Партизан, часть 2. Рабочий посёлок тракторозаводцев
Про мир своего детства рассказывает Татьяна Пушкарёва, сама коренная "партизанка".
Мы до 1975 года жили в самом начале улицы Фабричной, тут с десяток домов стояло, в нашем проулочке [1]. Его ещё некоторые наши называли "в заулке". Пройти от ЧТЗ в Малакуль и дальше можно было только спускаясь [2] от улицы Песочной, мимо всех улочек-переулков, мимо нашего дома, мимо свалки, болота. От Песочной был такой спуск. Другой дороги не было. Западную часть улицы Песочной рассекал огромный овраг, через который был проложен высокий мост на опорах [22]. Что за овраг? Ближе к ЧТЗ из земли выходила огромная труба и из неё по оврагу текли заводские стоки - ржавая и масляная вода [3]. Овраг был гигантский, глубокий, за столько-то лет его здорово промыло. Сосед дядя Толя с нашей улицы, он инвалид был, на одну ногу хромал, так вот он как-то раз зимой возвращался с работы домой, упал в этот овраг, не смог вылезти и замёрз. Настолько глубокий был овраг. Через овраг было два моста - по улице Песочной [22] - на длинных высоких сваях, и по Фабричной [4] - этот уже был чуть-чуть над водой.
Жильё строили как могли, прямо в притык к болоту. Здесь вообще было сплошное болото [5], масляное такое, ржавое из-за стоков. По цвету напоминало чай, но чай прозрачный, а этот отстой по консистенции маслянистый такой был. Но постепенно весь этот мазут оседал, вода потихоньку очищалась в этом болоте, и ниже по течению уже росли кустики и камыши, и дальше вода утекала в Первое озеро - конечно, вода была не чистая, с разводами, но уже светлая. Потом нас снесли, трубу перекрыли, поставили огромные чаны-отстойники. Сейчас здесь очистные сооружения ЧТЗ.
Раньше ЧТЗ заканчивался сразу за восточной проходной [6]. Дальше, в сторону ТЭЦ-2 были частные жилые дома [7]. Стоял деревянный заводской забор [8]... Он ещё не кирпичный был, а деревянный, там такие лесины были, шириной в метр, не меньше, то есть огромные деревья распиливали. Вот из таких гигантских досок был сделан преогромнейший забор, а по забору шли лампы освещения. Частные дома стояли, и вот за этими домами стояла двухэтажная деревянная школа [9] - начальная школа №35. Я в ней училась. Она стояла впритык к этому ЧТЗ-вскому деревянному забору. Территорию школы окружал штакетник. В школьном дворе стояло несколько построек: жилые дома для персонала, сараи для хранения топлива и отдельно туалет (с выгребной ямой). Потом туалет пристроили к зданию школы и не надо было ходить на улицу (но канализации так и не было). В самом же здании, в одном из помещений на первом этаже с угла был продовольственный магазин, но вход был отдельный, с улицы. И здесь же, рядом, была сделана водопроводная колонка (от завода) и жители этой части Партизана пользовались водопроводной водой. В школе не было центрального отопления, она отапливалась печками. Это не такие печи, что были в жилых домах. Печи были высокими и круглыми, их называли "печи-голландки". В классах мы сидели не за столами, а за партами. Парты же были изготовлены так: сиденье и наклонный стол были едины. Часть стола откидывалась (крышка парты). Писали мы ручками с перьями, макая их в чернильницу-непроливашку. А чернильница вставлялась в специальное отверстие на парте. Ходили все в единой форме, к которой дополнительно шились нарукавники, чтобы ребёнок не протёр дырку на локте, а носил форму подольше.
Учителя наши жили здесь же в посёлке. Тогда это были действительно учителя, а не педагоги. Авторитет учителя был очень высок. Я помню, как мама ходила к моей учительнице поговорить за жизнь - посоветоваться. А она - учительница - едва ли не в два раза младше моей мамы была. Тогда не было понятия "продлёнки" и тем более оплаты за дополнительные занятия. Нужно было "подтянуть" ребёнка - учитель после уроков дополнительно занимался. Они водили нас и в кино, и в парки - никто не считался со временем: ведь ты учитель. Я до сих пор помню свою первую учительницу - Ивину Клавдию Абрамовну.
Теперь это заводская территория, здесь всё снесли и построили прессово-сварочный и другие цеха. А когда-то был огромный посёлок.
Это всё считалось Партизаном. А чтобы люди ориентировались, о какой части Партизана идёт речь, про нас говорили просто: "за ручьём". Где живёте? На Фабричной за ручьём. А о тех, кто жил через через железную дорогу - это "за дорогой". Где живёшь? В Партизане за дорогой. Дома начинались сразу за железной дорогой. Свалка шла длинным "языком", это уже потом её на восток расширили, и по ней проходила железная дорога. Другая ветка железной дороги поворачивала на запад, от восточной проходной шла вдоль завода шлифизделий и доходила до главной проходной ЧТЗ и дальше шла к кирпичному заводу. А на пустыре перед заводом шлифизделий [14] стояла привезённая немецкая техника, стояли танки навалом. По железной дороге привозили, с двух сторон сгружали танки немецкие и наши подбитые, которые потом резали на переплавку. Я это, конечно, уже не застала, помню только по рассказам мамы, и старший брат рассказывал, как он лазил по этим танкам. Никакого даже ограждения не было, просто будка охранника стояла [13].
Идя от железной дороги (от свалки), Песочная улица упиралась в завод шлифизделий, в другую сторону от железнодой дороги шла улица Линейная. А проспект Ленина - это отдельно. По нумерации так и выходит, что ТЭЦ-2 - это по проспекту Ленина номер 1, заводоуправление ЧТЗ - номер 3, отдел кадров - номер 5... А Линейная - это частные дома.
Кстати, Линейная улица была не одна, согласно справочнику к ней прилагалось ещё четыре переулка - 1-й Линейный, 2-й Линейный и так далее. По одной только улице Линейной было зарегистрировано 366 домов (плюс по 30 домов на каждом из переулков). Эти цифры могут дать некоторое представление о масштабах застройки, от которой сейчас не осталось ничего.
[план посёлка, нарисованный по памяти Т. Пушкарёвой (юг сверху, север снизу)]
От первого нашего дома у меня остались небольшие воспоминания раннего детства. Первый наш дом не был домом, это была "землянуха", то есть часть дома была вырыта в земле, а верх - построен. Окна начинались от земли (лежали на земле). Чтобы зайти в дом, нужно было спускаться по земляным ступеням вниз и тогда открыть дверь. Мама рассказывала, что зимой не раз заносило снегом, приходилось откапываться. Само помещение в доме было небольшим. Стояла у входа печь, рядом с ней была повешена занавеска - там спали родители. Стоял стол, под которым лежали овчинные тулупы - там спала я. Рядом с родителями в потолок был вбит крюк, на нём на пружине висела "зыбка" - детская колыбель (по краям деревянное ограждение, а к нему пришит низ - из мешковины). В ней лежала племянница, дочка самой старшей сестры (тогда декретный отпуск был три месяца, а затем выходили на работу).
