«Выборы, после которых люди выходят на площадь, - это провал» (1)
Часть-1 Часть-2
«Выборы, после которых люди выходят на площадь, - это провал»
Meduza | 02.03.2016 19:35
Интервью посла России в Латвии Александра Вешнякова
Александр Вешняков, возглавлявший Центризбирком с 1999-го по 2007-й, уже восемь лет работает послом России в Латвии. В интервью специальному корреспонденту «Медузы» Катерине Гордеевой Вешняков рассказал, как пришел в политику, противостоял Борису Ельцину и строил избирательную систему России. Сейчас он сожалеет, что любые пророссийские настроения в Латвии считают «рукой Кремля», и вспоминает, как провел «самые демократические выборы в истории России».
В море
- Поводов для разговора с вами обычно два - выборы и российско-латвийские отношения. Но мне интересно начать с вашего детства, которое вы провели в поморской деревне.
- Да, я самый настоящий, чистокровный помор. Из поморской деревни. Когда начал искать Вешняковых в церковных книгах, дошел до 1650 года! Мои предки жили в дельте Северной Двины. Первый, кто упоминается - Иван Вешняков. Он был крестьянином, рыбаком. Крепостного права у поморов, если знаете, не было. Наверное, оттуда мое свободолюбие и тяга к демократии.
Море же было перед глазами. Родина моего отца, Байкалово - большая деревня, почти рядом с Белым морем, между Архангельском и Северодвинском. Мама с папой познакомились в рыбацкой артели, многие родственники работали в Северном морском пароходстве.
Я единственный ребенок у мамы, а школа у нас в деревне - только до восьмого класса. И надо было куда-то дальше идти, обеспечивать себя, облегчить матери жизнь - отец трагически погиб, когда мне было девять месяцев. И я пошел в архангельскую мореходку. Конкурс был 14 человек на место!
- Поступили с первого раза?
- Да, и попал на государственное обеспечение. Ну, и плюс, работа моряка - это не только романтика, но еще и неплохой достаток. Северное морское пароходство в то время было очень солидным предприятием. К тому же мы ходили в загранплавания!
- Какой была первая заграница?
- Будете смеяться - Латвия! Ну, тогда - Латвийская ССР, конечно, не заграница. Где-то в 1970 году нас, шестерых курсантов, направили для прохождения практики в Латвийское морское пароходство. Определили на танкер «Курск». Он был большой, десять тысяч тонн грузоподъемность. Старенький, конечно, но уж выбирать не приходилось. В общем, отправили нас к берегам Канады, чтобы заправлять там наши БМРТ [большой морозильный рыболовный траулер], не заходя в порт: июль, погода хорошая, шторма почти не было. Но океан есть океан, конечно.
Александр Вешняков во дворе отцовского дома в деревне Байкалово, 1966 год
Ни в один порт мы долго не заходили, нигде не были. У нас была задача - перекачать десять тысяч тонн топлива, а БМРТ берет максимум 600 тонн. Так что заправлять их - дело долгое. Но, закончив его, мы зашли в порт Галифакс. И это уже была первая настоящая заграница, которую я увидел.
- Ну и как?
- Стоянка у нас была сутки, а в городе я был, наверное, часа два или три: богатые витрины, огромный выбор товаров, хотя городок маленький. И пришло какое-то понимание того, что есть мир, который живет по-другому - более богато, красиво, более… зрелищно, что ли?
После мореходного училища возил пиломатериалы из Северного бассейна - Архангельск, Нарьян-Мар, Игарка, Хатанга, Кемь, Умба. Так вот, как-то мы оказались в порту Калининграда. И там, за территорией порта, по дороге в город - такой длинный забор. За забором стоят подержанные машины, которые моряки из своих загранрейсов привезли. А на заборе надпись «Отходы капитализма - передовикам социализма».
- Смешно.
- Ну, как сказать - смешно. Но я в то время уже всерьез думал о том, что нам есть, над чем работать в нашей стране. И что не все у нас здорово. Надо многое менять - для того, чтобы страна с ее огромными возможностями стала лучше. Для того, чтобы участвовать в этих переменах, я вступил в КПСС. Уже накануне перестройки.
В компартии
- Знаете, из сегодняшнего дня это решение кажется, как минимум, неожиданным. Вы действительно считали, что менять страну надо, присоединившись к компартии?
- Это если сейчас смотреть, когда больше 30 лет прошло. А тогда, по крайней мере, у меня было убеждение, что вместе с компартией можно многое сделать - убрать махровые советские подходы и авторитарные методы руководства, а им на смену привнести демократические принципы, которые Ленин еще в свое время проговаривал.
