К ПОНИМАНИЮ ЛИЧНОСТИ «LE PRINCE DE L`OMBRE» (80)
Кто он, Виктор Александров? (окончание)
Прояснив несколько личность Виктора Александрова, теперь можно вернуться к его книге «Конец Романовых» и истории попавших к нему негативов, принадлежавших следователю Н.А. Соколову.
Эта единственная его книга о цареубийстве, присутствуя в библиографиях большинства пишущих на эту тему исследователей, осталась, однако, ими не осмысленной, не понятой и, смею думать, даже не прочитанной
Текст ее производит странное впечатление. Даже судя по ссылкам, автор, в основном, базируется на писаниях А.Ф. Керенского и П.М. Быкова. Странный, следует признать, выбор.
Суперобложка американского издания книги: Victor Alexandrov. The End of the Romanovs. Translated by William Sutcliffe. Little, Brown and Company. Boston-Toronto. 1966.
Среди источников фигурирует также «Секретный дневник Анны Вырубовой» - советская фальшивка, опубликованная в 1927-1928 гг. в ленинградском журнале «Минувшие Дни»:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/209769.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/279621.html
Использует Виктор Александрович французский перевод этой подделки «Journal Secret d`Anna Virubova (1909-1917)», напечатанный в 1928 г. известным французским издательством «Payot» в весьма популярной и авторитетной серии «Collection d`études, de documents et de témoignages pour servir à l`histoire de notre temps».
Издательская обложка книги-фальшивки: «Journal Secret d`Anna Virubova (1909-1917)». Traduit du russe par M. Vaneix. Paris. «Pyot». 1928.
Не случайно на страницах книги Александрова появляются пресловутые «зеленые» - дезинформация, запущенная в 1917 г. участниками переворота, которые обвиняли Царскую Семью в связях - через посредство Г.Е. Распутина - с немцами. Виктор Александров посвятил этому целую главу «“Зеленый центр” или разведывательная служба».
Говоря об убийстве Царского Друга в Петрограде в 1916 г. (связывая именно его, а не покушение 1914 г. на него в Покровском, с Сараевским убийством и парижским покушением в канун войны на Жореса), Виктор Александров упоминает в эпилоге своей книги об одном из его участников, всё еще живом, к которому автор книги, судя по всему, проявлял живой интерес:
«“Третий человек” той ночи убийства Распутина всё еще жив. Это доктор Лазовер. Если однажды он согласится заговорить, историки смогут сделать большой шаг в открытии правды».
Подробнее о докторе Станиславе Лазоверте см.:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/26032.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/26316.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/26570.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/176459.html
В общую линию, выстраиваемую Виктором Александровым, укладывается также и его информация о зяте Г.Е. Распутина - муже старшей его дочери Матрёны - Борисе Николаевиче Соловьеве (1893-1926):
«Борис Соловьев перешел к Белым, когда большевики казалось терпели крах, и впоследствии эмигрировал в Германию и Францию. Русские эмигранты обвиняли его в работе на чека и раскрытии места, где скрывалась его золовка Варвара Распутина - она была расстреляна большевиками в 1920 г. Соловьев стал продавцом автомобилей в парижском филиале компании Форда, и однажды ночью русские белые напали на него и оставили умирать на мостовой. Он умер в больнице Cochin 31 августа 1926 г. и погребен на кладбище Baugneux. В 1957 г. его останки переместили в общую могилу. Его супруга, отказавшаяся нести ответственность за его могилу, живет в Seine-et-Oise с двумя собаками, названными ею Youssou и Pof».
Борис Николаевич Соловьев. Фотография из книги С.В. Маркова «Покинутая Царская Семья» (Вена. 1928).
Нужно ли говорить, что все эти собранные Виктором Александровым сплетни (скорее всего «додуманные» им самим) не имели ничего общего с действительностью. Соловьев, как известно, работал в Париже на автомобильном заводе, скончавшись от чахотки в совершенной бедности. Дата его смерти и место захоронения Виктором Александровым, видимо, переданы точно (что свидетельствует об интересе к теме), однако его описание жизни вдовы опять-таки не имеет ничего общего с действительностью.
В свое время нами достаточно подробно было выяснено происхождение этих наветов на Б.Н. Соловьева:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/96072.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/219180.html
Рассматривалась нами также и пореволюционная судьба младшей дочери Григория Ефимовича - Варвары (1900-1925):
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/95382.html
М.Г. Соловьева с дочерьми Татьяной и Марией. 1928 г.