В доме у нас были две скамьи и табуретки. Вся эта "мебель" была самодельной, делали её столяры, жившие в Партизане. Профессиональный уровень у которых был разным: одна табуретка была такая неказистая, верх у неё состоял из нескольких досок. Зато другая - игрушка: гладенькая, вся ошкурено, верх сплошной. Эта табуретка была подарком маме от бабушки. И, конечно, главный предмет мебели, сундук - большой, объёмистый. Ведь родители - выходцы из деревни, тогда ни о каких "стенках" и шкафах и речи не было. Но особенно мне запомнился бабушкин сундук. Он был размером с чемодан, но более глубокий. Для меня это была "картинная галерея". Снаружи он был серый, однотонный, а вот когда он открывался... Крышка сундука была обклеена "картинками": бумажные цветные фантики от конфет, вырезка из какого-то журнала и даже этикетка от рыбной консервы. Для ребёнка это была сказка, когда я бывала у них в гостях, обязательно рассматривала эти "картины".
Тогда конфеты выпускались в бумажных фантиках, но для большинства наших семей были слишком дорогими. Нам в основном доставались "подушечки" или кругленькие конфетки без всяких обёрток. (До сих пор помню "Орион" - подушечки, обсыпанные какао-порошком.) У нас в соседях жила одна семья, чья дочь "выучилась и выбилась в люди", родителей не забывала и периодически присылала им гостинцы, среди которых были и шоколадные конфеты в фантиках. Зная об этом, я ходила к ним в гости. Конфетами они не угощали, но все фантики не выбрасывали, а отдавали мне. Как я была довольна - ведь теперь мой "секретик" будет самым красивым. ("Секретик" - это ямка в земле, куда складывалось что-то очень "ценное", красивое. Стенки "секретика" украшались осколками от разбитых бутылок разных оттенков - тёмно-зелёных, светло-зелёных, коричневых, - осколками от разбитых чашек, тарелок - главное, чтобы был рисунок - цветочек. А ещё цветные фантики - красота!)
Но не у всех были сундуки, особенно у молодых. В этом случае вещи хранили на гвозде, вбитом в стену - висели платья, пальто, завёрнутые в простыню. И ещё мне запомнились галоши. Галоши на валенках - это привычно. Но галоши надевали и на туфли. Причём были "дамские" галоши, скорее это такие резиновые "боты" специальной формы. Можно сказать, резиновые пустотелые ботиночки на каблуках, их надевали поверх туфель.
Постепенно люди стали обустраиваться, вот и наша семья решила строить дом - засыпной конечно. Говорю во множественном числе, потому что одному человеку такую работу не осилить. Но чужих людей мы не нанимали, к этому времени в Челябинске жили мамины племянники и племянница. Вот их семьи нам и помогали. Но и мы, дети, приложили к строительству свои силы, точнее ноги. Что такое засыпной дом: устанавливались несущие столбы, к ним с двух сторон прибивали доски, а между ними засыпали заводской шлак. И не просто засыпали, а утрамбовывали. Затем внутри дома доски оббивали дранкой, поверх которой штукатурили стены. Вот тут и понадобилась наша помощь. Штукатурка - глина и песок, и к ним мама добавляла сорванную на болоте траву - осоку. И всё это нужно было перемешать. А объём работ большой, вот и делали этот состав "порциями". В старое корыто складывали глину, песок, добавляли воду. И в эту массу вставали мы в длинных резиновых сапогах. Уже будучи взрослой, я видела хронику строек первых пятилеток. Механизмов было мало, был в основном ручной труд. И вот такие кадры: огромная деревянная ёмкость ("корыто") и несколько человек, держась друг за друга, ногами месят эту массу, двигаясь слитно то в одну сторону, то в другую. Так тоже самое делали мы - перемешивали ногами, а мама постепенно добавляла осоку, нами же сорванную. Вот так, стенка за стенкой, наш новый дом бы оштукатурен.
А ещё мама рассказывала (она в 30-е годы работала в дезинфекционной службе), как они в те годы ездили на вызова по Партизану. Освещения не было никакого, дорогу не видно - занесло, а кругом такие вот хибары, землянухи... Так что бывало и по крыше такого дома проезжали. Электричества в посёлке не было ни до войны, ни в войну. Электрофицировали Партизан уже на моей памяти. А до этого утро каждого дня выглядело так: сквозь сон был слышен "рёв" - начинал гудеть заводской гудок, также были слышны и дальние гудки других предприятий. Мама зажигает коптилку, начинает собирать отца на работу. Не было никакого радио, даже "тарелки".
А теперь электричество. Деревянный столб вкопали на углу нашего проулка. Электрик в "кошках" укрепляет наверху изоляторы, металлический абажур ("шляпку") для лампы, затем натянули провода - да здравствует свет! И через несколько лет у соседей появился телевизор. Так мы целой толпой ходили смотреть, ребятня сидела на полу. Смотрели всё, что показывали.
Одна из самых колоритных и запоминающихся черт Партизана - ландшафт. Здесь он потрясающе разнообразен - думаю, не только каменные трущобы Северо-запада, но и даже ни одна из окраин города не сможет похвастаться таким разнообразием. На небольшой в общем-то территории уместилось всё: железная дорога, шлакоотвалы, промзоны, пригодное для купания озеро, овраги, ручьи, болота... Мальчишкам - полное раздолье.
Вода в подполе в последние годы стояла вровень с досками пола. Потому что здесь родники естественные, ключи со страшной силой били. Причём так не всегда было, а вместе со шлакоотвалами постепенно стало заболачиваться. Мама рассказывала, что когда приехали сюда в 30-е годы, было не так совсем. Была в альбоме фотография самой старшей сестры - они сидят на какой-то поляночке, кругом цветочки, я у мамы спрашиваю - это где? А она и говорит - как где? У нас здесь вот. Когда начинали строиться, ещё никакого болота не было, ЧТЗ до войны ещё только начинал шлак сваливать, люди тут коров пасли, всякая живность была. А потом стало постепенно заболачиваться... С нашей стороны болото чистое было, мы даже огороды из него поливали, а вот дальше, где заводские стоки - там уже маслянистое болото.
У нас в переулке Детальном, прямо рядом со свалкой, был очень хороший колодец, очень сильный бил ключ. То есть были и другие ключи (пер. Ручейный), не очень хорошие, а вот в этом вода была отличная. Жители скинулись, обложили его камнем... Сейчас на этом месте один из круглых чанов очистных сооружений стоит. Дальше вдоль свалки тоже пара ключей била, но вода в них уже с масляными разводами была. А этот очень чистый ключ был, здесь свалка только начиналась. Когда стали строить очистные сооружения, снесли дома, это место засыпали - огромнейшая толща земли, целая гора была. Тогда снесли всё, кроме нашей последней линии - несколько домов осталось в болоте, а всё остальное уже сенесено было и засыпано землёй. Так вот, однажды ночью просыпаемся от непонятных звуков. Смотрим - пробил ключ всю эту гору, и промыл гигантский овраг. То есть он точил себе потихоньку, и в один прекрасный момент всё рухнуло, огромный овраг образовался прямо перед домом.
