Хутор Чернецово. Виноградово. Ссылка и возвращение сестер
В 1931 году вблизи монастырского хутора было начато сооружение дирижаблестроительной верфи (завод Дирижаблестрой, впоследствии - ДНПП). В то же время при верфи возник поселок, в разные годы носивший названия Дирижаблестрой и Долгопрудный.
Неподалеку от дирижабельной верфи, на монастырской земле в начале 1930-х гг. был построен газовый завод, который поначалу занимался выработкой топлива для эксплуатации дирижаблей (водорода). Со временем на заводе был освоен выпуск другой химической продукции, он стал называться Долгопрудненский химический завод тонкого органического синтеза (ДХЗ ТОС).
В 1935 году для обеспечения работников дирижабельной верфи и газового завода жильем, поселковым советом Дирижаблестроя неподалеку от предприятий рабочим были выделены небольшие земельные участки для постройки домиков своими силами. Так появился новый рабочий поселок Новодачный. Поначалу поселок не имел электрического освещения, отопления. Были трудности и с обеспечением водой. Но постепенно подвели и электричество, и газовое отопление. После окончания войны поселок продолжал расти, у каждого домика появился садик с фруктовыми деревьями и цветами.
В конце 1930-х годов в непосредственной близи от газового завода появилось еще одно небольшое поселение со странным названием «Поселок НКВД». Нередко, говоря о нем, уточняли: «Поселок НКВД при газовом заводе».
По некоторым данным, поселок разместился на территории, которая «ранее принадлежала крестьянам деревни Заболотье и сдавалась ими в аренду предпринимателям-огородникам из Волоколамска». Здесь было развернуто великолепное ягодное хозяйство, где трудились, в основном, жители Заболотья.
Почему новое поселение при газовом заводе получило название «поселок НКВД», сейчас определить сложно. Предполагают, что в нем проживали сотрудники НКВД, осуществлявшие охрану завода. По другим данным, поселок НКВД мог возникнуть в связи с торфоразработками, которые были развернуты на землях Заболотья возле Долгопрудненского шоссе перед войной (это место в народе получило название «торфянка»). Из добытого торфа делали цветочные горшки. Жители утверждают, что неподалеку от торфоразработок располагался лагерь заключенных. В послевоенные годы четыре буквы «НКВД» исчезли из названия поселка, сам же поселок продолжал развиваться. С 1957 года бывшие поселки НКВД и Новодачный были присоединены к городу Долгопрудному. Строения на месте бывшего поселка НКВД получили новый адрес - улица Зеленая.
Не успели на Ивановском хуторе в начале 1931 года пережить московские аресты, как монашеская обитель была обложена непосильным налогом в 6 тысяч рублей, который к тому же надо было внести в трехдневный срок. Было продано все - вплоть до личных вещей монахинь, но этого оказалось мало, пришлось занимать в долг у крестьян. Ценой неимоверных усилий необходимую сумму собрали и уплатили в райфо в нужный срок. Но хозяйство было окончательно подорвано и его уже не могли восстановить. Артель, просуществовавшую два года, пришлось распустить. С тех пор монахини жили на случайные заработки.
Мать Анатолия (Русанова) в очередь, за послушание, посылала сестер просить милостыню на дорогах и по деревням «во имя Господа». Крестьяне, по большей части, сочувствовали монахиням и подавали им немного хлеба, яичек, кто что мог.
Монахини были лишены избирательных прав, что несло в себе много жизненных неудобств и угрозу дальнейших репрессий. В 1931 году на совместном заседании РИК и Николо-Архангельского сельсовета прозвучали требования «изолировать монашек» от общества как членов антисоветской группировки…»
С 20 на 21 мая 1931 года по доносу были арестованы все до единой монахини и послушницы Ивановского хутора. На месте ареста были произведены обыски в присутствии понятых. Как правило, в обысках ничего не находили, что фиксировалось в протоколе.
В открытых источниках можно найти даже упоминания о конкретных персоналиях. Например, о монахине Ивановского женского монастыря в Москве Разумовской Анне Ивановне.