В СССР, как мы уже писали, имя Виктора Александрова было окружено завесой молчания. Однако в 1973 г. табу «громко» нарушил Марк Константинович Касвинов.
В публиковавшейся в ленинградской «Звезде» книге «Двадцать три ступени вниз», к которой (как к за много лет единственно дозволенной) было приковано внимание читателей, об авторе «Конца Романовых» Касвинов отозвался, как о «пресловутом “кремлеведе”, антисоветчике» («Звезда». 1973. № 8. С. 122).
Это было весьма странно, учитывая, кем был Касвинов и чье задание, создавая эту книгу, исполнял:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/273143.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/274191.html
Нужно ли говорить, что Виктор Александров был растерян, озадачен, возмущен. Пораздумав, он решил написать письмо вхожему в высокие кабинеты (в том числе и на Лубянке) А.Б. Чаковскому, главреду «Литературки», через сотрудников которой функционировал его канал связи с Москвой.
Один из посредников, журналист Лоллий Замойский, вспоминал: «В. Александров, труд которого основательно использовал М. Касвинов, был возмущен тем, что автор “23 ступеней” нередко старался изобразить из него некоего “западного политолога”. (Посетив позже Москву, В. Александров попросил меня передать в “Литературную Газету”, где я работал, письмо, адресованное главному редактору А.Б. Чаковскому. В нем он протестовал против подобных передержек и тенденциозности изложения содержания своей книги. […] Письмо его, к сожалению, так и не было опубликовано».
http://artrevue.org/memory/romanovy_zamojsky_povoroty.php
Однако с посланием Виктора Александрова всё же, видимо, ознакомились. Во всяком случае, в отдельном издании книги, вышедшем уже после смерти М.К. Касвинова, появилась иная формулировка: «пресловутый советолог Виктор Александров» (М.К. Касвинов «Двадцать три ступени вниз». М. «Мысль». 1979. С. 367). Интересно, что в современных переизданиях книги по-прежнему фигурирует первоначальный журнальный вариант.
Несмотря на критику, М.К. Касвинов широко пользовался «подсказками» Виктора Александрова. Объединяло их также большое доверие к книге одного из участников цареубийства - уральского большевика П.М. Быкова.
По мнению эмигрантского историка Н.Н. Росса, книга М.К. Касвинова «часто грешит высказываниями, обличающими ее автора как не очень культурного человека. Встречаются порой в книге удивительные курьезы и ляпсусы. В общей сложности Касвинов придерживается точки зрения на причины и ход событий, схожей с высказываниями Быкова» (Росс-1987. С. 22-23). Не исключено, что это доверие к быковской агитке навеяла Марку Касвинову книга Виктора Александрова, который, как мы уже отмечали, также был ее приверженцем.
Были и другие проявления «товарищеской» и даже братской (по происхождению) солидарности.
Вот одно из мест книги Марка Касвинова в журнальном варианте (в отдельном издании усеченное), демонстрирующее как происходила фальсификация фактов и смыслов:
«Любовь русской императрицы к свастике оживленно комментируется на Западе. Лондонская “Таймс”, рецензируя недавно выпущенный американский двухсерийный фильм “Николай и Александра”, назвала Александру Федоровну “фашиствующей Брунгильдой”. [Как же, однако, предсказуемо реагируют они на “Царицын Крест” / гаммадион и Вагнера. - С.Ф.]
Уже знакомый нам Александров главу своей книги, посвященную пребыванию Романовых в Екатеринбурге, так и озаглавил: “Под знаком свастики”. Автор отмечает “выявившийся в одном отношении исторический приоритет Александры Федоровны”, а именно: “Задолго до того, как крюкообразный крест стал заносчиво выставлять себя напоказ на фасадах третьего рейха, его след прочертила на стене Ипатьевского дома в Екатеринбурге низвергнутая императрица”.
...Какие мысли владели бывшей русской императрицей, когда она выводила знак свастики на ипатьевском подоконнике?»
Далее Касвинов пытается всучить русским читателям свою «разгадку»: «Еще в юности, до брака, она признавалась своей подруге фон Дзанков, сопровождавшей ее в поездке по России, в неприязни к “русским, один на другого похожим”». Редакторам отдельного, еще советского издания хватило всё же ума, чтобы снять эти «соображения» «историка специального назначения». Современные же издатели весь этот бред восстановили…
Оборот титульного листа первого американского издания книги Виктора Александрова «Конец Романовых» 1966 г.
