"Мост Её Величества". Глава 13
Предисловие
Гл. 1-2 Гл. 3 Гл. 4 Гл. 5 Гл. 6 Гл. 7 Гл. 8 Гл. 9 Гл. 10
Гл. 11 Гл. 12
Г Л А В А 13
За сдвижной дверью оказался еще один коридор. Здесь уже довольно прохладно; волна волглого холода распространяется от большого дверного проема. Дверь или ворота в этой части пакгауза отсутствуют; сам этот проход, через который, как я предположил, можно попасть в рабочую и складскую зоны, отгорожен свисающими сверху длинными полупрозрачными лентами из гибкого пластика.
Вход в цех без специальной рабочей одежды строго воспрещен, меня об этом предупредили. Слева по коридору дверь: это раздевалка для рядового персонала. Мне сюда.
В раздевалке к моменту моего появления оставалась лишь одна живая душа: некое существо лет тридцати пяти или сорока, в зеленом халате, резиновых сапогах и шапочке. В руках у него телескопическая швабра. Остальные, кого привез сюда Джито, видимо, успели к этому времени переодеться и уже приступили к работе.
Субъект повернулся на звук; на меня уставились маленькие злобные глазки. Белый, скорее всего, местный, англичанин; более всего он похож на сбежавшего из дурдома пациента.
Рот его как-то странно перекосился, да и сам он изрядно скособочен в левую сторону...
В раздевалке прозвучал пронзительный, совсем не мужской, а скорее, бабий голос:
- Hey! Who are you?
- I am a new employee, - отозвался я.
- What is your name?
Вспомнив данные, указанные в персональной карте, я озвучил их вслух:
- Maria Tereza Magdalene.
- Quickly change clothes! - фальцетом прокричало существо со шваброй. - Everything is working!!
Я пробыл в раздевалке в компании с этим странным типом минут десять, если не больше. Перебрал с полдюжины зеленых халатов, висевших на крючках между двумя секциями шкафчиков... Все они оказались мне малы; вдобавок ко всему, они были влажными, как будто их только что вытащили из барабана стиральной машины.
Фрик, бубня что-то под нос, отложил швабру. Вытащил из кармана связку ключей. Открыл дверь, которую я поначалу не заметил; это была кладовка, в ней хранятся комплекты рабочей униформы. Достал со стеллажа стопку халатов, выложил их на скамейку. Один из них оказался мне в пору; к счастью, этот халат был сухой.
Такая же проблема возникла с резиновыми сапогами. Из нескольких пар сапог, которые остались свободными после того, как в рабочее облачилась привезенная Джито на пакгауз смена, самыми большими оказались сапоги 42 размера, а у меня - 44-й. Фрик, бубня ругательства, принес пару сапог из кладовки - на два размера больше моего, 46-й, но выбирать не приходилось. Зато, в отличие от тех сапог, в которые я попытался поначалу обуться, эти были с виду целыми, не рваными, и не обрезанными.
Я надел нитяные перчатки; потом сеточку для волос, сверху напялил пластиковую шапочку. Поверх нитяных натянул резиновые перчатки. Уже взялся за дверную ручку, когда вновь прозвучал резкий пронзительный голос:
- Hey, man, are you crazy?!
Этот тип перебросил мне какой-то пакетик, который я механически поймал на лету. Я разорвал его, внутри оказались «наусники» - аналог марлевой повязки. «Фрик», злобно сверля меня красноватыми глазенками, скособочившись еще пуще прежнего, указал на дверь - давай, парень, иди работать.
Миновав проход, прикрытый пластиковой завесой, я оказался непосредственно в рабочей зоне, в так называемом «разделочном цеху».