Она родилась в 1887 году в крестьянской семье в д. Копытово Бородинской волости Можайского уезда Московской губернии. 14 мая 1931 г. Анна Ивановна была лишена избирательных прав, а 20 мая 1931 года арестована вместе с другими насельницами Ивановского подворья. 28 июня 1931 года сестры были осуждены с обвинением в «призывах крестьян к сопротивлению коллективизации и мероприятиям Советской власти». Был оглашен приговор: 5 лет ИТЛ. Из показаний Анны Ивановны по групповому «делу монахинь Ивановского подворья»: «Показала, что гонения на Церковь относит к тому, что любая власть стремится делать по-своему, а всякая власть - от Бога. По поводу закрытия монастырей она считает, что каждое правительство разгоняет монастыри и одновременно их создает. Закрытия же происходят из-за прегрешений находящихся в них. Монахини ходят по деревням в поисках работы и иногда ведут разговоры с крестьянами о религии. О чудотворных иконах знает мало, так как, с ее слов, в монастыре их не было». Дальнейшая судьба Анны Ивановны, к сожалению, неясна, но известна дата ее реабилитации - 28 февраля 1990 года.
Следствие по обвинению хуторских матушек длилось чуть больше месяца. Было сфабриковано дело об «антисоветской контрреволюционной группировке монахинь хутора Ивановского монастыря, возглавляемой Русановой З.А.». Всем было предъявлено стандартное обвинение в систематической антисоветской агитации среди монахинь хутора Ивановского монастыря, возглавляемого Русановой З.А.». Ни одна из обвиняемых не признала себя виновной. 28 июня 1931 года 28 монахинь были осуждены к пяти года исправительно-трудовых лагерей и трое - к трем годам. Все были этапом высланы в Казахстан.
После ссылки монахинь дом на хуторе опечатали. Долгое время он стоял нежилой и стал разрушаться.
Отца Илариона не арестовали, и он сокрушался: Лучше бы их оставили, а меня одного бы взяли». Отец Иларион тайно поселился в колокольне храма прп. Сергия Радонежского и жил там в одиночестве в течение года. Тайно, по ночам его время от времени навещала инокиня Матрона, насельница закрывшегося Московского Никитского монастыря. Она приезжала из Лобни, где жила вместе с последней настоятельницей монастыря м. Мариам. Инокиня Матрона приносила о. Илариону еду, стирала, помогала по хозяйству. Перед рассветом она незаметно уходила.
Изредка о. Илларион покидал свой затвор, чтобы навестить своего младшего брата отца диакона Петра, который жил в Москве.
Узнав в 1932 или 1933 году о предстоящем закрытии и сносе Лазаревского кладбища, где был захоронен старец Кирилл, о. Илларион перенес останки старца на тихое хуторское кладбище. Могила старца Кирилла сохранилась.
В ночь с 15 на 16 апреля 1932 года в Москве было арестовано около ста священно- и церковнослужителей. В их числе был младший брат архимандрита Иллариона отец диакон Петр (Удодов). На тот момент дьякон Петр Удодов служил в храме Сорока мучеников, напротив Новоспасского монастыря. Жил он в отдельной комнате у старосты храма в его бывшем собственном доме. Здесь диакона и арестовали 15 апреля 1932 года, а комнату опечатали.
Вместе с отцом дьяконом Петром арестовали двух ивановских инокинь, родных сестер м. Екатерину и м. Елисавету Николаевых и послушницу монастыря Александру Ермилову. Сестры-инокини уже привлекались к суду в 1928 году как «лица, живущие на нетрудовые (церковные) доходы». Отец Петр и матушки Ивановского монастыря после ареста были доставлены в Бутырскую тюрьму. Протокол допроса отца диакона содержал всего десять строк рукописного текста, потому что на «политические вопросы» он отвечать категорически отказался. В следственном деле брата значится и «архимандрит Ивановского монастыря» о. Иларион.
По следственному делу проходило около 70 человек. Вскоре их освободили из-под стражи, однако 52 человека, в том числе - диакон Петр и сестры Николаевы, были лишены права проживания в 12 пунктах, с прикреплением к определенному месту жительства сроком на три года.
