10-2: Явление Карен. Фотовыставка
Helmsley Tower
212 East 42nd St.
New York
Feb. 20, 1998, at night
Ravana стоит у окна неподвижно, глядя вниз, на две бесконечных змеи красных и белых огней автомобилей, разделенных на сегменты светофорами и сливающихся на Times Square, прямо под ним. В номере совершенно тихо, если не считать тихого потрескивания остывающих сложных аппаратов, расставленных на столиках по всей комнате. Знакомая клетка, так и не увеличившаяся в размерах, лежит на одном из кресел, и ее обитательницы-колибри весело перепархивают по ней, зависая то и дело в воздухе. В дверь осторожно стучат: Открыто.
Krummenau практически вваливается в номер. Одежда его помята и местами порвана, волосы всклокочены: Сахиб, срочно, срочно... Принимать меры... Взвизгивает и оборачивается, почувствовав, что за ним в дверях появился кто-то еще. Это высокая, стройная молодая женщина в вечернем платье, коротко стриженая, с отсутствующим взглядом и широкой белоснежной улыбкой.
Ravana: Успокойтесь, Хорст. Вы приняли уже все, что можно, и даже сверх того. Подходит к Krummenau, отодвигает его в сторону. К женщине: Сделайте себе и мне по «Манхэттену». Несколько минут, и я в вашем распоряжении. Или наоборот. Не снимая улыбки, женщина удаляется в соседнюю комнату, не удостоив вниманием обстановку. Поворачивается к Krummenau. Пришли сдавать дела?
Krummenau: Но позвольте! Переключает тон, не теряя темпа. Заготовленная речь о равновесии, с упоминанием заслуг и тонкими намеками на колоссальность проведенной работы вас, видимо, не тронет?
Ravana: Почему же, тронет. Только никак не повлияет на расклад сил и напрашивающиеся выводы. Вы проиграли, Хорст. Ваш план покоился на предпосылках, которые не могли сойтись одновременно. Вы правы только в одном - что пришли ко мне. Немного брезгливо приводит движением пальцев в порядок одежду Крюмменау. Принюхивается, морщится. О, вы получили наглядный урок. Да, с вами было бы то же самое. И то же самое было бы с вашим последователем, и с его последователем, и так далее. С любым, кто пытается применять магию для решения проблем управления людьми. Ваши попытки собрать свою собственную армию заканчиваются здесь и сейчас.
Krummenau: Она уже собрана. Что вы собираетесь с ней делать?
Ravana: Разоружить. Раньше, чем это сделает второй игрок за той же доской. Это не вы; я надеюсь, вы это понимаете. Предупреждая вопрос Krummenau. Да, разумеется, больше всего из вашей армии вас интересует ее бывший генерал. Вы в безопасности до тех пор, пока продолжается противостояние. То есть, почти вечно. Я, в конце концов, ваш должник. Вы хотели бы исчезнуть? Соседний номер свободен. Исчезайте. После небольшой паузы. Можете немного побыть здесь, если вам все еще не по себе. Я ухожу на время. Женщина появляется в дверях с двумя бокалами. Напейтесь, Хорст. Это помогает. Там все есть. Водка, персиковый шнапс и полный набор свежих соков.
Краска сбегает с лица Крюмменау. Пытается различить хотя бы намек на улыбку на лице Раваны, но выражение того совершенно непроницаемо. Смотрит в спину выходящим из номера Раване и женщине, которая, похоже, вообще никак не заметила его присутствия. Осматривается. Подходит к одному из аппаратов, протягивает руку и немедленно получает ощутимый удар тонкой синеватой молнией прямо в палец. То же самое случается, когда он пытается поднять трубку телефона. Обреченно падает в необъятное кресло и включает большой, во всю стену, телевизор. Опрокидывает в себя по очереди жидкость из обоих бокалов, оставленных на столике.
New York, The Ritz Hotel,
February, 20, 1998
Karen McIlwaine идет по коридору, вдруг останавливается и прислушивается. Подходит к окну, кладет на подоконник небольшую плоскую кожаную папку, сверху нее - сумочку, копается в сумочке, выуживает сотовый телефон. Смотрит на него внимательно, нажимает несколько кнопок. Оглядывается и, хотя вокруг никого нет, аккуратно пожимает плечами, прежде чем убрать телефон обратно. Спускается по лестнице, останавливается снова. Присаживается на ступеньку, раскрывает папку, перебирает бумаги, не глядя на них, вынимает лист, исчерканный буквами, значками и небольшими рисунками. Решительно встает, направляется обратно, проходит немного по коридору и открывает дверь в одну из комнат. Не включая свет, проходит к столу, кладет лист и стоит так, спиной к комнате.
S.S. немного двигает мышь, экран компьютера показывает эмблему Первого Всемирного Конгресса по Новой Парапсихологии. Чуть оборачивается от компьютера к столу, возле которого остановилась женщина; любезно: Простите. Сейчас будет свет. У вас тезисы?
Karen McIlwaine делает шаг к S.S., поворачивается и выбегает из комнаты, не закрывая дверь. Слышен стук каблуков, который внезапно прекращается. Вскоре появляется на пороге, держа в руке туфли, бессильно свисащие на кожаных шнурках. От одной из них каблук сломан: У меня... У меня скорее экспонаты. Но и тезисы тоже. Исследования. Работы. Награды. В общем, жизнь.
