Днестровский лиман. Часть первая, Одесская.
Лучше всех погоду предсказывает гуща от нескафе, точно вам говорю: с утра великая засуха с переменными цунами, плюс-минус сорок градусов Цельсия. Возможна дымка.
Куда там синоптикам!
У них всего-то ветер от северного по южный, скорость штиля двенадцать метров в секунду.
Это лечится только подбрасыванием монетки для выбора ресурса, которому решено сегодня верить,
или вычислением среднеарифметического прогноза из всех найденных.
Сегодня, например, среднеарифметически обещана унылая фигня на весь день.
В окно я наблюдаю кусок Киева. Он-таки выглядит как безразмерный торт с белковым кремом, на который с размаху уселось что-то ещё более безразмерное. Неожиданно приятно вспомнить Одессу, видать - свисающим небесным тухесом навеяло...
А тогда, за окном, ещё только начиналось лето. Аллейками, просвечивающими сквозь бутылочную зелень, гулял газированный предгрозовой воздух, раздавал себя, пьяного, щедро - не спрося возраста и паспорта. Крепчал, дурел, фамильярничал с прохожими, лез целоваться коротким слюнявым ливнем и счастливо сдувал остатки кремовой пены с каштановых кубков...
Очень вовремя Крайзеру по делам понадобилось в Одессу. А почему бы не взять байдарку, - сказал он. Синоптики поклялись, что в Одессе сухо, тепло, и ветер, исключительно сверху вниз по карте стекающий со скоростью пять-семь метров в секунду. Что ветер был нетрезв изначально, мы поняли далеко не сразу. А в семь метров мы просто не поверили, нам хотелось плавать, под парусом, нам с головой хватило бы пяти.
Мало ли чего вам хотелось, - скажете вы, и я заподозрю в вас собутыльника и сообщника этого гада.
В Одессу приехали: я, Крайзер и Лизхен из Харькова. Лизхен нас воспринимает как обожаемых паразитов, поэтому при виде нас она сомлела от нежности и принялась неистово чесаться. С перепугу сочинила, что у нее чесотка и попыталась удрать лечиться домой. Мы напомнили кто тут медики, обозвали симулянткой и велели привыкать к веслу. Лиза обняла рюкзак с вёслами и стала к нему привыкать прямо на вокзале.
Но тут нас наконец нашла Ленка, знакомая одесситка, и забрала в трамвай.
Сначала я расскажу вам про трамвай, потом про Ленку, она не обидится. А по ходу припомню свою маму, потому что она названивала мне на мобильный, переживая: как там Одесса.
Трамвай, вопреки общепринятому - не всегда средство передвижения. Например, в Одессе он вполне может быть уютным местом, где можно посидеть в тени с друзьями, покуривая сквознячок на подножке. Или кафешкой, где меланхоличные пассажиры, прогуливаясь от окошка к окошку, жуют пахучие копчёности. Потому что в Одессе трамваи регулярно стоят в пробке. "Это ненадолго, - сказала нам кондукторша, - час-полтора, сидите и не волнуйте мне воздух в салоне".
Причина пробки, в которую попали мы - отсутствие электричества в проводах. Часть пассажиров, со словами: "Мы за пивом, без нас не уезжайте", - испарилась. Остальные, чтоб не зря сидеть, принялись спать, есть и курить.
Спустя час умиротворенного ожидания, внезапно всхрапнув, проснулась двухсотлетняя бабушка, подозрительно оглядела бездельничающих соседей и ужаснулась: "Мы что, стоим?!"
Её уверили, что стоим не больше часа, что всё хорошо, но бабушка гневно прошаркала в конец трамвая, исключительно с целью обругать кондукторшу, и, ворча что-то про срочные дела, долго-долго пыталась выйти наружу. "Куда вам спешить! - кричала ей кондукторша, - или ви на ракету опаздываете, так без вас не полетит!"
Стоило старушке отойти, трамвай, конечно же, тронулся. "Ой, а мне бы на кладбище, вы подскажете?" - спохватился какой-то мужичок. "Рано еще," - отрезала кондукторша. "А вот говорят, что уже", - робко возразил дядечка.
"Вам рано еще на кладбище," - повторила без тени улыбки.
Моя мама рассказывала, что Одесса - город отнюдь не юмора, а какой-то вездесущей хитрости, деланного возмущения, неприкрытого ехидства и совершенно безумного гостеприимства. Она там училась, она знает. К слову сказать - даром не прошло. Описание города - это практически характеристика моей мамы.