В 1932 или 1933 году благочинный о. Константин Сперанский пригласил отца Илариона служить в храме Владимирской иконы Божией Матери в селе Виноградово, расположенном неподалеку от Ивановского хутора. Покидая хуторской храм, прп. Сергия Радонежского, о. Илларион перенес в Виноградово резной деревянный иконостас и некоторые чтимые иконы храма: св. Иоанна Предтечи и прп. Сергия Радонежского с частицами их мощей, икону Божией Матери Черниговско-Гефсиманскую и другие святыни. В дополнение к правому Никольскому приделу 67-летний старец своими руками соорудил левый придел во имя Преподобного Сергия Радонежского, построил резные деревянные хоры для певчих в двух приделах, обновил артезианский колодец. Все ремонтные работы, даже на самых высоких местах на куполе производились при участии старца.
В 1936 г. настоятель храма о. Константин Сперанский был арестован и расстрелян (или погиб в лагере), а служившего там же о. Илариона (Удодова) местные жители отстояли как искусного мастера-бессребреника.
Дело в том, что отец Иларион в молодости испытал на себе все виды монашеских послушаний, но чаще всего он исполнял послушание кузнеца. Обладая большой физической силой, он так сильно ударял молотом, что, слыша его удар, говорили: «Ну, это Иларион ударил». Отец Иларион был чрезвычайно искусным жестянщиком и всем все делал бесплатно. Знавшие его люди вспоминают, что о. Иларион отличался исключительным смирением, был молчалив, вежлив, часто при разговоре ласково улыбался.
С 1936 года о. Илларион стал настоятелем Владимирского храма в селе Виноградово на Долгом пруде. По окончании пятилетнего срока ссылки вернулся брат старца диакон Петр. Через некоторое время он был рукоположен в иерея и старец уговорил его служить вместе с ним в Виноградово. Братья не расставались до самой смерти.
Постепенно стали возвращаться из Казахстана ивановские сестры. Селились кто где мог - по селам и провинциальным городкам, старались устроиться поближе к своему наставнику, но не всегда получалось. Несколько матушек, человек пять-шесть, поселились в самом Виноградово, в небольшом доме при храме.
Ивановские монахини приезжали в Виноградово из самых различных мест: м.Пахомия - из Тарасовки; из Лосиноостровской приезжали бывшие хуторские насельницы, рясофорные инокини Пелагея (Чиркова) и Мария (Ручкина); из Петушков прибывла сестра Анастасия; инокиня Наталья (Прокофьева) приезжала из города Киржача, где она работала медсестрой, и уж когда выбиралась в Виноградово, гостила подолгу - по пять-восемь дней. Бывшая келейница матушки Епифании - инокиня Елисавета приезжала из Переславля-Залесского, она жила и умерла там. Инокиня Татьяна (Лупнова) прислуживала алтарницей во Владимирском храме в Виноградове. На Патриаршем подворье в Переделкино при Патриархе Алексии I (Симанском) она была пострижена в мантию с именем Ефросиния. Кроме самой матушки, при Владимирской церкви в Виноградове жили две ее сестры - Пелагея (Ломазина) и Евдокия (Матвеева) - обе инокини Ивановского монастыря. Племянница матушки Ефросинии Ирина, певчая на клиросе, стала последней из ивановских сестер, принявших постриг.
В Виноградово образовался небольшой «монастырек»: одни сестры бывали наездами, другие прислуживали при храме, некоторые из них были похоронены на Старомарковском кладбище в Виноградове.
Мать Ефросинья хранила и постоянно перечитывала монастырский синодик. Однажды случилась беда. Матушка забыла бесценный помянник монастыря в автобусе. Она очень горевала, молилась, чтобы пропажа нашлась. Надежды было мало, но спустя некоторе время чудо свершилось: кто-то нашел и вернул пропажу. Этот синодик сохранился до наших дней.
Окончание следует...