Две вещи привлекли мое внимание сразу же. Во-первых, на меня обрушился водопад музыкальных звуков. Я не слишком большой фанат современной попсы, но мелодия, изливавшаяся из мощных динамиков, заполнявшая все пространство ангара, заставляя - как мне казалось - дрожать даже его стены, мне была знакома. Да и кто нынче не знает «Livin’ la Vida Loca» - хит № 1 пуэрто-риканского певца Рики Мартина?..
Во-вторых, здесь, в этой части пакгауза, было как-то нереально холодно. Поверхность стен окрашена в светло-серый цвет; в цеху много металлических балок, подпорок, рифленых поддонов. Покрытием для пола служит белая гладкая плитка, кафель, проще говоря. Цветовая гамма лишь усиливала это возникшее у меня с первых мгновений ощущение ледяной сырости... Стылый воздух пропитан едким запахом хлорки. Татьяна предупреждала меня, что температура в разделочном цеху составляет в среднем 5 °C. Когда-то, еще в курсантские годы, мне довелось по ночам, чтобы иметь немного денег сверх скудной стипендии, подрабатывать на одном из питерских хладокомбинатов - разгружать рефрижераторные вагоны, перевозящие замороженные мясопродукты и рыбу. Вот уж не думал, что мне когда-нибудь придется вернуться к такого рода деятельности...
От ближнего ко мне конвейера отделилась некая особа, одетая в красный халат.
- Hey, you! - громко произнесла она. - You're new, right?
Я молча кивнул.
- We must quickly get dressed!
- Okay.
Подошедшей ко мне женщине лет тридцать пять, или около того. Она невысокого роста, но такая... крепко сбитая. Спросила, как меня зовут. Я назвал свое имя. Она цепко взяла меня за рукав и увлекла за собой.
- My name is Terezа! - Ей приходилось говорить громко, чтобы перекрыть звуки грохочущей музыки. - I'm from Portugal and I am the supervisor. You will listen to me... I'll teach you to work.
«Похоже, здесь все сотрудники имеют псевдо «Тереза», - вяло подумал я. - Дурдом...»
Португалка вначале подвела меня к столу, имеющему сквозные прорезные ниши. Из этих ниш - в ряд - торчат рукоятки ножей. Часть стола занимает точильный станок. Здесь же лежит с полдюжины ручных оселков - вроде тех, при помощи которых отбивают лезвие косы.
«Вайзеризха» велела мне выбрать инструмент. Я наобум вытащил из ниши один из ножей; он оказался довольно внушительного размера; длина широкого одностороннего лезвия составляет примерно сорок сантиметров.
Тереза включила станок; спустя минуту она передала мне остро заточенный инструмент.
- Точить нож на станке разрешается не чаще одного раза в смену, - сказала она. - Периодически пользуйся оселком... Но не вздумай убегать из-за «ленты» каждые пять минут, как некоторые пытаются делать!.. Okay, Arthur?
- Okay.
Португалка потащила меня к одной из имеющихся здесь четырех линий.
- Здесь разделывают капусту, - сказала она. - Капуста бывает разных видов, - проинформировала она меня, как будто я никогда в жизни не видел данного овоща. - Белокачанная... Краснокачанная... Цветная... Броколли... Кольраби... Савойская... Пекинская... В основном, мы имеем заказы на первых два из перечисленных мною видов, остальные случаются редко.
На линии - кроме нас - работали четверо, все в зеленых халатах. Уже знакомый мне поляк с вислыми усами, стоя на металлической приступке, перегружал содержимое ящиков, которые он брал с поддона, в чуть наклонный металлический желоб. В ящиках краснокачанная капуста; она под собственным весом, подобно мячам, скатывалась по этому желобу. В другом конце линии стояли три женщины, в одной из них я узнал Веру. Они брали левой рукой из желоба кочан, клали его на боковую разделочную доску и ловко, несколькими взмахами остро наточенных ножей, распускали его. Капустную массу, лишенную кочерыжки, одним движением ножа перемещали на движущуюся ленту транспортера.
