Отношение первого муфтия СССР к суфизму
Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного!
Ризаитди́н Фахретди́нович Фахретди́нов - первый в истории СССР председатель Центрального духовного управления мусульман Внутренней России и Сибири (избран на эту должность в 1922 г.). Умер в 1936 году в городе Уфа, не дожив несколько месяцев до массовых арестов руководства ЦДУМ. Похоронен на мусульманском кладбище в Уфе.
"Ему принадлежит большое количество произведений религиозно-теологического, исторического, литературно-художественного и морально-нравственного содержания.
При таком изучении творчества и взглядов Ризаэтдина Фахретдина, вызывает интерес его отношение к суфизму, который играл огромную роль в татарском обществе. Следует отметить тот факт, что в течение веков суфизм выступал практически единственной формой бытования Ислама среди народа не только на Урале и в Поволжье, но и во многих других регионах мусульманского Востока. Известно, что именно ветви «муджаддидийа» и «халидийа» были самыми широко распространёнными ветвями ордена Накшбандийа в Волго-Уральском регионе России в XVIII - XX вв. Так, с XVI - XVIII вв. суфизм становится более заметным в литературном творчестве: «Суфизм, выполняющий, прежде всего общественную и идейную функцию противовеса официальному правоверию и нормативному богословию в качестве… народного варианта Ислама, после ликвидации всех институтов мусульманской государственности остаётся единственной идеологически организованной силой в мусульманской среде, способной противостоять православному миссионерству» (Алмазова 2012: 11).
Исходя из некоторых суждений самого автора и анализа его труда «Дини вэ ижтимагый мэсьэлэлэр», которое некоторые исследователи считают основным богословским произведением учёного (Дж. Валидов 1998), можно предположить, что отношение Р. Фахретдина было весьма неоднозначно. С одной стороны, он принимал суфизм как духовное учение, с другой - критиковал его представителей и ишанов.
Однако, по утверждениям некоторых исследователей, Р. Фахретдин выступал против так называемого «народного ислама», а в XVIII - нач. XX вв. суфизм являлся составляющей частью «народного ислама». Так, например, А. Хабутдинов говорит: «Вместе с тем Фахретдин был противником так называемого “народного ислама” с его культом святых. Он жёстко критиковал языческие пережитки и выступал против поклонения святым, хранителям, а также “тау хужаларына” (хозяевам горы) и “изгелэр чишмэсена” (святым источникам)» (Хабутдинов 2003: 54). Здесь будет уместно упомянуть посещение Р. Фахретдином развалин Булгар (Фәнни-биографик җыентык 1999: 103), что также показывает противоречивость и неоднозначность взглядов Р. Фахретдина. Относительно посещения Булгар учёный разделял на две категории и говорил, что если люди (общественность) посещают данные места (Булгар, могилы святых, святые источники и т.д.) с целью изучения, познания исторических мест и получения опыта (примера), то в этом ничего предосудительного нет, а наоборот есть польза и одно из благих дел. Однако учёный критично оценивает второй вид, а именно: испрашивание у этих мест благодати и обращения к ним с мольбами о помощи, считая данное действие запрещённым (харам). Здесь также стоит отметить уточнение самого Р. Фахретдина, что не само посещение (зиярат) могилы Пророка порицаемо, а именно намеренное путешествие (сафар) с целью посещения могил. Также Р. Фахретдин пишет, что во время сахабов (праведных предков) не было таких действий, как посещение могил пророков и святых (Фәхреддин 1911: 33-36). В общем плане Р. Фахретдин старался оградить общественность от таких действий, так как, по его мнению, могла произойти подмена ценностей единобожия (обращения с мольбами не ко Всевышнему, а к святым). Р. Фахретдин считает, что данная подмена происходит не от «плохих людей», а от «хороших», которые, стараясь больше сделать полезного, преувеличивают в этом. Р. Фахретдин выступает как сторонник того, что в религии (Исламе) не должно быть преувеличения в делах сверх того, что упомянуто в Коране и Сунне. Всё возложенное на человека описано в Коране и Сунне, а сверх этого не требуется. И в этих моментах его идеи пересекаются с идеями Ибн Теймийи.