Русский эмигрантский исследователь цареубийства П.Н. Пагануцци так в своей книге «Правда об убийстве Царской Семьи» (Джорданвилль. 1981. С. 103) объяснял обращение М.К. Касвинова к публикации Виктора Александрова: «Касвинов ссылается в книге всё время на зарубежных авторов, главным образом русских»; среди них был и «Конец Романовых» Виктора Александрова.
«Этим, - полагал Павел Николаевич, - он ставит себя в очень выгодное положение перед читателями, не имеющими возможности проверить правильность цитируемого текста. Все перечисленные авторы в Советском Союзе под большим запретом, и их произведения находятся под замками. Используя это преимущество, автор книги проявляет большое проворство и изворотливость. Страницы многих цитат не обозначены точно, некоторые приведенные цитаты вовсе не существуют, а иногда содержание форменным образом подделано». (Далее П.Н. Пагануцци приводил конкретные примеры таких фальсификаций.)
После этого краткого экскурса в содержание книги Виктора Александрова весьма странным выглядит характеристика, которую дала ей в своей монографии доктор исторических наук Л.А. Лыкова: «Автор [Виктор Александров] некритичен по отношению к официальному советскому взгляду на екатеринбургские события» (Лыкова-2007. С. 36).
Правда, всё это, как старательная ученица, она переписала у Н.Г. Росса, не потрудившись даже перефразировать: «Автор некритичен по отношению к официальному советскому взгляду на екатеринбургские события» (Росс-1987. С. 23).
Одним этим примером, однако, «совпадение» двух этих авторов не ограничивается.
«Немалый интерес в книге В. Александрова, - утверждает Людмила Анатольевна, - представляет ряд уникальных подробностей о ходе самого следствия и фотографии, отобранные автором среди коллекции негативов, видимо, ранее принадлежавшей самому Н.А. Соколову и найденной В. Александровым в Париже» (Лыкова-2007. С. 36).
На основании чего она пришла к выводу о неких «уникальных подробностях», не беремся судить. Фотографии, действительно в распоряжении автора «Конца Романовых» были, а вот никаких неизвестных ранее данных о самом следствии - увы - нет.
Более того, есть большие сомнения, что Л.А. Лыкова знакомилась с самой книгой Виктора Александрова. Дважды ссылаясь в своей монографии на нее (один раз на лондонское издание, а в другой - на бостонское), она ни разу не приводит ни одной ссылки на конкретную страницу.
Всё это (процитированное выше) она снова взяла из книги Н.Г. Росса, не сославшись при этом на нее: «Немалый интерес в книге Александрова представляет ряд уникальных подробностей о ходе самого следствия и фотографии, отобранные автором среди коллекции негативов, видимо, ранее принадлежавших самому Соколову и найденной им в Париже» (Росс-1987. С. 23).
Обложка французского изданий книги: Victor Alexandrov. La Fin des Romanov, d`après les précieuses Cassettes de Sokolov. Éditions «Alsatia». Paris.1968.
О том, что к Виктору Александрову попали негативы, принадлежавшие следователю Н.Н. Соколову, писали многие: русский писатель-эмигрант В.С. Кобылин (1970), английские журналисты Энтони Саммерс и Том Мангольд (1976), историк Н.Г. Росс (1987), американские исследователи Грег Кинг и Пенни Уилсон (2003), а также автор одного из упомянутых нами ранее по́стов:
http://ru-history.livejournal.com/3815583.html
Считаем, однако, необходимым обратиться к первоисточнику этих сведений: английскому и французскому изданиям книги Виктора Александрова, в которых изложена его версия сути дела.
«9 октября 1950 г. Осматривая различные предметы, выставленные на аукционе Salle Drouot в Париже, М.И. Гурвич, русский антиквар и библиофил, обнаружил на столе в комнате № 12 несколько русских экспонатов, картин и сувениров. Они принадлежали Орлову. Князь Н. Орлов, потомок трех братьев Орловых (фаворитов Екатерины Великой), скончался в изгнании в его имении в Фонтенбло. Надписи на предметах плохо читались, однако, похоже, личные вещи князя не имели большой ценности. Тем не менее, М. Гурвич приобрел их все и сохранил на своем чердаке. Приобретенные ящички оказались забытыми…»
Сканы английской версии книги Виктора Александрова (с. 14-15).