Часть 1. Хутор Чернецово до революции
Часть 2. Хутор Чернецово. Начало репрессий
Часть 3. Хутор Чернецово. Виноградово. Ссылка и возвращение сестер
Часть 4. Хутор Чернецово. Виноградово. Сокрытие главы Сергия Радонежского
Неподалеку от дирижабельной верфи, на монастырской земле в начале 1930-х гг. был построен газовый завод, который поначалу занимался выработкой топлива для эксплуатации дирижаблей (водорода). Со временем на заводе был освоен выпуск другой химической продукции, он стал называться Долгопрудненский химический завод тонкого органического синтеза (ДХЗ ТОС).
В 1935 году для обеспечения работников дирижабельной верфи и газового завода жильем, поселковым советом Дирижаблестроя неподалеку от предприятий рабочим были выделены небольшие земельные участки для постройки домиков своими силами. Так появился новый рабочий поселок Новодачный. Поначалу поселок не имел электрического освещения, отопления. Были трудности и с обеспечением водой. Но постепенно подвели и электричество, и газовое отопление. После окончания войны поселок продолжал расти, у каждого домика появился садик с фруктовыми деревьями и цветами.
В конце 1930-х годов в непосредственной близи от газового завода появилось еще одно небольшое поселение со странным названием «Поселок НКВД». Нередко, говоря о нем, уточняли: «Поселок НКВД при газовом заводе».
По некоторым данным, поселок разместился на территории, которая «ранее принадлежала крестьянам деревни Заболотье и сдавалась ими в аренду предпринимателям-огородникам из Волоколамска». Здесь было развернуто великолепное ягодное хозяйство, где трудились, в основном, жители Заболотья.
Почему новое поселение при газовом заводе получило название «поселок НКВД», сейчас определить сложно. Предполагают, что в нем проживали сотрудники НКВД, осуществлявшие охрану завода. По другим данным, поселок НКВД мог возникнуть в связи с торфоразработками, которые были развернуты на землях Заболотья возле Долгопрудненского шоссе перед войной (это место в народе получило название «торфянка»). Из добытого торфа делали цветочные горшки. Жители утверждают, что неподалеку от торфоразработок располагался лагерь заключенных. В послевоенные годы четыре буквы «НКВД» исчезли из названия поселка, сам же поселок продолжал развиваться. С 1957 года бывшие поселки НКВД и Новодачный были присоединены к городу Долгопрудному. Строения на месте бывшего поселка НКВД получили новый адрес - улица Зеленая.
Не успели на Ивановском хуторе в начале 1931 года пережить московские аресты, как монашеская обитель была обложена непосильным налогом в 6 тысяч рублей, который к тому же надо было внести в трехдневный срок. Было продано все - вплоть до личных вещей монахинь, но этого оказалось мало, пришлось занимать в долг у крестьян. Ценой неимоверных усилий необходимую сумму собрали и уплатили в райфо в нужный срок. Но хозяйство было окончательно подорвано и его уже не могли восстановить. Артель, просуществовавшую два года, пришлось распустить. С тех пор монахини жили на случайные заработки.
Мать Анатолия (Русанова) в очередь, за послушание, посылала сестер просить милостыню на дорогах и по деревням «во имя Господа». Крестьяне, по большей части, сочувствовали монахиням и подавали им немного хлеба, яичек, кто что мог.
Монахини были лишены избирательных прав, что несло в себе много жизненных неудобств и угрозу дальнейших репрессий. В 1931 году на совместном заседании РИК и Николо-Архангельского сельсовета прозвучали требования «изолировать монашек» от общества как членов антисоветской группировки…»
С 20 на 21 мая 1931 года по доносу были арестованы все до единой монахини и послушницы Ивановского хутора. На месте ареста были произведены обыски в присутствии понятых. Как правило, в обысках ничего не находили, что фиксировалось в протоколе.
В открытых источниках можно найти даже упоминания о конкретных персоналиях. Например, о монахине Ивановского женского монастыря в Москве Разумовской Анне Ивановне.