В районе завода шлифизделий был магазин [23], а рядом с ним была колонка [24], и мы, когда уж очень хотелось повыпендрёжничать и не колодезную пить - за "городской" водой тащились с вёдрами сюда, к шлифизделиям. А уж потом водопровод провели к нам, на угол Фабричной поставили колонку. Когда стали строить очистные, эту колонку сломали.
Свалка была высоченная. Так отец на бульдозере со своими сменщиками пробил с неё спуск [20], который как бы отделял чистое болото от смоляного. Зимой ребята ребята с болота таскали воду и эту горку заливали, и мы до огородов докатывались с этого шлакоотвала. Гигантская горка была, катались на фанерках и на так называемых "трофейках". Это такой металлический прут, который дважды сгибали дугой, а сверху делали плетёнку. И ребятишек катали на этой плетёнке. Ты вставал ногами на прутья, держался руками, а впереди на этой плетёнке сидит пацанёнок или кто-то из младших. Это у нас называлось "трофейка" почему-то. И вот на этом пруте, да с такой высоты, бывало, ребята разбивались. Домой придут, скорей физиономию отмоют, чтобы родители не поняли, что побитый. Конечно, этот спуск был сделан не для ребячьей забавы, а для взрослых дел. Когда зимой тропу возле свалки заносило, взрослые на работу ходили поверху. Но главное было в другом. Когда с ЧТЗ шёл состав с нагруженными платформами, его уже ждали. Ведь вывозили отходы из разных заводских цехов - например деревомодельного. Опрокидывалась такая платформа, высыпая огромную кучу опилок. И к этой куче устремлялись люди, "вооружённые" металлическими прутьями, согнутыми в виде буквы "Г" с заострённым концом - такая своеобразная кочерга. И вот этой кочергой начинают кучу опилок пробивать - прощупывать, острым концом цепляя за деревянные обрезки, чурочки. Всё это собиралось, складывалось, а потом отвозили домой и топили печи. Брали в мешки и опилки, делали из них своеобразную "подстилку-подушку" под высокие грядки - особенно в парнике. Опилки начинали перегнивать, давали тепло и в парнике можно было рано высаживать, например, огурцы.
Так вот, свалка постепенно росла. На её месте раньше тоже жили люди. Там, где повыше, застроено было более-менее, и ещё на островке несколько домов буквально стояло [10]. Там же ещё один мостик был через ручей [11], через который можно было перейти в ту часть посёлка [12]. И вот та часть называлась Нахаловкой. Там они не могли себе даже подпол сделать, потому что вода подступала. Все эти дома заняла свалка, их сносили ещё на моей памяти, когда ещё мы оттуда не уехали.
В Ключевке тоже многие дома снесли, хотя несколько домов стоят ещё. Помню только, что мы ходили через этот посёлок на ЧТЗ-вское кладбище, нас мама водила. Помню, что кладбище тоже было огорожено деревянным забором. А ещё через болота, вдоль свалки, мы ходили к Первому озеру купаться. Одним-то страшно было, поэтому собирались компанией - обычно старшие ребята и нас мелкоты несколько. Далеко это было. Это когда со старшими, а если одни, без старших - то на карьеры шли купаться. За болотом тоже было озерцо - песчаные и глиняные карьеры [15]. В первую очередь глина, конечно, потому что когда подходишь, вода чистенькая, а как ступишь - муть вся поднимается, и мы - бултых в эту муть.
У завода шлифизделий тоже стоки были, у этого моста [22] они выводили свою трубу [16]. Вода из неё шла горячая, но не грязная и масляная, как с ЧТЗ. Ни пить, ни мыться ей нельзя было - техническая, но вот половики постирать можно было. Помню, женщины ходили сюда с коромыслом и вёдрами, в каждом ведре половик свёрнут. Потом уже мужики соорудили там мостки из широких досок, на них и стирали. Одежду не стирали, конечно, а вот тряпки, которые под ноги бросают - вполне. Ну и пацванва тут всё равно купались, в горячей-то воде.
Магазин у завода шлифизделий [23] был построен гораздо позже, чем магазин на Песочной [21] - уже после того, как тот был снесён. Его строили, по-моему, уже из шлакоблока. Там когда-то стояли бараки от завода шлифизделий [17], в этих бараках жили бабушка и мамина младшая сестра. Это же эвакуированный завод, они экстренным порядком строили эти бараки.
Кстати, один из местных жителей - поддатый мужичок в наколках - тоже вспоминает бараки [18] и шеренгу огромных тополей перед ними, посаженных ещё в сороковые годы, одновременно со строительством тех бараков. Тополя ещё живы, а на месте бараков в 1965 году был построен один из корпусов завода "Росси". Бараки же в начале шестидесятых были расселены на улицу Горького, в квартал завода шлифизделий.
Он также вспоминает пруд позади завода шлифизделий [19], в котором аборигены купались ещё сравнительно недавно. Сейчас это уже территория завода "Росси", а пруд засыпан. Но его можно увидеть на всех картах, начиная с довоенных, и вплоть до 2005 года. Вот это место. Про пруд здесь уже ничто не напоминает.
Разглядывая фотографии, которые я наснимал в этом году, Татьяна ужасается, насколько неприбранным и неприглядным стал посёлок. И с нескрываемой ностальгией начинает вспоминать тот, свой Партизан.
Вообще, люди раньше прилично старались жить. Чтобы вокруг дома всегда был порядок. Коль у нас была печь, то всю золу не только в огород высыпали, а перед домом и утаптывали. Ещё и глину добавляли, получалось не хуже асфальта. У нас сухо было, потому что каждый перед своим домом подсыпал. Все ухаживали за своими домами. Вот в нашем проулке на Фабричной [1] можно было детям бегать и играть совершенно спокойно. У нас, получается, дом самый крайний был, он как бы повыше стоял, тут и была у нас игровая площадка. А когда стали проводить электричество, то у нас на углу, перед нашим домом, вкопали столб, сделали фонарь, поэтому всегда перед нашим домом играли, потому что светло было. Электричество проводили на моей памяти уже, до этого не было.
Всё-таки у нас было как-то поприличнее, чем теперь. Заборы стояли, палисаднички были, цветы сажали, сирень у соседей была... То есть люди следили, чтобы и красиво смотрелось тоже... Каждый старался друг перед другом... не то чтобы выпендриться, но всё-таки чтобы прилично было. Очень многие дома ухоженные стояли. Хотя кирпичных не было. И из брёвен мало кто смог построить, очень дорого было. В основном засыпные дома были. А уж чтоб из шлакоблоков - и не мечтали, это только в Плановке - у нас их звали "куркулями". Потому что у них были финансовые возможности построить, а у нас самострой, кто как мог...