Работали они быстро, как автоматы; стоящая ближе ко мне женщина даже пританцовывала - то ли для того, чтобы согреться, то ли ноги сами двигались в такт гремящей из динамиков бодрой музыке.
Португалка указала мне место, где я должен работать - рядом с Верой.
- Look here!
Встав на приступку, потянулась, взяла из желоба кочан. Вытащила за рукоять нож из прорези - здесь же, рядом с лентой, хранятся запасные тесаки. Положила кочан на боковую столешницу, испещренную следами порезов. Несколько молниеносных движений тесаком, - тут позавидовал бы даже опытный самурай - и россыпь резаной капусты отправилась на ленту транспортера - без удаленной кочерыжки.
- Clear, Arthur? Then work!
Я судорожно вздохнул. Татьяна во время утреннего инструктажа сказала, что худшая и самая тяжелая работа на этом пакгаузе, это как раз разделка капусты.
Не успел я толком освоить этот новый для меня вид деятельности, как линию вдруг остановили. Кто-то выключил назойливую громкую музыку. Через прикрытый пластиковыми лентами проход в цех вошел - вернее даже, вбежал - незнакомый мне тип, облаченный в красный халат супервайзера.
Когда я увидел его, этого облаченного в шорты и короткие резиновые сапоги чудака, с голыми, без перчаток руками, меня еще сильнее пробрал озноб. Худой, длинный, нескладный субъект, с красным влажным носом, с посиневшими от холода коленками, которые видны под коротким халатом, махом взлетел по металлической приступке на пустующую ленту одного из транспортеров.
- Attention! Today, a large order from the network "McDonald's"! Our favorite cabbage!
Послышался общий тяжелый вздох; стоявший рядом поляк выругался - «O, kurwa mac!..»
Старший супервайзер - старший смены, как я понял - сказал, что будем работать с уменьшенными по времени «брэйками»: перерывы на прием пищи, перекур и отправление нужды продлятся не по двадцать минут, как здесь заведено, а четверть часа, и будут они объявляться не через два с половиной часа, а через три.
- All understand me? - выкрикнул старший смены со своей импровизированной трибуны. - Then - a rock 'n' roll!..
Наша смена пошабашила в четверть девятого вечера.
Я был едва жив; и дело даже не в физической усталости, а в общем состоянии моего организма.
Впрочем, остальные тоже порядком намахались. Вера во время третьего - и последнего - брейка сказала, что за полгода работы не помнит такого, чтобы всю смену рубили «кебидж»... Ближе к окончанию стало побаливать запястье правой руки, но терпимо (сам я опасался поначалу худшего, на такой безумной работе сорвать руку - раз плюнуть). Меня отчасти спасло то, что по команде португалки Терезы мы периодически менялись с поляком местами: то он загружал в желоб тугие жесткие «мячи», то я работал грузчиком, а он, соответственно, отправлялся на конвейер махать «шашкой».
За нами приехал другой микроавтобус; за рулем его сидел не Джито. а уже знакомый мне поляк Марек. На обратном пути никто не произнес ни слова; уработались так, что сами находились в состоянии «овощей». Марек поставил диск с какой-то польской эстрадной музыкой; к счастью, не на полную громкость. После «Livin’ la Vida Loca», - а этот шлягер крутили бесконечное число раз - звучавшие из динамика автомагнитолы piosenki меня нисколько не раздражали.
Пока ехали по трассе в южном направлении, я произвел несложные расчеты.
На пакгаузах практикуется почасовая система оплаты труда. С вычетом «брэйков» мы отработали сегодня одиннадцать с половиной часов. За час платят три фунта (на этом пакгаузе одни из самых низких расценок, а такая вещь, как оплата сверхурочных - «экстратайм» - здесь и подавно не практикуется).
Итого, за этот показавшийся мне бесконечным день я заработал в «общак» тридцать четыре фунта стерлингов пятьдесят пенсов. Или - примерно - пятьдесят долларов США.
