Южная сказка.
Часть вторая
Часть третья
Часть четвёртая
Часть первая, в которой пойдёт речь о заводной жене
*****
Было это или не было, но как-то раз один мужчина завёл жену. Получилось у него удачно, потому что жена оказалась
с хорошим заводным механизмом и долгие-долгие годы вертелась, как заведенная. А потом завод стал иссякать. Вот спросит он её о чём-то, а она не реагирует. Только глаза вспыхнут странным огнём, и ещё может рукой сделать вот так: мол, уйди, не мешай, дай о своём подумать.
Обиделся мужчина, о каком своём ей думать, если у них всё общее?! А потом вспомнил, что любит жену и, несмотря на её пробуксовку, решил отвезти эту женщину на курорт, где у всех появляется новый завод.
В середине июня собрали они свои чемоданы и узелки с полезными хозяйственными припасами и отправились в один южный город. Поселились на самой на окраине, где из их окошка на четвёртом этаже «хрущёвки» были видны белые баранчики, плывущие по ослепительно бирюзовому морю. И взяли они с собой, чтоб не скучать, двух своих маленьких внуков.
А на этой на окраине низко над головой со скандальными криками летали альбатросы, с гулом и свистом - военные самолёты, а в каждом дворе стояли оставшиеся после войны пулемётные доты, обнесённые изгородями.
А июнь выдался солнечный. Однажды, правда, налетела пыльная буря и даже сломала мощный и высокий платан во дворе. И море рассердилось, и заиграло на клавишах гальки угрожающие фуги и трагические марши. Но наутро снова проснулось безмятежным и по-детски приветливым.
Забыла я сказать, что заводная жена со своим мужем и внуками поселилась в волшебном городе.
В центре его стояли белые дома, украшенные лепниной и старинными коваными решётками. На праздники на улицах города развешивали разноцветные детские треугольные флажки. В скверах лежали неподъёмные допотопные якоря, играли духовые оркестры, а по улицам ходили моряки в бескозырках и отдавали честь старшим по чину. И все были дружелюбные. И моряки, и старушки, и чистенькие откормленные кошки в ошейниках, и дворовые собаки, интеллигентно здоровающиеся со всеми по утрам.
А в и подъезде съёмной квартиры, где они остановились, на окраине города на втором этаже на какой-то распределительной коробке жила в уютном гнезде чета ласточек, дожидались птенцов, которые вот-вот должны были вылупиться. На третьем этаже того же подъезда - большая белая собака с чёрными лбом и высокими ушами.
А на первом, под лестницей, обреталась дымчатая улыбчивая кошка. Она жила в коробке со своим полосатым сыночком. Рядом стояла её белая чистая посуда. Кошка с удовольствием подпускала малышей к своему ребёнку и с ещё большим удовольствием слушала их искренние похвалы своему пушистому малышу.
«Хрущевки» были окружены деревенскими палисадниками, где вились зелёные лианы с фиолетовыми грамофончиками цветов, росли растрёпанные розы, оранжевые бархатцы, колокольчики, «собачки» и пёстрые
«анютины глазки». Там же стояли старые расшатанные кресла и кушетки с потёртыми подушечками и покрывалами.
Платаны, клёны и сплетённые в несколько стволов акации давали тень. Вишнёвые и сливовые деревья щеголяли красными и розовыми бусинами плодов.
По утрам семья завтракала манной кашей и уходила на море.
Женщина с внуками строила замки из песка, ползая на четвереньках по пляжу, некрасиво отставив зад. Потом заводная жена надолго уплывала в море. И ей почти не видно было её внуков и мужа, увлечённо запускающих на берегу воздушного змея. Почему-то женщине хотелось уплыть далеко-далеко от своих любимых, до той точки, где так натянутся родственные нити, что хочешь - не хочешь, а придётся возвращаться. Раз за разом она увеличивала время и расстояние заплывов и с удивлением стала понимать, что может уплыть даже за горизонт без всякого натяжения этих нитей.
Днём женщина варила суп с мясными шариками и базиликом, а четырёхлетний и шестилетний внуки что-то делили и дрались, и верещали, и лупили друг друга лопатками.
Потом обнимались и целовались…
******
Вскоре ослабшие пружины этой женщины вновь приобрели упругость. Однажды она даже купила двух замороженных хеков и поджарила рыбу.
Запах жареной рыбы выплыл в окно и на него стали слетаться стаями альбатросы. Они кругами летали у окна и громко, и истерично кричали. Но это ещё не всё. Запах жареных хеков был таким упоительным, что на него слетелись и военные самолёты. И дед, и бабушка, и внуки видели умоляющие лица пилотов с раздувающимися от голода ноздрями.