- С этими мыслями вы до этого оказались в комсомольских вожаках?
- Я закончил с отличием архангельское мореходное училище. И, так как мне не нужно было сдавать экзамены, был заочно зачислен в Ленинградское высшее мореходное училище - я туда поступил, уже работая в Северном морском пароходстве. В училище меня в первый раз выдвинули в комсорги, хотя я не очень такой общественник по жизни. Но, тем не менее, как однажды выдвинули, так потом долго не задвигали: работал бессменным комсоргом роты. И меня даже сватали на должность освобожденного руководителя комитета комсомола мореходки. Но я тогда отказался, думал по специальности работать.
В Архангельском мореходном училище, 1972 год
- Почему же передумали?
- Во-первых, вернулся на берег, потому что семья появилась, дочка родилась. С одной стороны, морская романтика затягивает. Но, с другой, я понял, что если я еще несколько лет на берег не уйду, то, наверное, потом уже будет просто страшно возвращаться, потому что там - в море - все иначе. И я сказал себе: «Жизнь не на земле - это не мое». Вернулся на берег. Так и стал заместителем секретаря комитета комсомола в пароходстве.
- Скучно звучит.
- Я стал работать старшим инспектором отдела организации работы с моряками загранплавания. Это такой отдел, который занимался информационно-разъяснительной работой за границей. Такая пропаганда нашего образа жизни, только на кораблях. Занимался поставками надлежащей литературы в библиотеки и музейные уголки судов. Суда по всему миру плавали, и нас посещали не только докеры, но иногда и группы туристов: посмотреть, а как же живут советские моряки, что они из себя представляют. И тут - наша литература!
- А на носу перестройка. Как-то это чувствовалось?
- Это время для меня навсегда останется временем перемен к лучшему. Из этих соображений я и написал заявление в партию. В 1985 году стал секретарем парткома речного пароходства, еще через два - секретарем Архангельского горкома партии. В этой должности, кстати, попал на курсы повышения квалификации секретарей горкомов партии по идеологической работе в Москве. И там перед нами очень зажигательно выступал Александр Яковлев, сами понимаете какой свободолюбивый человек. И Анатолий Лукьянов, который еще не был никаким ретроградом.
Александр Вешняков в Архангельском мореходном училище, 2002 год
- Мне по-прежнему видится некое противоречие в том, чтобы менять страну, находясь в компартии, которая во многом и довела всех до ручки.
- Да, но компартия - она же с ее новым руководителем Горбачевым во главе и провозгласила перестройку-то, она же и взяла курс на изменения страны! И она возглавила процесс обновления СССР, начиная с себя. Другой вопрос, что потом она эти процессы не удержала. И пошел уже развал партии. Но это началось позже.
А для меня конец 1980-х - это еще и увлекательнейшая учеба в Высшей партийной школе Ленинграда. Столица свободомыслия, воздух свободы и надежда на перемены…
- Которые должны будут осуществить уже новые люди, пришедшие во власть. То есть нужны выборы.
- Выборы депутатов СССР в 1989 году - это веха, конечно, историческое событие. Лозунги у нас были такие: «Демократические выборы», «Равенство всех кандидатов», «Новые подходы». И я это все воспринимал в буквальном смысле!
И вот мы начали процедуру демократических выборов. Партия в лице обкома говорит: «Вот этот кандидат, его надо поддерживать, а этих надо топить». А я говорю: «Почему? Надо соответствовать духу времени. Задачам, которые ставит высшее руководство. А руководство говорит о демократии».
Тогда была система отбора кандидатов через окружное предвыборное собрание. И я поставил такую цель: давайте мы проведем предвыборное собрание при большом стечении народа - 500 делегатов, в Доме культуры моряков. И с прямой трансляцией по телевидению!
- Знаете, сейчас такую свободу действий уже невозможно себе представить. И я не понимаю, как вы на такое решились тогда.
- Да что вы! Народ очень бурно реагировал! В конечном итоге, мне доверили вести это собрание: один за другим выступают кандидаты, это часа два-три. А потом, представляете, кончилось эфирное время на архангельском телевидении. И нас больше не показывают. Народ начинает звонить и требовать - продолжайте! И телевидение подчинилось! Пока не избрали кандидатов, так и показывали. Это был праздник демократии. И это, конечно, многих в то время окрылило. А я стал своего рода политической звездой.
- И ничего не боялись?
