Зоологическая экскурсия в Закаспийскую область (1915)
Б. А. Шкафф. Зоологическая экскурсия в Закаспийскую область // Известия Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. Том XXIV. 1916. № 2.
Кулан, пойманный в Тедженском оазисе. 1884
Весной 1915 года (с середины апреля до конца мая) я имел возможность совершить небольшое шестинедельное путешествие по одной из интереснейших частей Туркестана и всей вообще Российской империи - Закаспийской области (южной ее части). Цель поездки была троякого рода: 1) получить общее представление о природе и, в частности, о фауне Закаспийской области, для чего я имел в виду посетить наиболее типичные места, 2) собрать материал для некоторых исследований по сравнительной анатомии - для чего я предполагал пробыть несколько дольше на одном месте - именно на станции Репетек, и 3) собрать для Зоологического музея Академии наук, согласно данному мне поручению, материал по систематике некоторых групп (Mammalia, Aphididae, Gastropoda, Lumbricidae). Ввиду того, что описаний зоологических путешествий по указанной части Закаспийской области имеется в литературе крайне мало, а имеющиеся успели уже значительно устареть, я полагал небесполезным сообщить о своих, конечно, по необходимости отрывочных и поверхностных наблюдениях и мимоходом дать несколько указаний практического характера относительно зоологических экскурсий в Закаспийскую область.
I. Асхабад. На реке Теджене
Благополучно переехав Каспийское море, я 18-го апреля вступил в Красноводске в пределы Закаспийской области. До отхода поезда в Асхабад оставалось не более получаса, почему я, к сожалению, не имел времени даже для небольшой экскурсии в дикие, пустынные окрестности Красноводска. По дороге с пристани на вокзал я собрал первых попавшихся мне закаспийских животных - крупных весьма характерного вида муравьев (Myrmecocystus setipes var. turcomanicus Em.), обыкновенных во всей области (часто попадаются, напр., на улицах Асхабада) и называемых здесь «фаэтончиками».
Закаспийская железная дорога, соединяющая Красноводск с Ташкентом (расстояние - 1750 верст), идет сначала несколько десятков верст по пустынному побережью залива Каспийского моря у подножия диких, безжизненных гор. Пейзаж представляет совершенную пустыню, то песчаную, то солончаковую, то глинистую; но безграничный простор, яркая синева неба и необыкновенной чистоты воздух придают ему своеобразную прелесть. Проснувшись утром в нескольких десятках верст от Асхабада, путешественник видит из окна вагона три основных типа закаспийского ландшафта. Налево, в нескольких верстах от железной дороги, виднеется желтая песчаная пустыня, направо - мрачный горный хребет Копетдага, образующий здесь границу между Россией и Персией и поднимающий свои крутые, голые и сожженные солнцем вершины над безбрежным морем песков. Самая же линия железной дороги пролегает по цветущей лессово-глинистой «степи» (Ахалтекинский оазис), отделяющей пески от гор и представляющей узкую (от 9 до 20 верст в ширину), но длинную (240 верст) ленту зеленеющих полей и садов. Здесь родина туркмен-текинцев. Успев по дороге бегло осмотреть развалины знаменитой Геок-Тепе, я в 8 часов утра достиг своей ближайшей цели - Асхабада. Утопающий в садах и зелени город производит очень приятное впечатление. В окрестностях Петрограда в день моего отъезда еще кое-где лежал снег, даже в Баку почки на деревьях едва начинали распускаться, здесь же 19-го апреля весна уже заканчивалась: в полном цвету были розы и ирисы, а белая акация уже начала осыпаться.
Прежде всего я отправился в асхабадский областной музей осмотреть его коллекции и известить заведующего музеем С. И. Билькевича. С. И. Билькевичу всецело принадлежит немалая заслуга создания этого музея, которому могли бы позавидовать многие, даже большие города России, и бессменного заведывания им в течение 15 лет. Музей помещается в собственном двухэтажном доме (в 1-м этаже находится городская библиотека и читальня, которыми также заведует С. И. Билькевич). Несмотря на весьма скромные средства, ассигнуемые на музей, несмотря на то, что в продолжение долгих лет обязанности коллектора, препаратора и заведующего возлагались на одно и то же лицо, музей заключает много интересных объектов; нужно при этом оговориться, что в залах выставлена пока лишь относительно небольшая часть имеющихся в музее коллекций и он производит впечатление незаконченности. Имеются отделы геологии и минералогии, ботаники, зоологии и этнографии Закаспийской области. Наименее удовлетворительно представлен отдел геологии, наиболее полно - зоологический отдел. Из млекопитающих выставлено не более 20 видов (в области найдено до настоящего времени 80), но, по словам С. И. Билькевича, музей обладает обширной (около 2000 шкурок) коллекцией млекопитающих из Закаспийской области и других частей Туркестана. Часть видов выставлена с имитацией их естественной обстановки. Особенное внимание обращает на себя чучело индийского медоеда (Mellivora indica Kerr.) (сем. Mustelidae), заходящего в южную часть Закаспийской области. Верхняя сторона этого животного светло-серого, нижняя темного, почти черного цвета - совершенно обратно обычному типу окраски животных (при этом оба основных цвета резко отделены без постепенного перехода). В музее имеется также обширная коллекция птиц (С. И. специалист-орнитолог), но из них также выставлена лишь небольшая часть. Довольно полно представлены зато в залах музея низшие позвоночные Закаспийской области, особенно рептилии. Насекомые, кроме отряда прямокрылых, почти совершению не выставлены. Объясняется это обстоятельство, конечно, трудностью определения насекомых и отсутствием в Асхабаде необходимой литературы, но все же оно весьма прискорбно, тем более что закаспийская фауна насекомых, как я сам имел возможность убедиться, очень богата и изобилует крупными, красивыми и оригинальными формами. Весьма неполны, чтобы не сказать более, и другие классы Arthropoda, а тип Vermes совершенно отсутствует. Эти существенные пробелы будут с течением времени, надо надеяться, пополнены; как бы то ни было, музей и в настоящем его виде представляет значительный интерес. Нельзя не пожелать, чтобы музеи подобного типа возникли в каждом губернском городе, распространяя в обществе естественнонаучные знания и пробуждая интерес и любовь к родной природе.
С. И. Билькевич оказал мне весьма любезный прием и, в качестве знатока местных условий, дал много ценных советов относительно плана путешествия. В течение всего моего пребывания в Закаспийской области он неоднократно и всегда с полной готовностью оказывал мне всевозможное содействие, бывшее часто неоценимым. Страстный охотник и любитель природы, он в течение своего 15-летнего пребывания в Средней Азии успел совершить целый ряд интереснейших путешествий (частью вместе с Н. А. Зарудным) - в Горной Бухаре, в Монголии. в Фергане, в Персии и, само собой разумеется, почти во всех частях обширного Закаспийского края. В этих странствованиях он собрал громадные коллекции (частью находящиеся в Зоологическом музее Академии наук) и открыл не один новый для науки вид животных. Его рассказы об этих путешествиях представляли для меня выдающийся интерес.
Здесь же в музее я познакомился с коллектором и препаратором музея - С. А. Александровым, который сделался моим почти постоянным спутником в течение всего моего пребывания в Закаспийской области. С. А. не менее страстный охотник и любитель природы, чем С. И. Билькевич, и также по преимуществу интересуется птицами (но он хорошо знаком и с другими классами туркестанских животных, особенно с млекопитающими). Он также совершил целый ряд интересных путешествий с зоологическими целями по Средней Азии и Персии (в течение многих лет он был постоянным спутником Н. А. Зарудного). В наших совместных экскурсиях он часто оказывал мне существенную помощь.