За чистотой следили. Когда идёшь мимо нашего дома к свалке и дальше, начиналось болото смоляное - вот здесь у нас и была помойка, сваливали всё добро в одном месте. Не так чтобы бросать где ни попадя. Тем более, болото было подальше, не прямо рядом с домами. Да и что там сваливали. Ведь все жили в своих домах, своим хозяйством и всё шло в дело. Разбилось стекло, так мелкие стёкла можно на парник или на окошко в сарае. Всё, что могло гореть - в печь. Сразу вспомнила о стёклах. Ходил по посёлку стекольщик, на плече нёс ящик со стеклом и кричал: "Стёклы вставлять", ходил и точильщик со своим станком. Также ездил на своей телеге "реможник" (он бывал и "в городе" - объезжал и каменные дома ЧТЗ и бараки, но там его называли "тряпишник"). На телеге стоял ящик и чего только там не было - иголки, нитки катушечные, нитки для вышивания "мулине", бельевая верёвка, прищепки, резинки... (Резинки - это не "ластики", а бельевая резинка узкая и широкая. Широкая - для чулок, ведь тогда ещё не было колготок, и дети и взрослые носили чулки, которые этими резинками и держались. А детям шили специальные жилетики-топы, застёгивающиеся на спине. К нему внизу пришивались 4 широкие резинки - две впереди, две сзади. К этим резинкам пришивались "захваты" - ими и держали чулки. Те, кто побогаче, покупали их готовыми.) Все эти товары можно было купить у "реможника", а не ходить "в город" в магазин. Но купить у него не заденьги, а за старые вещи. Сдавали ему вещи, которые невозможно было пустить на половики: фуфайки, зимние пальто... Мы же, ребятня, теребили своих мам, чтобы они взяли нам "пикульки". Это обычный воздушный шарик, в горловину которого был вставлен свисток. Надуваешь шарик, отнимаешь от губ, воздух из него начинает выходить через этот свисток - раздавался резкий звук, т.е. шарик начинал пищать, да так громко! Причём верещали эти шары на разные голоса.
Люди всё берегли, зазря ничего не выбрасывали. На рынке ЧТЗ (не нынешнем, его ещё не было, а напротив, где сейчас стоят девятиэтажные дома) был "дикий" базар, сидели лудильщики и можно было запаять прохудившуюся кастрюлю, тазик. Точно так же и старые вещи - не выбрасывали, а расстригали их на длинные-длинные полосы-тряпочки и сматывали в клубки. Копили-копили - так набиралось несколько мешков. А тем временем подходила очередь. Очередь на ткацкий станок - "кросны". Кто-то привёз в город из деревни и теперь женщины в посёлке по очереди пользовались им, ткали на нём половики. А из маленьких отдельных лоскутков (новых), оставшихся при шитье платья ли, кофты, сшивали целые "пододеяльники", делали сами стёганые тёплые одеяла. (Сейчас это называют венгерская лоскутная техника - "пэчворк". Да у нас и бабушки, и мамы всё это давно знали сами.) Одежду и обувь берегли. Но у ребёнка столько энергии, он дырки на любом месте протрёт, причём реально. Возьмём валенки. Не успеешь поносить, а подошва на глазах истончается. Тогда отец брал голенища от старых валенок, вырезал новую подошву, складывал её вдвое. Затем брал суровые нитки, натягивал и начинал смазывать их варом? смолой? - не помню. Так сантиметр за сантиметром, сматывая теперь уже чёрные "жирные" нитки в клубок - их называли "дратва". Брал шило острое, но с крючком, прокалывал им сдвоенную подошву, подошву валенка и крючком вытягивал петлю из "дратвы", затем снова прокалывал, вытягивал новую петлю - и так стежок за стежком. Подобным образом прошивали и задник валенок.
В каждом дворе хоть какая-нибудь зверушка была. Хотя какие там зверушки! у нас если хозяйка дома - калитка открыта, дверь в дом не заперта, она чего-нибудь в огороде шебуршит, заходи без всяких... Народищу жило уйма, дома друг к другу впритык стояли. Хотя так-то идёшь - сплошная улица, а когда сносили наш кусочек от восточной проходной до нас, все эти жители вошли почти в один дом, который напротив сада Победы (Салютная, 2). Чуть ли не пол-Партизана вошло спокойно в несколько подъездов, ещё даже осталось. Так что одно дело, когда дом со всеми хозяйственными постройками, другое дело - многоэтажка. Мне рассказывали, что когда первые улицы начали сносить, двух бабуль хотели поселить как раньше - в коммуналку - ну, дать каждой по комнате и всё, так и та и другая окрысились - ещё чего, мол, я в доме хозяйка, одна живу, и ни в какую. И до тех пор, пока не дали обеим полуторки, они там оставались в своих домиках. А ЧТЗ уже приспичило, надо очистные строить. Ведь столько сливал - поток мощный, огромная труба, это надо было видеть. Ну, с огромного завода - понятно, сколько стоков.
Я уже в старших классах училась, когда начали строиться очистные сооружения. А коль здесь начали строить очистные, уже первые здания начали появляться, и дорогу заасфальтировали. Тогда мы, можно сказать, уже как белые люди часть пути ходили. А на Песочной стоял деревянный магазин [21]. Я этот магазин почему запомнила? Во времена Хрущева у нас в стране ситуация сложилась так, что когда освоили целину, первые несколько лет хороший урожай был, а потом - эрозия почвы, ветра. У американцев как - сначала посевы, потом ряд деревьев. А наши на сотни километров целину распахали... И пришлось тогда снова ввести карточки. Я училась ещё в начальной школе 35-й, и давали определенную норму на детей, и периодически что-то выбрасывали - скажем, полкило муки в одни руки. И вот вставали все тётки с Партизана, детей мал-мала-меньше ставили рядом с собой, давали мешочки, на мешочках был вышит адрес, А нас тогда в семье двое младших осталось - нам по полбуханки белого хлеба на детей выдавалось, вот это я помню. Это было в начале шестидесятых, год примерно 1962-63-64. Мы шли в этот магазин, мама ставила нас и ещё какого-нибудь ребятёнка и в мешочек по полкило на первого, на второго, на третьего... А потом женщины как делали - друг другу детей передавали, чтобы можно было побольше взять этой муки. Но это зависело от настроения продавщицы, она жила сама в Партизане, знала людей. В основном у нас женщины, особенно которые постарше, были просто домашние хозяйки. Раньше же хоть и говорили - женщину в производство, очень многие именно были дома, с детьми, и соответственно как выгадывали - всё старались что-то сэкономить, постряпать, чтобы на одну мужнину зарплату продержаться, и поэтому всё сами делали. И вот, как встанут, все и идут с детьми. И я помню, как на маму сердилась - "Мама, мне в школу надо, а ты..." А она мне - "Успеешь". А я - "Мама, я опоздаю" - "Ничего, вот уже очередь подходит".
У нас все или почти все были работающие на ЧТЗ. Или обслуживающие ЧТЗ. То есть работали, например, в магазине или на швейной фабрике, которая тоже работала для ЧТЗ.