Выгружались мы в обратном порядке: Марек сначала развозил по домам тех, за кем Джито заезжал в последнюю очередь. Наш двухэтажный дом по Оксфорд Авеню оказался конечной точкой маршрута. В отличие от Джито, от того, как индус вел себя нынешним утром, поляк не стал маневрировать по переулкам; он не просил нас покинуть машину за два квартала от дома, а подвез прямо к входным дверям.
Когда я вошел в дом - вслед за поляками - было без пяти десять вечера.
- Ну как? - спросила Татьяна (она встречала нас в вестибюле. - Как прошел первый день?
- Нормально,- сказал я.
- Я тебя сейчас покормлю.
Мы поели наверху, в ее комнате - все трое. Потом Тень отправился на кухню, мыть посуду.
- Что насчет завтра? - спросила Татьяна.
- Марек передал слова Джито, что из нашего дома на овощной пакгауз едут трое.
- Кто?
- Одна из полек... Я и поляк, который сегодня работал - мы тоже едем. Как твоя рука, Таня?
- Уже лучше.
Татьяна бросила на меня внимательный взгляд.
- Стася перебралась в соседний дом...
- Да?
- Она оставила раскладушку, а также матрас, подушку и одеяло.
На некоторое время в комнате повисла тишина. Возможно, моя лучшая половина ждала, что я сам спрошу, могу ли я переночевать не в гостиной, а в комнате. Не знаю, не уверен. Я проработал всего лишь день; и это еще ни о чем не говорит. В любом случае, после всего, что произошло, я не заслуживаю к себе хорошего отношения.
- Во сколько завтра приедет машина?
- В шесть утра, - сказал я, поднимаясь со стула. - Спасибо, Таня... Пойду вниз - завтра рано вставать.
*****
Г Л А В А 14
День 7-й.
Страница проекта на сайте Сбор-Ник
http://www.sbor-nik.ru/kick.jsp?id=sbor6194936005263360
Гл. 1-2 Гл. 3 Гл. 4 Гл. 5 Гл. 6 Гл. 7 Гл. 8 Гл. 9 Гл. 10
Гл. 11 Гл. 12
Г Л А В А 13
За сдвижной дверью оказался еще один коридор. Здесь уже довольно прохладно; волна волглого холода распространяется от большого дверного проема. Дверь или ворота в этой части пакгауза отсутствуют; сам этот проход, через который, как я предположил, можно попасть в рабочую и складскую зоны, отгорожен свисающими сверху длинными полупрозрачными лентами из гибкого пластика.
Вход в цех без специальной рабочей одежды строго воспрещен, меня об этом предупредили. Слева по коридору дверь: это раздевалка для рядового персонала. Мне сюда.
В раздевалке к моменту моего появления оставалась лишь одна живая душа: некое существо лет тридцати пяти или сорока, в зеленом халате, резиновых сапогах и шапочке. В руках у него телескопическая швабра. Остальные, кого привез сюда Джито, видимо, успели к этому времени переодеться и уже приступили к работе.
Субъект повернулся на звук; на меня уставились маленькие злобные глазки. Белый, скорее всего, местный, англичанин; более всего он похож на сбежавшего из дурдома пациента.
Рот его как-то странно перекосился, да и сам он изрядно скособочен в левую сторону...
В раздевалке прозвучал пронзительный, совсем не мужской, а скорее, бабий голос:
- Hey! Who are you?
- I am a new employee, - отозвался я.
- What is your name?
Вспомнив данные, указанные в персональной карте, я озвучил их вслух:
- Maria Tereza Magdalene.
- Quickly change clothes! - фальцетом прокричало существо со шваброй. - Everything is working!!
Я пробыл в раздевалке в компании с этим странным типом минут десять, если не больше. Перебрал с полдюжины зеленых халатов, висевших на крючках между двумя секциями шкафчиков... Все они оказались мне малы; вдобавок ко всему, они были влажными, как будто их только что вытащили из барабана стиральной машины.
