Фергана: пагубные пристрастия и пороки. 1. Пьянство. О наркотических средствах
В. И. Кушелевский. Материалы для медицинской географии и санитарного описания Ферганской области. Том II. - Новый Маргелан, 1891.
Другие части: [Бачебазство (содомский грех). Скотоложство], [Проституция].
Пьянство
По поводу пьянства, сарты утверждают, будто бы оно начало проявляться с приходом сюда русских, а раньше того спиртные напитки, как запрещенные Кораном, были безусловно не допускаемы. В настоящее время, хотя предписание Корана не изменилось, но доставать эти напитки стало легко, а запретный плод, за который виновные не подвергаются земному наказанию, - так заманчив, что туземцы мало-помалу начинают втягиваться в употребление вина и водки. Сначала стали пить понемногу, как лекарство, потом побольше, а некоторые уже не уступят любому нашему пьянице.
Хотя это мнение имеет некоторое основание, но не безусловно верно. До прихода сюда русских, туземцы напивались бузою, мусалясом (виноградное вино), а иногда и водкой, хотя как приготовление этих напитков, так равно и употребление тщательно скрывались, чтобы не попасть под ответственность. Ханы, являясь блюстителями точного выполнения предписаний шариата, наказывали за подобные отступления, вследствие чего этот порок существовал в крае секретно. Но эти блюстители и ревнители мусульманства сами нередко предавались чересчур неумеренному пьянству, о чем свидетельствует история Кокандскаго ханства, точно так же и народные предания [«Краткая история Кокандского ханства» В. Наливкина. 1885 г.]. Знаменитый cултан Бабур нисколько не стеснялся запрещением Корана и кутил изрядно с своими приближенными. Правнук его Яр-Мухаммед, правитель Ферганы, проводил жизнь среди развлечений и пьянства.
Ханы нынешнего столетия все подряд вели нетрезвую жизнь. Алим-хан (1808-1816 г.) проводил все время в кутежах и пьянстве. Омар-хан (1816-1821 г.) тоже был не прочь покутить; а известный Мадали-хан (1821-1842 г.) уже с одиннадцати лет начал пьянствовать и во все время своего владычества вел самую безобразную, развратную жизнь. Последний Худояр-хан очень любил шампанское и пил иногда неумеренно; сын же его Наср-Эддин пьянствовал с своими приближенными, а иногда с кем попало, без разбору, чем ронял свое достоинство перед народом.
Если ханы и придворные предавались неумеренному употреблению спиртных напитков, безусловно запрещенных Кораном, то и подданные, на них глядя, не отставали, так как в охотниках до подобных развлечений недостатка не бывало. Хотя по пословице «quod licet Jovi, non licet bovi», но тем не менее ханы должны были смотреть на эти погрешности сквозь пальцы. Открытое пьянство сдерживалось палкой кази-раиса, но тайное существовало, потому что, при замкнутой домашней жизни туземцев, это было удобоисполнимо. Фруктовая водка задолго до прихода русских приготовлялась здешними евреями и имела большой сбыт; индийцы готовили водку из моркови и тайно продавали; следовательно, были потребители. В настоящее время, когда туземцам нечего бояться наказания за употребление водки, вина и пива, а, кроме того, стало легко приобретать эти напитки, то, конечно, число потребителей увеличилось. Многие сарты, не желая явно нарушать закон, и теперь пьют рижский и сарептский бальзам под видом лекарства. А потому взваливать всецело вину на русских как распространителей употребления спиртных напитков между туземцами - было бы несправедливо. Случается нередко, что наши солдаты напиваются бузою, а это уже чисто местный напиток, о котором русские не имели и понятия.
О наркотических средствах
Запрещение Кораном употребления спиртных напитков заставило изощриться народный ум и искать какое-нибудь другое средство, которое, подобно спиртным напиткам, могло бы приводить в хмельное состояние. На первом ряду из них стоит курение гашиша (наша) и опия (афиюн), а потом - внутреннее употребление различных препаратов, приготовляемых из этих средств.
Курение табаку и вкладывание мелкого за щеку в большом употреблении у туземцев.
Наша (называемая также анаша), приготовляется следующим образом: в начале сентября конопля (Cannabis sativa) срезывается, связывается в снопы и свозится под навес в тень. Спустя две недели, когда конопля просохнет, ее встряхивают над какой-нибудь подстилкой, и получившаяся при этом пыль составляет главную составную часть наши. Затем снопы выколачивают, образующуюся труху просеивают, протирают чрез бумажную ткань, с целью получить мелкий порошок, который смешивается с полученною при встряхивании пылью. Эту смесь ссыпают в узкие, длинные мешки, выносят на солнце и уминают руками до тех пор, пока она не примет консистенции густого теста. Затем мешки помещают в сухое темное место, нажимают их и оставляют на два года, чтобы полученная подобным образом наша приобрела известные свойства. Употребление ее раньше этого срока для курения производит головную боль, тошноту и рвоту. Полученная этим способом наша составляет лучший сорт и ценится дороже прочих. Качество ее зависит от процентного содержания пыли, полученной при первоначальном встряхивании снопов; низкие же сорта состоят почти из одной трухи.