Для первоначального ознакомления с природой Закаспийского края Асхабад представляет очень удобное место, так как в ближайших его окрестностях характерно развиты три основных закаспийских «фации», если это выражение здесь применимо: 1) песчаная пустыня, 2) лессово-глинистая степь (культурная полоса), или т. н. предгорья, и 3) горы, сложенные из твердых пород. Их физическая природа, флора и фауна весьма заметно отличаются друг от друга. В частности, лессово-глинистая степь окружает город со всех сторон; ей и была посвящена моя первая экскурсия, предпринятая под вечер того же дня, 19 апреля. От центра (Скобелевская площадь) до южной окраины города и начала лессово-глинистых предгорий не более версты. <…>
Следующий день, 20 апреля, был посвящен большой экскурсии, совершенной вместе с С. А. Александровым в т. н. Багир (охотничьи угодья, находящиеся верстах в 20 к юго-западу от Асхабада). В Багир мы шли долиной речки Кашинки, обратно - долиной речки Асхабадки; как тот, так и другой путь ведут почти все время по довольно безлюдной местности, хотя и не выходят из пределов культурной полосы. <…>
Третий день, 21 апреля, был посвящен первоначальному ознакомлению с фауной песчаной пустыни. Пески хорошо развиты близ железнодорожной станции Анау (в 8 верстах к востоку от Асхабада), где сохранились развалины древнего города и великолепной мечети, представляющей один из замечательнейших памятников древнего среднеазиатского зодчества. Однако, ввиду неудобного железнодорожного сообщения, я предпочел совершить экскурсию на ближайшую к Асхабаду окраину пустыни. Пески начинаются в 3-4 верстах к северу от линий железной дороги (около 1-1¼ ч. ходьбы от Скобелевской площади); дойдя до железной дороги, нужно перейти ее и, пройдя сейчас же за тем мимо туркменского аула, идти без тропы открытой степью прямо на север; граница песчаной пустыни и лессово-глинистой степи чрезвычайно резка и хорошо заметна уже издали. <…>
Я провел в Асхабаде еще 3 дня (22, 23 и 24 апреля) и имел случай повторить экскурсии в пески и в предгорья еще раз; однако, ввиду очень дождливой и холодной погоды (совсем необычной для асхабадского апреля), результаты сборов не представили особого интереса. Отправляясь в Туркестан, я имел в виду ближе познакомиться с самым типичным и интересным из туркестанских ландшафтов - песчаной пустыней, и, не ограничиваясь короткими экскурсиями, прожить в ней более продолжительное время; там же я предполагал собрать материал для некоторых сравнительно-анатомических работ. Весьма подходящим местом для этих целёй является станция Репетек (около 15 часов езды от Асхабада). Здесь, недалеко от станции железной дороги, имеется принадлежащий Императорскому Русскому географическому обществу небольшой домик, в котором Обществом устроена опытная станция для изучения среднеазиатских песков. Общество охотно разрешает лицам, путешествующим с научной целью, пользоваться помещением и научным инвентарем станции, предоставляя, таким образом, редкую возможность со сравнительными удобствами работать в величественной обстановке среднеазиатской пустыни, среди раскаленных солнцем сыпучих песков.
Подготовляясь к отъезду в Репетек, я озаботился покупкой в Асхабаде различных нужных вещей - провизии, фонаря (необходимейшей в Репетеке вещи), мышеловок, а также пополнил свой запас спирта [К сведению зоологов: все необходимое количество спирта лучше привезти с собой, так как в Асхабаде, по крайней мере в 1915 г., можно было достать только чистый спирт (7 р. 75 к. за четверть!): монополии здесь нет и спирт продается в лавках. Замечу кстати, что в Асхабаде часто нельзя бывает достать широкогорлых банок, почему следует их взять с собой достаточный запас.].
Перед отправлением в Репетек я решил ознакомиться еще с одним интересным и характерным типом закаспийского ландшафта - с кустарниковыми зарослями по берегам реки Теджена. Теджен принадлежит к числу четырех больших рек Закаспийской области (Атрек, Теджен, Мургаб и Амударья); летом он совершенно высыхает (в пределах России), но в конце апреля еще довольно многоводен. С. И. Билькевич познакомил меня в Асхабаде с владельцем хлопкоочистительного завода в г. Теджене и хлопковой плантации в Тедженском уезде К. А. Аррисом, большим знатоком и любителем животного мира. К. А. имел любезность пригласить меня и С. А. Александрова провести несколько дней на его плантации на берегу Теджена (в 20 вер. от города и станции Теджен) и сам вызвался сопровождать нас в наших экскурсиях. Столь любезное предложение было, конечно, принято нами с благодарностью, и 25 апреля утром мы с С. А. Александровым выехали по железной дороге в Теджен (от Асхабада 6 ч. езды). Дорога идет все время ровной лессово-глинистой степью и не представляет особого интереса; то же можно сказать и о дороге от железнодорожной станции до плантации. На место назначения мы приехали довольно поздно и для экскурсии в этот день уже не оставалось времени. На глинобитной стене жилого строения мы поймали здесь в сумерки геккона (Gymnodactylus caspius Eichw.); на этой же стене можно было видеть характерную земляную кору - след деятельности термитов. На другой день, 26 апреля, мы совершили в сопровождении нашего любезного хозяина экскурсию вверх по берегу реки к искусственному озеру, созданному для целей орошения хлопковых посевов. <…>
Лето уже вступало в свои права и жара становилась весьма чувствительной; термометр показывал ежедневно на солнце до 45 °C. Впрочем, жара переносится здесь сравнительно легко, благодаря необыкновенной сухости туркестанского воздуха. К сожалению, нигде в Туркестане нельзя достать незаменимого головного убора тропических стран - пробкового шлема.
29-го апреля днем мы вернулись в Теджен, где осмотрели едва ли не единственную достопримечательность этого крошечного (550 жителей) уездного города - хлопкоочистительный завод нашего гостеприимного хозяина. <…>
От Теджена до Репетека 8 часов езды. Дорога идет сначала лессово-глинистой степью, которая к этому дню (29 апреля) уже успела почти совершенно выгореть под лучами среднеазиатского солнца. А всего десять дней тому назад в Асхабаде была полная весна!.. Уже в темноте проезжали мы развалины Старого Мерва, находящиеся на территории Мургабского Государева имения и покрывающие огромную площадь свыше 4000 десятин. Мургабское Государево имение - единственная во всей Средней Азии крупная земельная собственность, но зато и огромная (104.000 десятин). Оно представляет одну из главных достопримечательностей Закаспийской области и открыто публике для осмотра, но, к большому моему сожалению, мне не пришлось посетить его в эту поездку. Сейчас же за Мургабским имением Закаспийская железная дорога покидает Мервский оазис и входит в пустыню Кара-Кум, которой идет около 200 верст почти до самой Амударьи, текущей уже в пределах Бухарского ханства. В Репетек мы приехали в двенадцатом часу ночи.
II. Две недели на станции Репетек
Станция Репетек Среднеазиатской железной дороги лежит в 1003 верстах от Красноводска и в 745 верстах от Ташкента в самой характерной части пустыни Кара-Кум. За исключением станций железной дороги (через каждые 25 верст), здесь, на огромном расстоянии кругом, нет никаких поселений: на сотни верст к северу и к югу местность представляет одно бесконечное, дымящееся от ветра море песчаных холмов. Ни в одном месте строителям Закаспийской железной дороги не пришлось преодолевать таких трудностей, как на этом 200-верстном участке между Мервом и Чарджуем. <…>
В Репетеке я прожил две недели. Посещение этого места и более или менее продолжительное пребывание в нем можно настоятельно рекомендовать каждому биологу, желающему совершить научное путешествие в Закаспийскую область. Помимо представляемого ею глубокого научного интереса, среднеазиатская пустыня исполнена величественной красоты и своеобразной прелести. Жить в каракумских песках вдали от линии железной дороги совершенно невозможно, а перед другими станциями того же участка (Уч-Аджи, Пески, Караул-Кую) Репетек имеет то неоценимое преимущество, что здесь к услугам ученого путешественника имеется сравнительно очень удобное помещение. Ввиду этого, я позволю себе описать свое пребывание в Репетеке и условия жизни здесь несколько подробнее.
Население станции весьма немногочисленно: начальник станции, телеграфист, жандарм, дорожный мастер, ремонтные рабочие, несколько туземцев, семьи всех этих лиц - вот и все. Есть и лесной объездчик, что кажется с первого взгляда странным: трудно нам, привыкшим к европейским лесам, считать «лесом» заросли саксаула… Никаких туземных поселений поблизости нет, но караваны и кочевники-туркмены изредка показываются вблизи станции. 4 раза в неделю по линии проходит так называемая «водянка» - товарный поезд, развозящий по линии воду в особых цистернах, установленных на товарных платформах. Один из товарных вагонов отведен под поездную лавку, в которой можно достать предметы первой необходимости - чай, сахар, хлеб (конечно, далеко не первой свежести), рис, изюм («кишмиш»), некоторые консервы, кое-какую зелень, иногда и мясо, свечи, мыло и т. п. Таким образом, путешественник не рискует умереть в Репетеке с голоду; кое-что, как, например, яйца и довольно плохой хлеб (собственной выпечки в примитивной печи) можно достать и на месте, но все же здесь поневоле приходится «умерить аппетит». Я и другие жившие на станции Географического общества лица (о них сейчас будет речь) - питались главным образом вареным рисом, этим главным блюдом Средней Азии. Обязанности повара исполняли частью один туземец, частью жена одного из железнодорожных служащих. К счастью, жара в весьма значительной степени уменьшала аппетит.