Когда рыба остыла, она перестала так резко пахнуть, птицы и военные пилоты успокоились и стали заниматься привычными для них делами.
*****
Так и шёл их отдых. Утром они скатывались по убогим, но чистым, лоснящимся от натирания кошачьими и собачьими хвостами ступенькам во двор. Странно, но хвостатые и пернатые жильцы подъезда не оставляли там следов своей жизнедеятельности. Не было ни запаха, ни луж, ни чего посерьёзнее. Даже ласточки не оставляли под своим гнездом никаких белых пятен, а вылетали по всем своим делам в распахнутое окошко.
А потом дворами на пляж. Ближе к морю громоздятся постройки из ракушечника. В их палисадниках гордо белеют шары чеснока, зонтики укропа, гранатовые деревья щеголяют новорожденными алыми цветами, виноградные плети свешиваются с балконов и веранд. Удивительно, как хозяева этих строений не боятся, что обрушатся отвесные скалы, на которых ютятся их дома. Скалы, больше всего напоминающие срезанную ножом халву. Точно такие же, - и по виду, и по прочности. Широкий длинный берег из песка и гальки. Глухо плещет прибой. Солнце прожигает горизонт.
В один из дней на берег выбросило розового дельфина - ребёнка. Сбежались отдыхающие, а загорелые, лоснящиеся как дельфины, мужчины даже попытались закинуть его обратно в море. Но маленькое беспомощное тельце шевелили только волны. Дельфинчик был мёртв. То ли его порезало винтом катера, а может быть, сородичи учинили над малышом жестокий суд за его непохожесть на других…
В толпе зевак у кромки воды была и эта женщина со своими внуками. Она даже использовала смерть дельфина в воспитательных целях:
- Маленький дельфин не слушался своих дедушку - дельфина и бабушку - дельфина. Он уплыл от них без спросу, и вы видите, что случилось с малышом… На женщину смотрели две пары огромных глаз: одни шоколадные, другие серо-голубые. Впечатлились, видно, внуки.
Но сама женщина опечалилась и перестала даже ходить на море. Завод, похоже, снова иссяк.
И по утрам дедушка и внуки сами собирали сумки с ведёрками - лопатками - надувными нарукавниками и пряниками. Брали подстилку, воздушного змея и уходили на море.
А заводная жена подумала, что может помочь розовому дельфину. Хоть и мёртвому…
И придумала ему вот такую историю.
( Продолжение в следующем номере)
Часть третья
Часть четвёртая
Часть первая, в которой пойдёт речь о заводной жене
*****
Было это или не было, но как-то раз один мужчина завёл жену. Получилось у него удачно, потому что жена оказалась
с хорошим заводным механизмом и долгие-долгие годы вертелась, как заведенная. А потом завод стал иссякать. Вот спросит он её о чём-то, а она не реагирует. Только глаза вспыхнут странным огнём, и ещё может рукой сделать вот так: мол, уйди, не мешай, дай о своём подумать.
Обиделся мужчина, о каком своём ей думать, если у них всё общее?! А потом вспомнил, что любит жену и, несмотря на её пробуксовку, решил отвезти эту женщину на курорт, где у всех появляется новый завод.
В середине июня собрали они свои чемоданы и узелки с полезными хозяйственными припасами и отправились в один южный город. Поселились на самой на окраине, где из их окошка на четвёртом этаже «хрущёвки» были видны белые баранчики, плывущие по ослепительно бирюзовому морю. И взяли они с собой, чтоб не скучать, двух своих маленьких внуков.
А на этой на окраине низко над головой со скандальными криками летали альбатросы, с гулом и свистом - военные самолёты, а в каждом дворе стояли оставшиеся после войны пулемётные доты, обнесённые изгородями.
А июнь выдался солнечный. Однажды, правда, налетела пыльная буря и даже сломала мощный и высокий платан во дворе. И море рассердилось, и заиграло на клавишах гальки угрожающие фуги и трагические марши. Но наутро снова проснулось безмятежным и по-детски приветливым.
Забыла я сказать, что заводная жена со своим мужем и внуками поселилась в волшебном городе.
В центре его стояли белые дома, украшенные лепниной и старинными коваными решётками. На праздники на улицах города развешивали разноцветные детские треугольные флажки. В скверах лежали неподъёмные допотопные якоря, играли духовые оркестры, а по улицам ходили моряки в бескозырках и отдавали честь старшим по чину. И все были дружелюбные. И моряки, и старушки, и чистенькие откормленные кошки в ошейниках, и дворовые собаки, интеллигентно здоровающиеся со всеми по утрам.
А в и подъезде съёмной квартиры, где они остановились, на окраине города на втором этаже на какой-то распределительной коробке жила в уютном гнезде чета ласточек, дожидались птенцов, которые вот-вот должны были вылупиться. На третьем этаже того же подъезда - большая белая собака с чёрными лбом и высокими ушами.