Фрик, бубня что-то под нос, отложил швабру. Вытащил из кармана связку ключей. Открыл дверь, которую я поначалу не заметил; это была кладовка, в ней хранятся комплекты рабочей униформы. Достал со стеллажа стопку халатов, выложил их на скамейку. Один из них оказался мне в пору; к счастью, этот халат был сухой.
Такая же проблема возникла с резиновыми сапогами. Из нескольких пар сапог, которые остались свободными после того, как в рабочее облачилась привезенная Джито на пакгауз смена, самыми большими оказались сапоги 42 размера, а у меня - 44-й. Фрик, бубня ругательства, принес пару сапог из кладовки - на два размера больше моего, 46-й, но выбирать не приходилось. Зато, в отличие от тех сапог, в которые я попытался поначалу обуться, эти были с виду целыми, не рваными, и не обрезанными.
Я надел нитяные перчатки; потом сеточку для волос, сверху напялил пластиковую шапочку. Поверх нитяных натянул резиновые перчатки. Уже взялся за дверную ручку, когда вновь прозвучал резкий пронзительный голос:
- Hey, man, are you crazy?!
Этот тип перебросил мне какой-то пакетик, который я механически поймал на лету. Я разорвал его, внутри оказались «наусники» - аналог марлевой повязки. «Фрик», злобно сверля меня красноватыми глазенками, скособочившись еще пуще прежнего, указал на дверь - давай, парень, иди работать.
Миновав проход, прикрытый пластиковой завесой, я оказался непосредственно в рабочей зоне, в так называемом «разделочном цеху».
Две вещи привлекли мое внимание сразу же. Во-первых, на меня обрушился водопад музыкальных звуков. Я не слишком большой фанат современной попсы, но мелодия, изливавшаяся из мощных динамиков, заполнявшая все пространство ангара, заставляя - как мне казалось - дрожать даже его стены, мне была знакома. Да и кто нынче не знает «Livin’ la Vida Loca» - хит № 1 пуэрто-риканского певца Рики Мартина?..
Во-вторых, здесь, в этой части пакгауза, было как-то нереально холодно. Поверхность стен окрашена в светло-серый цвет; в цеху много металлических балок, подпорок, рифленых поддонов. Покрытием для пола служит белая гладкая плитка, кафель, проще говоря. Цветовая гамма лишь усиливала это возникшее у меня с первых мгновений ощущение ледяной сырости... Стылый воздух пропитан едким запахом хлорки. Татьяна предупреждала меня, что температура в разделочном цеху составляет в среднем 5 °C. Когда-то, еще в курсантские годы, мне довелось по ночам, чтобы иметь немного денег сверх скудной стипендии, подрабатывать на одном из питерских хладокомбинатов - разгружать рефрижераторные вагоны, перевозящие замороженные мясопродукты и рыбу. Вот уж не думал, что мне когда-нибудь придется вернуться к такого рода деятельности...
От ближнего ко мне конвейера отделилась некая особа, одетая в красный халат.
- Hey, you! - громко произнесла она. - You're new, right?
Я молча кивнул.
- We must quickly get dressed!
- Okay.
Подошедшей ко мне женщине лет тридцать пять, или около того. Она невысокого роста, но такая... крепко сбитая. Спросила, как меня зовут. Я назвал свое имя. Она цепко взяла меня за рукав и увлекла за собой.
- My name is Terezа! - Ей приходилось говорить громко, чтобы перекрыть звуки грохочущей музыки. - I'm from Portugal and I am the supervisor. You will listen to me... I'll teach you to work.
«Похоже, здесь все сотрудники имеют псевдо «Тереза», - вяло подумал я. - Дурдом...»