Станция Императорского Русского географического общества представляет собою небольшой домик в пять комнат, приблизительно в 100 саженях к северу от железнодорожной станции и всего в нескольких саженях от полотна. Здесь живет наблюдатель, на обязанности которого лежит производство метеорологических наблюдений 3 раза в сутки - утром, днем и вечером, а также охрана имущества станции, представляющего значительную ценность. Кроме специальных метеорологических приборов, здесь имеются, например, хорошие химические весы, хороший микроскоп (одна из лучших моделей Лейтца), рисовальный аппарат Аббе, имеются предметные и покровные стекла, некоторое количество лабораторной посуды, также и некоторые реактивы для микроскопических работ (главным образом - по гистологии растений; реактивы же и краски, наиболее употребительные в гистологии животных, отсутствуют); имеются также довольно значительная ботаническая и небольшая зоологическая коллекции из представителей местной флоры и фауны.
С. М. Прокудин-Горский. Саксаул [близ Репетека]. 1911
Заведывающим станцией состоял во время моего пребывания в Репетеке студент Петроградского университета Р. А. Кузьмин. Здесь же (точнее - рядом со станцией, в палатках) жила небольшая партия техников и рабочих под начальством инженера, производившая детальную съемку окрестностей станции, необходимую для предстоящих здесь гидротехнических работ: предполагается провести сюда канал из огромной и многоводной Амударьи, до которой от Репетека всего 70 верст. Когда это будет осуществлено, репетекские пески превратятся, несомненно, в цветущий сад, но, конечно, от их своеобразной и удивительной природы останется одно воспоминание. <…>
С. М. Прокудин-Горский. Calligonum [джузгун] с плодами. 1911
Температура воздуха была все время очень высока. Термометр ежедневно в два часа дня показывал до 45-50 °C, песок близ поверхности почвы накаливался до 70-73°. Ночи были сначала сравнительно прохладны, но к концу моего пребывания в Репетеке сделались также очень жаркими. В день моего отъезда, 13 мая, термометр показывал в 10 часов вечера температуру воздуха в 39 °C. К тому же небо было все время совершенно безоблачно, и среднеазиатское солнце лило на землю целые потоки тепла и света. По-видимому, жара действовала угнетающим образом даже на животных пустыни, и днем песчаные бугры и котловины между ними казались дочти безжизненными; зато после заката солнца в них пробуждалась кипучая жизнь. Поэтому экскурсии совершались мною большей частью рано утром, а главным образом вечером и ночью (при свете фонаря). Далеких экскурсий я вообще не предпринимал, т. к. пустыня весьма однообразна, а кроме того, песчаные бугры так похожи друг на друга, что ориентироваться среди них очень трудно. Ходьба по песку, в котором утопает и вязнет нога, утомляет необыкновенно быстро. <…>
С. М. Прокудин-Горский. Пески, начинающие зарастать [близ Репетека]. 1911
Фауна рептилий здесь очень богата и интересна. Ящериц я собрал здесь 12 видов. На первом месте следует поставить, конечно, огромного варана (Varanus griseus; местное название его в Закаспийской области - зем-зем). На другой день после моего приезда туземцы-рабочие привели мне на веревке пойманного ими молодого варана, страшно шипевшего и бившего хвостом. Чтобы умертвить его, я, по совету туземцев, насыпал ему на нос щепотку зеленого порошка, который они называли « наша́» и который оказался не чем иным, как гашишем. Варан почти моментально впал в бессознательное состояние и через несколько минут околел. Замечу, кстати, что тот же гашиш оказал мне большую услугу, защитив мои энтомологические коллекции от нападения полчищ желтых муравьев (Pheidole pallidula Nyl. [Легко отличается от всех других найденных в пределах Российской Империи муравьев резко выраженным диморфизмом бесполых особей (рабочие и солдаты).]), успевших, по моему недосмотру, проникнуть в коробки с сухими насекомыми и в течение всего нескольких часов произвести в них серьезные опустошения. После того, как коллекции были пересыпаны гашишем, муравьи их уже не трогали. Другой экземпляр варана я встретил через несколько дней в полуверсте от станции. Варан бегает не быстро, его нетрудно догнать, но ловить его прямо руками нельзя из-за его острых зубов и сильного хвоста; лучше всего стрелять его мелкой дробью. П. А. Варенцов рекомендует такой способ ловли: обмотать конец палки какой-либо тряпкой и поднести к морде варана; варан тотчас же с яростью хватает протянутую вещь и, сильно стиснув зубами, довольно долгое время не выпускает ее изо рта. Тогда уже не представляет особой опасности привязать животное к веревке или просто посадить в мешок, причем лишь нужно избегать ударов хвостом. <…>
С. М. Прокудин-Горский. Мост через Амударью у Чарджуя. 1911
В течение моего двухнедельного пребывания в Репетеке я предпринял всего одну более отдаленную экскурсию - в Чарджуй (от Репетека часа два по железной дороге), лежащий уже в пределах Бухарского ханства на берегу величественной Амударьи, через которую здесь переброшен самый длинный в Империи железнодорожный мост (1 вер. 260 саж.). В Чарджуе зоолог имеет возможность достать материал по морфологии амударьинского лопатоноса (Pseudoscaphirhynchus kaufmanni Bogd. [Обыкновенен близ Чарджуя. Другой вид, водящийся в Амударье (Pseudoscaphirhynchus hermanni Kessl.), встречается очень редко.]), для чего следует обратиться к содействию местных рыбаков, которым эти рыбы хорошо известны (мясо их употребляется в пищу). Здесь же можно сделать много интересных наблюдений над жизнью туземцев (сартов), можно пообедать в туземном ресторане, возлежа по туземному обычаю на устланном ковром столе, и там же пить зеленый чай из «пиалы» - оригинальной среднеазиатской чашки, с узким основанием и расширенной верхней частью (чтобы чай скорее остывал). В Чарджуе же можно сделать все необходимые покупки.
13 мая я получил от С. А. Александрова, уехавшего ранее для собирания зоологических коллекций на реке Мургабе на линию железной дороги Мерв - Кушка, письмо, приглашавшее меня приехать в Асхабад, чтобы оттуда вместе отправиться в горы, природа которых оставалась мне еще совершенно незнакомой: до сих пор я все время находился в полосе степей и пустынь. Жажда новых впечатлений заставила меня немедленно покинуть Репетек, и 14-го мая днем я снова был в Асхабаде.
III. В горах Копетдага. Фирюза и Чаек
Времени для горных странствований оставалось у меня уже очень немного, поэтому пришлось отказаться от первоначального намерения перейти государственную границу и продвинуться вглубь Персии. По совету С. И. Билькевича, решено было посетить лишь два места - Фирюзу и окрестности пограничного поста на Чаеке, отложив более широкие замыслы до следующего путешествия в Закаспийскую область. Командиром Хейрабадского отряда пограничной стражи штаб-ротмистром Яцевичем (в ведении которого находится Чаекский пограничный пост) было оказано нам в высшей степени любезное содействие и дано разрешение жить на посту и экскурсировать в его окрестностях.
16 мая днем мы выехали в Фирюзу. Еще недавно Фирюза была соединена с Асхабадом узкоколейной железной дорогой; в настоящее время рельсы ее разобраны и полотно уничтожено. Теперь приходится ехать около часа по широкой колее, а затем на линейке или в экипаже 12 верст превосходным шоссе по Фирюзинскому ущелью (проезд стоит около 1½ р.). Конечный пункт железной дороги лежит еще всецело на равнине, но всего в нескольких десятках шагов от него начинается Фирюзинское ущелье.