S.S. поднимается; штабной номер конгресса освещается резким искусственным дневным светом. Оглядывает женщину. Через несколько секунд сломанный каблук на ее туфле медленно возвращается на место и с чмокающим звуком соединяется с подошвой. Неторопливо: Могу порекомендовать хорошего обувного мастера в Риме, миссис... м-ммм... Не сесть ли вам? Не двигается с места.
Karen McIlwaine роняет туфли. Боком отходит от них в угол и опускается на пол. Роется в сумочке, потом выворачивает ее содержимое рядом с собой, разгребает руками. Видимо, не находит того, что искала. Поднимает глаза на S.S.: Что я должна сделать? Уехать? Сейчас? Завтра? Вчера?
S.S. смотрит на женщину довольно холодно: Кажется, мне надо поверить своим глазам. Нет... Подходит ближе, смотрит на Карен сверху: ...Если бы не сидение на полу, наверное, все равно не поверил бы. Отходит снова к компьютеру, садится, пожимает плечами. Делай, что считаешь нужным. Открывает какой-то документ, густо усеянный острыми звездчатыми схемами и спиралями.
Karen: Нужным. Нужно сделать правильный выбор. Он тоже так мне и сказал. Смотрит в сторону S.S., переводит взгляд на экран его компьютера. Что это?
S.S. незаметно напрягается, снова разворачивается к Карен. Экран компьютера гаснет, свет в номере смягчается: Кто сказал, Карен?
Karen: Я не знаю, кто. Он не представился. Снова копается в кучке барахла на полу. Нет, не взяла, кажется. Встает, переступает через содержимое сумочки, внимательно смотрит на S.S. А ведь ты... вы... ты и в самом деле не знаешь. А я думала... Все. Все в порядке. Я пойду. Дверь в номер закрывается резко и с отчетливым щелчком.
S.S. перемещается на кресле с колесиками к письменному столу, улыбается: Мне бы хотелось узнать в подробностях о том, что именно в порядке, Карен. Кстати, здесь есть некоторое количество сидячих мест, предназначенных для посетителей, а не для их домашних животных.
Karen послушно забирается с ногами в другое такое же кресло у стены: В подробностях? Счастливая жизнь - это очень скучная и размеренная штука. Что мне рассказать? Квартира в хорошем районе, любящий ученый муж, широкое признание в узкой области. Я же говорю, все хорошо.
S.S. продолжает внимательно разглядывать Карен: Мысли и огонь? Или какие-нибудь неприятные мозговые явления, свои и чужие, - на что ты реагируешь? Что в тебе проснулось, Карен, и когда? Сочувственно качает головой: Не вижу в тебе сожаления по поводу открывшейся угрозы мужу, работе и признанию. Побарабанив пальцами по столу: А угрозу вижу. Этому всему. И не со стороны открывшихся способностей.
Karen, шепотом: Огня я очень испугалась. Потому что... Замолкает. С некоторым трудом. Потому что... так и не могу еще даже предсказать, когда получится. Это не как в фильмах, когда я разозлюсь, и все вокруг вспыхивает. Это было бы понятно и естественно. А мыслям не удивилась. Совсем. Наоборот, странно, как я раньше не слышала. Ведь иногда так... громко. Встряхивает головой. А что мне сожалеть? У меня все было. Я сделаю выбор. Правильный.
S.S. очень внимательно слушает Карен: Ничего, к огню ты привыкнешь. Если он не связан с твоими вспышками, то скоро привыкнешь. А где огонь, там и другие полезные вещи, ты поймешь. Вкрадчиво: Карен, хочешь посоревноваться со мной в чтении мыслей? Я могу вытащить из тебя то, что ты не говоришь, но... это будет больно. Я имею в виду - физически больно.
Karen: Я... Вдруг крепко зажмуривается и резко вздергивает подбородок. Рука делает движение к виску, но останавливается. Открывает глаза. Я ничего не скрываю. И ничего не хочу читать. Мне кажется, что я сама могу справиться. Еще есть куда идти. Деньги найду, или придумаю еще что-нибудь. Это не самая страшная угроза. Да и не угроза пока. Так... Деловое предложение. Смотрит на S.S.
S.S., нетерпеливо: Что случилось, Карен? Что за угроза? Что за предложение? Чем тебя шантажируют - веселым лондонским прошлым? Какой-нибудь из клиентов баловался с фото... Осекается, но все же договаривает: С фотопленкой. Встает и отходит к окну.
Karen несколько раз молча кивает: Мы... Я этого начала бояться. Недавно. Мне снилось сначала что-то бесформенное, жаркое такое... Скорее знойное, как горячий воздух колеблется, потом... Нет, ты знаешь, формы оно так и не приобрело, но я вдруг догадалась, что это значит. Приехала сюда и не могла спать. А когда он подошел ко мне, я сразу услышала и... успокоилась.
S.S. оборачивается: Он ведь наверняка не участник конгресса, так? Опиши его, пожалуйста. И что - что он тебе предъявил помимо угроз?
Karen: Довольно высокий, темный, но не очень, одет в... Протягивает руку вперед. Стой. Подожди. Если он - не от тебя... Не с тобой... А как получилось... Медленно опускает ноги на пол, садится прямо. Откуда ты здесь?