- А что бояться-то? Я пришел туда не за наградой. Я пришел действительно переделать партию. Слова «бояться» - его тогда и не было в политике, это теперь оно такое частое. Другая атмосфера была, романтическая.
Те выборы мы провели. Победил кандидат от демократической платформы. А у меня случился конфликт с первым секретарем обкома партии Телепневым. Дело в том, что после первого действия, которое мы провели в Доме культуры моряков, должно было быть второе - свободные дебаты кандидатов в депутаты на архангельском телевидении, в прямом эфире.
А Телепнев, как и все, тоже согласился участвовать в дебатах. Я, как секретарь комиссии, выступал по ТВ, объяснял правила, отвечал на вопросы, снимал недоверие к выборам… Ну, и задают мне вопрос: «А Телепнев-то будет участвовать в дебатах?» А я знал, что он в графике уже стоит. Говорю: «Конечно, будет». Через два дня он отказался, и на меня тогда люди набросились: «Ах, вы, партработники, вечно врете все». Ладно, проглотил.
Телепнев те выборы проиграл. Потом прошел пленум обкома партии с разбором, что и как прошло на выборах. Я там выступаю: почему проиграл Телепнев, режу правду-матку. И после этого выходит материал по итогам пленума и, представляете, моего выступления нет. Вырезали. Цензура!
Тогда мы с моими коллегами, некоторыми партийными работниками и сотрудниками редакции «Правды Севера», областной газеты, сделали обращение в обком партии, что просим опубликовать полностью стенограмму пленума, чтобы людям было понятно, о чем там была речь. И опубликовали!
- Опять вам скажу, что сейчас такая история непредставима.
- А тогда все это прямо с нами и происходило. «Огонек» написал по нашему поводу. В Москве заметили, что в Архангельске происходят какие-то революционные события. Вот так я оказался в политике заметным человеком. И когда подошли выборы народных депутатов РСФСР, мне 12 трудовых коллективов предложили выдвинуться от них. Я знал, что обком партии другого кандидата будет продвигать - второго секретаря обкома партии. И я сказал: «Пойду, только если мое родное пароходство меня поддержит». Поддержало. И я пошел.
На тех выборах нас было 14 или 15 кандидатов. В первом туре я занял второе место. Моим оппонентом был редактор многотиражной газеты «Моряк Севера», уже тогда убежденный социал-демократ Садков, который говорил, что Ленин - это большая ошибка, партия себя дискредитировала и так далее. И вот мы с ним выходим во второй тур. Теледебаты. Я к ним серьезно подготовился. Понимал, что дело принципиальное. Я был демократ, но умеренный. Не готов был Ленина хаять. Я говорил с более умеренных демократических позиций, он - с радикальных. В результате на теледебатах он проиграл. Общество было не готово кардинально менять свои устои. Это тоже правда о том времени. В общем, во втором туре я набрал абсолютное большинство голосов и стал народным депутатом РСФСР. Началась московская жизнь.
Александр Вешняков с президентом России Борисом Ельциным после выборов в Госдуму, декабрь 1999 года
- Вы поехали в Москву и как депутат, и как делегат XXVII съезда партии. То есть разочарования еще не наступило?
- Я был убежден, что партия могла бы возглавить перемены и провести реформы - и политические, и экономические. Но увязла. Очень много чего нам тогда помешало. Например, в Верховном Совете РСФСР мы страшно долго избирали Бориса Ельцина председателем. Я тогда был его сторонником, потому что на фоне других он выглядел, пожалуй, единственным человеком, который был способен менять систему, в котором чувствовался потенциал, силы, желание.
- Но он был довольно радикальный демократ, антикоммунист.
- Да. Но в тот момент партию он не бросал! Поэтому я за него голосовал, не будучи при этом членом никаких депутатских групп. А потом Горбачев и Ельцин начали между собой политическую войну за власть.
Было понятно, что нужно запускать экономические реформы, отпускать цены, потому что прилавки совершенно пустые, стимулировать рыночную экономику. Был согласован план действий. Но тут Борис Николаевич посчитал, что если он пойдет на эти непопулярные меры, то тогда он многое потеряет. А если сработать следующим образом - Ельцин говорит: все придумал Горбачев, и это он принимает эти меры, - то тогда Ельцин как оппозиционер только выиграет. И когда я понял, что именно это происходит на моих глазах, то меня накрыло огромное разочарование. Оказывается, мы пришли не только проводить реформы, но еще и просто воевать за власть.
В большой политике
- Вы правда не могли себе представить, что именно так и устроена большая политика?