Содержание:
Часть 1. Побочный продукт индустриализации
Часть 2. Рабочий посёлок тракторозаводцев
Часть 3. Депрессивная окраина
Часть 4. Медвежий угол
Часть 5. Медвежий угол, продолжение
Часть 6. Экскурс в прошлое
Мы до 1975 года жили в самом начале улицы Фабричной, тут с десяток домов стояло, в нашем проулочке [1]. Его ещё некоторые наши называли "в заулке". Пройти от ЧТЗ в Малакуль и дальше можно было только спускаясь [2] от улицы Песочной, мимо всех улочек-переулков, мимо нашего дома, мимо свалки, болота. От Песочной был такой спуск. Другой дороги не было. Западную часть улицы Песочной рассекал огромный овраг, через который был проложен высокий мост на опорах [22]. Что за овраг? Ближе к ЧТЗ из земли выходила огромная труба и из неё по оврагу текли заводские стоки - ржавая и масляная вода [3]. Овраг был гигантский, глубокий, за столько-то лет его здорово промыло. Сосед дядя Толя с нашей улицы, он инвалид был, на одну ногу хромал, так вот он как-то раз зимой возвращался с работы домой, упал в этот овраг, не смог вылезти и замёрз. Настолько глубокий был овраг. Через овраг было два моста - по улице Песочной [22] - на длинных высоких сваях, и по Фабричной [4] - этот уже был чуть-чуть над водой.
Жильё строили как могли, прямо в притык к болоту. Здесь вообще было сплошное болото [5], масляное такое, ржавое из-за стоков. По цвету напоминало чай, но чай прозрачный, а этот отстой по консистенции маслянистый такой был. Но постепенно весь этот мазут оседал, вода потихоньку очищалась в этом болоте, и ниже по течению уже росли кустики и камыши, и дальше вода утекала в Первое озеро - конечно, вода была не чистая, с разводами, но уже светлая. Потом нас снесли, трубу перекрыли, поставили огромные чаны-отстойники. Сейчас здесь очистные сооружения ЧТЗ.
Раньше ЧТЗ заканчивался сразу за восточной проходной [6]. Дальше, в сторону ТЭЦ-2 были частные жилые дома [7]. Стоял деревянный заводской забор [8]... Он ещё не кирпичный был, а деревянный, там такие лесины были, шириной в метр, не меньше, то есть огромные деревья распиливали. Вот из таких гигантских досок был сделан преогромнейший забор, а по забору шли лампы освещения. Частные дома стояли, и вот за этими домами стояла двухэтажная деревянная школа [9] - начальная школа №35. Я в ней училась. Она стояла впритык к этому ЧТЗ-вскому деревянному забору. Территорию школы окружал штакетник. В школьном дворе стояло несколько построек: жилые дома для персонала, сараи для хранения топлива и отдельно туалет (с выгребной ямой). Потом туалет пристроили к зданию школы и не надо было ходить на улицу (но канализации так и не было). В самом же здании, в одном из помещений на первом этаже с угла был продовольственный магазин, но вход был отдельный, с улицы. И здесь же, рядом, была сделана водопроводная колонка (от завода) и жители этой части Партизана пользовались водопроводной водой. В школе не было центрального отопления, она отапливалась печками. Это не такие печи, что были в жилых домах. Печи были высокими и круглыми, их называли "печи-голландки". В классах мы сидели не за столами, а за партами. Парты же были изготовлены так: сиденье и наклонный стол были едины. Часть стола откидывалась (крышка парты). Писали мы ручками с перьями, макая их в чернильницу-непроливашку. А чернильница вставлялась в специальное отверстие на парте. Ходили все в единой форме, к которой дополнительно шились нарукавники, чтобы ребёнок не протёр дырку на локте, а носил форму подольше.
Учителя наши жили здесь же в посёлке. Тогда это были действительно учителя, а не педагоги. Авторитет учителя был очень высок. Я помню, как мама ходила к моей учительнице поговорить за жизнь - посоветоваться. А она - учительница - едва ли не в два раза младше моей мамы была. Тогда не было понятия "продлёнки" и тем более оплаты за дополнительные занятия. Нужно было "подтянуть" ребёнка - учитель после уроков дополнительно занимался. Они водили нас и в кино, и в парки - никто не считался со временем: ведь ты учитель. Я до сих пор помню свою первую учительницу - Ивину Клавдию Абрамовну.
Теперь это заводская территория, здесь всё снесли и построили прессово-сварочный и другие цеха. А когда-то был огромный посёлок.
Это всё считалось Партизаном. А чтобы люди ориентировались, о какой части Партизана идёт речь, про нас говорили просто: "за ручьём". Где живёте? На Фабричной за ручьём. А о тех, кто жил через через железную дорогу - это "за дорогой". Где живёшь? В Партизане за дорогой. Дома начинались сразу за железной дорогой. Свалка шла длинным "языком", это уже потом её на восток расширили, и по ней проходила железная дорога. Другая ветка железной дороги поворачивала на запад, от восточной проходной шла вдоль завода шлифизделий и доходила до главной проходной ЧТЗ и дальше шла к кирпичному заводу. А на пустыре перед заводом шлифизделий [14] стояла привезённая немецкая техника, стояли танки навалом. По железной дороге привозили, с двух сторон сгружали танки немецкие и наши подбитые, которые потом резали на переплавку. Я это, конечно, уже не застала, помню только по рассказам мамы, и старший брат рассказывал, как он лазил по этим танкам. Никакого даже ограждения не было, просто будка охранника стояла [13].
Идя от железной дороги (от свалки), Песочная улица упиралась в завод шлифизделий, в другую сторону от железнодой дороги шла улица Линейная. А проспект Ленина - это отдельно. По нумерации так и выходит, что ТЭЦ-2 - это по проспекту Ленина номер 1, заводоуправление ЧТЗ - номер 3, отдел кадров - номер 5... А Линейная - это частные дома.
Кстати, Линейная улица была не одна, согласно справочнику к ней прилагалось ещё четыре переулка - 1-й Линейный, 2-й Линейный и так далее. По одной только улице Линейной было зарегистрировано 366 домов (плюс по 30 домов на каждом из переулков). Эти цифры могут дать некоторое представление о масштабах застройки, от которой сейчас не осталось ничего.
[план посёлка, нарисованный по памяти Т. Пушкарёвой (юг сверху, север снизу)]
От первого нашего дома у меня остались небольшие воспоминания раннего детства. Первый наш дом не был домом, это была "землянуха", то есть часть дома была вырыта в земле, а верх - построен. Окна начинались от земли (лежали на земле). Чтобы зайти в дом, нужно было спускаться по земляным ступеням вниз и тогда открыть дверь. Мама рассказывала, что зимой не раз заносило снегом, приходилось откапываться. Само помещение в доме было небольшим. Стояла у входа печь, рядом с ней была повешена занавеска - там спали родители. Стоял стол, под которым лежали овчинные тулупы - там спала я. Рядом с родителями в потолок был вбит крюк, на нём на пружине висела "зыбка" - детская колыбель (по краям деревянное ограждение, а к нему пришит низ - из мешковины). В ней лежала племянница, дочка самой старшей сестры (тогда декретный отпуск был три месяца, а затем выходили на работу).