Учитывая личность автора книги, мы должны с осторожностью подходить к сообщаемой им информации. Следует понять, насколько может быть достоверна вся эта представленная им история.
Сохранению негативов следователь Н.А. Соколов, как известно, придавал большое значение. Вот выписка их принятого им 3 июля 1921 г. постановления:
«…Судебный следователь по особо важным делам при Омском окружном суде Н.А. Соколов, рассмотрев настоящее дело и имея в виду:
1) что в этом деле, при наличии факта уничтожения трупов, событие преступления может быть доказываемо только установлением обстоятельства, коими выявляется факт их уничтожения;
2) что это обстоятельство в широкой форме устанавливается теми явлениями, какие были констатированы следственной властью, между прочим, в доме Ипатьева и на руднике, где имели место убийство и уничтожение трупов;
3) что в установлении как убийства, так и уничтожения трупов чрезвычайно важное значение имеют фотографические изображения, констатирующие явления в том самом виде, как они были обнаружены следственной властью;
4) что в настоящем деле фотографические изображения вообще имеют сугубо важное значение, ввиду самого характера дела;
5) что эти фотографические изображения, в форме негативов, по существу дела являются вещественными доказательствами;
6) что следственной властью должны быть приняты все меры к наилучшему их сохранению;
7) что, хотя участие сведущих людей на предварительном следствии в принятии мер к таковому охранению и предусматривается законом в одном лишь частном случае (ст. 374 уст. угол. суд.), но из общего разума 325, 371 и 372 ст. ст. уст. угол. суд. несомненно явствует, что все разрешение этого вопроса в каждом данном случае составляет право и обязанность следственной власти;
8) что при настоящем положении дела представляется чрезвычайно полезным привлечение сведущего лица к принятию мер для охраны фотографических изображений в негативах, каковым следственная власть находит возможным признать подданного Французской республики бывшего заведывающего картографическим отделом 7-й французской армии фотографа г. Берри, на основании 264 и 325 ст. ст. уст. угол. суд.,
ПОСТАНОВИЛ: для принятия мер к охране фотографических изображений в негативах, имеющихся по делу, привлечь специалиста-фотографа г. Берри».
Примечательна запись, сделанная Н.А. Соколовым и в «Настольном реестре» за 1921 г.: «5-20 июля в г. Фонтенбло через эксперта приняты меры к сохранению фотографических изображений».
Ящички с фотопластинками-негативами, принадлежавшие Н.А. Соколову.
Итак, Фонтебло.
Старый князь Владимiр Николаевич Орлов жил там до своей смерти, последовавшей 29 августа 1927 г. Что стало с имением после его кончины мы пока что точно не знаем. Существует только свидетельство его сына, князя Н.В. Орлова, относящееся к 1940 г., когда он находился уже в США, о том, что там, после развода с ним, жила его первая супруга - Надежда Петровна.
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/279258.html
Сам Николай Владимiрович Орлов, как мы уже писали, скончался в США 30 мая 1961 года. Таким образом, вопреки тому, что сообщает Виктор Александров, в 1950 г., когда антиквар Гурвич совершил свою покупку, он еще здравствовал.
В то же время известно, что после войны князь Н.В. Орлов приезжал в Париж, о чем вспоминала дочь Н.А. Соколова Наталья Руллон.
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/269952.html
Так что распорядиться имуществом, остававшимся в отцовском имении, и как раз именно в то время, он имел возможность.
Что касается антиквара, то такой человек действительно был: только не «М.И. Гурвич», а «И. Гурвич», как это верно передано во французском издании книги Виктора Александрова.
Сканы французского издания книги Виктора Александрова 1968 г. (с. 8-9).
Уроженец города Глухова Черниговской губернии, Иссар Саулович Гурвич (1890-1974) был человеком хорошо известным среди собирателей русского искусства в Париже. Наряду с торговлей он был также уважаемым коллекционером, принимал участие в выставках. В 1945 г. в парижской газете «Русские Новости» он опубликовал принадлежавший ему автограф фельдмаршала М.И. Кутузова.
«В Париже, - вспоминал русский эмигрант князь Н.Д. Лобанов-Ростовский, - одним из главных торговцев русским искусством был Иссар Саулович Гурвич (он был большим другом семьи Бенуа, каждое воскресенье пил чай у них). У Гурвича было такое огромное количество русских картин, что он и сам не знал, что у него есть».
http://magazines.russ.ru/nj/2011/263/lo17.html
Скончался И.С. Гурвич 29 сентября 1974 г. и был похоронен на кладбище Банье. Часть своей коллекции он завещал живописцу и графику Александру Борисовичу Серебрякову (1907-1995), сыну известной художницы Зинаиды Серебряковой.
