Сплав по реке Агидель: Часть 2.
Первую часть отчета о сплаве по Агидели я закончил на втором привале. С него же и начну вторую - итак, мы бросили якоря, вернее, выволокли резину на сушу в очень приятном для глаза местечке: с левого берега, где разместились мы, возвышался поросший хвойным лесом холм, а напротив, огибаемая изящным поворотом русла, смотрела острым клином в небо почти отвесная скала.
До ближайшей деревни было порядка двух километров. Вы, конечно же, поняли, к чему я клоню: тяга к познанию местной простой жизни, а также, если хотите, тяга к куриному яйцу не давала покоя беспокойной голове Игоря, поддерживаемой активной частью отряда, поэтому вечером вторника нам предстояла пешая прогулка до ближайшего населенного пункта, который назывался Миндигулово.
Странные - именно это слово, наверное, наиболее подходит для того, чтобы в общих чертах описать миндигуловчан, да и не только их - практически всех встреченных нами местных деревенских жителей, начиная уже с Ишдавлетово, описанного в первой части. Зачастую приветливые и доброжелательные, сыны Белой реки порой выдавали фантастически нелепые советы, а некоторые наши с ними диалоги могли бы стать настоящей находкой для кинодраматурга, взявшегося за описание сцены разговора между неоромантиками, открывшими для себя ЛСД.
Основная отличительная черта коммуникации коренного жителя с туристами - это манера не отвечать ни на один вопрос точно, даже если это "Который час?". Приведу пример типичного диалога с местным человеком (надеюсь, что в будущем благодаря моим публикациям выйдут специальные путеводители с расшифровками ребусов, которые предлагают незадачливому городскому гостю башкирские аборигены):
- Хозяева! Яйца продадите?
- Яиц? Нет у нас их, кажется. Семья - много.... (загибая пальцы на обеих руках)
- А есть у кого в деревне яйца?
- (крепко задумавшись секунд на 20) Вон там - дом стоит на углу... Там продадут... Живут там мужик с бабкой.... Их звать... Рафаэль и...
- А сколько они за яйца попросят?
- Не знаю... Да и откуда у них яйцам взяться? У них кур вроде и нет совсем... Ведь, значит, что и яиц у них нет?
Всё это дело оставляло в моем сознании впечатление, которое бывает после знакомства с творчеством Сальвадора Дали - при общей реалистичности образов, все мешалось в какую-то странную кучу. Подобные "беседы мудрецов" понимались мною далеко не всегда, тем более, что зачастую в дело пускалась смесь языков. И, если в Ишдавлетово мы обходились знаниями Игоря, то в Миндигулово нам помогла Гульшат - по настоящему сильный в плане местного диалекта игрок, настоящий Ферзь, или лучше Королева, отлично исполнившая обязанности переводчика. Впрочем, сам я уже к середине сплава владел несколькими словами, из которых с точки зрения фонетики мне больше всего полюбилась конструкция, на русский переводимая как "иди сюда".
Итак, после раннего ужина на вылазку в Миндигулово отважились пятеро - Игорь с сыном Никитой, я, Катя и Гульшат. Начинало смеркаться, когда мы, преодолев реку вброд, достигли деревни. Беззаботно перешучиваясь, мы шли вдоль покосившихся заборов и любовались окружавшей нас праздностью. Мирно бродили козы, бараны и гуси; лучи заходящего солнца устало мерцали на ржавом скелете лежавшего у дороги сорок первого "Москвича". Дождь, часом ранее залезавший своими неприятными холодными пальцами в наши тарелки в течение всего ужина, окончательно перестал; царил штиль, и легкий туман поднимался от земли.
Вожделенных яиц в магазине не оказалось, и мы отправились на поиски продукта по домам, что, впрочем, тоже не принесло плодов. Вдобавок за нами, словно привязанные, принялись ходить козел, корова, пара баранов и ласковая псина, словно доказывая, что "в нашем краю есть скотина на любой вкус, вот только кур нет". Гульшат при виде каждой человеческой фигуры на горизонте тут же подбегала и пускалась в беседы на красивом непонятном для меня наречии; Игорь, также желавший проявить себя в знании башкриского языка, явно ревновал и вытирал пот со лба; нам же с Катей досталась роль интуристов, вытаращенно сверлящих глазами каждого встречного. Запомнился эпизод, когда кто-то посоветовал сходить за яйцами "на другую улицу", а через двадцать шагов наш следующий советчик сказал, что "у нас тут в деревне только одна улица".
Уже совсем стемнело, когда мы приняли решение возвращаться к своей стоянке. На наше счастье, у нас был Игорь: он вдруг обратил наше внимание на обочину грунтовой дороги: там фыркая и прокашливавшиясь, готовился к взелту в стратосферу серый УАЗ (модификация, у которой имеется двухместная кабина и деревянный кузов). Харизма и обещанный магарыч творят чудеса; и, после недолгого обсуждения деталей, Гульшат отправилась в кабину, а Игорь, Никита, Катя и я радостной гурьбой погрузились в кузов, разместившись на каких-то канистрах, дровах и обрывах брезента.