В доме у нас были две скамьи и табуретки. Вся эта "мебель" была самодельной, делали её столяры, жившие в Партизане. Профессиональный уровень у которых был разным: одна табуретка была такая неказистая, верх у неё состоял из нескольких досок. Зато другая - игрушка: гладенькая, вся ошкурено, верх сплошной. Эта табуретка была подарком маме от бабушки. И, конечно, главный предмет мебели, сундук - большой, объёмистый. Ведь родители - выходцы из деревни, тогда ни о каких "стенках" и шкафах и речи не было. Но особенно мне запомнился бабушкин сундук. Он был размером с чемодан, но более глубокий. Для меня это была "картинная галерея". Снаружи он был серый, однотонный, а вот когда он открывался... Крышка сундука была обклеена "картинками": бумажные цветные фантики от конфет, вырезка из какого-то журнала и даже этикетка от рыбной консервы. Для ребёнка это была сказка, когда я бывала у них в гостях, обязательно рассматривала эти "картины".
Тогда конфеты выпускались в бумажных фантиках, но для большинства наших семей были слишком дорогими. Нам в основном доставались "подушечки" или кругленькие конфетки без всяких обёрток. (До сих пор помню "Орион" - подушечки, обсыпанные какао-порошком.) У нас в соседях жила одна семья, чья дочь "выучилась и выбилась в люди", родителей не забывала и периодически присылала им гостинцы, среди которых были и шоколадные конфеты в фантиках. Зная об этом, я ходила к ним в гости. Конфетами они не угощали, но все фантики не выбрасывали, а отдавали мне. Как я была довольна - ведь теперь мой "секретик" будет самым красивым. ("Секретик" - это ямка в земле, куда складывалось что-то очень "ценное", красивое. Стенки "секретика" украшались осколками от разбитых бутылок разных оттенков - тёмно-зелёных, светло-зелёных, коричневых, - осколками от разбитых чашек, тарелок - главное, чтобы был рисунок - цветочек. А ещё цветные фантики - красота!)
Но не у всех были сундуки, особенно у молодых. В этом случае вещи хранили на гвозде, вбитом в стену - висели платья, пальто, завёрнутые в простыню. И ещё мне запомнились галоши. Галоши на валенках - это привычно. Но галоши надевали и на туфли. Причём были "дамские" галоши, скорее это такие резиновые "боты" специальной формы. Можно сказать, резиновые пустотелые ботиночки на каблуках, их надевали поверх туфель.
Постепенно люди стали обустраиваться, вот и наша семья решила строить дом - засыпной конечно. Говорю во множественном числе, потому что одному человеку такую работу не осилить. Но чужих людей мы не нанимали, к этому времени в Челябинске жили мамины племянники и племянница. Вот их семьи нам и помогали. Но и мы, дети, приложили к строительству свои силы, точнее ноги. Что такое засыпной дом: устанавливались несущие столбы, к ним с двух сторон прибивали доски, а между ними засыпали заводской шлак. И не просто засыпали, а утрамбовывали. Затем внутри дома доски оббивали дранкой, поверх которой штукатурили стены. Вот тут и понадобилась наша помощь. Штукатурка - глина и песок, и к ним мама добавляла сорванную на болоте траву - осоку. И всё это нужно было перемешать. А объём работ большой, вот и делали этот состав "порциями". В старое корыто складывали глину, песок, добавляли воду. И в эту массу вставали мы в длинных резиновых сапогах. Уже будучи взрослой, я видела хронику строек первых пятилеток. Механизмов было мало, был в основном ручной труд. И вот такие кадры: огромная деревянная ёмкость ("корыто") и несколько человек, держась друг за друга, ногами месят эту массу, двигаясь слитно то в одну сторону, то в другую. Так тоже самое делали мы - перемешивали ногами, а мама постепенно добавляла осоку, нами же сорванную. Вот так, стенка за стенкой, наш новый дом бы оштукатурен.
А ещё мама рассказывала (она в 30-е годы работала в дезинфекционной службе), как они в те годы ездили на вызова по Партизану. Освещения не было никакого, дорогу не видно - занесло, а кругом такие вот хибары, землянухи... Так что бывало и по крыше такого дома проезжали. Электричества в посёлке не было ни до войны, ни в войну. Электрофицировали Партизан уже на моей памяти. А до этого утро каждого дня выглядело так: сквозь сон был слышен "рёв" - начинал гудеть заводской гудок, также были слышны и дальние гудки других предприятий. Мама зажигает коптилку, начинает собирать отца на работу. Не было никакого радио, даже "тарелки".
А теперь электричество. Деревянный столб вкопали на углу нашего проулка. Электрик в "кошках" укрепляет наверху изоляторы, металлический абажур ("шляпку") для лампы, затем натянули провода - да здравствует свет! И через несколько лет у соседей появился телевизор. Так мы целой толпой ходили смотреть, ребятня сидела на полу. Смотрели всё, что показывали.
Одна из самых колоритных и запоминающихся черт Партизана - ландшафт. Здесь он потрясающе разнообразен - думаю, не только каменные трущобы Северо-запада, но и даже ни одна из окраин города не сможет похвастаться таким разнообразием. На небольшой в общем-то территории уместилось всё: железная дорога, шлакоотвалы, промзоны, пригодное для купания озеро, овраги, ручьи, болота... Мальчишкам - полное раздолье.
Вода в подполе в последние годы стояла вровень с досками пола. Потому что здесь родники естественные, ключи со страшной силой били. Причём так не всегда было, а вместе со шлакоотвалами постепенно стало заболачиваться. Мама рассказывала, что когда приехали сюда в 30-е годы, было не так совсем. Была в альбоме фотография самой старшей сестры - они сидят на какой-то поляночке, кругом цветочки, я у мамы спрашиваю - это где? А она и говорит - как где? У нас здесь вот. Когда начинали строиться, ещё никакого болота не было, ЧТЗ до войны ещё только начинал шлак сваливать, люди тут коров пасли, всякая живность была. А потом стало постепенно заболачиваться... С нашей стороны болото чистое было, мы даже огороды из него поливали, а вот дальше, где заводские стоки - там уже маслянистое болото.
У нас в переулке Детальном, прямо рядом со свалкой, был очень хороший колодец, очень сильный бил ключ. То есть были и другие ключи (пер. Ручейный), не очень хорошие, а вот в этом вода была отличная. Жители скинулись, обложили его камнем... Сейчас на этом месте один из круглых чанов очистных сооружений стоит. Дальше вдоль свалки тоже пара ключей била, но вода в них уже с масляными разводами была. А этот очень чистый ключ был, здесь свалка только начиналась. Когда стали строить очистные сооружения, снесли дома, это место засыпали - огромнейшая толща земли, целая гора была. Тогда снесли всё, кроме нашей последней линии - несколько домов осталось в болоте, а всё остальное уже сенесено было и засыпано землёй. Так вот, однажды ночью просыпаемся от непонятных звуков. Смотрим - пробил ключ всю эту гору, и промыл гигантский овраг. То есть он точил себе потихоньку, и в один прекрасный момент всё рухнуло, огромный овраг образовался прямо перед домом.