Горы не переходят здесь в равнину постепенно, а обрываются в высшей степени круто, наводя на мысль о гигантском сбросе. В какой-нибудь версте от станции путешественник переносится в совершенно другой мир - в узкую, дикую теснину, окаймленную высокими, почти лишенными растительности горами; эта теснина производит особенно сильное впечатление после бесконечной перспективы среднеазиатских степей и песков. Этим диким ущельем шоссе идет 8 верст до небольшого поселка Ванновского, где долина Фирюзинки значительно расширяется, много теряя в своей красоте; отсюда до Фирюзы еще 4 версты. К моему сожалению, ни при поездке в Фирюзу, ни при возвращении я не имел возможности сделать эту интересную часть пути пешком.
Фирюза - очаровательное место, единственное в своем роде во всей Закаспийской области. Она лежит в небольшом расширении узкой глубокой долины речки Фирюзинки и со всех сторон окружена горами. Горы эти, сложенные из известняка мелового периода, поражают своей дикостью; они безлесны и покрыты небогатой растительностью с резко выраженным ксерофильным характером. В самой же Фирюзе воды очень много и вся она утопает в густых садах, в которых растут не саксаул или Calligonum, а настоящие высокие широколиственные деревья (платан, орех, смоковница), дающие прохладу и тень.
Благодаря исключительным качествам Фирюзы, сюда переносится с 15 мая на все лето резиденция начальника Закаспийской области и переводится из Асхабада большая часть административных учреждений; сюда же на дачи переезжает более состоятельная часть населения, спасаясь от невыносимой жары асхабадского лета. Мы остановились в гостинице против общественного сада, содержимой одним греком. Не претендуя на благоустройство, она отличалась, однако, почти «первоклассными» ценами. На другой день утром мы наняли перса, который за 2 рубля взялся довезти наш багаж на своем ишаке (осле) до Чаекского поста. Сами же мы решили идти пешком и по дороге коллекционировать. От Фирюзы до Чаека по хорошо разработанной вьючной тропе (т. н. патрульная дорога) 15 верст; сбиться с пути совершенно невозможно, т. к. везде имеются верстовые столбы с обозначением расстояний.
Горы Туркменского Хорасана поражают своей безводностью; вода имеется здесь в изобилии лишь весной, летом же ее большей частью нет и следа. Дикие ущелья, не оживляемые ни реками, ни ручьями, отличаются каньонообразным характером - глубокие, узкие, с почти отвесными стенами. Дорога от Фирюзы до Чаека почти непрерывно поднимается вверх; на 3-й версте имеется небольшой родник, на 7-й версте (несколько слева от дороги, за кустарником) - более значительный; еще более значительный находится у самого поста. <…>
Пограничники встретили нас очень гостеприимно; начальник поста, старший унтер-офицер, предоставил свою комнату в наше распоряжение. Пост расположен в очень глухой местности: до ближайшего поселения на нашей стороне - Фирюзы - пятнадцать верст, до ближайших персидских селений еще дальше. Караванное движение в этой местности очень слабо; часто за целый день мимо поста не пройдет ни одного человека. Благодаря безлюдности окрестностей и почти полному отсутствию караванного движения пограничники Чаекского поста редко видят других людей и ведут весьма однообразную жизнь. Единственные доступные им развлечения - охота, да изредка перестрелка с курдскими контрабандистами. Высота поста над уровнем моря, вероятно, приближается к 6000 футов (ок. 1800 метров), но точных данных по этому вопросу я не мог получить.
17-20 мая здесь в тени еще не было жарко; на вершинах далеких гор Персии кое-где еще виднелись пятна снега, впрочем, быстро исчезнувшие: но солнце жгло и пронизывало своими лучами еще сильнее, чем на равнине. В виду этого, и на Чаеке мы экскурсировали главным образом в ранние часы, а также перед вечером (после 4 часов дня), когда уже можно было выходить, не рискуя солнечным ударом. Здесь можно различить две основных станции [Фации - rus_turk.]: 1) открытые безлесные склоны гор и 2) глубокие узкие ущелья, заросшие травой и кустарником. В этих ущельях было сделано немало интересных находок, причем очень хорошие результаты давало здесь переворачивание больших камней. Обращаю особенное внимание на ущелье, которое начинается в 5 минутах ходьбы от поста (вправо от тропинки, ведущей на гору Душак (8202), высочайшую точку в этой части Копетдага). Богатая и разнообразная флора ущелий изобилует яркими и красивыми цветами; ботаники найдут здесь много интересного…
На Чаеке мы провели три дня: странствования по окрестным горам существенно пополнили наши коллекции и доставили притом большее эстетическое наслаждение, чем экскурсии в степях и песках. Из млекопитающих главный наш интерес привлекали горные бараны (Ovis vignei varentzowi Sat.) и горные козлы (Capra aegagrus Gm.), тем более что Зоологическим музеем Академии наук мне было поручено приложить особое старание к приобретению черепов и рогов копетдагского барана. Два раза видели мы издали небольшие стада этих животных, но, благодаря их необыкновенной осторожности и пугливости, нам не удалось подойти на расстояние выстрела. Все же мне удалось доставить в Зоологический музей Академии наук два черепа (с рогами) копетдагского барана; один я получил в подарок от начальника Чаекского поста старшего унтер-офицера Ежова, другой был мне подарен С. А. Александровым по нашем возвращении в Асхабад. Здесь встречается и барс (Leopardus pardus subsp.), но, по словам пограничников, довольно редко; в Фирюзе я слышал, что его можно нередко встретить ночью в Фирюзинском ущелье ниже Фирюзы. Из других млекопитающих можно упомянуть еще о сеноставце (Ochotona rufescens) (собрано несколько экземпляров). <…>
Вернувшись вечером 20-го мая в Фирюзу, мы предприняли на другой день, 21 мая, экскурсию в Фирюзинское ущелье выше Фирюзы. Вход в ущелье запирается пограничным постом, от которого до персидской границы еще 12 верст (тропой вверх по ущелью); Ущелье необыкновенно живописно и, благодаря обилию воды (речка Фирюзинка, быстро текущая по камням и наносящая массу гальки), напоминает альпийские или кавказские; в нем встречаются - что очень редко в Закаспийской области - остатки третичной широколиственной растительности (Ficus carica L. и др.). Впрочем, известняковые стены ущелья почти лишены растительности и очень круты и высоки. Речка Фирюзинка прихотливо извивается по дну ущелья, подходя вплотную то к одной, то к другой стене его; чуть не каждые пять минут приходится переходить ее вброд. Экскурсия дает большое эстетическое наслаждение, и упускать ее не следует. <…>
В ночь на 22-е мая я вернулся в Асхабад.
Последние дни в Асхабаде были заняты главным образом разборкой, упаковкой и отсылкой коллекций. Жара и духота были невыносимы, и я с сожалением вспоминал о чистом воздухе и сравнительной прохладе Фирюзы и Чаека. Все же я предпринял еще несколько небольших экскурсий, как в пески, так и в степь (предгорья), давших еще несколько новых и интересных животных форм. <…>
26 мая, отослав коллекции по почте в Петроград и простившись с С. И. Билькевичем и С. А. Александровым, оказавшими мне столь ценные услуги, я уехал на север, унося с собой самые лучшие воспоминания о времени, проведенном в Закаспийской области.
Не могу не высказать здесь пожелания, чтобы наши натуралисты обратили большее внимание на этот интереснейший край и ого столь своеобразную и величественную природу. Путешествие в Закаспийскую область стоит очень недорого (шесть недель пребывания в области стоили мне, если не считать расходов на железную дорогу, едва ли более 150 рублей), и, по крайней мере в местностях вблизи линии железной дороги, не требует особого снаряжения и не представляет ни малейшей опасности. Иногда придется, быть может, испытать некоторые лишения и неприятности, но они настолько ничтожны, что забудутся через несколько дней, между тем как неизгладимое воспоминание о Средней Азии останется на всю жизнь.
___________
Пользуюсь случаем принести здесь самую искреннюю благодарность всем лицам, оказавшим мне в Закаспийской области содействие и помощь. В особенности обязан я: Станиславу Иосифовичу Билькевичу (в Асхабаде), Сергею Александровичу Александрову (в Асхабаде), Константину Антоновичу Аррису и m-me Аррис (в Теджене), Р. А. Кузьмину (в Репетеке) и штаб-ротмистру Яцевичу (в Фирюзе).
См. также: Н. Я. Динник. Каспийское побережье Кавказа и Закаспийская область.