Ехать было очень весело: УАЗ задорно скакал на буграх, отважно форсировал водные преграды и сверлил фарами сгущавшиеся сумерки; мы же только и успевали пригибать головы под ветвями деревьев, хлеставшим по кузову. Лежа в том кузове, я был абсолютно счастлив; я считаю, что каждый год просто необходимо бывать там, где никогда еще не был, и в тот вечер я познавал незнакомую для себя Башкирию, болтая в воздухе ногами и хватаясь за влажный остов деревянного кузова. Очень сожалею, что во время вылазки в Миндигулово разрядилась батарея в фотоаппарате, телефона с камерой под рукой не оказалось, поэтому этот отрезок путешествия оказался никак не запечатлен в цифровом виде.
Прибыв на базу, мы стали было рассчитываться с шофером, но он сразу включил уже знакомый нам "стиль размытой сюрреалистической беседы": казалось, что он никогда не видел и не знал, что такое деньги. Но в итоге согласился принять в качестве оплаты бутылку водки.
Мы уже разминали занывшие конечности у костра и наперебой рассказывали оставшимся в тылу друзьям о том, как провели вечер в Миндигулово, когда страшный лязг и звон заставил нас обернуться: кажется, заводя своего верного четырехколесного друга, наш невзяточный таксист разбил свою честно заработанную бутылку...
Как бы нам этого ни хотелось, сплаву не суждено было получить благосклонность матушки-природы: дожди, сделав нам во вторник небольшой намек, окончательно установились в среду. Утро было туманным, пасмурным и довольно прохладным. Если я, надеясь на скорое прояснение неба, остался в шортах и майке, то вечно мерзнущая надежда тюменской медицины надела шапку и удвоила слои свитеров на себе.
Третий заплыв, как показалось лично мне, получился самым длинным. По пути мы успели заглянуть на одном из привалов в пещеру - сначала надо лезть в довольно неприглядную с виду дыру, залезая в которую, попадаешь в увлекательный извилистый лаз - тесный, погруженный в кромешную темноту - скука для опытного спелеолога, но настоящая отдушина для меня, никогда не бывавшего в подобного рода клаустрофобических местечках. Нам удался веселый спуск вниз и парочка ужаснейших фотографий при вспышке в полной темноте.
Третью стоянку ждали долго. Расстояние между тремя нашими катамаранами незаметно начало расти, а наша бригада (я, Катя, Гульшат и Саша) шли в этот день на серебро (второе место). Таким образом, место привала выбирал первый катамаран, который шел неизвестно где в недоступным нашему взору местах. Перед каждым поворотом реки казалось, что привал близок; каждый дым, сочившийся из гущи зеленых крон, давал надежду на скорый отдых, но все было тщетно. Но в один чудесный момент мы с облегчением увидели знакомую раскраску стоявшего у берега катамарана и радостно погребли к берегу.
На этот раз ночевка была платной - зато в нашем распоряжении была "походная баня" (это такой деревянный каркас, покрытый полиэтиленом - внутри надо греть на огне камни) и нелепо сделанный длинный стол с крышей, вода сквозь которую текла быстрее, чем через пробоину в "Титанике". Словом, нам всем снова было весело и интересно, а лично я, отмазавшись тем, что "гитаре по такой сырой погоде вредно", хоть на один вечер избавился от роли ресторанного музыканта.
Когда мы разошлись по палаткам, дождь начал молотить совсем уж бесцеремонно. Но в такие минуты очень здорово засыпать - в этом мокром стуке капель по брезенту всегда чудятся странные мелодии психоделической направленности, возникают из ниоткуда причудливые голоса (voices out of nowhere), а сны - те и вовсе порой запоминаются на всю жизнь.
Ровно в три часа ночи произошло чудо: дверь (молния) в палатке расстегнулась, и внутрь на коленках вполз официант, одетый в нечто напоминавщее стиль попсовых шоколадниц: коричневые брюки, белая рубашка и ужасно тонкий галстук. Официант изящным движением рук развернул меню и спросил:
- Что будете заказывать?
- Мне, пожалуйста, двойной эспрессо и круассан! - отозвался из угла палатки Катин голос.
Удивляясь происходящему, я открыл глаза, и официант тут же исчез, эспрессо и круассаны превратились в плод моей фантазии, а там, наверху, все с той же силой молотил по брезенту августовский дождь...
