3.4. Особенности психологии и поведения Красной Армии на Дальнем Востоке (II)
Маньчжурия. Август 1945 г.
Какой же запомнилась капитуляция японских войск советским военнослужащим? Командир танковой роты Александр Фадин вспоминал о том, как в Маньчжурии «мощная Мукденская группировка покорно, без единого выстрела, сложила оружие во главе со своими генералами», а когда после высадки советских воздушных десантов на Ляодунском полуострове - в Дайрене и Порт-Артуре - его часть, погрузившись на железнодорожные эшелоны, двинулась им на помощь, «грозные офицеры самураи, облаченные в парадную форму, при саблях, встречали нас на вокзалах на всем пути следования и, отдавая честь, раскланиваясь, оказывали любое содействие» (79). Радист Виктор Косолапов, воевавший в Китае, рассказывал: «Помню, второго сентября - это был день окончательной капитуляции Японии… - в наш штаб неожиданно явился японский генерал с группой офицеров (человек двенадцать) - все в форме, “при полном параде”, с мечами. Самураи заявили, что их дивизия, укрывшаяся в горах километрах в восьмидесяти от Ванцина, готова сложить оружие и попросили принять их капитуляцию» (80). Далее подробно описывается дорога в расположение японской дивизии и процедура приема военнопленных. «Часа в два ночи часовые поднимают тревогу - в горах началось интенсивное движение японских войск, повсюду горят костры, шум моторов, галдеж, еще усиленный горным эхом. Оттуда в нашу сторону движутся автомашины с зажженными фарами. Когда они подъехали, выяснилось, что самураи не стали дожидаться утра и готовы капитулировать прямо сейчас. Ну, наши автоматчики приняли головную колонну и повели по маршруту. Были среди японцев и их семьи; каждый что-то нес: кто одеяла, кто дрова, кто провиант или воду. Помню, удивила их дисциплина - до самого конца они продолжали беспрекословно подчиняться своим офицерам. К нам они тоже относились уважительно, но никак не хотели признавать, что сдаются в плен, - заявляли и показывали жестами, что Сталин и микадо пожали друг другу руки» (81).
Военная кампания Советской армии на Дальнем Востоке, ускорив разгром последнего союзника фашистской Германии, не только приблизила окончание Второй мировой войны и обеспечила принципиально иной расклад стратегических сил в послевоенном мире, но и способствовала окончательному изживанию комплекса побежденной страны, унаследованного от царской России. «Летом 1945 года, дойдя до Порт-Артура, мы поклонились праху погибших там в начале века русских солдат и сказали: мы вернулись, мы рассчитались за вас» (82), - похожие слова встречаются в воспоминаниях многих ветеранов, особенно тех, у кого с событиями русско-японской войны были связаны семейные истории.
«Закончили мы войну в Порт-Артуре, - рассказывал разведчик Григорий Калачев. - Как же мы рвались туда, как мечтали рассчитаться с самураями за поражение в первой русско-японской войне! Помню, еще когда ехали на Дальний Восток, все зачитывались романом “Порт-Артур”, много публикаций об этом было в армейской печати. Да и потом, уже во время наступления, политруки все время твердили: наше дело правое, это возмездие за все прежние японские преступления, восстановление исторической справедливости. Так и Сталин сказал в своем победном обращении: разгромив Японию, мы смыли “черное пятно” из народной памяти. А у меня вообще был свой личный счет к самураям. Вернее, семейный. 40 лет назад мой дед воевал в Порт-Артуре, и когда я был маленьким, он мне об этом рассказывал - как русские солдаты били здесь японцев, какие подвиги совершали, как предали их царские генералы, сдавшие крепость врагу. И когда мы в конце августа 1945 года вернулись в Порт-Артур, где сражались и умирали наши деды, то первым делом поклонились солдатским могилам на русском кладбище, ходили и на места давних боев, где еще можно было найти позеленевшие гильзы и обрывки шинелей с пятнами крови. А наше командование во главе с маршалом Василевским сразу после победы возложило на эти могилы венки…» (83).
«Мой корабль, в составе эскадры, должен был перебазироваться в Порт-Артур, - вспоминал гидроакустик Василий Воробьев. - Наш дивизион вошел в Южное море. Помню то напряженное состояние, когда мы подходили к месту гибели крейсера “Варяг”. Всех, как магнитом, тянуло на верхнюю палубу. Там собрались почти все свободные от вахты и вглядывались в море. Друг с другом почти не разговаривали. Каждого распирало закричать:
“Наверх вы, товарищи, все по местам:
последний парад наступает!
Врагу не сдается наш гордый “Варяг”,
Пощады никто не желает”.
Но почему-то так никто вслух эту песню и не запел, хотя я уверен, что каждый повторял про себя ее слова множество раз. Торжественное и напряженное молчание было нарушено лишь залпами орудий. В сердце каждого из нас осталось чувство гордости за Россию, которая сумела восстановить честь и славу русского флага» (84).
«Запомнился такой случай, - рассказывал офицер политотдела 6-й Гвардейской танковой армии Александр Желваков. - Когда мы несли службу в Мукдене, командиром отделения автоматчиков в нашем батальоне был младший сержант Иван Загорулько. Он рассказывал, что его дед сорок лет назад, во время первой русско-японской войны, был смертельно ранен в ходе печально известного Мукденского сражения, проигранного нашей армией. И вот, посетив местное кладбище, мы обнаружили здесь братскую могилу воинов 1-го Туркестанского полка, в котором и служил дед Ивана. Так сорок лет спустя внук смог поклониться праху деда, вернувшись на его могилу победителем…» (85)
_____________________________________________________________________
79 Советско-японские войны 1937-1945 годов. С. 308.
80 Там же. С. 352.
81 Там же. С. 352-353.
82 Там же. С. 6.
83 Там же. С.341-342.
84 Там же. С. 398.
85 Там же. С. 338.
86 Цит. по: Кривель А.М. Это было на Хингане. С.137.
3.4. Особенности психологии и поведения Красной Армии на Дальнем Востоке (I)