А на первом, под лестницей, обреталась дымчатая улыбчивая кошка. Она жила в коробке со своим полосатым сыночком. Рядом стояла её белая чистая посуда. Кошка с удовольствием подпускала малышей к своему ребёнку и с ещё большим удовольствием слушала их искренние похвалы своему пушистому малышу.
«Хрущевки» были окружены деревенскими палисадниками, где вились зелёные лианы с фиолетовыми грамофончиками цветов, росли растрёпанные розы, оранжевые бархатцы, колокольчики, «собачки» и пёстрые
«анютины глазки». Там же стояли старые расшатанные кресла и кушетки с потёртыми подушечками и покрывалами.
Платаны, клёны и сплетённые в несколько стволов акации давали тень. Вишнёвые и сливовые деревья щеголяли красными и розовыми бусинами плодов.
По утрам семья завтракала манной кашей и уходила на море.
Женщина с внуками строила замки из песка, ползая на четвереньках по пляжу, некрасиво отставив зад. Потом заводная жена надолго уплывала в море. И ей почти не видно было её внуков и мужа, увлечённо запускающих на берегу воздушного змея. Почему-то женщине хотелось уплыть далеко-далеко от своих любимых, до той точки, где так натянутся родственные нити, что хочешь - не хочешь, а придётся возвращаться. Раз за разом она увеличивала время и расстояние заплывов и с удивлением стала понимать, что может уплыть даже за горизонт без всякого натяжения этих нитей.
Днём женщина варила суп с мясными шариками и базиликом, а четырёхлетний и шестилетний внуки что-то делили и дрались, и верещали, и лупили друг друга лопатками.
Потом обнимались и целовались…
******
Вскоре ослабшие пружины этой женщины вновь приобрели упругость. Однажды она даже купила двух замороженных хеков и поджарила рыбу.
Запах жареной рыбы выплыл в окно и на него стали слетаться стаями альбатросы. Они кругами летали у окна и громко, и истерично кричали. Но это ещё не всё. Запах жареных хеков был таким упоительным, что на него слетелись и военные самолёты. И дед, и бабушка, и внуки видели умоляющие лица пилотов с раздувающимися от голода ноздрями.
Когда рыба остыла, она перестала так резко пахнуть, птицы и военные пилоты успокоились и стали заниматься привычными для них делами.
*****
Так и шёл их отдых. Утром они скатывались по убогим, но чистым, лоснящимся от натирания кошачьими и собачьими хвостами ступенькам во двор. Странно, но хвостатые и пернатые жильцы подъезда не оставляли там следов своей жизнедеятельности. Не было ни запаха, ни луж, ни чего посерьёзнее. Даже ласточки не оставляли под своим гнездом никаких белых пятен, а вылетали по всем своим делам в распахнутое окошко.
А потом дворами на пляж. Ближе к морю громоздятся постройки из ракушечника. В их палисадниках гордо белеют шары чеснока, зонтики укропа, гранатовые деревья щеголяют новорожденными алыми цветами, виноградные плети свешиваются с балконов и веранд. Удивительно, как хозяева этих строений не боятся, что обрушатся отвесные скалы, на которых ютятся их дома. Скалы, больше всего напоминающие срезанную ножом халву. Точно такие же, - и по виду, и по прочности. Широкий длинный берег из песка и гальки. Глухо плещет прибой. Солнце прожигает горизонт.
В один из дней на берег выбросило розового дельфина - ребёнка. Сбежались отдыхающие, а загорелые, лоснящиеся как дельфины, мужчины даже попытались закинуть его обратно в море. Но маленькое беспомощное тельце шевелили только волны. Дельфинчик был мёртв. То ли его порезало винтом катера, а может быть, сородичи учинили над малышом жестокий суд за его непохожесть на других…
В толпе зевак у кромки воды была и эта женщина со своими внуками. Она даже использовала смерть дельфина в воспитательных целях:
- Маленький дельфин не слушался своих дедушку - дельфина и бабушку - дельфина. Он уплыл от них без спросу, и вы видите, что случилось с малышом… На женщину смотрели две пары огромных глаз: одни шоколадные, другие серо-голубые. Впечатлились, видно, внуки.
Но сама женщина опечалилась и перестала даже ходить на море. Завод, похоже, снова иссяк.
И по утрам дедушка и внуки сами собирали сумки с ведёрками - лопатками - надувными нарукавниками и пряниками. Брали подстилку, воздушного змея и уходили на море.
А заводная жена подумала, что может помочь розовому дельфину. Хоть и мёртвому…
И придумала ему вот такую историю.
( Продолжение в следующем номере)