- В ответ на происходящее тогда я подписал известное «Письмо шести» в адрес Бориса Николаевича. Вместе со мной его подписали Горячева, Исаков, Исаев, Абдулатипов и Сыроватко. Мы писали, мол, Борис Николаевич, так делать нельзя, давайте собирать съезд, давайте обсудим эту ситуацию, давайте не допустим разрушения Советского Союза, а найдем возможность его реформировать. И вот шесть человек на заседании Верховного Совета делают это обращение. Шок у многих. Сразу же окрестили наше письмо происками компартии. Хотя партия никакого отношения к этому не имела. Исаков, по-моему, даже в партии не был. Но, конечно, для компартии это была довольно приятная неожиданность.
- А Ельцин что?
- Ельцин нас тогда публично назвал врагами народа, окрестил «шестерками». Начали сразу обструкцию. В конечном итоге, я написал заявление об отставке и ушел с должности зампредседателя Совета республики (одна из двух палат Верховного Совета РСФСР - прим. «Медузы»). Потому что невозможно было работать. Исакова сняли с должности голосованием. Горячеву, по-моему, тоже.
Дома, в Архангельске, несмотря на то, что у меня была мощная поддержка, начали травить и меня, и семью. В общем, все по законам жанра политической борьбы.
- Успели почувствовать, что такое быть в России опальным политиком?
- Если помните, перед расстрелом Белого дома был указ Ельцина о роспуске Верховного Совета и народных депутатов РСФСР.
И когда на новых выборах меня выдвинули в Архангельске в члены Совета Федерации и начали собирать подписи, то вмешались административные органы и мне со сбором подписей кислород перекрыли. Сорвали кампанию - вот такая опала.
А дальше мой знакомый по работе в Совете Республики, Николай Рябов, как-то, случайно встретив, позвал меня работать в Центризбирком. И это было совершенно неожиданно. Помню, я спросил его: «А чем заниматься-то будем?» Он говорит: «Через избирательную систему будем проводить то, что нужно нашей стране - демократию». Мне это понравилось. И я пошел туда специалистом-экспертом в марте 1994 года.
Николай Рябов (справа) - председатель Центризбиркома в 1995 году
- И довольно скоро от имени Центризбиркома вы уже в Госдуме разъясняли депутатам проект закона об основных гарантиях избирательных прав?
- И это очень важно, что тогда мы провели этот закон. В нем была заложена основа всей избирательной системы Российской Федерации. И в нем же - принцип формирования Центральной избирательной комиссии, который как раз тогда был придуман: пять человек от Госдумы, пять - от президента, пять - от Совета Федерации. Они собираются и тайным голосованием избирают председателя, заместителя, секретаря. Все тогда было записано в этом законе.
- Могли ли вы себе представить, что однажды вот так избирать будут именно вас?
- Я четыре года работал секретарем ЦИК. В 1996 году Рябов (сразу после избрания Бориса Ельцина на второй срок - прим. «Медузы») уехал послом в Чехию, его заменил Александр Иванченко, который до этого был его заместителем. Говоря откровенно, Иванченко был не очень авторитетный человек, и в самом ЦИК, и в регионах тоже.
Он возглавлял Центризбирком до 1999 года. А потом получилось так: для голосования по кандидатуре нового председателя Госдума назначила свою пятерку, я в ней в очередной раз оказался; Совет Федерации - свою. И осталось назначить президентскую. В Администрации президента РФ планировали, что будут Иванченко назначать, но побоялись, что его не переизберут. Тогда его вообще не стали вводить в состав, и началась серьезная политическая игра. Меня гарантировано поддерживало восемь человек.
Окончание.
Источник: meduza.io screen
См. также:
- Вешняков Александр Альбертович // Википедия
- 27.06.2011 Провинциал // www.itogi.ru. Часть-1 Часть-2
- 02.03.2016 19:35 «Выборы, после которых люди выходят на площадь, - это провал» // meduza.io. Часть-1 Часть-2
- 19.03.2016 «Мы не разрушители, а созидатели» // www.vdvsn.ru screen
Александр Вешняков: «Да, я самый настоящий, чистокровный помор»
Портал meduza.io опубликовал интервью с послом России в Латвии Александром Вешняковым. Интервью солидное (по масштабам «Вечёрки» - больше трёх страниц). Беседовала с Вешняковым известный журналист Катерина Гордеева.