Что до аукционного дома «Друо» («Drouot»), располагающегося в девятом округе Парижа, то это один из старейших действующих аукционов мiра. Основанный в 1832 г., громкую известность он приобрел в 1852 г., когда во время распродажи имущества Короля Франции Луи-Филиппа его посетил Император Наполеон III, приобретя несколько экспонатов.
После революции 1917 г. аукционы «Друо» стали местом распродажи множества русских ценностей.
Здание, где проводились аукционы «Друо» в Париже.
Но продолжим чтение «Исторического контура», которым открывается книга Виктора Александрова:
«Апрель 1962 г. Виктор Александров пришел к М. Гурвичу, чтобы просмотреть рукописи Екатерины Великой. В парижском районе Val-de-Grâce он забирается на чердак и просматривает массу документов. В углу был большой портрет мужчины в вечернем костюме и черной повязке на глазе, который казалось стоял на страже ящиков и картин.
“Это Его Превосходительство, князь Орлов, а это сокровища Орлова” - пошутил Гурвич. Двое мужчин начинают рыться в старом хламе и вдруг они обнаруживают ящички, заполненные стеклянными фотопластинами, находящимися среди кучи битого стекла. На внутренней стороне крышки написанное на желтой наклейке русской кириллицей стояло имя: “Н. Соколов”…»
Сканы английской (с. 15) и французской (с. 9) версий книги Виктора Александрова.
После этого следует «сноска»: «С тех пор Виктор Александров установил / has ascertained [sic!], что третий ящик, содержавший Реликвии Русской Императорской Семьи, был помещен князем Орловым и М. Гирсом, задолго до войны, в парижский банк. В 1943 г., думая, что там заключены ценности Русской Императорской Семьи, германское гестапо, получив такую информацию, открыло банковский сейф. По окончании войны лидеры русской эмиграции - среди которых был Великий Князь Андрей [Владимiрович], историк Маклаков и ряд генералов, составлявшие “Коллегию хранителей Имперских Реликвий” - обыскали Париж, стараясь найти следы последнего ящика. Согласно неподтвержденному слуху, циркулировавшему среди русских эмигрантов, водителей такси в Париже, в настоящее время эти Реликвии находятся в сейфе Манхэттэнского банка».
Сканы английской версии книги Виктора Александрова (с. 15-16).
Вся эта история со вскрытием немцами во время войны сейфа, как уже ранее отмечали исследователи, была почерпнута Виктором Александровым из статьи Татьяны Ивановны Алексинской (1886-1968) «Эмигрантская пресса 1920-39 гг. об убийстве Царской Семьи», напечатанной в парижском «Возрождении» (№ 139. 1963).
https://books.google.ru/books?id=l-8IAQAAIAAJ&dq=editions:STANFORD36105015123073&hl=ru&lr=
http://ru-history.livejournal.com/3842105.html
Всё остальное в последнем из приведенных нами фрагментов из предисловия к книге «Конец Романовых» принадлежит самому В. Александрову: и фантастическое, не зафиксированное ни в одном источнике, сотрудничество князя Н.В. Орлова и М.Н. Гирса, и участие в послевоенных поисках Реликвий Великого Князя Андрея Владимiровича и В.А. Маклакова, который был кем угодно: адвокатом, депутатом Думы, масоном крупного посвящения, главой той самой Коллегии хранителей, но только уж, конечно, не «историком», как пишет автор книги
Вообще вся эта последняя история также вызывает сомнения в ее правдоподобии:
http://ru-history.livejournal.com/3815583.html
Не сомневается в ней, похоже, только простодушная Л.А. Лыкова. «В. Александров, - пишет она, - в своей книге сообщил, что в конце войны комиссия по охране Императорских Реликвий в составе Великого Князя Андрея Владимiровича и историка [sic] Маклакова обыскала Париж в надежде найти эти ящики, но их не было» (Лыкова-2007. С. 116).
Встречающиеся у некоторых авторов разговоры о «третьем ящике», в котором-де находились Царские Реликвии, основаны исключительно на ничем не подкрепленных рассуждениях Виктора Александрова.