"Мам, - спрашивала я, - вот куда б ты пошла по приезду?" "В институт, конечно, на набережную. Заодно проверила бы, жива ли будка, в которой я чинила свои очки"
Будку с названием "Ремонт очков и холодильников" я бы тоже всю жизнь помнила, это феерично. Надо поискать, - подумала я, и тут мы приехали.
А теперь - про Ленку.
Тьфу на вас, если вы до сих пор думаете, что итальянская мама - это образец домовитости и хлебосольства! Приезжайте и посмотрите на маму одесскую. Да хоть она трижды грузинская княжна, как наша Ленка, - в первую очередь её светская голова полна коварных мыслей как вас обкормить. Ты уже объелся давно, уже пикнуть не можешь, уже и лопнул на бис - а она следующую пуговку тебе на пузе отстёгивает и кормит, и ещё тарелочку подсовывает...
Утром мы вверх дном перевернули квартиру, побили что-то из посуды, частично помыли кухню - исключительно в поисках утюга. Крайзер же приехал доклад выступать, надо бы сделать видимость приличия. И обнаружили, что в квартире, где можно найти любую антикварную вещь, в огромных залежах всего чего угодно, нет утюга. Ленка клялась, что должен! Но - Крайзер ушёл в зажёванной вусмерть рубашке, мы с Лизхен отправились гулять.
Через пять минут мы заблудились и решили гулять не по карте, а куда солнце меньше светит. За нами исправно ходил пожилой дядечка, высказал Лизе, что "как же ви так, аккуратнее ходите вашими бёдрами туда-сюда, а то больно смотреть, вдруг такая красота да отвалится" и упрыгнул в трамвай.
Мы последовали за ним и неожиданно очутились у Потёмкинской лестницы. Пытались ориентироваться по карте, но отчего-то ходили кругами и никак не могли выйти на Пушкинскую. Потом вдруг вышли на неё дважды и успокоились.
День был солнечным, ветер предсказанным, мороженое вкусным, людный город куда-то плавно плыл, вилял собаками и смотрел окнами разухабистых кафе. Улицы проваливались под ногами, выскакивали парадными колоннами театров, пышными клумбами, и тут же стеснительно прятались в синагогу.
Время натягивалось, как рогаточная резинка, грозя выстрелить и внезапно кончиться. Тени перевалили за полдень и принялись обкрадывать пешеходов, мы обмякли в кафе за блюдцем щербета, и тут нас нашёл Крайзер.
Время выстрелило. Вдруг оказалось, что мы ничего не видели, и надо срочно бежать, и снова по кругу. Потому что Крайзер по натуре очень-очень гепард и слегка белка. То есть он бежит всегда быстрее всех, и ему надо одновременно во все стороны. А я, как его вторая половина, работаю тормозом по полной программе.
Вместе мы придаём миру гармонию, мда.
Описывать Одессу словами крайне неудобно. Самое большое, накрепко засевшее, впечатление - будто город сразу же после бомбёжки. Огромные, в глубину и длину, рытвины, свежие и не очень. Одни честно огорожены ленточкой, другие прикидываются. Мы ходили по краешку и больше глядели под ноги, чем на здания. Такого я не встречала нигде, разве что в Крымских сыпучих каньонах. Рытвины мы немедленно обозвали "ловушками для подгулявших мужей" и побрели осматривать набережную.
Море в Одессе очень странное. Оно так крепко схвачено бетонными плитами, расчёсанными платными пляжами, помпезными кафе-ресторанами, светящимися вывесками и прочим отвлекающим барахлом, что невольно начинаешь думать: море - это фикция.
Мы глядели на воду, предвкушали, как доберёмся до Днестра, войдём в Днестровский лиман, под парусом прогуляемся до самого моря и убедимся в его правдоподобности. Потрогаем руками-ногами и мокрыми задами в байдарке.
Ревниво понюхали ветер: под вечер он был слабоват, но всё тот же предсказанный северный. И мы спокойно поехали отсыпаться.
Утром сразу две силы природы восстали против наших планов.
Первой силой были пограничники. Совершенно очевидно - они переживали, что сразу три достояния нации,
вроде нас, катать возле границы чревато. И взрывоопасно, с учётом термоядерного Крайзера.
Мы запаслись знакомым пограничником и собирали информацию - куда можно и где нас не тронут.
А второй силой был забулдыга-ветер. Он сменил направление на противоположное и дул со скоростью минимум восемь метров в секунду. Грести в надувной байде против такой силищи - бесполезно. Мы не то что в лиман не войдём - нас запросто снесёт назад, в Молдову.