Утром следующего дня, полный впечатлением от массы сновидений, явившихся под шум дождя, я проснулся, кажется, позже всех. Но дождь и не думал отступать: он зарядил сразу после завтрака, ну а о том, что было после, в частности о нашем знакомстве с деревней Киекбаево - наиболее полной событиями вылазкой в деревню - в следующий раз.
Продолжение...
До ближайшей деревни было порядка двух километров. Вы, конечно же, поняли, к чему я клоню: тяга к познанию местной простой жизни, а также, если хотите, тяга к куриному яйцу не давала покоя беспокойной голове Игоря, поддерживаемой активной частью отряда, поэтому вечером вторника нам предстояла пешая прогулка до ближайшего населенного пункта, который назывался Миндигулово.
Странные - именно это слово, наверное, наиболее подходит для того, чтобы в общих чертах описать миндигуловчан, да и не только их - практически всех встреченных нами местных деревенских жителей, начиная уже с Ишдавлетово, описанного в первой части. Зачастую приветливые и доброжелательные, сыны Белой реки порой выдавали фантастически нелепые советы, а некоторые наши с ними диалоги могли бы стать настоящей находкой для кинодраматурга, взявшегося за описание сцены разговора между неоромантиками, открывшими для себя ЛСД.
Основная отличительная черта коммуникации коренного жителя с туристами - это манера не отвечать ни на один вопрос точно, даже если это "Который час?". Приведу пример типичного диалога с местным человеком (надеюсь, что в будущем благодаря моим публикациям выйдут специальные путеводители с расшифровками ребусов, которые предлагают незадачливому городскому гостю башкирские аборигены):
- Хозяева! Яйца продадите?
- Яиц? Нет у нас их, кажется. Семья - много.... (загибая пальцы на обеих руках)
- А есть у кого в деревне яйца?
- (крепко задумавшись секунд на 20) Вон там - дом стоит на углу... Там продадут... Живут там мужик с бабкой.... Их звать... Рафаэль и...
- А сколько они за яйца попросят?
- Не знаю... Да и откуда у них яйцам взяться? У них кур вроде и нет совсем... Ведь, значит, что и яиц у них нет?
Всё это дело оставляло в моем сознании впечатление, которое бывает после знакомства с творчеством Сальвадора Дали - при общей реалистичности образов, все мешалось в какую-то странную кучу. Подобные "беседы мудрецов" понимались мною далеко не всегда, тем более, что зачастую в дело пускалась смесь языков. И, если в Ишдавлетово мы обходились знаниями Игоря, то в Миндигулово нам помогла Гульшат - по настоящему сильный в плане местного диалекта игрок, настоящий Ферзь, или лучше Королева, отлично исполнившая обязанности переводчика. Впрочем, сам я уже к середине сплава владел несколькими словами, из которых с точки зрения фонетики мне больше всего полюбилась конструкция, на русский переводимая как "иди сюда".
Итак, после раннего ужина на вылазку в Миндигулово отважились пятеро - Игорь с сыном Никитой, я, Катя и Гульшат. Начинало смеркаться, когда мы, преодолев реку вброд, достигли деревни. Беззаботно перешучиваясь, мы шли вдоль покосившихся заборов и любовались окружавшей нас праздностью. Мирно бродили козы, бараны и гуси; лучи заходящего солнца устало мерцали на ржавом скелете лежавшего у дороги сорок первого "Москвича". Дождь, часом ранее залезавший своими неприятными холодными пальцами в наши тарелки в течение всего ужина, окончательно перестал; царил штиль, и легкий туман поднимался от земли.
Вожделенных яиц в магазине не оказалось, и мы отправились на поиски продукта по домам, что, впрочем, тоже не принесло плодов. Вдобавок за нами, словно привязанные, принялись ходить козел, корова, пара баранов и ласковая псина, словно доказывая, что "в нашем краю есть скотина на любой вкус, вот только кур нет". Гульшат при виде каждой человеческой фигуры на горизонте тут же подбегала и пускалась в беседы на красивом непонятном для меня наречии; Игорь, также желавший проявить себя в знании башкриского языка, явно ревновал и вытирал пот со лба; нам же с Катей досталась роль интуристов, вытаращенно сверлящих глазами каждого встречного. Запомнился эпизод, когда кто-то посоветовал сходить за яйцами "на другую улицу", а через двадцать шагов наш следующий советчик сказал, что "у нас тут в деревне только одна улица".
Уже совсем стемнело, когда мы приняли решение возвращаться к своей стоянке. На наше счастье, у нас был Игорь: он вдруг обратил наше внимание на обочину грунтовой дороги: там фыркая и прокашливавшиясь, готовился к взелту в стратосферу серый УАЗ (модификация, у которой имеется двухместная кабина и деревянный кузов). Харизма и обещанный магарыч творят чудеса; и, после недолгого обсуждения деталей, Гульшат отправилась в кабину, а Игорь, Никита, Катя и я радостной гурьбой погрузились в кузов, разместившись на каких-то канистрах, дровах и обрывах брезента.