В районе завода шлифизделий был магазин [23], а рядом с ним была колонка [24], и мы, когда уж очень хотелось повыпендрёжничать и не колодезную пить - за "городской" водой тащились с вёдрами сюда, к шлифизделиям. А уж потом водопровод провели к нам, на угол Фабричной поставили колонку. Когда стали строить очистные, эту колонку сломали.
Свалка была высоченная. Так отец на бульдозере со своими сменщиками пробил с неё спуск [20], который как бы отделял чистое болото от смоляного. Зимой ребята ребята с болота таскали воду и эту горку заливали, и мы до огородов докатывались с этого шлакоотвала. Гигантская горка была, катались на фанерках и на так называемых "трофейках". Это такой металлический прут, который дважды сгибали дугой, а сверху делали плетёнку. И ребятишек катали на этой плетёнке. Ты вставал ногами на прутья, держался руками, а впереди на этой плетёнке сидит пацанёнок или кто-то из младших. Это у нас называлось "трофейка" почему-то. И вот на этом пруте, да с такой высоты, бывало, ребята разбивались. Домой придут, скорей физиономию отмоют, чтобы родители не поняли, что побитый. Конечно, этот спуск был сделан не для ребячьей забавы, а для взрослых дел. Когда зимой тропу возле свалки заносило, взрослые на работу ходили поверху. Но главное было в другом. Когда с ЧТЗ шёл состав с нагруженными платформами, его уже ждали. Ведь вывозили отходы из разных заводских цехов - например деревомодельного. Опрокидывалась такая платформа, высыпая огромную кучу опилок. И к этой куче устремлялись люди, "вооружённые" металлическими прутьями, согнутыми в виде буквы "Г" с заострённым концом - такая своеобразная кочерга. И вот этой кочергой начинают кучу опилок пробивать - прощупывать, острым концом цепляя за деревянные обрезки, чурочки. Всё это собиралось, складывалось, а потом отвозили домой и топили печи. Брали в мешки и опилки, делали из них своеобразную "подстилку-подушку" под высокие грядки - особенно в парнике. Опилки начинали перегнивать, давали тепло и в парнике можно было рано высаживать, например, огурцы.
Так вот, свалка постепенно росла. На её месте раньше тоже жили люди. Там, где повыше, застроено было более-менее, и ещё на островке несколько домов буквально стояло [10]. Там же ещё один мостик был через ручей [11], через который можно было перейти в ту часть посёлка [12]. И вот та часть называлась Нахаловкой. Там они не могли себе даже подпол сделать, потому что вода подступала. Все эти дома заняла свалка, их сносили ещё на моей памяти, когда ещё мы оттуда не уехали.
В Ключевке тоже многие дома снесли, хотя несколько домов стоят ещё. Помню только, что мы ходили через этот посёлок на ЧТЗ-вское кладбище, нас мама водила. Помню, что кладбище тоже было огорожено деревянным забором. А ещё через болота, вдоль свалки, мы ходили к Первому озеру купаться. Одним-то страшно было, поэтому собирались компанией - обычно старшие ребята и нас мелкоты несколько. Далеко это было. Это когда со старшими, а если одни, без старших - то на карьеры шли купаться. За болотом тоже было озерцо - песчаные и глиняные карьеры [15]. В первую очередь глина, конечно, потому что когда подходишь, вода чистенькая, а как ступишь - муть вся поднимается, и мы - бултых в эту муть.
У завода шлифизделий тоже стоки были, у этого моста [22] они выводили свою трубу [16]. Вода из неё шла горячая, но не грязная и масляная, как с ЧТЗ. Ни пить, ни мыться ей нельзя было - техническая, но вот половики постирать можно было. Помню, женщины ходили сюда с коромыслом и вёдрами, в каждом ведре половик свёрнут. Потом уже мужики соорудили там мостки из широких досок, на них и стирали. Одежду не стирали, конечно, а вот тряпки, которые под ноги бросают - вполне. Ну и пацванва тут всё равно купались, в горячей-то воде.
Магазин у завода шлифизделий [23] был построен гораздо позже, чем магазин на Песочной [21] - уже после того, как тот был снесён. Его строили, по-моему, уже из шлакоблока. Там когда-то стояли бараки от завода шлифизделий [17], в этих бараках жили бабушка и мамина младшая сестра. Это же эвакуированный завод, они экстренным порядком строили эти бараки.
Кстати, один из местных жителей - поддатый мужичок в наколках - тоже вспоминает бараки [18] и шеренгу огромных тополей перед ними, посаженных ещё в сороковые годы, одновременно со строительством тех бараков. Тополя ещё живы, а на месте бараков в 1965 году был построен один из корпусов завода "Росси". Бараки же в начале шестидесятых были расселены на улицу Горького, в квартал завода шлифизделий.
Он также вспоминает пруд позади завода шлифизделий [19], в котором аборигены купались ещё сравнительно недавно. Сейчас это уже территория завода "Росси", а пруд засыпан. Но его можно увидеть на всех картах, начиная с довоенных, и вплоть до 2005 года. Вот это место. Про пруд здесь уже ничто не напоминает.
Разглядывая фотографии, которые я наснимал в этом году, Татьяна ужасается, насколько неприбранным и неприглядным стал посёлок. И с нескрываемой ностальгией начинает вспоминать тот, свой Партизан.
Вообще, люди раньше прилично старались жить. Чтобы вокруг дома всегда был порядок. Коль у нас была печь, то всю золу не только в огород высыпали, а перед домом и утаптывали. Ещё и глину добавляли, получалось не хуже асфальта. У нас сухо было, потому что каждый перед своим домом подсыпал. Все ухаживали за своими домами. Вот в нашем проулке на Фабричной [1] можно было детям бегать и играть совершенно спокойно. У нас, получается, дом самый крайний был, он как бы повыше стоял, тут и была у нас игровая площадка. А когда стали проводить электричество, то у нас на углу, перед нашим домом, вкопали столб, сделали фонарь, поэтому всегда перед нашим домом играли, потому что светло было. Электричество проводили на моей памяти уже, до этого не было.
Всё-таки у нас было как-то поприличнее, чем теперь. Заборы стояли, палисаднички были, цветы сажали, сирень у соседей была... То есть люди следили, чтобы и красиво смотрелось тоже... Каждый старался друг перед другом... не то чтобы выпендриться, но всё-таки чтобы прилично было. Очень многие дома ухоженные стояли. Хотя кирпичных не было. И из брёвен мало кто смог построить, очень дорого было. В основном засыпные дома были. А уж чтоб из шлакоблоков - и не мечтали, это только в Плановке - у нас их звали "куркулями". Потому что у них были финансовые возможности построить, а у нас самострой, кто как мог...