В труде Р. Фахретдина «Мэшхур ирлэр» («Знаменитые мужи») автор знакомит читателя с выдающимися деятелями науки, философами. В данной серии достаточное место уделено освещению творчества крупнейших исламских мыслителей-мистиков, как, например, Имама ал-Газали и Ибн Араби. В этой же серии уделено место и личности Ибн Теймийи, который, как известно, был ярым противником нововведений и довольно критично относился к суфизму. В этой работе Р. Фахретдин выступает как сторонник Ибн Теймийи и весьма с положительной стороны относится к его взглядам. Некоторые современные исследователи также замечают сходства во взглядах Р. Фахретдина и Ибн Теймийи на единобожие (таухид). В этом отношении можно сказать, что идеями Ибн Теймийи пользовались многие учёные в области реформаторства. Исходя из вышеизложенного, также существенный интерес вызывает отношение Р. Фахретдина к общественно-политическому движению «ваххабизма», которое рассмотрел Ф.З. Яхин. Он приводит статью учёного, опубликованную в журнале «Аль-Гаср аль-Джадид» (Новый век) под заголовком «Кто такие ваххабиты?» в 1906 году. Ф.З. Яхин пишет, что ваххабизм проник в татарское общество уже в начале XIX века и формируется с укрепившимися в то время идеями просветительства (Яхин 2003: 264). Отголоски ваххабизма в татарском обществе были уже в то время, а не только с начала 90-х годов XX века, как мы знаем. В частности Яхин пишет, что Р. Фахретдин положительно расценивал действия Мухаммеда ибн Абдульваххаба в призыве к единобожию (таухиду) и поддерживал идею «очищения Ислама» от позднейших наслоений. Однако в вынесении «такфира» (обвинении в неверии) Р. Фахретдин всё же не поддерживал идеи ваххабизма, упоминая о них как о наиболее смелых в вынесении людям страшного приговора, как такфир (Ризаэддин бине Фәхреддин 1914: 123). Но и не критиковал их. Здесь уместно будет предположить, что Риза Фахретдин пытался синтезировать разные идеи в Исламе, в том числе некоторые моменты общественно-политического движения «ваххабизма» для того, чтобы мусульманское сообщество вышло из спящего, пассивного состояния.
Некоторые исследователи отмечают, что в то время суфизм делился на «высокий», и «низовой» (Ямаева 2002: 103). И действительно, негативное отношение Р. Фахретдина к суфизму в некоторых трудах можно объяснить тем, что критика выражалась в отношении определённых личностей, которые, прикрываясь высокими ценностями суфизма, преследовали свои корыстные цели наживы и власти, т.е. в отношении «низового» суфизма. Но это только одна из причин, из-за которых Р. Фахретдин относился к суфизму с критикой.
Но более точно отношение Р. Фахретдина к суфизму отражает его труд религиозно-теологического характера, в котором он даёт отрицательную характеристику суфийским тафсирам (толкованиям Корана), обрушиваясь на них с резкой критикой. Например, Р. Фахретдин пишет: «Когда, с одной стороны, шло избавление тафсиров от иудейских повествований, с другой возникли приверженцы спекулятивного богословия (“калям” әһелләре) и суфии, которые стали тянуть Коран на свою сторону, использовать аяты в качестве доказательств безошибочности своих воззрений и совершаемых деяний. У этих двух групп есть соответственно свои тафсиры, которые воспринимаются среди людей как комментарии к Корану. По причине их изучения, возможно, есть и нашедшие наставление на истинный путь, однако заблудившихся, по всей вероятности, больше» (Ризаэддин бине Фәхреддин 1914: 23). Далее Р. Фахретдин приводит следующее высказывание: «Передаётся, что имам Абу-ль-Хасан аль-Вахиди, (имея в виду книгу “Хакаик ат-тафсир” Абу Абдаррахмана ас-Сулями), сказал слова такого содержания: «Если он был убеждён, что написанное им является толкованием Корана, то этот человек должен быть вероотступником» (Ризаэддин бине Фәхреддин 1914: 24).
Ф.Н. Баишев также отмечает негативное отношение Р. Фахретдина к суфизму, в связи с чем приводит в своём исследовании характеристику, данную Р. Фахретдину муфтием Г. Баруди: «…Критика в отношении последователей суфийских орденов и всех улемов чрезмерна. Своими некоторыми статьями и идеями иногда становится примером для чрезмерностей и преувеличений увлекающихся языком и пером молодых людей» (Баишев 1996: 120).