Ехать было очень весело: УАЗ задорно скакал на буграх, отважно форсировал водные преграды и сверлил фарами сгущавшиеся сумерки; мы же только и успевали пригибать головы под ветвями деревьев, хлеставшим по кузову. Лежа в том кузове, я был абсолютно счастлив; я считаю, что каждый год просто необходимо бывать там, где никогда еще не был, и в тот вечер я познавал незнакомую для себя Башкирию, болтая в воздухе ногами и хватаясь за влажный остов деревянного кузова. Очень сожалею, что во время вылазки в Миндигулово разрядилась батарея в фотоаппарате, телефона с камерой под рукой не оказалось, поэтому этот отрезок путешествия оказался никак не запечатлен в цифровом виде.
Прибыв на базу, мы стали было рассчитываться с шофером, но он сразу включил уже знакомый нам "стиль размытой сюрреалистической беседы": казалось, что он никогда не видел и не знал, что такое деньги. Но в итоге согласился принять в качестве оплаты бутылку водки.
Мы уже разминали занывшие конечности у костра и наперебой рассказывали оставшимся в тылу друзьям о том, как провели вечер в Миндигулово, когда страшный лязг и звон заставил нас обернуться: кажется, заводя своего верного четырехколесного друга, наш невзяточный таксист разбил свою честно заработанную бутылку...
Как бы нам этого ни хотелось, сплаву не суждено было получить благосклонность матушки-природы: дожди, сделав нам во вторник небольшой намек, окончательно установились в среду. Утро было туманным, пасмурным и довольно прохладным. Если я, надеясь на скорое прояснение неба, остался в шортах и майке, то вечно мерзнущая надежда тюменской медицины надела шапку и удвоила слои свитеров на себе.
Третий заплыв, как показалось лично мне, получился самым длинным. По пути мы успели заглянуть на одном из привалов в пещеру - сначала надо лезть в довольно неприглядную с виду дыру, залезая в которую, попадаешь в увлекательный извилистый лаз - тесный, погруженный в кромешную темноту - скука для опытного спелеолога, но настоящая отдушина для меня, никогда не бывавшего в подобного рода клаустрофобических местечках. Нам удался веселый спуск вниз и парочка ужаснейших фотографий при вспышке в полной темноте.
Третью стоянку ждали долго. Расстояние между тремя нашими катамаранами незаметно начало расти, а наша бригада (я, Катя, Гульшат и Саша) шли в этот день на серебро (второе место). Таким образом, место привала выбирал первый катамаран, который шел неизвестно где в недоступным нашему взору местах. Перед каждым поворотом реки казалось, что привал близок; каждый дым, сочившийся из гущи зеленых крон, давал надежду на скорый отдых, но все было тщетно. Но в один чудесный момент мы с облегчением увидели знакомую раскраску стоявшего у берега катамарана и радостно погребли к берегу.
На этот раз ночевка была платной - зато в нашем распоряжении была "походная баня" (это такой деревянный каркас, покрытый полиэтиленом - внутри надо греть на огне камни) и нелепо сделанный длинный стол с крышей, вода сквозь которую текла быстрее, чем через пробоину в "Титанике". Словом, нам всем снова было весело и интересно, а лично я, отмазавшись тем, что "гитаре по такой сырой погоде вредно", хоть на один вечер избавился от роли ресторанного музыканта.
Когда мы разошлись по палаткам, дождь начал молотить совсем уж бесцеремонно. Но в такие минуты очень здорово засыпать - в этом мокром стуке капель по брезенту всегда чудятся странные мелодии психоделической направленности, возникают из ниоткуда причудливые голоса (voices out of nowhere), а сны - те и вовсе порой запоминаются на всю жизнь.
Ровно в три часа ночи произошло чудо: дверь (молния) в палатке расстегнулась, и внутрь на коленках вполз официант, одетый в нечто напоминавщее стиль попсовых шоколадниц: коричневые брюки, белая рубашка и ужасно тонкий галстук. Официант изящным движением рук развернул меню и спросил:
- Что будете заказывать?
- Мне, пожалуйста, двойной эспрессо и круассан! - отозвался из угла палатки Катин голос.
Удивляясь происходящему, я открыл глаза, и официант тут же исчез, эспрессо и круассаны превратились в плод моей фантазии, а там, наверху, все с той же силой молотил по брезенту августовский дождь...
Утром следующего дня, полный впечатлением от массы сновидений, явившихся под шум дождя, я проснулся, кажется, позже всех. Но дождь и не думал отступать: он зарядил сразу после завтрака, ну а о том, что было после, в частности о нашем знакомстве с деревней Киекбаево - наиболее полной событиями вылазкой в деревню - в следующий раз.
Продолжение...