Она родилась в 1887 году в крестьянской семье в д. Копытово Бородинской волости Можайского уезда Московской губернии. 14 мая 1931 г. Анна Ивановна была лишена избирательных прав, а 20 мая 1931 года арестована вместе с другими насельницами Ивановского подворья. 28 июня 1931 года сестры были осуждены с обвинением в «призывах крестьян к сопротивлению коллективизации и мероприятиям Советской власти». Был оглашен приговор: 5 лет ИТЛ. Из показаний Анны Ивановны по групповому «делу монахинь Ивановского подворья»: «Показала, что гонения на Церковь относит к тому, что любая власть стремится делать по-своему, а всякая власть - от Бога. По поводу закрытия монастырей она считает, что каждое правительство разгоняет монастыри и одновременно их создает. Закрытия же происходят из-за прегрешений находящихся в них. Монахини ходят по деревням в поисках работы и иногда ведут разговоры с крестьянами о религии. О чудотворных иконах знает мало, так как, с ее слов, в монастыре их не было». Дальнейшая судьба Анны Ивановны, к сожалению, неясна, но известна дата ее реабилитации - 28 февраля 1990 года.
Следствие по обвинению хуторских матушек длилось чуть больше месяца. Было сфабриковано дело об «антисоветской контрреволюционной группировке монахинь хутора Ивановского монастыря, возглавляемой Русановой З.А.». Всем было предъявлено стандартное обвинение в систематической антисоветской агитации среди монахинь хутора Ивановского монастыря, возглавляемого Русановой З.А.». Ни одна из обвиняемых не признала себя виновной. 28 июня 1931 года 28 монахинь были осуждены к пяти года исправительно-трудовых лагерей и трое - к трем годам. Все были этапом высланы в Казахстан.
После ссылки монахинь дом на хуторе опечатали. Долгое время он стоял нежилой и стал разрушаться.
Отца Илариона не арестовали, и он сокрушался: Лучше бы их оставили, а меня одного бы взяли». Отец Иларион тайно поселился в колокольне храма прп. Сергия Радонежского и жил там в одиночестве в течение года. Тайно, по ночам его время от времени навещала инокиня Матрона, насельница закрывшегося Московского Никитского монастыря. Она приезжала из Лобни, где жила вместе с последней настоятельницей монастыря м. Мариам. Инокиня Матрона приносила о. Илариону еду, стирала, помогала по хозяйству. Перед рассветом она незаметно уходила.
Изредка о. Илларион покидал свой затвор, чтобы навестить своего младшего брата отца диакона Петра, который жил в Москве.
Узнав в 1932 или 1933 году о предстоящем закрытии и сносе Лазаревского кладбища, где был захоронен старец Кирилл, о. Илларион перенес останки старца на тихое хуторское кладбище. Могила старца Кирилла сохранилась.
В ночь с 15 на 16 апреля 1932 года в Москве было арестовано около ста священно- и церковнослужителей. В их числе был младший брат архимандрита Иллариона отец диакон Петр (Удодов). На тот момент дьякон Петр Удодов служил в храме Сорока мучеников, напротив Новоспасского монастыря. Жил он в отдельной комнате у старосты храма в его бывшем собственном доме. Здесь диакона и арестовали 15 апреля 1932 года, а комнату опечатали.
Вместе с отцом дьяконом Петром арестовали двух ивановских инокинь, родных сестер м. Екатерину и м. Елисавету Николаевых и послушницу монастыря Александру Ермилову. Сестры-инокини уже привлекались к суду в 1928 году как «лица, живущие на нетрудовые (церковные) доходы». Отец Петр и матушки Ивановского монастыря после ареста были доставлены в Бутырскую тюрьму. Протокол допроса отца диакона содержал всего десять строк рукописного текста, потому что на «политические вопросы» он отвечать категорически отказался. В следственном деле брата значится и «архимандрит Ивановского монастыря» о. Иларион.
По следственному делу проходило около 70 человек. Вскоре их освободили из-под стражи, однако 52 человека, в том числе - диакон Петр и сестры Николаевы, были лишены права проживания в 12 пунктах, с прикреплением к определенному месту жительства сроком на три года.
