в их отделе продаж фирмы «Золотая морковка» или же в 15-й средней школе г. Тамбова. Но в серьёзной политике и серьёзном бизнесе личные эмоции всегда подчиняются соображениям интереса и целесообразности, и, казалось бы, людям с опытом Хрущёва это надо хорошо понимать. Мало ли кто с кем пьёт или, наоборот, кто-кого ругает. Сегодня выгодно ругать - ругают, завтра выгодно лобызать - лобызают. Политика, однако. Международная.
На тот момент Ким Ир Сен считал, что с Китаем ему больше по пути, чем с СССР, и во всяком случае точно не хотел влезать в советско-китайский конфликт. Для такого отношения у него были соображения, на тот момент вполне рациональные, хотя во многом оказавшиеся ошибочными и отчасти самим же Ким Ир Сеном впоследствии пересмотренные.
Сильно подозреваю, что вся эта история с доносом Хрущёва на Мао, хотя вначале, наверное, действительно вызвала у Ким Ир Сена эмоциональную реакцию, стала им со временем восприниматься как некая детсадовская интрига, показатель несерьёзности если не советской политики, то её руководителей, и в итоге отчасти способствовала дальнейшему отходу КНДР от про-советских позиций..
К 1960 г. ситуация переменилась кардинально. О десталинизации в Северной Корее уже и речи не было: всем было понятно, что контроль над Ким Ир Сеном утерян, а все ревизионисты, агенты влияния Москвы, реформаторы про-советские элементы из руководства КНДР удалены, часто с последующим репрессированием. Однако к тому времени головная боль на Смоленской и Старой площадях была иная: начинался конфликт с Китаем, и очень хотелось удержать Ким Ир Сена от ухода к Пекину, причём признаки такого ухода наметились.
В июне 1960 г. Ким Ир Сен прилетел в Москву на переговоры. В этих условиях, как можно предположить, Н.С. Хрущёв и вспомнил, что где-то видел документы, в которых Мао Цзэдун ругал Ким Ир Сена преизрядно, и решил эти документы Ким Ир Сену показать, что, так сказать, открыть ему глаза на то, как к нему Мао в действительности относится. Он распорядился документ найти, и Ким Ир Сену показать. Секретарь ЦК Ф.Козлов 15 июня отдал соответствующие распоряжения послу в КНДР А.М.Пузанову, который тогда находился тоже в Москве. Из текста распоряжения, кстати, ясно, что ни Козлов, ни Хрущёв толком не помнили, о каком документе идет речь, но Пузанов тут же вспомнил, что речь идёт о записи беседы советского посла в Китае П.Ф.Юдина с Мао, и к утру 16 июня запись беседы Мао и Юдина от 31 ноября 1956 г. была найдена и готова для передачи Ким Ир Сену. Кстати, самой записи этой беседы Юдина с Мао у меня (пока) нет, но из текста иных документов, в том числе и цитируемогот ниже, хорошо видно, что Великий Кормчий, и так "по жизни" человек не слишком вежливый, тогда разбушевался вовсю и обвинял Ким Ир Сена чуть не в предательстве (в воспоминаниях В.Я.Сидихменова фигурируют только безответственность и бездарность)
Чтение этого волнующего документа прошло 16 июня, участвовали в мероприятии только Пузанов и Ким Ир Сен. Здесь - курсивом - приведу почти целиком отчёта посла, написанный вечером того же дня.
Посетил Ким Ир Сена в особняке и сказал, что имею поручение ознакомить его с одним документом, добавив, что можно было бы сделать это после осмотра Ким Ир Сеном выставки остатков сбитого американского самолета, на которую он собрался ехать, Ким Ир Сен выразил желание, чтобы я его немедленно ознакомил с названным документом.
Прочитал Ким Ир Сену информацию тов.П.Ф. Юдина о беседе с ним Мао Цзэ-дуна по вопросу о Ким Ир Сене /беседа состоялась 30 ноября 1955 г./.