Материалы о населенных пунктах Закаспийской области:
https://rus-turk.livejournal.com/544343.html
Кулан, пойманный в Тедженском оазисе. 1884
Весной 1915 года (с середины апреля до конца мая) я имел возможность совершить небольшое шестинедельное путешествие по одной из интереснейших частей Туркестана и всей вообще Российской империи - Закаспийской области (южной ее части). Цель поездки была троякого рода: 1) получить общее представление о природе и, в частности, о фауне Закаспийской области, для чего я имел в виду посетить наиболее типичные места, 2) собрать материал для некоторых исследований по сравнительной анатомии - для чего я предполагал пробыть несколько дольше на одном месте - именно на станции Репетек, и 3) собрать для Зоологического музея Академии наук, согласно данному мне поручению, материал по систематике некоторых групп (Mammalia, Aphididae, Gastropoda, Lumbricidae). Ввиду того, что описаний зоологических путешествий по указанной части Закаспийской области имеется в литературе крайне мало, а имеющиеся успели уже значительно устареть, я полагал небесполезным сообщить о своих, конечно, по необходимости отрывочных и поверхностных наблюдениях и мимоходом дать несколько указаний практического характера относительно зоологических экскурсий в Закаспийскую область.
I. Асхабад. На реке Теджене
Благополучно переехав Каспийское море, я 18-го апреля вступил в Красноводске в пределы Закаспийской области. До отхода поезда в Асхабад оставалось не более получаса, почему я, к сожалению, не имел времени даже для небольшой экскурсии в дикие, пустынные окрестности Красноводска. По дороге с пристани на вокзал я собрал первых попавшихся мне закаспийских животных - крупных весьма характерного вида муравьев (Myrmecocystus setipes var. turcomanicus Em.), обыкновенных во всей области (часто попадаются, напр., на улицах Асхабада) и называемых здесь «фаэтончиками».
Закаспийская железная дорога, соединяющая Красноводск с Ташкентом (расстояние - 1750 верст), идет сначала несколько десятков верст по пустынному побережью залива Каспийского моря у подножия диких, безжизненных гор. Пейзаж представляет совершенную пустыню, то песчаную, то солончаковую, то глинистую; но безграничный простор, яркая синева неба и необыкновенной чистоты воздух придают ему своеобразную прелесть. Проснувшись утром в нескольких десятках верст от Асхабада, путешественник видит из окна вагона три основных типа закаспийского ландшафта. Налево, в нескольких верстах от железной дороги, виднеется желтая песчаная пустыня, направо - мрачный горный хребет Копетдага, образующий здесь границу между Россией и Персией и поднимающий свои крутые, голые и сожженные солнцем вершины над безбрежным морем песков. Самая же линия железной дороги пролегает по цветущей лессово-глинистой «степи» (Ахалтекинский оазис), отделяющей пески от гор и представляющей узкую (от 9 до 20 верст в ширину), но длинную (240 верст) ленту зеленеющих полей и садов. Здесь родина туркмен-текинцев. Успев по дороге бегло осмотреть развалины знаменитой Геок-Тепе, я в 8 часов утра достиг своей ближайшей цели - Асхабада. Утопающий в садах и зелени город производит очень приятное впечатление. В окрестностях Петрограда в день моего отъезда еще кое-где лежал снег, даже в Баку почки на деревьях едва начинали распускаться, здесь же 19-го апреля весна уже заканчивалась: в полном цвету были розы и ирисы, а белая акация уже начала осыпаться.
Прежде всего я отправился в асхабадский областной музей осмотреть его коллекции и известить заведующего музеем С. И. Билькевича. С. И. Билькевичу всецело принадлежит немалая заслуга создания этого музея, которому могли бы позавидовать многие, даже большие города России, и бессменного заведывания им в течение 15 лет. Музей помещается в собственном двухэтажном доме (в 1-м этаже находится городская библиотека и читальня, которыми также заведует С. И. Билькевич). Несмотря на весьма скромные средства, ассигнуемые на музей, несмотря на то, что в продолжение долгих лет обязанности коллектора, препаратора и заведующего возлагались на одно и то же лицо, музей заключает много интересных объектов; нужно при этом оговориться, что в залах выставлена пока лишь относительно небольшая часть имеющихся в музее коллекций и он производит впечатление незаконченности. Имеются отделы геологии и минералогии, ботаники, зоологии и этнографии Закаспийской области. Наименее удовлетворительно представлен отдел геологии, наиболее полно - зоологический отдел. Из млекопитающих выставлено не более 20 видов (в области найдено до настоящего времени 80), но, по словам С. И. Билькевича, музей обладает обширной (около 2000 шкурок) коллекцией млекопитающих из Закаспийской области и других частей Туркестана. Часть видов выставлена с имитацией их естественной обстановки. Особенное внимание обращает на себя чучело индийского медоеда (Mellivora indica Kerr.) (сем. Mustelidae), заходящего в южную часть Закаспийской области. Верхняя сторона этого животного светло-серого, нижняя темного, почти черного цвета - совершенно обратно обычному типу окраски животных (при этом оба основных цвета резко отделены без постепенного перехода). В музее имеется также обширная коллекция птиц (С. И. специалист-орнитолог), но из них также выставлена лишь небольшая часть. Довольно полно представлены зато в залах музея низшие позвоночные Закаспийской области, особенно рептилии. Насекомые, кроме отряда прямокрылых, почти совершению не выставлены. Объясняется это обстоятельство, конечно, трудностью определения насекомых и отсутствием в Асхабаде необходимой литературы, но все же оно весьма прискорбно, тем более что закаспийская фауна насекомых, как я сам имел возможность убедиться, очень богата и изобилует крупными, красивыми и оригинальными формами. Весьма неполны, чтобы не сказать более, и другие классы Arthropoda, а тип Vermes совершенно отсутствует. Эти существенные пробелы будут с течением времени, надо надеяться, пополнены; как бы то ни было, музей и в настоящем его виде представляет значительный интерес. Нельзя не пожелать, чтобы музеи подобного типа возникли в каждом губернском городе, распространяя в обществе естественнонаучные знания и пробуждая интерес и любовь к родной природе.
С. И. Билькевич оказал мне весьма любезный прием и, в качестве знатока местных условий, дал много ценных советов относительно плана путешествия. В течение всего моего пребывания в Закаспийской области он неоднократно и всегда с полной готовностью оказывал мне всевозможное содействие, бывшее часто неоценимым. Страстный охотник и любитель природы, он в течение своего 15-летнего пребывания в Средней Азии успел совершить целый ряд интереснейших путешествий (частью вместе с Н. А. Зарудным) - в Горной Бухаре, в Монголии. в Фергане, в Персии и, само собой разумеется, почти во всех частях обширного Закаспийского края. В этих странствованиях он собрал громадные коллекции (частью находящиеся в Зоологическом музее Академии наук) и открыл не один новый для науки вид животных. Его рассказы об этих путешествиях представляли для меня выдающийся интерес.
Здесь же в музее я познакомился с коллектором и препаратором музея - С. А. Александровым, который сделался моим почти постоянным спутником в течение всего моего пребывания в Закаспийской области. С. А. не менее страстный охотник и любитель природы, чем С. И. Билькевич, и также по преимуществу интересуется птицами (но он хорошо знаком и с другими классами туркестанских животных, особенно с млекопитающими). Он также совершил целый ряд интересных путешествий с зоологическими целями по Средней Азии и Персии (в течение многих лет он был постоянным спутником Н. А. Зарудного). В наших совместных экскурсиях он часто оказывал мне существенную помощь.
