Гуманизм видоизменяется - Никколо Никколи
Как уже было описано Флорентийская республика прошла долгий путь развития. К началу XV века политическое устройство Флоренции приобретает черты олигархической республики. Ее власть в мире велика, но при этом
внутри города и на подвластных территориях полным ходом идут процессы все больше отдаляющие Флоренцию от первоначальных идеалов народного единства, демократии, доблести и добродетели. Восстание чомпи подавлено, младшие цехи, «тощий народ» практически отстранены от власти «жирным народом», который совершенно равнодушен к чаяниям своих беднейших сограждан и занят накоплением богатства и дележом сфер влияния. Огромным влиянием во Флоренции пользуются семьи Альбицци и Медичи. В единоличной, политически оформленной власти они не нуждаются, поскольку с успехом используют существующие политические механизмы управления для проведения в жизнь своих планов и интересов.
Такой подход к власти, как к способу лоббирования своих интересов явным образом противоречит старым республиканским идеалам, поэтому олигархам для легитимации своих претензий все больше необходимо было прибегать к хитростям. Для них было важно угодливой риторикой, мелкими уступками и материальной помощью привлечь на свою сторону как можно больше народа из разных слоев. В том числе и образованных граждан, авторитет которых был очень велик.
И хотя большинство граждан продолжало поддерживать республиканскую форму правления, со временем их взгляды теряли ясность, их ценности заменялись на ценности правящей буржуазной верхушки и даже некоторые гуманистически настроенные мыслители не избежали некоторого сдвига в своем миропонимании.
Одним из младших современников Салютати был Никколо́ Ни́кколи (Niccolò Nìccoli, около 1365 - 3 февраля 1437). Он не оставил почти никакого следа в литературе, но, благодаря своему положению, оказывал сильное влияние на становление и взгляды молодежи своего времени. Поэтому было бы неправильным обойти вниманием эту крупную фигуру в истории флорентийского гуманизма.
Информации о Никколи сохранилось очень мало, кроме того она очень противоречива. Биография, написанная Веспасиано да Бистичи, чрезвычайно комплиментарна и вызывает много вопросов. Другие же изображают его или хватким дельцом, или рафинированным поклонником роскоши и блеска, или носителем взглядов окрепшей и богатеющей буржуазии. Конечно, скорее всего, доля истины есть в каждом из утверждений, но действительное сочетание этих черт можно обнаружить, только следуя внутренней логике как развития гуманизма, так и хода исторического процесса. Хотя давайте все же по порядку.
Никколо Никколи родился во Флоренции около 1365 года, в семье довольно богатого купца, который состоял в цехе шерстянщиков. Отец хотел, чтобы сын пошел по его стопам, но по словам биографов Никколо не питал сильной склонности к торговле. Он с большим удовольствием отдавался общению с друзьями и учению.
Бистиччи пишет, что Никколи изучал латинскую словесность, а позже греческий у Мануила Хрисолора, которого, предположительно, пригласили в том числе и на средства Никколи.
Идеи первых гуманистов, комплекс Studia humanitatis благодаря деятельности Салютати были в то время в почете, в свою очередь, провоцируя все больший интерес к античности. Не остался равнодушен к ней и Никколи.
Знакомство с античной литературой и античностью вообще пробудили в Никколи настоящую страсть к собирательству и коллекционированию. А поскольку материальных затруднений Никколи не имел, вскоре его коллекция пополнилась значительным количеством античной древности. Это были и скульптуры, и рукописи, и предметы быта, все то, что в Средние века не привлекало интерес городских жителей и постепенно разрушалось в монастырях, редких частных коллекциях и просто под открытым небом. Многое ему привозили непосредственно из Рима, многое из других древних городов эпохи расцвета империи. Никколи и его соратники стали азартными искателями артефактов, которых на итальянской земле того времени было достаточно.
Бистичи рассказывает, что обстановка дома Никколи почти полностью повторяла древнеримские интерьеры. Он в буквальном смысле пытался воссоздать римский быт, который конечно был отражением быта римской аристократии, поскольку античные скульптуры и даже в римское время были предметом роскоши. Риму Никколи подражал и в одежде, и в речи, и в ритуале приема пищи.
Музей изобразительных искусств во Флоренции Барджелло. Бывший Палаццо дель Пополо.