Ким Ир Сен был крайне возмущен высказываниями Мао Цзэ-дуна. В ходе чтения информации он несколько раз говорил: "Это не неправда. Этого не было. Как мог Мао Цзэ-дун не только говорить, но и думать такое про меня" и т.д. Ким Ир Сен был очень расстроен и в первое время далее растерялся, некоторое время сидел молча, необычно много курил. Мне впервые приходится наблюдать Ким Ир Сена в таком состоянии. Обычно его трудно вывести из равновесия. Внешне он всегда остается спокойным. Затем Ким Ир Сен подробно повторил мне [...] (в оригинале перечисляются события 1956-57 гг. - А.Л.). Ким Ир Сен заявил, что он всегда стоял и будет твердо стоять на марксистско-ленинских позициях. Во время венгерских событий, заметил он, ТПК подняла весь корейский народ на поддержу мероприятий Советского Союза и заявила, что она всегда поддерживала и будет впредь поддерживать все мероприятия КПСС и Советского Правительства. Как мог Мао Цзэ-дун, воскликнул Ким Ир Сен, не только сказать, ко даже подумать, что я мог быть предателем, что я мог быть в сговоре с Ли Сын Маном? Это прямая ложь и клевета! Китайские руководители ведут себя лицемерно: в глаз говорят одно, а за спиной другое. Руководители КПСС и Советского Правительства поступают совершенно по-иному. Товарищ Н.С.Хрущев по-партийному, по-товарищески прямо говорит нам о наших недостатках и ошибках. Он решительно и последовательно поддерживает правильную линию ЦК ТПК и правительства КНДР (последнее не должно удивлять - при всей борьбе с культом сам Пузанов кадил Хрущёву едва ли не больше, чем его предшественники - Сталину, что где-то понятно: Пузанов был в опале, был услан в Корею аж с поста кандидата в члены Политюбро и Предсовмина РСФСР - А.Л.).
[Пузанов] сказал Ким Ир Сену, что ЦК ТПК всегда поддерживал позицию КПСС по важнейшим вопросам, но поскольку в настоящий момент идет речь о неправильных фракционных действиях китайских руководителей и их ошибочных взглядах по ряду важных вопросов, видимо, целесообразно четко сказать о своей позиции, позиции ТПК по данным вопросам.
Ким Ир Сен сказал, что он об этом прямо и решительно заявит завтра во время встречи с товарищем Н.С.Хрущевым.
Предположительно, посол и его начальство, до Н.С. Хрущева включительно, обрадовались такому результату: Ким Ир Сен, так сказать, «прозрел». Однако уже через пару месяцев стало ясно, что это мероприятие ровно никакого влияния не политику Ким Ир Сена не оказало. С осени 1960 г. КНДР стала быстро дрейфовать в сторону Китая: отношения с СССР свёртывались, советские советники и советские жёны из страны изгонялись, корейские студенты из СССР отзывались, а с 1962 г. СССР стали вообще ругать в открытой прессе. И продолжалось это до 1965-66 гг., когда «культурная революция» в Китае испугала и Ким Ир Сена, и его единомышленников ещё больше, чем борьба с культом личности в СССР, а действия СССР и Китая во Вьетнаме продемонстрировали, от кого можно больше получить помощи в случае чего… После этого уже, как хорошо известно, началась новая эпоха - эпоха лавирования КНДР между СССР и Китаем, весьма успешного.
Но в этой истории удивляет меня один момент. И Хрущёв, и Козлов были людьми умными, тёртыми и циничными. Как они могли не понимать, что не личными отношениями определяются отношения государств, что если бы Ким Ир Сен был той «кисой-которая-обижается», он никогда не бы добился бы того, чего добился. Понятно, что в шир.нар.массах любят объяснять действия руководителей их личными эмоциями, особливо, почему-то, желанием страшно отомстить за былые обиды. Массам оно понятно, так, действительно, часто ведут себя в их отделе продаж фирмы «Золотая морковка» или же в 15-й средней школе г. Тамбова. Но в серьёзной политике и серьёзном бизнесе личные эмоции всегда подчиняются соображениям интереса и целесообразности, и, казалось бы, людям с опытом Хрущёва это надо хорошо понимать. Мало ли кто с кем пьёт или, наоборот, кто-кого ругает. Сегодня выгодно ругать - ругают, завтра выгодно лобызать - лобызают. Политика, однако. Международная.
На тот момент Ким Ир Сен считал, что с Китаем ему больше по пути, чем с СССР, и во всяком случае точно не хотел влезать в советско-китайский конфликт. Для такого отношения у него были соображения, на тот момент вполне рациональные, хотя во многом оказавшиеся ошибочными и отчасти самим же Ким Ир Сеном впоследствии пересмотренные.
Сильно подозреваю, что вся эта история с доносом Хрущёва на Мао, хотя вначале, наверное, действительно вызвала у Ким Ир Сена эмоциональную реакцию, стала им со временем восприниматься как некая детсадовская интрига, показатель несерьёзности если не советской политики, то её руководителей, и в итоге отчасти способствовала дальнейшему отходу КНДР от про-советских позиций..