Для первоначального ознакомления с природой Закаспийского края Асхабад представляет очень удобное место, так как в ближайших его окрестностях характерно развиты три основных закаспийских «фации», если это выражение здесь применимо: 1) песчаная пустыня, 2) лессово-глинистая степь (культурная полоса), или т. н. предгорья, и 3) горы, сложенные из твердых пород. Их физическая природа, флора и фауна весьма заметно отличаются друг от друга. В частности, лессово-глинистая степь окружает город со всех сторон; ей и была посвящена моя первая экскурсия, предпринятая под вечер того же дня, 19 апреля. От центра (Скобелевская площадь) до южной окраины города и начала лессово-глинистых предгорий не более версты. <…>
Следующий день, 20 апреля, был посвящен большой экскурсии, совершенной вместе с С. А. Александровым в т. н. Багир (охотничьи угодья, находящиеся верстах в 20 к юго-западу от Асхабада). В Багир мы шли долиной речки Кашинки, обратно - долиной речки Асхабадки; как тот, так и другой путь ведут почти все время по довольно безлюдной местности, хотя и не выходят из пределов культурной полосы. <…>
Третий день, 21 апреля, был посвящен первоначальному ознакомлению с фауной песчаной пустыни. Пески хорошо развиты близ железнодорожной станции Анау (в 8 верстах к востоку от Асхабада), где сохранились развалины древнего города и великолепной мечети, представляющей один из замечательнейших памятников древнего среднеазиатского зодчества. Однако, ввиду неудобного железнодорожного сообщения, я предпочел совершить экскурсию на ближайшую к Асхабаду окраину пустыни. Пески начинаются в 3-4 верстах к северу от линий железной дороги (около 1-1¼ ч. ходьбы от Скобелевской площади); дойдя до железной дороги, нужно перейти ее и, пройдя сейчас же за тем мимо туркменского аула, идти без тропы открытой степью прямо на север; граница песчаной пустыни и лессово-глинистой степи чрезвычайно резка и хорошо заметна уже издали. <…>
Я провел в Асхабаде еще 3 дня (22, 23 и 24 апреля) и имел случай повторить экскурсии в пески и в предгорья еще раз; однако, ввиду очень дождливой и холодной погоды (совсем необычной для асхабадского апреля), результаты сборов не представили особого интереса. Отправляясь в Туркестан, я имел в виду ближе познакомиться с самым типичным и интересным из туркестанских ландшафтов - песчаной пустыней, и, не ограничиваясь короткими экскурсиями, прожить в ней более продолжительное время; там же я предполагал собрать материал для некоторых сравнительно-анатомических работ. Весьма подходящим местом для этих целёй является станция Репетек (около 15 часов езды от Асхабада). Здесь, недалеко от станции железной дороги, имеется принадлежащий Императорскому Русскому географическому обществу небольшой домик, в котором Обществом устроена опытная станция для изучения среднеазиатских песков. Общество охотно разрешает лицам, путешествующим с научной целью, пользоваться помещением и научным инвентарем станции, предоставляя, таким образом, редкую возможность со сравнительными удобствами работать в величественной обстановке среднеазиатской пустыни, среди раскаленных солнцем сыпучих песков.
Подготовляясь к отъезду в Репетек, я озаботился покупкой в Асхабаде различных нужных вещей - провизии, фонаря (необходимейшей в Репетеке вещи), мышеловок, а также пополнил свой запас спирта [К сведению зоологов: все необходимое количество спирта лучше привезти с собой, так как в Асхабаде, по крайней мере в 1915 г., можно было достать только чистый спирт (7 р. 75 к. за четверть!): монополии здесь нет и спирт продается в лавках. Замечу кстати, что в Асхабаде часто нельзя бывает достать широкогорлых банок, почему следует их взять с собой достаточный запас.].
Перед отправлением в Репетек я решил ознакомиться еще с одним интересным и характерным типом закаспийского ландшафта - с кустарниковыми зарослями по берегам реки Теджена. Теджен принадлежит к числу четырех больших рек Закаспийской области (Атрек, Теджен, Мургаб и Амударья); летом он совершенно высыхает (в пределах России), но в конце апреля еще довольно многоводен. С. И. Билькевич познакомил меня в Асхабаде с владельцем хлопкоочистительного завода в г. Теджене и хлопковой плантации в Тедженском уезде К. А. Аррисом, большим знатоком и любителем животного мира. К. А. имел любезность пригласить меня и С. А. Александрова провести несколько дней на его плантации на берегу Теджена (в 20 вер. от города и станции Теджен) и сам вызвался сопровождать нас в наших экскурсиях. Столь любезное предложение было, конечно, принято нами с благодарностью, и 25 апреля утром мы с С. А. Александровым выехали по железной дороге в Теджен (от Асхабада 6 ч. езды). Дорога идет все время ровной лессово-глинистой степью и не представляет особого интереса; то же можно сказать и о дороге от железнодорожной станции до плантации. На место назначения мы приехали довольно поздно и для экскурсии в этот день уже не оставалось времени. На глинобитной стене жилого строения мы поймали здесь в сумерки геккона (Gymnodactylus caspius Eichw.); на этой же стене можно было видеть характерную земляную кору - след деятельности термитов. На другой день, 26 апреля, мы совершили в сопровождении нашего любезного хозяина экскурсию вверх по берегу реки к искусственному озеру, созданному для целей орошения хлопковых посевов. <…>
Лето уже вступало в свои права и жара становилась весьма чувствительной; термометр показывал ежедневно на солнце до 45 °C. Впрочем, жара переносится здесь сравнительно легко, благодаря необыкновенной сухости туркестанского воздуха. К сожалению, нигде в Туркестане нельзя достать незаменимого головного убора тропических стран - пробкового шлема.
29-го апреля днем мы вернулись в Теджен, где осмотрели едва ли не единственную достопримечательность этого крошечного (550 жителей) уездного города - хлопкоочистительный завод нашего гостеприимного хозяина. <…>
От Теджена до Репетека 8 часов езды. Дорога идет сначала лессово-глинистой степью, которая к этому дню (29 апреля) уже успела почти совершенно выгореть под лучами среднеазиатского солнца. А всего десять дней тому назад в Асхабаде была полная весна!.. Уже в темноте проезжали мы развалины Старого Мерва, находящиеся на территории Мургабского Государева имения и покрывающие огромную площадь свыше 4000 десятин. Мургабское Государево имение - единственная во всей Средней Азии крупная земельная собственность, но зато и огромная (104.000 десятин). Оно представляет одну из главных достопримечательностей Закаспийской области и открыто публике для осмотра, но, к большому моему сожалению, мне не пришлось посетить его в эту поездку. Сейчас же за Мургабским имением Закаспийская железная дорога покидает Мервский оазис и входит в пустыню Кара-Кум, которой идет около 200 верст почти до самой Амударьи, текущей уже в пределах Бухарского ханства. В Репетек мы приехали в двенадцатом часу ночи.
II. Две недели на станции Репетек
Станция Репетек Среднеазиатской железной дороги лежит в 1003 верстах от Красноводска и в 745 верстах от Ташкента в самой характерной части пустыни Кара-Кум. За исключением станций железной дороги (через каждые 25 верст), здесь, на огромном расстоянии кругом, нет никаких поселений: на сотни верст к северу и к югу местность представляет одно бесконечное, дымящееся от ветра море песчаных холмов. Ни в одном месте строителям Закаспийской железной дороги не пришлось преодолевать таких трудностей, как на этом 200-верстном участке между Мервом и Чарджуем. <…>
В Репетеке я прожил две недели. Посещение этого места и более или менее продолжительное пребывание в нем можно настоятельно рекомендовать каждому биологу, желающему совершить научное путешествие в Закаспийскую область. Помимо представляемого ею глубокого научного интереса, среднеазиатская пустыня исполнена величественной красоты и своеобразной прелести. Жить в каракумских песках вдали от линии железной дороги совершенно невозможно, а перед другими станциями того же участка (Уч-Аджи, Пески, Караул-Кую) Репетек имеет то неоценимое преимущество, что здесь к услугам ученого путешественника имеется сравнительно очень удобное помещение. Ввиду этого, я позволю себе описать свое пребывание в Репетеке и условия жизни здесь несколько подробнее.
Население станции весьма немногочисленно: начальник станции, телеграфист, жандарм, дорожный мастер, ремонтные рабочие, несколько туземцев, семьи всех этих лиц - вот и все. Есть и лесной объездчик, что кажется с первого взгляда странным: трудно нам, привыкшим к европейским лесам, считать «лесом» заросли саксаула… Никаких туземных поселений поблизости нет, но караваны и кочевники-туркмены изредка показываются вблизи станции. 4 раза в неделю по линии проходит так называемая «водянка» - товарный поезд, развозящий по линии воду в особых цистернах, установленных на товарных платформах. Один из товарных вагонов отведен под поездную лавку, в которой можно достать предметы первой необходимости - чай, сахар, хлеб (конечно, далеко не первой свежести), рис, изюм («кишмиш»), некоторые консервы, кое-какую зелень, иногда и мясо, свечи, мыло и т. п. Таким образом, путешественник не рискует умереть в Репетеке с голоду; кое-что, как, например, яйца и довольно плохой хлеб (собственной выпечки в примитивной печи) можно достать и на месте, но все же здесь поневоле приходится «умерить аппетит». Я и другие жившие на станции Географического общества лица (о них сейчас будет речь) - питались главным образом вареным рисом, этим главным блюдом Средней Азии. Обязанности повара исполняли частью один туземец, частью жена одного из железнодорожных служащих. К счастью, жара в весьма значительной степени уменьшала аппетит.