Речь шла большей частью о выборах - Александр Альбертович, напомним, с 1999-го по 2007 год возглавлял Центризбирком. Но очень приятно, что дипломат вновь вспомнил свою малую родину. <...>
- 16.02.2017 «Антинародный» демарш Вешнякова // dvina29.ru
«Выборы, после которых люди выходят на площадь, - это провал»
Meduza | 02.03.2016 19:35
Интервью посла России в Латвии Александра Вешнякова
Александр Вешняков, возглавлявший Центризбирком с 1999-го по 2007-й, уже восемь лет работает послом России в Латвии. В интервью специальному корреспонденту «Медузы» Катерине Гордеевой Вешняков рассказал, как пришел в политику, противостоял Борису Ельцину и строил избирательную систему России. Сейчас он сожалеет, что любые пророссийские настроения в Латвии считают «рукой Кремля», и вспоминает, как провел «самые демократические выборы в истории России».
В море
- Поводов для разговора с вами обычно два - выборы и российско-латвийские отношения. Но мне интересно начать с вашего детства, которое вы провели в поморской деревне.
- Да, я самый настоящий, чистокровный помор. Из поморской деревни. Когда начал искать Вешняковых в церковных книгах, дошел до 1650 года! Мои предки жили в дельте Северной Двины. Первый, кто упоминается - Иван Вешняков. Он был крестьянином, рыбаком. Крепостного права у поморов, если знаете, не было. Наверное, оттуда мое свободолюбие и тяга к демократии.
Море же было перед глазами. Родина моего отца, Байкалово - большая деревня, почти рядом с Белым морем, между Архангельском и Северодвинском. Мама с папой познакомились в рыбацкой артели, многие родственники работали в Северном морском пароходстве.
Я единственный ребенок у мамы, а школа у нас в деревне - только до восьмого класса. И надо было куда-то дальше идти, обеспечивать себя, облегчить матери жизнь - отец трагически погиб, когда мне было девять месяцев. И я пошел в архангельскую мореходку. Конкурс был 14 человек на место!
- Поступили с первого раза?
- Да, и попал на государственное обеспечение. Ну, и плюс, работа моряка - это не только романтика, но еще и неплохой достаток. Северное морское пароходство в то время было очень солидным предприятием. К тому же мы ходили в загранплавания!
- Какой была первая заграница?
- Будете смеяться - Латвия! Ну, тогда - Латвийская ССР, конечно, не заграница. Где-то в 1970 году нас, шестерых курсантов, направили для прохождения практики в Латвийское морское пароходство. Определили на танкер «Курск». Он был большой, десять тысяч тонн грузоподъемность. Старенький, конечно, но уж выбирать не приходилось. В общем, отправили нас к берегам Канады, чтобы заправлять там наши БМРТ [большой морозильный рыболовный траулер], не заходя в порт: июль, погода хорошая, шторма почти не было. Но океан есть океан, конечно.
Александр Вешняков во дворе отцовского дома в деревне Байкалово, 1966 год
Ни в один порт мы долго не заходили, нигде не были. У нас была задача - перекачать десять тысяч тонн топлива, а БМРТ берет максимум 600 тонн. Так что заправлять их - дело долгое. Но, закончив его, мы зашли в порт Галифакс. И это уже была первая настоящая заграница, которую я увидел.
- Ну и как?
- Стоянка у нас была сутки, а в городе я был, наверное, часа два или три: богатые витрины, огромный выбор товаров, хотя городок маленький. И пришло какое-то понимание того, что есть мир, который живет по-другому - более богато, красиво, более… зрелищно, что ли?
После мореходного училища возил пиломатериалы из Северного бассейна - Архангельск, Нарьян-Мар, Игарка, Хатанга, Кемь, Умба. Так вот, как-то мы оказались в порту Калининграда. И там, за территорией порта, по дороге в город - такой длинный забор. За забором стоят подержанные машины, которые моряки из своих загранрейсов привезли. А на заборе надпись «Отходы капитализма - передовикам социализма».
- Смешно.
- Ну, как сказать - смешно. Но я в то время уже всерьез думал о том, что нам есть, над чем работать в нашей стране. И что не все у нас здорово. Надо многое менять - для того, чтобы страна с ее огромными возможностями стала лучше. Для того, чтобы участвовать в этих переменах, я вступил в КПСС. Уже накануне перестройки.
В компартии
- Знаете, из сегодняшнего дня это решение кажется, как минимум, неожиданным. Вы действительно считали, что менять страну надо, присоединившись к компартии?
- Это если сейчас смотреть, когда больше 30 лет прошло. А тогда, по крайней мере, у меня было убеждение, что вместе с компартией можно многое сделать - убрать махровые советские подходы и авторитарные методы руководства, а им на смену привнести демократические принципы, которые Ленин еще в свое время проговаривал.