Критикуя суфиев и мутакаллимов в привнесении в религию большого количества новшеств (бидгат), учёный говорит: «Привнесённых со стороны людей калама и неграмотных суфиев новшеств (бидгат) нет счёта» (Ризаэддин бине Фәхреддин 1914: 129). Также стоит упомянуть взгляды Р. Фахретдина на определение слова «новшества» (бидгат). По мнению учёного, новшество (бидгат) будет только в религии, не относясь к мирскому. Учёный подчёркивает, что в вопросах взаимоотношений (мугамалат) понятие бидгат также неприменимо. Р. Фахретдин заключает, что выполнение религиозных обязанностей, кроме тех, что передал пророк Мухаммед, являются новшеством (бидгат). В связи с чем учёный приводит следующее высказывание: «Пользование тасбихом (чётками) не оговаривается Пророком» (Ризаэддин бине Фәхреддин 1914: 130-131).
Несмотря на вышеприведённые высказывания, Р. Фахретдин не выступал с резкой критикой и опровержением суфизма как науки. Это прослеживается в следующих его высказываниях: «Не придаю никакого значения снам, кроме как снам о пророках и святых суфиях» (Фәнни-биографик җыентык 1999: 99). Здесь уместно будет мнение Л. Тухватуллиной, которая отмечает, что Р. Фахретдин в критике суфизма не затрагивал его эзотерического содержания, а безжалостно обрушивался лишь на те проявления, что мешали гармоничному развитию, как личности, так и общества в целом (Тухватуллина 2003: 115). Об этом также свидетельствует И. Мараш, отмечая, что критика джадидами мистицизма и тарикатов не была направлена на сам мистицизм, который они воспринимали как науку" (взято отсюда с некоторыми поправками грамматики).
Читайте также:
Откуда выйдет рог Сатаны?
Признания российских исламоведов
Методы и цели сектантов
Мы ли неверные?
И хвала Аллаху, Господу миров.
Ризаитди́н Фахретди́нович Фахретди́нов - первый в истории СССР председатель Центрального духовного управления мусульман Внутренней России и Сибири (избран на эту должность в 1922 г.). Умер в 1936 году в городе Уфа, не дожив несколько месяцев до массовых арестов руководства ЦДУМ. Похоронен на мусульманском кладбище в Уфе.
"Ему принадлежит большое количество произведений религиозно-теологического, исторического, литературно-художественного и морально-нравственного содержания.
При таком изучении творчества и взглядов Ризаэтдина Фахретдина, вызывает интерес его отношение к суфизму, который играл огромную роль в татарском обществе. Следует отметить тот факт, что в течение веков суфизм выступал практически единственной формой бытования Ислама среди народа не только на Урале и в Поволжье, но и во многих других регионах мусульманского Востока. Известно, что именно ветви «муджаддидийа» и «халидийа» были самыми широко распространёнными ветвями ордена Накшбандийа в Волго-Уральском регионе России в XVIII - XX вв. Так, с XVI - XVIII вв. суфизм становится более заметным в литературном творчестве: «Суфизм, выполняющий, прежде всего общественную и идейную функцию противовеса официальному правоверию и нормативному богословию в качестве… народного варианта Ислама, после ликвидации всех институтов мусульманской государственности остаётся единственной идеологически организованной силой в мусульманской среде, способной противостоять православному миссионерству» (Алмазова 2012: 11).
Исходя из некоторых суждений самого автора и анализа его труда «Дини вэ ижтимагый мэсьэлэлэр», которое некоторые исследователи считают основным богословским произведением учёного (Дж. Валидов 1998), можно предположить, что отношение Р. Фахретдина было весьма неоднозначно. С одной стороны, он принимал суфизм как духовное учение, с другой - критиковал его представителей и ишанов.