Станция Императорского Русского географического общества представляет собою небольшой домик в пять комнат, приблизительно в 100 саженях к северу от железнодорожной станции и всего в нескольких саженях от полотна. Здесь живет наблюдатель, на обязанности которого лежит производство метеорологических наблюдений 3 раза в сутки - утром, днем и вечером, а также охрана имущества станции, представляющего значительную ценность. Кроме специальных метеорологических приборов, здесь имеются, например, хорошие химические весы, хороший микроскоп (одна из лучших моделей Лейтца), рисовальный аппарат Аббе, имеются предметные и покровные стекла, некоторое количество лабораторной посуды, также и некоторые реактивы для микроскопических работ (главным образом - по гистологии растений; реактивы же и краски, наиболее употребительные в гистологии животных, отсутствуют); имеются также довольно значительная ботаническая и небольшая зоологическая коллекции из представителей местной флоры и фауны.
С. М. Прокудин-Горский. Саксаул [близ Репетека]. 1911
Заведывающим станцией состоял во время моего пребывания в Репетеке студент Петроградского университета Р. А. Кузьмин. Здесь же (точнее - рядом со станцией, в палатках) жила небольшая партия техников и рабочих под начальством инженера, производившая детальную съемку окрестностей станции, необходимую для предстоящих здесь гидротехнических работ: предполагается провести сюда канал из огромной и многоводной Амударьи, до которой от Репетека всего 70 верст. Когда это будет осуществлено, репетекские пески превратятся, несомненно, в цветущий сад, но, конечно, от их своеобразной и удивительной природы останется одно воспоминание. <…>
С. М. Прокудин-Горский. Calligonum [джузгун] с плодами. 1911
Температура воздуха была все время очень высока. Термометр ежедневно в два часа дня показывал до 45-50 °C, песок близ поверхности почвы накаливался до 70-73°. Ночи были сначала сравнительно прохладны, но к концу моего пребывания в Репетеке сделались также очень жаркими. В день моего отъезда, 13 мая, термометр показывал в 10 часов вечера температуру воздуха в 39 °C. К тому же небо было все время совершенно безоблачно, и среднеазиатское солнце лило на землю целые потоки тепла и света. По-видимому, жара действовала угнетающим образом даже на животных пустыни, и днем песчаные бугры и котловины между ними казались дочти безжизненными; зато после заката солнца в них пробуждалась кипучая жизнь. Поэтому экскурсии совершались мною большей частью рано утром, а главным образом вечером и ночью (при свете фонаря). Далеких экскурсий я вообще не предпринимал, т. к. пустыня весьма однообразна, а кроме того, песчаные бугры так похожи друг на друга, что ориентироваться среди них очень трудно. Ходьба по песку, в котором утопает и вязнет нога, утомляет необыкновенно быстро. <…>
С. М. Прокудин-Горский. Пески, начинающие зарастать [близ Репетека]. 1911
Фауна рептилий здесь очень богата и интересна. Ящериц я собрал здесь 12 видов. На первом месте следует поставить, конечно, огромного варана (Varanus griseus; местное название его в Закаспийской области - зем-зем). На другой день после моего приезда туземцы-рабочие привели мне на веревке пойманного ими молодого варана, страшно шипевшего и бившего хвостом. Чтобы умертвить его, я, по совету туземцев, насыпал ему на нос щепотку зеленого порошка, который они называли « наша́» и который оказался не чем иным, как гашишем. Варан почти моментально впал в бессознательное состояние и через несколько минут околел. Замечу, кстати, что тот же гашиш оказал мне большую услугу, защитив мои энтомологические коллекции от нападения полчищ желтых муравьев (Pheidole pallidula Nyl. [Легко отличается от всех других найденных в пределах Российской Империи муравьев резко выраженным диморфизмом бесполых особей (рабочие и солдаты).]), успевших, по моему недосмотру, проникнуть в коробки с сухими насекомыми и в течение всего нескольких часов произвести в них серьезные опустошения. После того, как коллекции были пересыпаны гашишем, муравьи их уже не трогали. Другой экземпляр варана я встретил через несколько дней в полуверсте от станции. Варан бегает не быстро, его нетрудно догнать, но ловить его прямо руками нельзя из-за его острых зубов и сильного хвоста; лучше всего стрелять его мелкой дробью. П. А. Варенцов рекомендует такой способ ловли: обмотать конец палки какой-либо тряпкой и поднести к морде варана; варан тотчас же с яростью хватает протянутую вещь и, сильно стиснув зубами, довольно долгое время не выпускает ее изо рта. Тогда уже не представляет особой опасности привязать животное к веревке или просто посадить в мешок, причем лишь нужно избегать ударов хвостом. <…>
С. М. Прокудин-Горский. Мост через Амударью у Чарджуя. 1911
В течение моего двухнедельного пребывания в Репетеке я предпринял всего одну более отдаленную экскурсию - в Чарджуй (от Репетека часа два по железной дороге), лежащий уже в пределах Бухарского ханства на берегу величественной Амударьи, через которую здесь переброшен самый длинный в Империи железнодорожный мост (1 вер. 260 саж.). В Чарджуе зоолог имеет возможность достать материал по морфологии амударьинского лопатоноса (Pseudoscaphirhynchus kaufmanni Bogd. [Обыкновенен близ Чарджуя. Другой вид, водящийся в Амударье (Pseudoscaphirhynchus hermanni Kessl.), встречается очень редко.]), для чего следует обратиться к содействию местных рыбаков, которым эти рыбы хорошо известны (мясо их употребляется в пищу). Здесь же можно сделать много интересных наблюдений над жизнью туземцев (сартов), можно пообедать в туземном ресторане, возлежа по туземному обычаю на устланном ковром столе, и там же пить зеленый чай из «пиалы» - оригинальной среднеазиатской чашки, с узким основанием и расширенной верхней частью (чтобы чай скорее остывал). В Чарджуе же можно сделать все необходимые покупки.
13 мая я получил от С. А. Александрова, уехавшего ранее для собирания зоологических коллекций на реке Мургабе на линию железной дороги Мерв - Кушка, письмо, приглашавшее меня приехать в Асхабад, чтобы оттуда вместе отправиться в горы, природа которых оставалась мне еще совершенно незнакомой: до сих пор я все время находился в полосе степей и пустынь. Жажда новых впечатлений заставила меня немедленно покинуть Репетек, и 14-го мая днем я снова был в Асхабаде.
III. В горах Копетдага. Фирюза и Чаек
Времени для горных странствований оставалось у меня уже очень немного, поэтому пришлось отказаться от первоначального намерения перейти государственную границу и продвинуться вглубь Персии. По совету С. И. Билькевича, решено было посетить лишь два места - Фирюзу и окрестности пограничного поста на Чаеке, отложив более широкие замыслы до следующего путешествия в Закаспийскую область. Командиром Хейрабадского отряда пограничной стражи штаб-ротмистром Яцевичем (в ведении которого находится Чаекский пограничный пост) было оказано нам в высшей степени любезное содействие и дано разрешение жить на посту и экскурсировать в его окрестностях.
16 мая днем мы выехали в Фирюзу. Еще недавно Фирюза была соединена с Асхабадом узкоколейной железной дорогой; в настоящее время рельсы ее разобраны и полотно уничтожено. Теперь приходится ехать около часа по широкой колее, а затем на линейке или в экипаже 12 верст превосходным шоссе по Фирюзинскому ущелью (проезд стоит около 1½ р.). Конечный пункт железной дороги лежит еще всецело на равнине, но всего в нескольких десятках шагов от него начинается Фирюзинское ущелье.