S.S. повторяет задумчиво: Темный, но не очень... Снова смотрит на Карен, на этот раз она хватается за виски и лицо ее на несколько секунд искажается от боли. Отводит глаза, Карен выдыхает. Uh-huh. Вот и фоторобот... Возвращается на свое место за столом. Ласково: Карен, что он тебе показал? Скажи сама, прошу тебя. Если это просто те самые старые фотографии, то это ерунда. Ты, Магдалена... Помедлив: Джеки. Три модели. Три набора индивидуальных фотографий. Кое-какие дополнительные шалости. Или что-то еще?
Karen: Окликнул. Увидел, что я поняла, повторил про выбор, чтобы дошло лучше. «О цене договоримся. Мы вас найдем, или вы сами придете к нам». И ушел. Я поэтому и подумала... Конверт. Маленький. Нет, узкий. Горячий. Я хотела взять с собой сегодня, но не получилось, кажется. И там - всего понемногу. Один обрывок негатива. И игральная карта, почему-то разрезанная пополам. Маленькая фотография, с первого раза, когда с тобой. Еще одна, побольше. И потом набор, из всех четырех...
S.S., сосредоточенно: Какая карта? Кто четвертая?
Karen, нетерпеливо, даже немного сердито: Я не знаю, что за карта. Наверное, напечатали целую колоду. Мало ли, что еще сделали. Это же неважно. Главное - пленка, разве нет?
S.S. открывает ящик стола, достает оттуда небольшой конверт из желтой вощеной бумаги. Вынимает из него две половинки игральной карты, складывает их вместе рубашкой кверху, затем неторопливо переворачивает. Половинки соединяются. Поднимает голову и смотрит на Карен. Непонятным тоном: Ты не разбираешь мастей, каряя Карен? Или не запоминаешь простую и важную информацию, от которой зависит чья-то жизнь? Разглядывает карту. Кто эта женщина?
Karen: Откуда... Ты ее не знаешь. Она была до тебя. Молчит. Осторожно: Я не знаю, где она. Я думала, что осталась одна. Не может быть, чтобы жизнь... Чтобы ей тоже... Не может же быть, чтобы она оказалась сейчас здесь.
S.S. достает из конверта кусок негатива, быстро его разглядывает, затем фотографию, на которой видит саму Карен, молодую и обнаженную, затем вкладывает все обратно в конверт, встает, обходит стол и отдает конверт Карен. Глядя куда-то сквозь Карен: Была до меня? Так не бывает. Наверное, если она жива и может быть здесь, после меня она тоже была. Возвращается к столу, садится, берет откуда-то гусиное перо и лист пергамента, нацеливается на него пером, затем прокручивает перо в пальцах. Перо оборачивается перьевой ручкой, пергамент листом бумаги. Рассеянно: Извини, не ответил на твой вопрос. Это я организовал конгресс. Вот оттуда я и здесь.
Karen берет конверт, бросает его на пол. Молча следит за метаморфозами пера: Организовал? Обнимает колени и начинает смеяться, немного раскачиваясь взад и вперед. С трудом выговаривая слова: Ты... Организовал... Всех собрал... И этих... И докторов, и шарлатанов, и меня с моими художниками... Постепенно успокаивается. Утирает глаза обратной стороной ладони. Ну и развлечение. Нет. После тебя была другая жизнь. Следующая.
S.S. кладет локти на стол, сплетает пальцы, опирается головой на руки, глядя на Карен. Тоном наблюдателя: Это хорошо, что ты как специалист по психическим расстройствам научилась справляться со своими истериками, Карен. Помедлив: Если конверт тебе не нужен, пусть останется у меня. Мне пригодится... в работе.
Karen: Это... тот самый? Нет. Нет, я возьму. Никакой работы. Слезает со стула, горстями начинает вкладывать все с пола обратно в сумочку. Пачка сигарет в ее руках начинает дымиться. Открывает ее, оттуда сыплется пепел. Ну, вот. Опять. Как раз тогда, когда они были мне нужны. Замок на двери отщелкивается, дверь открывается. Конверт взлетает с пола и влетает в сумочку Карен.
S.S. достает из кармана и кладет на стол коробку Sobranie Black. Немного раздраженно: Не сожги сигареты, пожалуйста. Это единственное, о чем я тебя прошу, потому что они меня обычно не слушаются, а бегать за ними по всему Нью-Йорку у меня нет времени. С остальным уж как-нибудь разберемся без... В общем - как-нибудь разберемся.
Karen при слове «разберемся» вздрагивает, но ничего не говорит. Встает, набрасывает ремешок сумочки на плечо: Это не мои. Я куплю. Выходит, но сразу же возвращается. Нагибается, подхватывает туфли. Потряхивает ими в воздухе, ища слова. Спасибо. Снова выходит.
S.S. аккуратно раскладывает перед собой на столе точные копии содержимого конверта Карен. Тихо: Пожалуйста. Обращайтесь.
SoHo Photo Gallery
15 White St, New York
21 February, 1998, morning
Ravana в углу, за столиком, сосредоточенно смотрит в небольшую записную книжку с золотым обрезом. Перед ним - стакан воды. К столику придвинут еще один стул, на нем лежит шляпа.