Тогда мы тоже сменили направление. И поехали в Затоку.
Такого странного отдыха я отродясь не видала.
Куда там синоптикам!
У них всего-то ветер от северного по южный, скорость штиля двенадцать метров в секунду.
Это лечится только подбрасыванием монетки для выбора ресурса, которому решено сегодня верить,
или вычислением среднеарифметического прогноза из всех найденных.
Сегодня, например, среднеарифметически обещана унылая фигня на весь день.
В окно я наблюдаю кусок Киева. Он-таки выглядит как безразмерный торт с белковым кремом, на который с размаху уселось что-то ещё более безразмерное. Неожиданно приятно вспомнить Одессу, видать - свисающим небесным тухесом навеяло...
А тогда, за окном, ещё только начиналось лето. Аллейками, просвечивающими сквозь бутылочную зелень, гулял газированный предгрозовой воздух, раздавал себя, пьяного, щедро - не спрося возраста и паспорта. Крепчал, дурел, фамильярничал с прохожими, лез целоваться коротким слюнявым ливнем и счастливо сдувал остатки кремовой пены с каштановых кубков...
Очень вовремя Крайзеру по делам понадобилось в Одессу. А почему бы не взять байдарку, - сказал он. Синоптики поклялись, что в Одессе сухо, тепло, и ветер, исключительно сверху вниз по карте стекающий со скоростью пять-семь метров в секунду. Что ветер был нетрезв изначально, мы поняли далеко не сразу. А в семь метров мы просто не поверили, нам хотелось плавать, под парусом, нам с головой хватило бы пяти.
Мало ли чего вам хотелось, - скажете вы, и я заподозрю в вас собутыльника и сообщника этого гада.
В Одессу приехали: я, Крайзер и Лизхен из Харькова. Лизхен нас воспринимает как обожаемых паразитов, поэтому при виде нас она сомлела от нежности и принялась неистово чесаться. С перепугу сочинила, что у нее чесотка и попыталась удрать лечиться домой. Мы напомнили кто тут медики, обозвали симулянткой и велели привыкать к веслу. Лиза обняла рюкзак с вёслами и стала к нему привыкать прямо на вокзале.
Но тут нас наконец нашла Ленка, знакомая одесситка, и забрала в трамвай.
Сначала я расскажу вам про трамвай, потом про Ленку, она не обидится. А по ходу припомню свою маму, потому что она названивала мне на мобильный, переживая: как там Одесса.
Трамвай, вопреки общепринятому - не всегда средство передвижения. Например, в Одессе он вполне может быть уютным местом, где можно посидеть в тени с друзьями, покуривая сквознячок на подножке. Или кафешкой, где меланхоличные пассажиры, прогуливаясь от окошка к окошку, жуют пахучие копчёности. Потому что в Одессе трамваи регулярно стоят в пробке. "Это ненадолго, - сказала нам кондукторша, - час-полтора, сидите и не волнуйте мне воздух в салоне".
Причина пробки, в которую попали мы - отсутствие электричества в проводах. Часть пассажиров, со словами: "Мы за пивом, без нас не уезжайте", - испарилась. Остальные, чтоб не зря сидеть, принялись спать, есть и курить.
Спустя час умиротворенного ожидания, внезапно всхрапнув, проснулась двухсотлетняя бабушка, подозрительно оглядела бездельничающих соседей и ужаснулась: "Мы что, стоим?!"
Её уверили, что стоим не больше часа, что всё хорошо, но бабушка гневно прошаркала в конец трамвая, исключительно с целью обругать кондукторшу, и, ворча что-то про срочные дела, долго-долго пыталась выйти наружу. "Куда вам спешить! - кричала ей кондукторша, - или ви на ракету опаздываете, так без вас не полетит!"
Стоило старушке отойти, трамвай, конечно же, тронулся. "Ой, а мне бы на кладбище, вы подскажете?" - спохватился какой-то мужичок. "Рано еще," - отрезала кондукторша. "А вот говорят, что уже", - робко возразил дядечка.
"Вам рано еще на кладбище," - повторила без тени улыбки.
Моя мама рассказывала, что Одесса - город отнюдь не юмора, а какой-то вездесущей хитрости, деланного возмущения, неприкрытого ехидства и совершенно безумного гостеприимства. Она там училась, она знает. К слову сказать - даром не прошло. Описание города - это практически характеристика моей мамы.
