Зачем нужно градостроительство?
Андрей Бабуров
Зачем нужно градостроительство?
Статья в журнале «Архитектура СССР» (№3, 1991 г.), стр. 4-9
Одной из своеобразных черт архитектурно-проектной деятельности в нашей стране является существование двойной системы градостроительного проектирования: государственных институтов по проектированию городов (ГИПРОГОРы) и научно-исследовательских и проектных институтов по градостроительству, если и не дублирующих друг друга, то почти идентичных по уровню и объёму проектных задач.
Как это следует из названия, институтам системы НИИП поначалу вменялось в задачу быть впереди практики - исследовать, искать, экспериментировать, прогнозировать, проверяя результаты поисков в экспериментальных же проектах, в отличие от уже сложившихся институтов системы ГИПРО, ведущих свою историю от середины 1930-х гг. и занимавшихся «градостроительной повседневностью».
Различия были и в ведомственной принадлежности (статус, зарплата, возможности научной карьеры), престижности объектов проектирования и, следует призвать, в профессиональном самосознании, поскольку вновь созданную систему наполнили молодые тогда архитекторы, чьё антиакадемическое мировоззрение определялось идеологическим климатом конца 1950-х годов.
Существеннейшей чертой образа мыслей тех лет была убеждённость в том, что можно найти идеальные или, по крайней мере, оптимальные решения, почти окончательные формы материального воплощения социальной жизни в зданиях и городах. Их героем был Лусио Коста.
Первые пятнадцать лет своего существования институты системы НИИП занимались поисками оптимальных и универсальных градостроительных решений. Были созданы «Основы советского градостроительства», а также многочисленные работы, посвящённые идее оптимизации на разных уровнях градостроительства.
Апофеозом этой идеи и одновременно возрождением на новом уровне классицистических принципов построения городского пространства стала концепция генерального плана г. Тольятти, многое вобравшая в себя из опыта мирового градостроительства, но и включившая в себя фундаментально противоречивую задачу - создать динамичную, способную к росту структуру с помощью статичных, неспособных к изменениям элементов: противоречие, с течением времени всё более очевидное.
Вместе с тем в проекте г.Тольятти была дана архитектурно-градостроительная интерпретация полифункциональности, идущей от линейных городов Милютина, но выраженной в терминах отечественного индустриального домостроения, которая сразу же нашла многих приверженцев (Орехово-Борисово в Москве и др.) из-за своей оптимальности и классичности, а также возможности уйти от лапидарности микрорайона «Основ».
К середине 70-х круг задач, определённых идеей оптимизации, оказался исчерпанным, однако комплекс строительной индустрии уже сделал своё дело и перед архитектурой нашей страны встала задача как-то исправлять положение: улучшить, разнообразить, гуманизировать, внести элементы художества в её деятельность как на уровне элементов зданий («новые пластические решения»), так и на уровне общего объёмно-пространственного построения комплексов или массивов застройки, при этом в рамках по-прежнему признаваемых оптимальными планировочных концепций 60-х.
Показанные здесь некоторые работы Киевского НИИП градостроительства довольно характерны для второго этапа жизни таких институтов, когда задачи преимущественно научного исследования оказались оттеснёнными поисками поначалу комбинаторно-типологического, а позднее и художественно-градостроительного толка, что, заметим, свело разницу между системами «НИИП» и «Гипро» к нулю.
Проектирование левобережной части Днепродзержинска началось в начале 70-х, и принятые здесь архитектурно-планировочные решения, подобно многим другим объектам (Тёплый Стан, проспект Вернадского или Строгино в Москве), интересны лишь с точки зрения способности архитектора к самообману в условиях диктата стройиндустрии (как будто самые разные по рисунку плана комплексы не выглядят одинаково безличными в натуре). Их можно раскрасить в соответствии с рекомендациями А.В. Ефимова, но объёмно-градостроительные характеристики: порядок, масштаб пространства, модулем которого служит секция, - никак не изменить!
Следующим шагом становится попытка как-то обогатить порядок пространства с помощью различной в высоте и более живописной блокировки идентичных секций, образующих плотные змеевидные комплексы. В этом смысле представляет интерес квартал «Левада» в Червонограде, где ограниченность пригодной для застройки территории обусловила высокие плотности. Этим, по-видимому, и объясняется известная несобранность другого микрорайона того же города.
Природные условия, геология и ландшафт создают действительно объективные предпосылки формирования индивидуальности и своеобразия города. Тем огорчительнее проект спутника Одессы, города Южного, расположенного на берегу моря, но спроектированного так, что его можно строить на подходящей площадке и в глубине континента. Казалось бы, формально правильно: центры районов связаны бульварами с морем, общегородской центр на засыпанной речной долине (сколько у нас засыпанных оврагов и речек!) и вовсе выходят на берег, но нет главного, того, что есть в любом старом южном приморском городе, о котором можно сказать, что он вырос у моря и благодаря морю только и существует, - нет связанности или взаимопроникновения: Одесса, Севастополь, Феодосия или Баку.
Наиболее явно изменение отношения к характеру городского пространства исторических городов - Дубно и Кременца, в значительной степени утерявших историческую застройку, но сохранивших старую планировку. Для каждого из них разработаны типы жилых домов следующие местной традиции. Следует отметить трудность такой задачи, которая заключается в необходимости избежать механистичности и ощущения «новодела» или эклектики в уже осуществлённых постройках. Существует также опасность излишней модернизированности, расчищенности внутреннего пространства кварталов.
Важность опыта проектирования для исторических городов очевидна не только для них самих, но и ради освобождения от догм профессионального мышления, отработанных за тот период, когда масштабы строительства определяли качество и характер архитектуры. Сохранение принципа типизации в исторических городах приводит к ужасным результатам, худшим, чем в районах новой застройки, поскольку в сочетании с псевдоисторическими формулами лишит старый город самого, может быть, главного - его подлинности.
Есть много догм чисто архитектурного порядка, и успешной попыткой отказаться хотя бы от части из них является застройка квартала в г. Днепрорудном - пример, позволяющий надеяться, что в области объёмной архитектуры существует прогресс.
Так ли это в области градостроительства? Быть может, разработки в этой области стали ненужными и переориентация научных градостроительных институтов в области застройки обусловлена объективными (точнее макросубъективными) причинами? Однако остаются вопросы, выдвигаемые сегодняшней жизнью. Как сегодня строить генплан, чтобы он не устаревал, как обеспечить его жизненность в будущем? Что такое промзона сегодня и как современная промышленность может существовать в городе? Каковы могут быть транспортные системы, изначально включающие проблему транспорт/пешеход? Как это влияет на построение общефункциональной структуры города? Какими путями можно разрешать кризисы на уровне расселения? и др. Об этих и прочих вопросах следует вспомнить НИИПам, имеющим приставку «градостроительства», поскольку задел градостроительных идей и принципов, наработанный четверть века ранее, выработан ими до конца.