S.S. неторопливо проходит по залам галереи, мельком оглядывая работы, иногда останавливаясь возле заинтересовавших его фотографий. Некоторое время стоит перед большим коллажем, поворачивая голову то влево, то вправо, отходит на несколько шагов, смотрит издали. Укоризненно качает головой, быстро оглянувшись, делает незаметное движение в сторону коллажа, на нем слегка меняются местами элементы: висящая вверх ногами балерина в короткой пачке возвращается на землю, а изображенный в виде художника с мольбертом автор взлетает на небо вверх ногами. Про себя: Так-то будет правдоподобнее... Входит в зал, где пристроился Равана, некоторое время чуть хмурится, разглядывая его, потом подходит. Переписываете фамилии авторов, сахиб?.. Позвольте поздравить вас с досрочным освобождением.
Ravana: Оно не было досрочным ни на одну секунду. Моя вынужденная бездеятельность оказалась короче, чем ваше недавнее неожиданное отсутствие, да, но отбыта была в полной мере. Поднимает голову. Присядете? Раз уж мы работаем вместе, можем и поговорить по-дружески. Я как раз сверяю списки.
S.S. вздыхает: Мне не нравится, что вы постоянно примериваете на себя мой опыт, сахиб. Это порочный подход, и до добра он вас не доведет. Давайте не будем мериться отсутствиями, тем более что ваше отсутствие было делом моих рук, а мое - не ваших. Показывает на дверь: Может быть, лучше вы привстанете? И поговорим по-вражески. А списки ради такого случая подождут.
Ravana закрывает книжечку и встает: Пусть так. Вы уже успели познакомиться с сегодняшней экспозицией? Интересный фотограф. Ваш соотечественник. Здесь, правда, нет самых сильных его работ.
S.S. пожимает плечами: Наверное, да. Мне, однако, показалось, что сегодня я ознакомился с сильной работой какого-то совершенно другого фотографа, не знаю уж, соотечественник он мне, или нет, но в том, что этой работы нет на выставке, я совершенно уверен. Переходит в следующий зал. У вас есть какие-то определенные цели в Нью-Йорке? Или вы просто хотели показаться мне после освобождения? Если последнее, то благодарю, это очень любезно. Если вы собираетесь досаждать мне этим своим неизвестным козырем в рукаве, то нам с вами придется снова и снова исполнять старинные боевые танцы, которые нас обоих утомят, но не приведут ни к чему. Слегка поворачивается к Раване: Впрочем, я не против. Вы меня развлекаете.
Ravana: Я очень ценю старинные боевые танцы. А в этом городе у нас с вами очень схожие задачи. Вам так только кажется, вы с ней еще не ознакомились. Не могу же я вам прямо сейчас показать, чем именно я располагаю. Но если мы исполним танец правильным образом, то вы в скором времени не только увидите, но и сможете получить мой козырь в свое владение.
S.S., доброжелательно: Ну вот, вы уж и принялись меня развлекать. Да нет, можете не показывать, что проку. Жалко вы не видели дворец Дювалье на Гаити. Там у него сохранилась комнатка, которая очень бы вам пригодилась для ваших дел, за неимением старой башни в Кушане. Впрочем, думаю, приколотить мою фотографию к стене в отеле и втыкать в нее ржавые булавки вам ничто не помешает. Останавливается перед фотографией индийского мальчика, несущего поднос с лепешками. Талантливый автор, ничего не скажешь. Он будит во мне давно забытое чувство сострадания.
Ravana (по-видимому, он немного теряет контроль над собой): Я уже давно оставил позади и старую башню, и ржавые булавки, и, тем более, это. Новые обстоятельства требуют новых методов, и вы очень любезно их обозначили, чужими руками собрав в одну кадку весь доступный виноград. Вы упорно отказываетесь от сотрудничества, на деле же мы давно работаем совершенно слаженно. Я отставил сегодня от дела своих марионеток, так же, как вы приняли дела от своих... помощников. Это наша с вами партия. Мне приятно, что ваша позиция вас развлекает.
S.S. поворачивается к Раване с безупречно изображенным вежливым изумлением на лице: Да вы аналитик, сахиб! Кто бы мог подумать, что небольшой казус, случившийся между мной и моим сыном, разольет по земле не только грандиозное количество неучтенной магической энергии, но и приведет к росту интеллектуальных способностей у самых неожиданных людей. Да, это я придумал Конгресс и собрал его. А теперь, если сможете, - возьмите и попытайтесь с ним что-нибудь сделать. Я остановился в Рице, заходите, если будет повод.
Ravana сжимает кулаки: Вас должен волновать сейчас еще более незначительный казус, который случился больше двадцати лет назад. С тех пор вы не оступились ни разу, но свидетельства того единственного случая мне оказалось достаточно, чтобы вернуть в глину управляемую вами охрану. А теперь с его же помощью я собираюсь помешать вам... взять и попытаться вылить в песок готовую силу, которая может напитать не одну, а дюжину новых армий. Останавливается, успокаивает дыхание. Благодарю за приглашение. Мы встретимся. Как-нибудь. Город не так уж велик, и нам доступны все его... клетки.
S.S. внимательно выслушивает Равану. Искренне: Благодарю за информацию. Посмотрев куда-то в угол зала: Простите, теперь мне действительно пора. Немного задумчиво: Песок - благодарное покрытие, дорогой сахиб. Если поливать его с умом, он делается золотым. Покровительственно улыбается и выходит.