Однако, по утверждениям некоторых исследователей, Р. Фахретдин выступал против так называемого «народного ислама», а в XVIII - нач. XX вв. суфизм являлся составляющей частью «народного ислама». Так, например, А. Хабутдинов говорит: «Вместе с тем Фахретдин был противником так называемого “народного ислама” с его культом святых. Он жёстко критиковал языческие пережитки и выступал против поклонения святым, хранителям, а также “тау хужаларына” (хозяевам горы) и “изгелэр чишмэсена” (святым источникам)» (Хабутдинов 2003: 54). Здесь будет уместно упомянуть посещение Р. Фахретдином развалин Булгар (Фәнни-биографик җыентык 1999: 103), что также показывает противоречивость и неоднозначность взглядов Р. Фахретдина. Относительно посещения Булгар учёный разделял на две категории и говорил, что если люди (общественность) посещают данные места (Булгар, могилы святых, святые источники и т.д.) с целью изучения, познания исторических мест и получения опыта (примера), то в этом ничего предосудительного нет, а наоборот есть польза и одно из благих дел. Однако учёный критично оценивает второй вид, а именно: испрашивание у этих мест благодати и обращения к ним с мольбами о помощи, считая данное действие запрещённым (харам). Здесь также стоит отметить уточнение самого Р. Фахретдина, что не само посещение (зиярат) могилы Пророка порицаемо, а именно намеренное путешествие (сафар) с целью посещения могил. Также Р. Фахретдин пишет, что во время сахабов (праведных предков) не было таких действий, как посещение могил пророков и святых (Фәхреддин 1911: 33-36). В общем плане Р. Фахретдин старался оградить общественность от таких действий, так как, по его мнению, могла произойти подмена ценностей единобожия (обращения с мольбами не ко Всевышнему, а к святым). Р. Фахретдин считает, что данная подмена происходит не от «плохих людей», а от «хороших», которые, стараясь больше сделать полезного, преувеличивают в этом. Р. Фахретдин выступает как сторонник того, что в религии (Исламе) не должно быть преувеличения в делах сверх того, что упомянуто в Коране и Сунне. Всё возложенное на человека описано в Коране и Сунне, а сверх этого не требуется. И в этих моментах его идеи пересекаются с идеями Ибн Теймийи.
В труде Р. Фахретдина «Мэшхур ирлэр» («Знаменитые мужи») автор знакомит читателя с выдающимися деятелями науки, философами. В данной серии достаточное место уделено освещению творчества крупнейших исламских мыслителей-мистиков, как, например, Имама ал-Газали и Ибн Араби. В этой же серии уделено место и личности Ибн Теймийи, который, как известно, был ярым противником нововведений и довольно критично относился к суфизму. В этой работе Р. Фахретдин выступает как сторонник Ибн Теймийи и весьма с положительной стороны относится к его взглядам. Некоторые современные исследователи также замечают сходства во взглядах Р. Фахретдина и Ибн Теймийи на единобожие (таухид). В этом отношении можно сказать, что идеями Ибн Теймийи пользовались многие учёные в области реформаторства. Исходя из вышеизложенного, также существенный интерес вызывает отношение Р. Фахретдина к общественно-политическому движению «ваххабизма», которое рассмотрел Ф.З. Яхин. Он приводит статью учёного, опубликованную в журнале «Аль-Гаср аль-Джадид» (Новый век) под заголовком «Кто такие ваххабиты?» в 1906 году. Ф.З. Яхин пишет, что ваххабизм проник в татарское общество уже в начале XIX века и формируется с укрепившимися в то время идеями просветительства (Яхин 2003: 264). Отголоски ваххабизма в татарском обществе были уже в то время, а не только с начала 90-х годов XX века, как мы знаем. В частности Яхин пишет, что Р. Фахретдин положительно расценивал действия Мухаммеда ибн Абдульваххаба в призыве к единобожию (таухиду) и поддерживал идею «очищения Ислама» от позднейших наслоений. Однако в вынесении «такфира» (обвинении в неверии) Р. Фахретдин всё же не поддерживал идеи ваххабизма, упоминая о них как о наиболее смелых в вынесении людям страшного приговора, как такфир (Ризаэддин бине Фәхреддин 1914: 123). Но и не критиковал их. Здесь уместно будет предположить, что Риза Фахретдин пытался синтезировать разные идеи в Исламе, в том числе некоторые моменты общественно-политического движения «ваххабизма» для того, чтобы мусульманское сообщество вышло из спящего, пассивного состояния.