Тот же Бистиччи писал:
«Для питья он использовал бокалы из хрусталя или из лучших [пород] камня. Видеть его за столом - таким [воплощением] древности, каким он был, - доставляло удовольствие. Он требовал, чтобы скатерти были белоснежными, а равно все другие покрывала. Лишь немногих приводило в восхищение его собрание посуды; ибо в те времена подобные вещи не ценились и не почитались так, как в дальнейшем. И поскольку Никколо был известен повсеместно, то все, кто хотел ему угодить, посылали то мраморное изваяние, то древний сосуд, то эпитафию на мраморе, то картины замечательных мастеров и всякого рода плиты с мозаикой. Он располагал большим собранием медалей из бронзы, меди и серебра. Владел он также многочисленными древними изваяниями из бронзы и меди, большого размера и малого. У него были очень красивая карта мира, где можно было видеть все очертания земли; красочные изображения Италии и Испании. Ни один дом Флоренции не был так украшен, как его дом, множеством восхитительных вещей; всякий, кто бывал там, находил множество замечательных вещей самого разного предназначения».
Залы Барджелло
Как не похоже это на Данте и Петрарку, которые осуждали роскошь и излишества!
Тесно связан был Никколо Никколи с плеядой гуманистов вышедших из круга Салютати, в том числе с Поджо Браччолини. Вместе они искали древние рукописи в монастырях, вели дела с антикварами в разных городах. Это была работа для людей, в характере которых есть немалая доля авантюризма. Полученные кодексы и свитки они изучали, каталогизировали, переводили, комментировали. Никколи, кроме того нанимал писцов, чтобы те переписывали известные книги.
«Когда бывало так, что можно было заполучить лишь копию, а не саму книгу, тогда он ее переписывал собственноручно, курсивным письмом или же форматным, так как тем и другим он владел мастерски. В этом можно было удостовериться в Сан Марко, где находится много книг того и другого письма, выполненных его рукой».
На свои средства Никколи приобрёл библиотеку Боккаччо.
Все приобретенные манускрипты, книги, списки и кодексы составили основу обширной библиотеки Никколи.
Мысль о создании публичной библиотеки пришла Никколи видимо под влиянием Колюччо Салютати, который писал: «Следовало бы устроить публичные библиотеки и собрать в них все книги. Над библиотеками следовало бы поставить весьма сведущих людей, которые бы пересматривали книги, тщательно сравнивая между собой и по зрелом обсуждении отделяли те, и которых есть варианты. Эту должность занимали некогда, как мы знаем, весьма именитые люди, и они считали достойным своей славы подписывать имена на списках, которые они просмотрели, как мы и теперь видим на древних рукописях».
Перед смертью в 1437 году Никколи завещал свои книги городу Флоренции. Но произошла заминка, поскольку в погоне за книгами Никколи не только растратил свое состояние, но и сделал много долгов, так что кредиторы требовали распродать книги и вернуть им деньги. Крупный банкир и ростовщик, хороший знакомый Никколи - Козимо Медичи, приобретший к этому времени большую власть во Флоренции, расплатился с долгами и передал библиотеку городу.
Нравственные искания гуманистов, принадлежавших к гражданственному направлению, судя по всему, были не очень близки Никколи, его полностью захватила любовь к античности. Но предмет его страсти тесно примыкал к Studia humanitatis. Обладая библиотекой, Никколи оказывал существенное влияние на молодежь.
И это было неизбежно, ведь каждый, кто хочет изучить античных авторов, обращается к их книгам, а значит рано или поздно зайдет к Никколи.
Авторитет Никколи был столь велик, что оценивая его роль Л. М. Баткин, называл его «Сократом раннего флорентийского гуманизма».
О взглядах Никколи косвенно можно судить из произведений его современников, которые выводят его как одно из действующих лиц в своих диалогах. Но этот источник не может служить достаточно надежным, так как структура ренессансного диалога зачастую не отражает реальной позиции тех персон, которые представлены в произведении как персонажи.
Образ Никколи использовали в своих работах Лоренцо Валла в первоначальном варианте диалога «О наслаждении», Поджо Браччолини «О благородстве», Леонардо Бруни диалог «К Петру Гистрию».
У Бруни Никколи расточает похвалы античности в противовес великим флорентийцам Данте, Петрарке, Бокаччо.
«Я, клянусь Гераклом, отдал бы все ваши книжонки (то есть Данте, Петрарку и Боккаччо) за одно лишь письмо Цицерона, за одну лишь песнь Вергилия».
Конечно, в конце диалога он признает, что специально провоцировал собеседников на диспут. Но все же остается не до конца понятным, как же в действительности соотносятся достоинства античных авторов и «трех флорентийских светильников» в системе оценок Никколи.