- С этими мыслями вы до этого оказались в комсомольских вожаках?
- Я закончил с отличием архангельское мореходное училище. И, так как мне не нужно было сдавать экзамены, был заочно зачислен в Ленинградское высшее мореходное училище - я туда поступил, уже работая в Северном морском пароходстве. В училище меня в первый раз выдвинули в комсорги, хотя я не очень такой общественник по жизни. Но, тем не менее, как однажды выдвинули, так потом долго не задвигали: работал бессменным комсоргом роты. И меня даже сватали на должность освобожденного руководителя комитета комсомола мореходки. Но я тогда отказался, думал по специальности работать.
В Архангельском мореходном училище, 1972 год
- Почему же передумали?
- Во-первых, вернулся на берег, потому что семья появилась, дочка родилась. С одной стороны, морская романтика затягивает. Но, с другой, я понял, что если я еще несколько лет на берег не уйду, то, наверное, потом уже будет просто страшно возвращаться, потому что там - в море - все иначе. И я сказал себе: «Жизнь не на земле - это не мое». Вернулся на берег. Так и стал заместителем секретаря комитета комсомола в пароходстве.
- Скучно звучит.
- Я стал работать старшим инспектором отдела организации работы с моряками загранплавания. Это такой отдел, который занимался информационно-разъяснительной работой за границей. Такая пропаганда нашего образа жизни, только на кораблях. Занимался поставками надлежащей литературы в библиотеки и музейные уголки судов. Суда по всему миру плавали, и нас посещали не только докеры, но иногда и группы туристов: посмотреть, а как же живут советские моряки, что они из себя представляют. И тут - наша литература!
- А на носу перестройка. Как-то это чувствовалось?
- Это время для меня навсегда останется временем перемен к лучшему. Из этих соображений я и написал заявление в партию. В 1985 году стал секретарем парткома речного пароходства, еще через два - секретарем Архангельского горкома партии. В этой должности, кстати, попал на курсы повышения квалификации секретарей горкомов партии по идеологической работе в Москве. И там перед нами очень зажигательно выступал Александр Яковлев, сами понимаете какой свободолюбивый человек. И Анатолий Лукьянов, который еще не был никаким ретроградом.
Александр Вешняков в Архангельском мореходном училище, 2002 год
- Мне по-прежнему видится некое противоречие в том, чтобы менять страну, находясь в компартии, которая во многом и довела всех до ручки.
- Да, но компартия - она же с ее новым руководителем Горбачевым во главе и провозгласила перестройку-то, она же и взяла курс на изменения страны! И она возглавила процесс обновления СССР, начиная с себя. Другой вопрос, что потом она эти процессы не удержала. И пошел уже развал партии. Но это началось позже.
А для меня конец 1980-х - это еще и увлекательнейшая учеба в Высшей партийной школе Ленинграда. Столица свободомыслия, воздух свободы и надежда на перемены…
- Которые должны будут осуществить уже новые люди, пришедшие во власть. То есть нужны выборы.
- Выборы депутатов СССР в 1989 году - это веха, конечно, историческое событие. Лозунги у нас были такие: «Демократические выборы», «Равенство всех кандидатов», «Новые подходы». И я это все воспринимал в буквальном смысле!
И вот мы начали процедуру демократических выборов. Партия в лице обкома говорит: «Вот этот кандидат, его надо поддерживать, а этих надо топить». А я говорю: «Почему? Надо соответствовать духу времени. Задачам, которые ставит высшее руководство. А руководство говорит о демократии».
Тогда была система отбора кандидатов через окружное предвыборное собрание. И я поставил такую цель: давайте мы проведем предвыборное собрание при большом стечении народа - 500 делегатов, в Доме культуры моряков. И с прямой трансляцией по телевидению!
- Знаете, сейчас такую свободу действий уже невозможно себе представить. И я не понимаю, как вы на такое решились тогда.
- Да что вы! Народ очень бурно реагировал! В конечном итоге, мне доверили вести это собрание: один за другим выступают кандидаты, это часа два-три. А потом, представляете, кончилось эфирное время на архангельском телевидении. И нас больше не показывают. Народ начинает звонить и требовать - продолжайте! И телевидение подчинилось! Пока не избрали кандидатов, так и показывали. Это был праздник демократии. И это, конечно, многих в то время окрылило. А я стал своего рода политической звездой.
- И ничего не боялись?
- А что бояться-то? Я пришел туда не за наградой. Я пришел действительно переделать партию. Слова «бояться» - его тогда и не было в политике, это теперь оно такое частое. Другая атмосфера была, романтическая.