Некоторые исследователи отмечают, что в то время суфизм делился на «высокий», и «низовой» (Ямаева 2002: 103). И действительно, негативное отношение Р. Фахретдина к суфизму в некоторых трудах можно объяснить тем, что критика выражалась в отношении определённых личностей, которые, прикрываясь высокими ценностями суфизма, преследовали свои корыстные цели наживы и власти, т.е. в отношении «низового» суфизма. Но это только одна из причин, из-за которых Р. Фахретдин относился к суфизму с критикой.
Но более точно отношение Р. Фахретдина к суфизму отражает его труд религиозно-теологического характера, в котором он даёт отрицательную характеристику суфийским тафсирам (толкованиям Корана), обрушиваясь на них с резкой критикой. Например, Р. Фахретдин пишет: «Когда, с одной стороны, шло избавление тафсиров от иудейских повествований, с другой возникли приверженцы спекулятивного богословия (“калям” әһелләре) и суфии, которые стали тянуть Коран на свою сторону, использовать аяты в качестве доказательств безошибочности своих воззрений и совершаемых деяний. У этих двух групп есть соответственно свои тафсиры, которые воспринимаются среди людей как комментарии к Корану. По причине их изучения, возможно, есть и нашедшие наставление на истинный путь, однако заблудившихся, по всей вероятности, больше» (Ризаэддин бине Фәхреддин 1914: 23). Далее Р. Фахретдин приводит следующее высказывание: «Передаётся, что имам Абу-ль-Хасан аль-Вахиди, (имея в виду книгу “Хакаик ат-тафсир” Абу Абдаррахмана ас-Сулями), сказал слова такого содержания: «Если он был убеждён, что написанное им является толкованием Корана, то этот человек должен быть вероотступником» (Ризаэддин бине Фәхреддин 1914: 24).
Ф.Н. Баишев также отмечает негативное отношение Р. Фахретдина к суфизму, в связи с чем приводит в своём исследовании характеристику, данную Р. Фахретдину муфтием Г. Баруди: «…Критика в отношении последователей суфийских орденов и всех улемов чрезмерна. Своими некоторыми статьями и идеями иногда становится примером для чрезмерностей и преувеличений увлекающихся языком и пером молодых людей» (Баишев 1996: 120).
Критикуя суфиев и мутакаллимов в привнесении в религию большого количества новшеств (бидгат), учёный говорит: «Привнесённых со стороны людей калама и неграмотных суфиев новшеств (бидгат) нет счёта» (Ризаэддин бине Фәхреддин 1914: 129). Также стоит упомянуть взгляды Р. Фахретдина на определение слова «новшества» (бидгат). По мнению учёного, новшество (бидгат) будет только в религии, не относясь к мирскому. Учёный подчёркивает, что в вопросах взаимоотношений (мугамалат) понятие бидгат также неприменимо. Р. Фахретдин заключает, что выполнение религиозных обязанностей, кроме тех, что передал пророк Мухаммед, являются новшеством (бидгат). В связи с чем учёный приводит следующее высказывание: «Пользование тасбихом (чётками) не оговаривается Пророком» (Ризаэддин бине Фәхреддин 1914: 130-131).
Несмотря на вышеприведённые высказывания, Р. Фахретдин не выступал с резкой критикой и опровержением суфизма как науки. Это прослеживается в следующих его высказываниях: «Не придаю никакого значения снам, кроме как снам о пророках и святых суфиях» (Фәнни-биографик җыентык 1999: 99). Здесь уместно будет мнение Л. Тухватуллиной, которая отмечает, что Р. Фахретдин в критике суфизма не затрагивал его эзотерического содержания, а безжалостно обрушивался лишь на те проявления, что мешали гармоничному развитию, как личности, так и общества в целом (Тухватуллина 2003: 115). Об этом также свидетельствует И. Мараш, отмечая, что критика джадидами мистицизма и тарикатов не была направлена на сам мистицизм, который они воспринимали как науку" (взято отсюда с некоторыми поправками грамматики).
Читайте также:
Откуда выйдет рог Сатаны?
Признания российских исламоведов
Методы и цели сектантов
Мы ли неверные?
И хвала Аллаху, Господу миров.