Португалка вначале подвела меня к столу, имеющему сквозные прорезные ниши. Из этих ниш - в ряд - торчат рукоятки ножей. Часть стола занимает точильный станок. Здесь же лежит с полдюжины ручных оселков - вроде тех, при помощи которых отбивают лезвие косы.
«Вайзеризха» велела мне выбрать инструмент. Я наобум вытащил из ниши один из ножей; он оказался довольно внушительного размера; длина широкого одностороннего лезвия составляет примерно сорок сантиметров.
Тереза включила станок; спустя минуту она передала мне остро заточенный инструмент.
- Точить нож на станке разрешается не чаще одного раза в смену, - сказала она. - Периодически пользуйся оселком... Но не вздумай убегать из-за «ленты» каждые пять минут, как некоторые пытаются делать!.. Okay, Arthur?
- Okay.
Португалка потащила меня к одной из имеющихся здесь четырех линий.
- Здесь разделывают капусту, - сказала она. - Капуста бывает разных видов, - проинформировала она меня, как будто я никогда в жизни не видел данного овоща. - Белокачанная... Краснокачанная... Цветная... Броколли... Кольраби... Савойская... Пекинская... В основном, мы имеем заказы на первых два из перечисленных мною видов, остальные случаются редко.
На линии - кроме нас - работали четверо, все в зеленых халатах. Уже знакомый мне поляк с вислыми усами, стоя на металлической приступке, перегружал содержимое ящиков, которые он брал с поддона, в чуть наклонный металлический желоб. В ящиках краснокачанная капуста; она под собственным весом, подобно мячам, скатывалась по этому желобу. В другом конце линии стояли три женщины, в одной из них я узнал Веру. Они брали левой рукой из желоба кочан, клали его на боковую разделочную доску и ловко, несколькими взмахами остро наточенных ножей, распускали его. Капустную массу, лишенную кочерыжки, одним движением ножа перемещали на движущуюся ленту транспортера.
Работали они быстро, как автоматы; стоящая ближе ко мне женщина даже пританцовывала - то ли для того, чтобы согреться, то ли ноги сами двигались в такт гремящей из динамиков бодрой музыке.
Португалка указала мне место, где я должен работать - рядом с Верой.
- Look here!
Встав на приступку, потянулась, взяла из желоба кочан. Вытащила за рукоять нож из прорези - здесь же, рядом с лентой, хранятся запасные тесаки. Положила кочан на боковую столешницу, испещренную следами порезов. Несколько молниеносных движений тесаком, - тут позавидовал бы даже опытный самурай - и россыпь резаной капусты отправилась на ленту транспортера - без удаленной кочерыжки.
- Clear, Arthur? Then work!
Я судорожно вздохнул. Татьяна во время утреннего инструктажа сказала, что худшая и самая тяжелая работа на этом пакгаузе, это как раз разделка капусты.
Не успел я толком освоить этот новый для меня вид деятельности, как линию вдруг остановили. Кто-то выключил назойливую громкую музыку. Через прикрытый пластиковыми лентами проход в цех вошел - вернее даже, вбежал - незнакомый мне тип, облаченный в красный халат супервайзера.
Когда я увидел его, этого облаченного в шорты и короткие резиновые сапоги чудака, с голыми, без перчаток руками, меня еще сильнее пробрал озноб. Худой, длинный, нескладный субъект, с красным влажным носом, с посиневшими от холода коленками, которые видны под коротким халатом, махом взлетел по металлической приступке на пустующую ленту одного из транспортеров.
- Attention! Today, a large order from the network "McDonald's"! Our favorite cabbage!
Послышался общий тяжелый вздох; стоявший рядом поляк выругался - «O, kurwa mac!..»
Старший супервайзер - старший смены, как я понял - сказал, что будем работать с уменьшенными по времени «брэйками»: перерывы на прием пищи, перекур и отправление нужды продлятся не по двадцать минут, как здесь заведено, а четверть часа, и будут они объявляться не через два с половиной часа, а через три.