В 1932 или 1933 году благочинный о. Константин Сперанский пригласил отца Илариона служить в храме Владимирской иконы Божией Матери в селе Виноградово, расположенном неподалеку от Ивановского хутора. Покидая хуторской храм, прп. Сергия Радонежского, о. Илларион перенес в Виноградово резной деревянный иконостас и некоторые чтимые иконы храма: св. Иоанна Предтечи и прп. Сергия Радонежского с частицами их мощей, икону Божией Матери Черниговско-Гефсиманскую и другие святыни. В дополнение к правому Никольскому приделу 67-летний старец своими руками соорудил левый придел во имя Преподобного Сергия Радонежского, построил резные деревянные хоры для певчих в двух приделах, обновил артезианский колодец. Все ремонтные работы, даже на самых высоких местах на куполе производились при участии старца.
В 1936 г. настоятель храма о. Константин Сперанский был арестован и расстрелян (или погиб в лагере), а служившего там же о. Илариона (Удодова) местные жители отстояли как искусного мастера-бессребреника.
Дело в том, что отец Иларион в молодости испытал на себе все виды монашеских послушаний, но чаще всего он исполнял послушание кузнеца. Обладая большой физической силой, он так сильно ударял молотом, что, слыша его удар, говорили: «Ну, это Иларион ударил». Отец Иларион был чрезвычайно искусным жестянщиком и всем все делал бесплатно. Знавшие его люди вспоминают, что о. Иларион отличался исключительным смирением, был молчалив, вежлив, часто при разговоре ласково улыбался.
С 1936 года о. Илларион стал настоятелем Владимирского храма в селе Виноградово на Долгом пруде. По окончании пятилетнего срока ссылки вернулся брат старца диакон Петр. Через некоторое время он был рукоположен в иерея и старец уговорил его служить вместе с ним в Виноградово. Братья не расставались до самой смерти.
Постепенно стали возвращаться из Казахстана ивановские сестры. Селились кто где мог - по селам и провинциальным городкам, старались устроиться поближе к своему наставнику, но не всегда получалось. Несколько матушек, человек пять-шесть, поселились в самом Виноградово, в небольшом доме при храме.
Ивановские монахини приезжали в Виноградово из самых различных мест: м.Пахомия - из Тарасовки; из Лосиноостровской приезжали бывшие хуторские насельницы, рясофорные инокини Пелагея (Чиркова) и Мария (Ручкина); из Петушков прибывла сестра Анастасия; инокиня Наталья (Прокофьева) приезжала из города Киржача, где она работала медсестрой, и уж когда выбиралась в Виноградово, гостила подолгу - по пять-восемь дней. Бывшая келейница матушки Епифании - инокиня Елисавета приезжала из Переславля-Залесского, она жила и умерла там. Инокиня Татьяна (Лупнова) прислуживала алтарницей во Владимирском храме в Виноградове. На Патриаршем подворье в Переделкино при Патриархе Алексии I (Симанском) она была пострижена в мантию с именем Ефросиния. Кроме самой матушки, при Владимирской церкви в Виноградове жили две ее сестры - Пелагея (Ломазина) и Евдокия (Матвеева) - обе инокини Ивановского монастыря. Племянница матушки Ефросинии Ирина, певчая на клиросе, стала последней из ивановских сестер, принявших постриг.
В Виноградово образовался небольшой «монастырек»: одни сестры бывали наездами, другие прислуживали при храме, некоторые из них были похоронены на Старомарковском кладбище в Виноградове.
Мать Ефросинья хранила и постоянно перечитывала монастырский синодик. Однажды случилась беда. Матушка забыла бесценный помянник монастыря в автобусе. Она очень горевала, молилась, чтобы пропажа нашлась. Надежды было мало, но спустя некоторе время чудо свершилось: кто-то нашел и вернул пропажу. Этот синодик сохранился до наших дней.
Окончание следует...
Часть 1. Хутор Чернецово до революции
Часть 2. Хутор Чернецово. Начало репрессий
Часть 3. Хутор Чернецово. Виноградово. Ссылка и возвращение сестер
Часть 4. Хутор Чернецово. Виноградово. Сокрытие главы Сергия Радонежского