* Рисунки (с) www
идея&текст (c) Zamok&Dungeons
Дальше (Явление Ленни; Central Park)
Оглавление
Раньше (Освобождение Раваны. Мексика)
212 East 42nd St.
New York
Feb. 20, 1998, at night
Ravana стоит у окна неподвижно, глядя вниз, на две бесконечных змеи красных и белых огней автомобилей, разделенных на сегменты светофорами и сливающихся на Times Square, прямо под ним. В номере совершенно тихо, если не считать тихого потрескивания остывающих сложных аппаратов, расставленных на столиках по всей комнате. Знакомая клетка, так и не увеличившаяся в размерах, лежит на одном из кресел, и ее обитательницы-колибри весело перепархивают по ней, зависая то и дело в воздухе. В дверь осторожно стучат: Открыто.
Krummenau практически вваливается в номер. Одежда его помята и местами порвана, волосы всклокочены: Сахиб, срочно, срочно... Принимать меры... Взвизгивает и оборачивается, почувствовав, что за ним в дверях появился кто-то еще. Это высокая, стройная молодая женщина в вечернем платье, коротко стриженая, с отсутствующим взглядом и широкой белоснежной улыбкой.
Ravana: Успокойтесь, Хорст. Вы приняли уже все, что можно, и даже сверх того. Подходит к Krummenau, отодвигает его в сторону. К женщине: Сделайте себе и мне по «Манхэттену». Несколько минут, и я в вашем распоряжении. Или наоборот. Не снимая улыбки, женщина удаляется в соседнюю комнату, не удостоив вниманием обстановку. Поворачивается к Krummenau. Пришли сдавать дела?
Krummenau: Но позвольте! Переключает тон, не теряя темпа. Заготовленная речь о равновесии, с упоминанием заслуг и тонкими намеками на колоссальность проведенной работы вас, видимо, не тронет?
Ravana: Почему же, тронет. Только никак не повлияет на расклад сил и напрашивающиеся выводы. Вы проиграли, Хорст. Ваш план покоился на предпосылках, которые не могли сойтись одновременно. Вы правы только в одном - что пришли ко мне. Немного брезгливо приводит движением пальцев в порядок одежду Крюмменау. Принюхивается, морщится. О, вы получили наглядный урок. Да, с вами было бы то же самое. И то же самое было бы с вашим последователем, и с его последователем, и так далее. С любым, кто пытается применять магию для решения проблем управления людьми. Ваши попытки собрать свою собственную армию заканчиваются здесь и сейчас.
Krummenau: Она уже собрана. Что вы собираетесь с ней делать?
Ravana: Разоружить. Раньше, чем это сделает второй игрок за той же доской. Это не вы; я надеюсь, вы это понимаете. Предупреждая вопрос Krummenau. Да, разумеется, больше всего из вашей армии вас интересует ее бывший генерал. Вы в безопасности до тех пор, пока продолжается противостояние. То есть, почти вечно. Я, в конце концов, ваш должник. Вы хотели бы исчезнуть? Соседний номер свободен. Исчезайте. После небольшой паузы. Можете немного побыть здесь, если вам все еще не по себе. Я ухожу на время. Женщина появляется в дверях с двумя бокалами. Напейтесь, Хорст. Это помогает. Там все есть. Водка, персиковый шнапс и полный набор свежих соков.
Краска сбегает с лица Крюмменау. Пытается различить хотя бы намек на улыбку на лице Раваны, но выражение того совершенно непроницаемо. Смотрит в спину выходящим из номера Раване и женщине, которая, похоже, вообще никак не заметила его присутствия. Осматривается. Подходит к одному из аппаратов, протягивает руку и немедленно получает ощутимый удар тонкой синеватой молнией прямо в палец. То же самое случается, когда он пытается поднять трубку телефона. Обреченно падает в необъятное кресло и включает большой, во всю стену, телевизор. Опрокидывает в себя по очереди жидкость из обоих бокалов, оставленных на столике.
New York, The Ritz Hotel,
February, 20, 1998
Karen McIlwaine идет по коридору, вдруг останавливается и прислушивается. Подходит к окну, кладет на подоконник небольшую плоскую кожаную папку, сверху нее - сумочку, копается в сумочке, выуживает сотовый телефон. Смотрит на него внимательно, нажимает несколько кнопок. Оглядывается и, хотя вокруг никого нет, аккуратно пожимает плечами, прежде чем убрать телефон обратно. Спускается по лестнице, останавливается снова. Присаживается на ступеньку, раскрывает папку, перебирает бумаги, не глядя на них, вынимает лист, исчерканный буквами, значками и небольшими рисунками. Решительно встает, направляется обратно, проходит немного по коридору и открывает дверь в одну из комнат. Не включая свет, проходит к столу, кладет лист и стоит так, спиной к комнате.
S.S. немного двигает мышь, экран компьютера показывает эмблему Первого Всемирного Конгресса по Новой Парапсихологии. Чуть оборачивается от компьютера к столу, возле которого остановилась женщина; любезно: Простите. Сейчас будет свет. У вас тезисы?
Karen McIlwaine делает шаг к S.S., поворачивается и выбегает из комнаты, не закрывая дверь. Слышен стук каблуков, который внезапно прекращается. Вскоре появляется на пороге, держа в руке туфли, бессильно свисащие на кожаных шнурках. От одной из них каблук сломан: У меня... У меня скорее экспонаты. Но и тезисы тоже. Исследования. Работы. Награды. В общем, жизнь.