За чистотой следили. Когда идёшь мимо нашего дома к свалке и дальше, начиналось болото смоляное - вот здесь у нас и была помойка, сваливали всё добро в одном месте. Не так чтобы бросать где ни попадя. Тем более, болото было подальше, не прямо рядом с домами. Да и что там сваливали. Ведь все жили в своих домах, своим хозяйством и всё шло в дело. Разбилось стекло, так мелкие стёкла можно на парник или на окошко в сарае. Всё, что могло гореть - в печь. Сразу вспомнила о стёклах. Ходил по посёлку стекольщик, на плече нёс ящик со стеклом и кричал: "Стёклы вставлять", ходил и точильщик со своим станком. Также ездил на своей телеге "реможник" (он бывал и "в городе" - объезжал и каменные дома ЧТЗ и бараки, но там его называли "тряпишник"). На телеге стоял ящик и чего только там не было - иголки, нитки катушечные, нитки для вышивания "мулине", бельевая верёвка, прищепки, резинки... (Резинки - это не "ластики", а бельевая резинка узкая и широкая. Широкая - для чулок, ведь тогда ещё не было колготок, и дети и взрослые носили чулки, которые этими резинками и держались. А детям шили специальные жилетики-топы, застёгивающиеся на спине. К нему внизу пришивались 4 широкие резинки - две впереди, две сзади. К этим резинкам пришивались "захваты" - ими и держали чулки. Те, кто побогаче, покупали их готовыми.) Все эти товары можно было купить у "реможника", а не ходить "в город" в магазин. Но купить у него не заденьги, а за старые вещи. Сдавали ему вещи, которые невозможно было пустить на половики: фуфайки, зимние пальто... Мы же, ребятня, теребили своих мам, чтобы они взяли нам "пикульки". Это обычный воздушный шарик, в горловину которого был вставлен свисток. Надуваешь шарик, отнимаешь от губ, воздух из него начинает выходить через этот свисток - раздавался резкий звук, т.е. шарик начинал пищать, да так громко! Причём верещали эти шары на разные голоса.
Люди всё берегли, зазря ничего не выбрасывали. На рынке ЧТЗ (не нынешнем, его ещё не было, а напротив, где сейчас стоят девятиэтажные дома) был "дикий" базар, сидели лудильщики и можно было запаять прохудившуюся кастрюлю, тазик. Точно так же и старые вещи - не выбрасывали, а расстригали их на длинные-длинные полосы-тряпочки и сматывали в клубки. Копили-копили - так набиралось несколько мешков. А тем временем подходила очередь. Очередь на ткацкий станок - "кросны". Кто-то привёз в город из деревни и теперь женщины в посёлке по очереди пользовались им, ткали на нём половики. А из маленьких отдельных лоскутков (новых), оставшихся при шитье платья ли, кофты, сшивали целые "пододеяльники", делали сами стёганые тёплые одеяла. (Сейчас это называют венгерская лоскутная техника - "пэчворк". Да у нас и бабушки, и мамы всё это давно знали сами.) Одежду и обувь берегли. Но у ребёнка столько энергии, он дырки на любом месте протрёт, причём реально. Возьмём валенки. Не успеешь поносить, а подошва на глазах истончается. Тогда отец брал голенища от старых валенок, вырезал новую подошву, складывал её вдвое. Затем брал суровые нитки, натягивал и начинал смазывать их варом? смолой? - не помню. Так сантиметр за сантиметром, сматывая теперь уже чёрные "жирные" нитки в клубок - их называли "дратва". Брал шило острое, но с крючком, прокалывал им сдвоенную подошву, подошву валенка и крючком вытягивал петлю из "дратвы", затем снова прокалывал, вытягивал новую петлю - и так стежок за стежком. Подобным образом прошивали и задник валенок.
В каждом дворе хоть какая-нибудь зверушка была. Хотя какие там зверушки! у нас если хозяйка дома - калитка открыта, дверь в дом не заперта, она чего-нибудь в огороде шебуршит, заходи без всяких... Народищу жило уйма, дома друг к другу впритык стояли. Хотя так-то идёшь - сплошная улица, а когда сносили наш кусочек от восточной проходной до нас, все эти жители вошли почти в один дом, который напротив сада Победы (Салютная, 2). Чуть ли не пол-Партизана вошло спокойно в несколько подъездов, ещё даже осталось. Так что одно дело, когда дом со всеми хозяйственными постройками, другое дело - многоэтажка. Мне рассказывали, что когда первые улицы начали сносить, двух бабуль хотели поселить как раньше - в коммуналку - ну, дать каждой по комнате и всё, так и та и другая окрысились - ещё чего, мол, я в доме хозяйка, одна живу, и ни в какую. И до тех пор, пока не дали обеим полуторки, они там оставались в своих домиках. А ЧТЗ уже приспичило, надо очистные строить. Ведь столько сливал - поток мощный, огромная труба, это надо было видеть. Ну, с огромного завода - понятно, сколько стоков.
Я уже в старших классах училась, когда начали строиться очистные сооружения. А коль здесь начали строить очистные, уже первые здания начали появляться, и дорогу заасфальтировали. Тогда мы, можно сказать, уже как белые люди часть пути ходили. А на Песочной стоял деревянный магазин [21]. Я этот магазин почему запомнила? Во времена Хрущева у нас в стране ситуация сложилась так, что когда освоили целину, первые несколько лет хороший урожай был, а потом - эрозия почвы, ветра. У американцев как - сначала посевы, потом ряд деревьев. А наши на сотни километров целину распахали... И пришлось тогда снова ввести карточки. Я училась ещё в начальной школе 35-й, и давали определенную норму на детей, и периодически что-то выбрасывали - скажем, полкило муки в одни руки. И вот вставали все тётки с Партизана, детей мал-мала-меньше ставили рядом с собой, давали мешочки, на мешочках был вышит адрес, А нас тогда в семье двое младших осталось - нам по полбуханки белого хлеба на детей выдавалось, вот это я помню. Это было в начале шестидесятых, год примерно 1962-63-64. Мы шли в этот магазин, мама ставила нас и ещё какого-нибудь ребятёнка и в мешочек по полкило на первого, на второго, на третьего... А потом женщины как делали - друг другу детей передавали, чтобы можно было побольше взять этой муки. Но это зависело от настроения продавщицы, она жила сама в Партизане, знала людей. В основном у нас женщины, особенно которые постарше, были просто домашние хозяйки. Раньше же хоть и говорили - женщину в производство, очень многие именно были дома, с детьми, и соответственно как выгадывали - всё старались что-то сэкономить, постряпать, чтобы на одну мужнину зарплату продержаться, и поэтому всё сами делали. И вот, как встанут, все и идут с детьми. И я помню, как на маму сердилась - "Мама, мне в школу надо, а ты..." А она мне - "Успеешь". А я - "Мама, я опоздаю" - "Ничего, вот уже очередь подходит".
У нас все или почти все были работающие на ЧТЗ. Или обслуживающие ЧТЗ. То есть работали, например, в магазине или на швейной фабрике, которая тоже работала для ЧТЗ.
Содержание:
Часть 1. Побочный продукт индустриализации
Часть 2. Рабочий посёлок тракторозаводцев
Часть 3. Депрессивная окраина
Часть 4. Медвежий угол
Часть 5. Медвежий угол, продолжение
Часть 6. Экскурс в прошлое