"Мам, - спрашивала я, - вот куда б ты пошла по приезду?" "В институт, конечно, на набережную. Заодно проверила бы, жива ли будка, в которой я чинила свои очки"
Будку с названием "Ремонт очков и холодильников" я бы тоже всю жизнь помнила, это феерично. Надо поискать, - подумала я, и тут мы приехали.
А теперь - про Ленку.
Тьфу на вас, если вы до сих пор думаете, что итальянская мама - это образец домовитости и хлебосольства! Приезжайте и посмотрите на маму одесскую. Да хоть она трижды грузинская княжна, как наша Ленка, - в первую очередь её светская голова полна коварных мыслей как вас обкормить. Ты уже объелся давно, уже пикнуть не можешь, уже и лопнул на бис - а она следующую пуговку тебе на пузе отстёгивает и кормит, и ещё тарелочку подсовывает...
Утром мы вверх дном перевернули квартиру, побили что-то из посуды, частично помыли кухню - исключительно в поисках утюга. Крайзер же приехал доклад выступать, надо бы сделать видимость приличия. И обнаружили, что в квартире, где можно найти любую антикварную вещь, в огромных залежах всего чего угодно, нет утюга. Ленка клялась, что должен! Но - Крайзер ушёл в зажёванной вусмерть рубашке, мы с Лизхен отправились гулять.
Через пять минут мы заблудились и решили гулять не по карте, а куда солнце меньше светит. За нами исправно ходил пожилой дядечка, высказал Лизе, что "как же ви так, аккуратнее ходите вашими бёдрами туда-сюда, а то больно смотреть, вдруг такая красота да отвалится" и упрыгнул в трамвай.
Мы последовали за ним и неожиданно очутились у Потёмкинской лестницы. Пытались ориентироваться по карте, но отчего-то ходили кругами и никак не могли выйти на Пушкинскую. Потом вдруг вышли на неё дважды и успокоились.
День был солнечным, ветер предсказанным, мороженое вкусным, людный город куда-то плавно плыл, вилял собаками и смотрел окнами разухабистых кафе. Улицы проваливались под ногами, выскакивали парадными колоннами театров, пышными клумбами, и тут же стеснительно прятались в синагогу.
Время натягивалось, как рогаточная резинка, грозя выстрелить и внезапно кончиться. Тени перевалили за полдень и принялись обкрадывать пешеходов, мы обмякли в кафе за блюдцем щербета, и тут нас нашёл Крайзер.
Время выстрелило. Вдруг оказалось, что мы ничего не видели, и надо срочно бежать, и снова по кругу. Потому что Крайзер по натуре очень-очень гепард и слегка белка. То есть он бежит всегда быстрее всех, и ему надо одновременно во все стороны. А я, как его вторая половина, работаю тормозом по полной программе.
Вместе мы придаём миру гармонию, мда.
Описывать Одессу словами крайне неудобно. Самое большое, накрепко засевшее, впечатление - будто город сразу же после бомбёжки. Огромные, в глубину и длину, рытвины, свежие и не очень. Одни честно огорожены ленточкой, другие прикидываются. Мы ходили по краешку и больше глядели под ноги, чем на здания. Такого я не встречала нигде, разве что в Крымских сыпучих каньонах. Рытвины мы немедленно обозвали "ловушками для подгулявших мужей" и побрели осматривать набережную.
Море в Одессе очень странное. Оно так крепко схвачено бетонными плитами, расчёсанными платными пляжами, помпезными кафе-ресторанами, светящимися вывесками и прочим отвлекающим барахлом, что невольно начинаешь думать: море - это фикция.
Мы глядели на воду, предвкушали, как доберёмся до Днестра, войдём в Днестровский лиман, под парусом прогуляемся до самого моря и убедимся в его правдоподобности. Потрогаем руками-ногами и мокрыми задами в байдарке.
Ревниво понюхали ветер: под вечер он был слабоват, но всё тот же предсказанный северный. И мы спокойно поехали отсыпаться.
Утром сразу две силы природы восстали против наших планов.
Первой силой были пограничники. Совершенно очевидно - они переживали, что сразу три достояния нации,
вроде нас, катать возле границы чревато. И взрывоопасно, с учётом термоядерного Крайзера.
Мы запаслись знакомым пограничником и собирали информацию - куда можно и где нас не тронут.
А второй силой был забулдыга-ветер. Он сменил направление на противоположное и дул со скоростью минимум восемь метров в секунду. Грести в надувной байде против такой силищи - бесполезно. Мы не то что в лиман не войдём - нас запросто снесёт назад, в Молдову.
Тогда мы тоже сменили направление. И поехали в Затоку.
Такого странного отдыха я отродясь не видала.