S.S. поднимается; штабной номер конгресса освещается резким искусственным дневным светом. Оглядывает женщину. Через несколько секунд сломанный каблук на ее туфле медленно возвращается на место и с чмокающим звуком соединяется с подошвой. Неторопливо: Могу порекомендовать хорошего обувного мастера в Риме, миссис... м-ммм... Не сесть ли вам? Не двигается с места.
Karen McIlwaine роняет туфли. Боком отходит от них в угол и опускается на пол. Роется в сумочке, потом выворачивает ее содержимое рядом с собой, разгребает руками. Видимо, не находит того, что искала. Поднимает глаза на S.S.: Что я должна сделать? Уехать? Сейчас? Завтра? Вчера?
S.S. смотрит на женщину довольно холодно: Кажется, мне надо поверить своим глазам. Нет... Подходит ближе, смотрит на Карен сверху: ...Если бы не сидение на полу, наверное, все равно не поверил бы. Отходит снова к компьютеру, садится, пожимает плечами. Делай, что считаешь нужным. Открывает какой-то документ, густо усеянный острыми звездчатыми схемами и спиралями.
Karen: Нужным. Нужно сделать правильный выбор. Он тоже так мне и сказал. Смотрит в сторону S.S., переводит взгляд на экран его компьютера. Что это?
S.S. незаметно напрягается, снова разворачивается к Карен. Экран компьютера гаснет, свет в номере смягчается: Кто сказал, Карен?
Karen: Я не знаю, кто. Он не представился. Снова копается в кучке барахла на полу. Нет, не взяла, кажется. Встает, переступает через содержимое сумочки, внимательно смотрит на S.S. А ведь ты... вы... ты и в самом деле не знаешь. А я думала... Все. Все в порядке. Я пойду. Дверь в номер закрывается резко и с отчетливым щелчком.
S.S. перемещается на кресле с колесиками к письменному столу, улыбается: Мне бы хотелось узнать в подробностях о том, что именно в порядке, Карен. Кстати, здесь есть некоторое количество сидячих мест, предназначенных для посетителей, а не для их домашних животных.
Karen послушно забирается с ногами в другое такое же кресло у стены: В подробностях? Счастливая жизнь - это очень скучная и размеренная штука. Что мне рассказать? Квартира в хорошем районе, любящий ученый муж, широкое признание в узкой области. Я же говорю, все хорошо.
S.S. продолжает внимательно разглядывать Карен: Мысли и огонь? Или какие-нибудь неприятные мозговые явления, свои и чужие, - на что ты реагируешь? Что в тебе проснулось, Карен, и когда? Сочувственно качает головой: Не вижу в тебе сожаления по поводу открывшейся угрозы мужу, работе и признанию. Побарабанив пальцами по столу: А угрозу вижу. Этому всему. И не со стороны открывшихся способностей.
Karen, шепотом: Огня я очень испугалась. Потому что... Замолкает. С некоторым трудом. Потому что... так и не могу еще даже предсказать, когда получится. Это не как в фильмах, когда я разозлюсь, и все вокруг вспыхивает. Это было бы понятно и естественно. А мыслям не удивилась. Совсем. Наоборот, странно, как я раньше не слышала. Ведь иногда так... громко. Встряхивает головой. А что мне сожалеть? У меня все было. Я сделаю выбор. Правильный.
S.S. очень внимательно слушает Карен: Ничего, к огню ты привыкнешь. Если он не связан с твоими вспышками, то скоро привыкнешь. А где огонь, там и другие полезные вещи, ты поймешь. Вкрадчиво: Карен, хочешь посоревноваться со мной в чтении мыслей? Я могу вытащить из тебя то, что ты не говоришь, но... это будет больно. Я имею в виду - физически больно.
Karen: Я... Вдруг крепко зажмуривается и резко вздергивает подбородок. Рука делает движение к виску, но останавливается. Открывает глаза. Я ничего не скрываю. И ничего не хочу читать. Мне кажется, что я сама могу справиться. Еще есть куда идти. Деньги найду, или придумаю еще что-нибудь. Это не самая страшная угроза. Да и не угроза пока. Так... Деловое предложение. Смотрит на S.S.
S.S., нетерпеливо: Что случилось, Карен? Что за угроза? Что за предложение? Чем тебя шантажируют - веселым лондонским прошлым? Какой-нибудь из клиентов баловался с фото... Осекается, но все же договаривает: С фотопленкой. Встает и отходит к окну.
Karen несколько раз молча кивает: Мы... Я этого начала бояться. Недавно. Мне снилось сначала что-то бесформенное, жаркое такое... Скорее знойное, как горячий воздух колеблется, потом... Нет, ты знаешь, формы оно так и не приобрело, но я вдруг догадалась, что это значит. Приехала сюда и не могла спать. А когда он подошел ко мне, я сразу услышала и... успокоилась.
S.S. оборачивается: Он ведь наверняка не участник конгресса, так? Опиши его, пожалуйста. И что - что он тебе предъявил помимо угроз?
Karen: Довольно высокий, темный, но не очень, одет в... Протягивает руку вперед. Стой. Подожди. Если он - не от тебя... Не с тобой... А как получилось... Медленно опускает ноги на пол, садится прямо. Откуда ты здесь?