В диалоге «О наслаждении» Лоренцо Валлы Никколо Никколи представляет христианскую доктрину. Считал ли Валла Никколи добрым христианином неизвестно, но Бистиччи безусловно считает его таковым.
«Человек весьма доброжелательный, он очень негодовал на людей, которые не были добрыми христианами и усомнились в религии, ибо сам он был ей весьма привержен. Ему казалось крайним безумием сомневаться в таком священном предмете, в пользу которого высказалось так много замечательных мужей, державшихся нашей веры».
В диалоге Поджо Никколи предстает защитником благородства, основанного на добродетели, такого благородства, которое говорит не о благородном рождении человека, а о порождении человеком блага. В этом диалоге Поджо устами Никколи критикует связь благородства и богатства.
Большое значение Никколи, по-видимому, придавал образованию. Как говорят, он настоятельно рекомендовал молодым людям расширять свои знания античных авторов.
«С полным основанием Никколо можно назвать отцом, покровителем и благодетелем всех взыскующих учения, так как всем помогал он, во всех поощрял рвение, показывая, какие плоды принесут им их старания».
«Когда мессер Грегорио или кто-то другой из молодых людей приходил к нему, он вручал ему книгу и говорил: иди и читай. Иной раз, бывало, человек десять или двенадцать, все благороднейших кровей, сидели у него и читали. Спустя некоторое время он приказывал им отложить книги и каждого спрашивал, что тот прочитал. Затем принимались они диспутировать; так что в его доме никогда не теряли время зря, не усаживались подобно тому, как в других домах, тотчас за игру».
Что касается политической жизни то: «Он избегал любых должностей во Флоренции; хотя он был выбран в число попечителей Университета, несколько раз ему надлежало занять должность подеста, однако все это он отвергал под тем предлогом, что уступает стервятникам их поживу. Стервятниками называл он трактирных завсегдатаев, транжирящих достояние бедных людей».
Казалось бы, разве плохо быть защитником интересов бедных людей, но судя по всему далее сочных эпитетов, брошенных без всякой конкретики, дело не шло.
Получается, что в отличие от Салютати, который посвятил всю жизнь борьбе за благоустройство республики, Никколи не хочет ни во что вмешиваться.
Возможно, это было следствием его характера, который проявлялся в его конфликтах с Амброджо Траверсари, Франческо Фиелфо и Гуарино да Верона из-за трактата об орфографии. Но более вероятно, что подобное отстранение - это сознательная позиция Никколи.
Он ведет светскую жизнь, видимо не лишенную наслаждений, и хотя избегает беспринципной вседозволенности, но уже мало интересуется как изучением человека, так и поиском предельных оснований человеческого существования, еще менее ему близка гражданственность Салютати и его последователей, о которых речь пойдет позже.
Сложно сказать, как в реальности Никколи относился к добродетели, доблести, труду, богатству, благородству. По словам Бистиччи:
«Он резко порицал порок, к которому питал великое отвращение. Убедившись, что те или иные молодые люди порочны и не имеют никаких достоинств, он негодовал и не желал их более видеть. Противоположным образом он держал себя с благонравными и достойными, наподобие Сократа, побуждая их к добродетели. Он мог так укорить, что молодой человек не знал, где ему спрятаться от стыда».
Одно можно утверждать с уверенностью. Своим образом жизни Никколо Никколи способствовал созданию особой атмосферы, состав которой представлял собой смесь из преклонения перед античностью, все более слабым интересом к первоначальным идеям гуманизма и все более сильным влиянием буржуазного быта и буржуазных установок.
Таким образом, наметился определенный сдвиг в понимании Studia humanitatis отдельными представителями гуманизма. Теперь это в большей степени интеллектуальная игра, оторванная от практики. Повторимся, задачи понимания природы человека через эти штудии и построение гуманного общества отошло на второй план. С исторической точки зрения это хорошо укладывается в потребности буржуазных слоев. И близость Никколи к клану Медичи это только подтверждает.
Двор Барджелло
Подобные перемены в идеологической сфере в будущем негативно отразятся на политическом состоянии флорентийского государства, потому что лишаясь народного единства, как мощной силы, за счет которой Флоренция много раз одерживала как политические так и военные победы, город становится уязвим для предательских интриг, для подкупов, для внутренних раздоров, которые, в конце концов, приведут к падению Флорентийской республики.
Творчество:
К сожалению, переписка Никколо Никколи в основном утрачена.
До наших дней дошел трактат о латинской орфографии на итальянском языке.
Использовано: Веспасиано Да Бистиччи. Из книги "Жизнеописания замечательных людей XV века".