Горы не переходят здесь в равнину постепенно, а обрываются в высшей степени круто, наводя на мысль о гигантском сбросе. В какой-нибудь версте от станции путешественник переносится в совершенно другой мир - в узкую, дикую теснину, окаймленную высокими, почти лишенными растительности горами; эта теснина производит особенно сильное впечатление после бесконечной перспективы среднеазиатских степей и песков. Этим диким ущельем шоссе идет 8 верст до небольшого поселка Ванновского, где долина Фирюзинки значительно расширяется, много теряя в своей красоте; отсюда до Фирюзы еще 4 версты. К моему сожалению, ни при поездке в Фирюзу, ни при возвращении я не имел возможности сделать эту интересную часть пути пешком.
Фирюза - очаровательное место, единственное в своем роде во всей Закаспийской области. Она лежит в небольшом расширении узкой глубокой долины речки Фирюзинки и со всех сторон окружена горами. Горы эти, сложенные из известняка мелового периода, поражают своей дикостью; они безлесны и покрыты небогатой растительностью с резко выраженным ксерофильным характером. В самой же Фирюзе воды очень много и вся она утопает в густых садах, в которых растут не саксаул или Calligonum, а настоящие высокие широколиственные деревья (платан, орех, смоковница), дающие прохладу и тень.
Благодаря исключительным качествам Фирюзы, сюда переносится с 15 мая на все лето резиденция начальника Закаспийской области и переводится из Асхабада большая часть административных учреждений; сюда же на дачи переезжает более состоятельная часть населения, спасаясь от невыносимой жары асхабадского лета. Мы остановились в гостинице против общественного сада, содержимой одним греком. Не претендуя на благоустройство, она отличалась, однако, почти «первоклассными» ценами. На другой день утром мы наняли перса, который за 2 рубля взялся довезти наш багаж на своем ишаке (осле) до Чаекского поста. Сами же мы решили идти пешком и по дороге коллекционировать. От Фирюзы до Чаека по хорошо разработанной вьючной тропе (т. н. патрульная дорога) 15 верст; сбиться с пути совершенно невозможно, т. к. везде имеются верстовые столбы с обозначением расстояний.
Горы Туркменского Хорасана поражают своей безводностью; вода имеется здесь в изобилии лишь весной, летом же ее большей частью нет и следа. Дикие ущелья, не оживляемые ни реками, ни ручьями, отличаются каньонообразным характером - глубокие, узкие, с почти отвесными стенами. Дорога от Фирюзы до Чаека почти непрерывно поднимается вверх; на 3-й версте имеется небольшой родник, на 7-й версте (несколько слева от дороги, за кустарником) - более значительный; еще более значительный находится у самого поста. <…>
Пограничники встретили нас очень гостеприимно; начальник поста, старший унтер-офицер, предоставил свою комнату в наше распоряжение. Пост расположен в очень глухой местности: до ближайшего поселения на нашей стороне - Фирюзы - пятнадцать верст, до ближайших персидских селений еще дальше. Караванное движение в этой местности очень слабо; часто за целый день мимо поста не пройдет ни одного человека. Благодаря безлюдности окрестностей и почти полному отсутствию караванного движения пограничники Чаекского поста редко видят других людей и ведут весьма однообразную жизнь. Единственные доступные им развлечения - охота, да изредка перестрелка с курдскими контрабандистами. Высота поста над уровнем моря, вероятно, приближается к 6000 футов (ок. 1800 метров), но точных данных по этому вопросу я не мог получить.
17-20 мая здесь в тени еще не было жарко; на вершинах далеких гор Персии кое-где еще виднелись пятна снега, впрочем, быстро исчезнувшие: но солнце жгло и пронизывало своими лучами еще сильнее, чем на равнине. В виду этого, и на Чаеке мы экскурсировали главным образом в ранние часы, а также перед вечером (после 4 часов дня), когда уже можно было выходить, не рискуя солнечным ударом. Здесь можно различить две основных станции [Фации - rus_turk.]: 1) открытые безлесные склоны гор и 2) глубокие узкие ущелья, заросшие травой и кустарником. В этих ущельях было сделано немало интересных находок, причем очень хорошие результаты давало здесь переворачивание больших камней. Обращаю особенное внимание на ущелье, которое начинается в 5 минутах ходьбы от поста (вправо от тропинки, ведущей на гору Душак (8202), высочайшую точку в этой части Копетдага). Богатая и разнообразная флора ущелий изобилует яркими и красивыми цветами; ботаники найдут здесь много интересного…
На Чаеке мы провели три дня: странствования по окрестным горам существенно пополнили наши коллекции и доставили притом большее эстетическое наслаждение, чем экскурсии в степях и песках. Из млекопитающих главный наш интерес привлекали горные бараны (Ovis vignei varentzowi Sat.) и горные козлы (Capra aegagrus Gm.), тем более что Зоологическим музеем Академии наук мне было поручено приложить особое старание к приобретению черепов и рогов копетдагского барана. Два раза видели мы издали небольшие стада этих животных, но, благодаря их необыкновенной осторожности и пугливости, нам не удалось подойти на расстояние выстрела. Все же мне удалось доставить в Зоологический музей Академии наук два черепа (с рогами) копетдагского барана; один я получил в подарок от начальника Чаекского поста старшего унтер-офицера Ежова, другой был мне подарен С. А. Александровым по нашем возвращении в Асхабад. Здесь встречается и барс (Leopardus pardus subsp.), но, по словам пограничников, довольно редко; в Фирюзе я слышал, что его можно нередко встретить ночью в Фирюзинском ущелье ниже Фирюзы. Из других млекопитающих можно упомянуть еще о сеноставце (Ochotona rufescens) (собрано несколько экземпляров). <…>
Вернувшись вечером 20-го мая в Фирюзу, мы предприняли на другой день, 21 мая, экскурсию в Фирюзинское ущелье выше Фирюзы. Вход в ущелье запирается пограничным постом, от которого до персидской границы еще 12 верст (тропой вверх по ущелью); Ущелье необыкновенно живописно и, благодаря обилию воды (речка Фирюзинка, быстро текущая по камням и наносящая массу гальки), напоминает альпийские или кавказские; в нем встречаются - что очень редко в Закаспийской области - остатки третичной широколиственной растительности (Ficus carica L. и др.). Впрочем, известняковые стены ущелья почти лишены растительности и очень круты и высоки. Речка Фирюзинка прихотливо извивается по дну ущелья, подходя вплотную то к одной, то к другой стене его; чуть не каждые пять минут приходится переходить ее вброд. Экскурсия дает большое эстетическое наслаждение, и упускать ее не следует. <…>
В ночь на 22-е мая я вернулся в Асхабад.
Последние дни в Асхабаде были заняты главным образом разборкой, упаковкой и отсылкой коллекций. Жара и духота были невыносимы, и я с сожалением вспоминал о чистом воздухе и сравнительной прохладе Фирюзы и Чаека. Все же я предпринял еще несколько небольших экскурсий, как в пески, так и в степь (предгорья), давших еще несколько новых и интересных животных форм. <…>
26 мая, отослав коллекции по почте в Петроград и простившись с С. И. Билькевичем и С. А. Александровым, оказавшими мне столь ценные услуги, я уехал на север, унося с собой самые лучшие воспоминания о времени, проведенном в Закаспийской области.
Не могу не высказать здесь пожелания, чтобы наши натуралисты обратили большее внимание на этот интереснейший край и ого столь своеобразную и величественную природу. Путешествие в Закаспийскую область стоит очень недорого (шесть недель пребывания в области стоили мне, если не считать расходов на железную дорогу, едва ли более 150 рублей), и, по крайней мере в местностях вблизи линии железной дороги, не требует особого снаряжения и не представляет ни малейшей опасности. Иногда придется, быть может, испытать некоторые лишения и неприятности, но они настолько ничтожны, что забудутся через несколько дней, между тем как неизгладимое воспоминание о Средней Азии останется на всю жизнь.
___________
Пользуюсь случаем принести здесь самую искреннюю благодарность всем лицам, оказавшим мне в Закаспийской области содействие и помощь. В особенности обязан я: Станиславу Иосифовичу Билькевичу (в Асхабаде), Сергею Александровичу Александрову (в Асхабаде), Константину Антоновичу Аррису и m-me Аррис (в Теджене), Р. А. Кузьмину (в Репетеке) и штаб-ротмистру Яцевичу (в Фирюзе).
См. также: Н. Я. Динник. Каспийское побережье Кавказа и Закаспийская область.
Материалы о населенных пунктах Закаспийской области:
https://rus-turk.livejournal.com/544343.html