S.S. повторяет задумчиво: Темный, но не очень... Снова смотрит на Карен, на этот раз она хватается за виски и лицо ее на несколько секунд искажается от боли. Отводит глаза, Карен выдыхает. Uh-huh. Вот и фоторобот... Возвращается на свое место за столом. Ласково: Карен, что он тебе показал? Скажи сама, прошу тебя. Если это просто те самые старые фотографии, то это ерунда. Ты, Магдалена... Помедлив: Джеки. Три модели. Три набора индивидуальных фотографий. Кое-какие дополнительные шалости. Или что-то еще?
Karen: Окликнул. Увидел, что я поняла, повторил про выбор, чтобы дошло лучше. «О цене договоримся. Мы вас найдем, или вы сами придете к нам». И ушел. Я поэтому и подумала... Конверт. Маленький. Нет, узкий. Горячий. Я хотела взять с собой сегодня, но не получилось, кажется. И там - всего понемногу. Один обрывок негатива. И игральная карта, почему-то разрезанная пополам. Маленькая фотография, с первого раза, когда с тобой. Еще одна, побольше. И потом набор, из всех четырех...
S.S., сосредоточенно: Какая карта? Кто четвертая?
Karen, нетерпеливо, даже немного сердито: Я не знаю, что за карта. Наверное, напечатали целую колоду. Мало ли, что еще сделали. Это же неважно. Главное - пленка, разве нет?
S.S. открывает ящик стола, достает оттуда небольшой конверт из желтой вощеной бумаги. Вынимает из него две половинки игральной карты, складывает их вместе рубашкой кверху, затем неторопливо переворачивает. Половинки соединяются. Поднимает голову и смотрит на Карен. Непонятным тоном: Ты не разбираешь мастей, каряя Карен? Или не запоминаешь простую и важную информацию, от которой зависит чья-то жизнь? Разглядывает карту. Кто эта женщина?
Karen: Откуда... Ты ее не знаешь. Она была до тебя. Молчит. Осторожно: Я не знаю, где она. Я думала, что осталась одна. Не может быть, чтобы жизнь... Чтобы ей тоже... Не может же быть, чтобы она оказалась сейчас здесь.
S.S. достает из конверта кусок негатива, быстро его разглядывает, затем фотографию, на которой видит саму Карен, молодую и обнаженную, затем вкладывает все обратно в конверт, встает, обходит стол и отдает конверт Карен. Глядя куда-то сквозь Карен: Была до меня? Так не бывает. Наверное, если она жива и может быть здесь, после меня она тоже была. Возвращается к столу, садится, берет откуда-то гусиное перо и лист пергамента, нацеливается на него пером, затем прокручивает перо в пальцах. Перо оборачивается перьевой ручкой, пергамент листом бумаги. Рассеянно: Извини, не ответил на твой вопрос. Это я организовал конгресс. Вот оттуда я и здесь.
Karen берет конверт, бросает его на пол. Молча следит за метаморфозами пера: Организовал? Обнимает колени и начинает смеяться, немного раскачиваясь взад и вперед. С трудом выговаривая слова: Ты... Организовал... Всех собрал... И этих... И докторов, и шарлатанов, и меня с моими художниками... Постепенно успокаивается. Утирает глаза обратной стороной ладони. Ну и развлечение. Нет. После тебя была другая жизнь. Следующая.
S.S. кладет локти на стол, сплетает пальцы, опирается головой на руки, глядя на Карен. Тоном наблюдателя: Это хорошо, что ты как специалист по психическим расстройствам научилась справляться со своими истериками, Карен. Помедлив: Если конверт тебе не нужен, пусть останется у меня. Мне пригодится... в работе.
Karen: Это... тот самый? Нет. Нет, я возьму. Никакой работы. Слезает со стула, горстями начинает вкладывать все с пола обратно в сумочку. Пачка сигарет в ее руках начинает дымиться. Открывает ее, оттуда сыплется пепел. Ну, вот. Опять. Как раз тогда, когда они были мне нужны. Замок на двери отщелкивается, дверь открывается. Конверт взлетает с пола и влетает в сумочку Карен.
S.S. достает из кармана и кладет на стол коробку Sobranie Black. Немного раздраженно: Не сожги сигареты, пожалуйста. Это единственное, о чем я тебя прошу, потому что они меня обычно не слушаются, а бегать за ними по всему Нью-Йорку у меня нет времени. С остальным уж как-нибудь разберемся без... В общем - как-нибудь разберемся.
Karen при слове «разберемся» вздрагивает, но ничего не говорит. Встает, набрасывает ремешок сумочки на плечо: Это не мои. Я куплю. Выходит, но сразу же возвращается. Нагибается, подхватывает туфли. Потряхивает ими в воздухе, ища слова. Спасибо. Снова выходит.
S.S. аккуратно раскладывает перед собой на столе точные копии содержимого конверта Карен. Тихо: Пожалуйста. Обращайтесь.
SoHo Photo Gallery
15 White St, New York
21 February, 1998, morning
Ravana в углу, за столиком, сосредоточенно смотрит в небольшую записную книжку с золотым обрезом. Перед ним - стакан воды. К столику придвинут еще один стул, на нем лежит шляпа.