Те выборы мы провели. Победил кандидат от демократической платформы. А у меня случился конфликт с первым секретарем обкома партии Телепневым. Дело в том, что после первого действия, которое мы провели в Доме культуры моряков, должно было быть второе - свободные дебаты кандидатов в депутаты на архангельском телевидении, в прямом эфире.
А Телепнев, как и все, тоже согласился участвовать в дебатах. Я, как секретарь комиссии, выступал по ТВ, объяснял правила, отвечал на вопросы, снимал недоверие к выборам… Ну, и задают мне вопрос: «А Телепнев-то будет участвовать в дебатах?» А я знал, что он в графике уже стоит. Говорю: «Конечно, будет». Через два дня он отказался, и на меня тогда люди набросились: «Ах, вы, партработники, вечно врете все». Ладно, проглотил.
Телепнев те выборы проиграл. Потом прошел пленум обкома партии с разбором, что и как прошло на выборах. Я там выступаю: почему проиграл Телепнев, режу правду-матку. И после этого выходит материал по итогам пленума и, представляете, моего выступления нет. Вырезали. Цензура!
Тогда мы с моими коллегами, некоторыми партийными работниками и сотрудниками редакции «Правды Севера», областной газеты, сделали обращение в обком партии, что просим опубликовать полностью стенограмму пленума, чтобы людям было понятно, о чем там была речь. И опубликовали!
- Опять вам скажу, что сейчас такая история непредставима.
- А тогда все это прямо с нами и происходило. «Огонек» написал по нашему поводу. В Москве заметили, что в Архангельске происходят какие-то революционные события. Вот так я оказался в политике заметным человеком. И когда подошли выборы народных депутатов РСФСР, мне 12 трудовых коллективов предложили выдвинуться от них. Я знал, что обком партии другого кандидата будет продвигать - второго секретаря обкома партии. И я сказал: «Пойду, только если мое родное пароходство меня поддержит». Поддержало. И я пошел.
На тех выборах нас было 14 или 15 кандидатов. В первом туре я занял второе место. Моим оппонентом был редактор многотиражной газеты «Моряк Севера», уже тогда убежденный социал-демократ Садков, который говорил, что Ленин - это большая ошибка, партия себя дискредитировала и так далее. И вот мы с ним выходим во второй тур. Теледебаты. Я к ним серьезно подготовился. Понимал, что дело принципиальное. Я был демократ, но умеренный. Не готов был Ленина хаять. Я говорил с более умеренных демократических позиций, он - с радикальных. В результате на теледебатах он проиграл. Общество было не готово кардинально менять свои устои. Это тоже правда о том времени. В общем, во втором туре я набрал абсолютное большинство голосов и стал народным депутатом РСФСР. Началась московская жизнь.
Александр Вешняков с президентом России Борисом Ельциным после выборов в Госдуму, декабрь 1999 года
- Вы поехали в Москву и как депутат, и как делегат XXVII съезда партии. То есть разочарования еще не наступило?
- Я был убежден, что партия могла бы возглавить перемены и провести реформы - и политические, и экономические. Но увязла. Очень много чего нам тогда помешало. Например, в Верховном Совете РСФСР мы страшно долго избирали Бориса Ельцина председателем. Я тогда был его сторонником, потому что на фоне других он выглядел, пожалуй, единственным человеком, который был способен менять систему, в котором чувствовался потенциал, силы, желание.
- Но он был довольно радикальный демократ, антикоммунист.
- Да. Но в тот момент партию он не бросал! Поэтому я за него голосовал, не будучи при этом членом никаких депутатских групп. А потом Горбачев и Ельцин начали между собой политическую войну за власть.
Было понятно, что нужно запускать экономические реформы, отпускать цены, потому что прилавки совершенно пустые, стимулировать рыночную экономику. Был согласован план действий. Но тут Борис Николаевич посчитал, что если он пойдет на эти непопулярные меры, то тогда он многое потеряет. А если сработать следующим образом - Ельцин говорит: все придумал Горбачев, и это он принимает эти меры, - то тогда Ельцин как оппозиционер только выиграет. И когда я понял, что именно это происходит на моих глазах, то меня накрыло огромное разочарование. Оказывается, мы пришли не только проводить реформы, но еще и просто воевать за власть.
В большой политике
- Вы правда не могли себе представить, что именно так и устроена большая политика?