Хотелось бы заметить, что известные нам ящички со стеклянными негативами, судя по их внешнему виду, были изготовлены специально для хранения фотопластинок.
Стеклышки и Реликвии - предметы по своей значимости и ценности принципиально разные, несопоставимые, чему должны были соответствовать место и условия их хранения.
Скан французского издания книги Виктора Александрова 1968 г. (с. 9).
И в завершение наших по́стов, рассказывающих об авторе книги «Конец Романовых», хотелось бы прояснить еще одно обстоятельство.
В книге «Белые русские» (Париж. 2007. С. 153) потомок эмигрантов А.Б. Жевахов пишет о том, что «часть архива Соколова» попала, через князя Н.В. Орлова, к «американскому журналисту Виктору Александрову». По нашему мнению, речь тут идет о негативах, которые он и опубликовал в своей книге.
Хотя есть авторы, которые думают иначе.
«Мне кажется возможным, - пишет один из них, - обратить внимание читателей на обстоятельства, связанные с чудесным обретением документов и фотографий из материалов следствия Н.А. Соколова. Виктор Александров - личность, чья биография не ясна, а исторические и околоисторические работы вызывали ряд нареканий и обвинений в фальсификациях и связях с Лубянкой».
http://ru-history.livejournal.com/3815583.html
В личном письме тот же автор, говоря «о судьбе материалов следствия Соколова», пишет еще более определенно: «часть из них была описана В. Александровым (Перпером), и впоследствии через Лихтенштейн попала в Москву в ГАРФ». И даже: «до того, как попасть в Москву, часть из 311 предметов, переданных Жаненом Дмитриеву для Гирса, попала после войны в руки знакомого Александрова (он же Перпер), а потом в Лихтенштейн». И наконец: «ВСЁ, имевшееся у Александрова, попало в Лихтенштейн».
Однако в книге «Конец Романовых» мы не встречаем следов знакомства ее автора с документами дела помимо тех, что нашли отражение в первом французском издании книги Н.А. Соколова, на которую и ссылается Виктор Александров, или тех, которые в свое время были сфотографированы по указанию следователя, а потому и находились с 1962 г. в распоряжении автора в виде негативов.
Встречается, правда, утверждение о том, что «в середине 1960-х годов» Виктор Александров «вышел» на копию дела, хранившуюся в Хоутонской библиотеке Гарвардского университета в США, принадлежавшую ранее Роберту Вильтону.
https://jan-pirx.livejournal.com/39959.html
Тем не менее, на этом этапе мы склоняемся более к мнению американских исследователей Грега Кинга и Пенни Уилсона (2003), которые пишут (с. 557): «Александров нашел стеклянные негативы и несколько случайных предметов, но самого дела там не было».
Титульный лист французского издания книги Виктора Александрова. 1968 г.
И в заключение еще два свидетельства о судьбе негативов Н.А. Соколова, оставленных журналистами из «Литературной газеты», с которыми в последние годы контактировал Виктор Александров.
Первое из них принадлежит Лоллию Замойскому. Оно демонстрирует либо полное невежество автора, либо то, на что он был готов во имя стоявших перед ним на момент написания этого текста целей, представление о которых читатель сможет найти в прошлом нашем по́сте.
«У Александрова в Париже, - писал Лоллий Петрович, - я видел снимки, сделанные Николаем Романовым и его семьей в Тобольске и Екатеринбурге. Их негативы были привезены во Францию находившимся до последних дней с царской четой швейцарцем Пьером Жильяром. Свой фотоальбом он позже издал. Жильяр обучал царских детей французскому языку и воспитывал царевича Алексея. Выехал из России и воспитатель Гиббс - англичанин. Это показывает, что. контроль над царской семьей не был герметичным, хотя Александров и не имел сведений о возможном спасении этой семьи».
http://artrevue.org/memory/romanovy_zamojsky_povoroty.php
И, наконец, свидетельство преемника Лоллия Замойского на посту собкора «Литературки» в Париже - Александра Сабова из его книги «“Экс” и “нео”: разноликие правые» (М. 1991):
«Весть о кончине Виктора Александрова догнала меня летом 1984 года в Москве. Горько было узнать, что вместе с ним не стало и его архива. Литературный секретарь Александрова вдруг проявил не свойственную ему прыть, понукаемый, правда, наследниками квартиры: за неделю она была вычищена от пола до потолка. Все архивы своими мощными челюстями сжевали мусороуборочные машины, по утрам объезжающие Париж».
Продолжение следует.