S.S. неторопливо проходит по залам галереи, мельком оглядывая работы, иногда останавливаясь возле заинтересовавших его фотографий. Некоторое время стоит перед большим коллажем, поворачивая голову то влево, то вправо, отходит на несколько шагов, смотрит издали. Укоризненно качает головой, быстро оглянувшись, делает незаметное движение в сторону коллажа, на нем слегка меняются местами элементы: висящая вверх ногами балерина в короткой пачке возвращается на землю, а изображенный в виде художника с мольбертом автор взлетает на небо вверх ногами. Про себя: Так-то будет правдоподобнее... Входит в зал, где пристроился Равана, некоторое время чуть хмурится, разглядывая его, потом подходит. Переписываете фамилии авторов, сахиб?.. Позвольте поздравить вас с досрочным освобождением.
Ravana: Оно не было досрочным ни на одну секунду. Моя вынужденная бездеятельность оказалась короче, чем ваше недавнее неожиданное отсутствие, да, но отбыта была в полной мере. Поднимает голову. Присядете? Раз уж мы работаем вместе, можем и поговорить по-дружески. Я как раз сверяю списки.
S.S. вздыхает: Мне не нравится, что вы постоянно примериваете на себя мой опыт, сахиб. Это порочный подход, и до добра он вас не доведет. Давайте не будем мериться отсутствиями, тем более что ваше отсутствие было делом моих рук, а мое - не ваших. Показывает на дверь: Может быть, лучше вы привстанете? И поговорим по-вражески. А списки ради такого случая подождут.
Ravana закрывает книжечку и встает: Пусть так. Вы уже успели познакомиться с сегодняшней экспозицией? Интересный фотограф. Ваш соотечественник. Здесь, правда, нет самых сильных его работ.
S.S. пожимает плечами: Наверное, да. Мне, однако, показалось, что сегодня я ознакомился с сильной работой какого-то совершенно другого фотографа, не знаю уж, соотечественник он мне, или нет, но в том, что этой работы нет на выставке, я совершенно уверен. Переходит в следующий зал. У вас есть какие-то определенные цели в Нью-Йорке? Или вы просто хотели показаться мне после освобождения? Если последнее, то благодарю, это очень любезно. Если вы собираетесь досаждать мне этим своим неизвестным козырем в рукаве, то нам с вами придется снова и снова исполнять старинные боевые танцы, которые нас обоих утомят, но не приведут ни к чему. Слегка поворачивается к Раване: Впрочем, я не против. Вы меня развлекаете.
Ravana: Я очень ценю старинные боевые танцы. А в этом городе у нас с вами очень схожие задачи. Вам так только кажется, вы с ней еще не ознакомились. Не могу же я вам прямо сейчас показать, чем именно я располагаю. Но если мы исполним танец правильным образом, то вы в скором времени не только увидите, но и сможете получить мой козырь в свое владение.
S.S., доброжелательно: Ну вот, вы уж и принялись меня развлекать. Да нет, можете не показывать, что проку. Жалко вы не видели дворец Дювалье на Гаити. Там у него сохранилась комнатка, которая очень бы вам пригодилась для ваших дел, за неимением старой башни в Кушане. Впрочем, думаю, приколотить мою фотографию к стене в отеле и втыкать в нее ржавые булавки вам ничто не помешает. Останавливается перед фотографией индийского мальчика, несущего поднос с лепешками. Талантливый автор, ничего не скажешь. Он будит во мне давно забытое чувство сострадания.
Ravana (по-видимому, он немного теряет контроль над собой): Я уже давно оставил позади и старую башню, и ржавые булавки, и, тем более, это. Новые обстоятельства требуют новых методов, и вы очень любезно их обозначили, чужими руками собрав в одну кадку весь доступный виноград. Вы упорно отказываетесь от сотрудничества, на деле же мы давно работаем совершенно слаженно. Я отставил сегодня от дела своих марионеток, так же, как вы приняли дела от своих... помощников. Это наша с вами партия. Мне приятно, что ваша позиция вас развлекает.
S.S. поворачивается к Раване с безупречно изображенным вежливым изумлением на лице: Да вы аналитик, сахиб! Кто бы мог подумать, что небольшой казус, случившийся между мной и моим сыном, разольет по земле не только грандиозное количество неучтенной магической энергии, но и приведет к росту интеллектуальных способностей у самых неожиданных людей. Да, это я придумал Конгресс и собрал его. А теперь, если сможете, - возьмите и попытайтесь с ним что-нибудь сделать. Я остановился в Рице, заходите, если будет повод.
Ravana сжимает кулаки: Вас должен волновать сейчас еще более незначительный казус, который случился больше двадцати лет назад. С тех пор вы не оступились ни разу, но свидетельства того единственного случая мне оказалось достаточно, чтобы вернуть в глину управляемую вами охрану. А теперь с его же помощью я собираюсь помешать вам... взять и попытаться вылить в песок готовую силу, которая может напитать не одну, а дюжину новых армий. Останавливается, успокаивает дыхание. Благодарю за приглашение. Мы встретимся. Как-нибудь. Город не так уж велик, и нам доступны все его... клетки.
S.S. внимательно выслушивает Равану. Искренне: Благодарю за информацию. Посмотрев куда-то в угол зала: Простите, теперь мне действительно пора. Немного задумчиво: Песок - благодарное покрытие, дорогой сахиб. Если поливать его с умом, он делается золотым. Покровительственно улыбается и выходит.
* Рисунки (с) www
идея&текст (c) Zamok&Dungeons
Дальше (Явление Ленни; Central Park)
Оглавление
Раньше (Освобождение Раваны. Мексика)