- В ответ на происходящее тогда я подписал известное «Письмо шести» в адрес Бориса Николаевича. Вместе со мной его подписали Горячева, Исаков, Исаев, Абдулатипов и Сыроватко. Мы писали, мол, Борис Николаевич, так делать нельзя, давайте собирать съезд, давайте обсудим эту ситуацию, давайте не допустим разрушения Советского Союза, а найдем возможность его реформировать. И вот шесть человек на заседании Верховного Совета делают это обращение. Шок у многих. Сразу же окрестили наше письмо происками компартии. Хотя партия никакого отношения к этому не имела. Исаков, по-моему, даже в партии не был. Но, конечно, для компартии это была довольно приятная неожиданность.
- А Ельцин что?
- Ельцин нас тогда публично назвал врагами народа, окрестил «шестерками». Начали сразу обструкцию. В конечном итоге, я написал заявление об отставке и ушел с должности зампредседателя Совета республики (одна из двух палат Верховного Совета РСФСР - прим. «Медузы»). Потому что невозможно было работать. Исакова сняли с должности голосованием. Горячеву, по-моему, тоже.
Дома, в Архангельске, несмотря на то, что у меня была мощная поддержка, начали травить и меня, и семью. В общем, все по законам жанра политической борьбы.
- Успели почувствовать, что такое быть в России опальным политиком?
- Если помните, перед расстрелом Белого дома был указ Ельцина о роспуске Верховного Совета и народных депутатов РСФСР.
И когда на новых выборах меня выдвинули в Архангельске в члены Совета Федерации и начали собирать подписи, то вмешались административные органы и мне со сбором подписей кислород перекрыли. Сорвали кампанию - вот такая опала.
А дальше мой знакомый по работе в Совете Республики, Николай Рябов, как-то, случайно встретив, позвал меня работать в Центризбирком. И это было совершенно неожиданно. Помню, я спросил его: «А чем заниматься-то будем?» Он говорит: «Через избирательную систему будем проводить то, что нужно нашей стране - демократию». Мне это понравилось. И я пошел туда специалистом-экспертом в марте 1994 года.
Николай Рябов (справа) - председатель Центризбиркома в 1995 году
- И довольно скоро от имени Центризбиркома вы уже в Госдуме разъясняли депутатам проект закона об основных гарантиях избирательных прав?
- И это очень важно, что тогда мы провели этот закон. В нем была заложена основа всей избирательной системы Российской Федерации. И в нем же - принцип формирования Центральной избирательной комиссии, который как раз тогда был придуман: пять человек от Госдумы, пять - от президента, пять - от Совета Федерации. Они собираются и тайным голосованием избирают председателя, заместителя, секретаря. Все тогда было записано в этом законе.
- Могли ли вы себе представить, что однажды вот так избирать будут именно вас?
- Я четыре года работал секретарем ЦИК. В 1996 году Рябов (сразу после избрания Бориса Ельцина на второй срок - прим. «Медузы») уехал послом в Чехию, его заменил Александр Иванченко, который до этого был его заместителем. Говоря откровенно, Иванченко был не очень авторитетный человек, и в самом ЦИК, и в регионах тоже.
Он возглавлял Центризбирком до 1999 года. А потом получилось так: для голосования по кандидатуре нового председателя Госдума назначила свою пятерку, я в ней в очередной раз оказался; Совет Федерации - свою. И осталось назначить президентскую. В Администрации президента РФ планировали, что будут Иванченко назначать, но побоялись, что его не переизберут. Тогда его вообще не стали вводить в состав, и началась серьезная политическая игра. Меня гарантировано поддерживало восемь человек.
Окончание.
Источник: meduza.io screen
См. также:
- Вешняков Александр Альбертович // Википедия
- 27.06.2011 Провинциал // www.itogi.ru. Часть-1 Часть-2
- 02.03.2016 19:35 «Выборы, после которых люди выходят на площадь, - это провал» // meduza.io. Часть-1 Часть-2
- 19.03.2016 «Мы не разрушители, а созидатели» // www.vdvsn.ru screen
Александр Вешняков: «Да, я самый настоящий, чистокровный помор»
Портал meduza.io опубликовал интервью с послом России в Латвии Александром Вешняковым. Интервью солидное (по масштабам «Вечёрки» - больше трёх страниц). Беседовала с Вешняковым известный журналист Катерина Гордеева.
Речь шла большей частью о выборах - Александр Альбертович, напомним, с 1999-го по 2007 год возглавлял Центризбирком. Но очень приятно, что дипломат вновь вспомнил свою малую родину. <...>
- 16.02.2017 «Антинародный» демарш Вешнякова // dvina29.ru