- All understand me? - выкрикнул старший смены со своей импровизированной трибуны. - Then - a rock 'n' roll!..
Наша смена пошабашила в четверть девятого вечера.
Я был едва жив; и дело даже не в физической усталости, а в общем состоянии моего организма.
Впрочем, остальные тоже порядком намахались. Вера во время третьего - и последнего - брейка сказала, что за полгода работы не помнит такого, чтобы всю смену рубили «кебидж»... Ближе к окончанию стало побаливать запястье правой руки, но терпимо (сам я опасался поначалу худшего, на такой безумной работе сорвать руку - раз плюнуть). Меня отчасти спасло то, что по команде португалки Терезы мы периодически менялись с поляком местами: то он загружал в желоб тугие жесткие «мячи», то я работал грузчиком, а он, соответственно, отправлялся на конвейер махать «шашкой».
За нами приехал другой микроавтобус; за рулем его сидел не Джито. а уже знакомый мне поляк Марек. На обратном пути никто не произнес ни слова; уработались так, что сами находились в состоянии «овощей». Марек поставил диск с какой-то польской эстрадной музыкой; к счастью, не на полную громкость. После «Livin’ la Vida Loca», - а этот шлягер крутили бесконечное число раз - звучавшие из динамика автомагнитолы piosenki меня нисколько не раздражали.
Пока ехали по трассе в южном направлении, я произвел несложные расчеты.
На пакгаузах практикуется почасовая система оплаты труда. С вычетом «брэйков» мы отработали сегодня одиннадцать с половиной часов. За час платят три фунта (на этом пакгаузе одни из самых низких расценок, а такая вещь, как оплата сверхурочных - «экстратайм» - здесь и подавно не практикуется).
Итого, за этот показавшийся мне бесконечным день я заработал в «общак» тридцать четыре фунта стерлингов пятьдесят пенсов. Или - примерно - пятьдесят долларов США.
Выгружались мы в обратном порядке: Марек сначала развозил по домам тех, за кем Джито заезжал в последнюю очередь. Наш двухэтажный дом по Оксфорд Авеню оказался конечной точкой маршрута. В отличие от Джито, от того, как индус вел себя нынешним утром, поляк не стал маневрировать по переулкам; он не просил нас покинуть машину за два квартала от дома, а подвез прямо к входным дверям.
Когда я вошел в дом - вслед за поляками - было без пяти десять вечера.
- Ну как? - спросила Татьяна (она встречала нас в вестибюле. - Как прошел первый день?
- Нормально,- сказал я.
- Я тебя сейчас покормлю.
Мы поели наверху, в ее комнате - все трое. Потом Тень отправился на кухню, мыть посуду.
- Что насчет завтра? - спросила Татьяна.
- Марек передал слова Джито, что из нашего дома на овощной пакгауз едут трое.
- Кто?
- Одна из полек... Я и поляк, который сегодня работал - мы тоже едем. Как твоя рука, Таня?
- Уже лучше.
Татьяна бросила на меня внимательный взгляд.
- Стася перебралась в соседний дом...
- Да?
- Она оставила раскладушку, а также матрас, подушку и одеяло.
На некоторое время в комнате повисла тишина. Возможно, моя лучшая половина ждала, что я сам спрошу, могу ли я переночевать не в гостиной, а в комнате. Не знаю, не уверен. Я проработал всего лишь день; и это еще ни о чем не говорит. В любом случае, после всего, что произошло, я не заслуживаю к себе хорошего отношения.
- Во сколько завтра приедет машина?
- В шесть утра, - сказал я, поднимаясь со стула. - Спасибо, Таня... Пойду вниз - завтра рано вставать.
*****
Г Л А В А 14
День 7-й.
Страница проекта на сайте Сбор-Ник
http://www.sbor-nik.ru/kick.jsp?id=sbor6194936005263360