Качество хорошей наши, по заявлению знатоков, состоит в следующем: она серо- или желто-зеленого цвета, тяжеловесная, трудно или вовсе не крошится, отделенный от общей массы кусок, разминаемый пальцами, должен от их теплоты обращаться в тестообразную массу. Откусываемая зубами наша не должна хрустеть на зубах и прилипать к ним, в противном случае означает примесь к ней песку, глины, муки и проч. Она должна удобно резаться на тонкие пластинки острым ножом, запах должен быть свойственный конопле, но не резкий; при курении не должно происходить тошноты, рвоты, головокружения, головной боли и удушливого кашля. С этими свойствами наша называется: ак-наша, ак-урук, ак-дона-наша и ценится дорого.
Курение наши производится различным способом. Самое употребительное в чилиме (кальяне). Для этого кусок наши предварительно разогревают на горящих углях, разминают пальцами до консистенции теста и скатывают небольшие шарики, в виде пилюль. Эти пилюли кладут на дно глиняной чашки чилима, насыпая предварительно табаку, затем посыпают все сверху опять табаком, кладут горящих углей и раскуривают чилим. Как при курении табаку, так равно и наши, кроме дыма этих веществ, вдыхается и окись углерода, образующаяся от горения.
За неимением под руками чилима, наша кладется на раскаленные угли и образующийся от сгорания ее дым втягивается в легкие посредством камышовой трубочки. Этот способ в высшей степени скоро одуряет, и привычный курильщик редко может затянуться более двух-трех раз. Привычный курильщик выкуривает зараз от 1-2 драхм хорошего сорта наши, или 2-3 драхм низкого сорта, причем курит два-три раза в день, а некоторые до 5-ти раз. Обыкновенно курят только утром и вечером. Замечательно, что после куренья наши у некоторых курильщиков развивается сильный аппетит.
Курение наши относится к глубокой древности, и для этой цели конопля разводилась с незапамятных времен. Геродот, описавший ее как новое растение, рассказывает о скифах, что при погребении покойников они опьяневали от паров из конопляных семян, брошенных на раскаленные камни, и вместе с тем окуривались ими.
Опий не имеет такого распространения, как наша, хотя тоже употребляется для курения per se или вместе с табаком.
Семена татура (Datura stramonium) и базруль-банчь (Hyoscyamus niger) тоже служат для курения вместе с табаком.
Табак курится исключительно в чилиме (кальяне) и преимущественно туземный. Трубка, сигары и папиросы не употребляются вовсе. Точно так же редко употребляется табак для нюхания. Табак для курения называется тамаке, а мелкий, который кладется за щеку - нас-вай. Как тот, так и другой способ употребления табаку весьма распространены среди туземцев, а потому он продается в каждой лавочке.
Различают два сорта табаку: белый (ак) - курительный и зеленый (кок) - нюхательный. Различие это происходит от различного ухода за табаком, как во время его произрастания, так и от способа уборки и дальнейшей обработки того и другого.
Табак, возделываемый для курения, орошается меньше и нередко сеется на земле ляльми (богарной, буз), т. е. не орошаемой искусственно, а довольствующейся атмосферной влагой. Когда листья табаку начинают принимать темный цвет, скашивают стебли и оставляют лежать дня три на земле, чтобы листья несколько завяли. Затем обрывают их со стеблей и плотно укладывают, слегка уминая, в заранее приготовленную яму (ура), и укрывают листья, уложенные в яму, шерстяной материей, чтобы пришли в некоторого рода брожение. По истечении 8-10 дней, табак готов к употреблению; вынутые из ямы листья несколько просушиваются на воздухе и поступают в продажу. Для курения листья табаку не крошатся, а только растираются между ладонями и накладываются в трубку чилима.
Зеленый табак получается от тех же семян, как и курительный, но чтобы получить этот сорт, его возделывают при усиленной поливке, орошая землю через каждые две недели. Кроме того, скошенные стебли, вместе с находящимися на них листьями, развешиваются в тени на веревках, верхушкой стебля вниз. В этом положении оставляют стебли до просушки листьев, которые и идут на приготовление нюхательного табаку, причем их обрывают и трут на ручных жерновах или в ступках в порошок. Порошок этот, как сказано выше, нюхают немногие из туземцев; большинство же из них кладут его за щеку. Иногда, для крепости, прибавляют в этот табак золу из растения, называемого ими чаканда (Ephedra). Порошок табаку туземцы носят при себе в небольших горлянках (нас-кавак) или в флакончиках из-под духов, которые достают у русских.
Снаряд, употребляемый туземцами для курения табаку и наши, как уже было сказано, называется чилим. Это род кальяна, в котором сосуд делается или металлический, или, чаще всего, из горлянки (плод Lagenariae), в шейке которой вделана камышовая трубка, длиною от 12-14 дюймов; на трубке укреплена глиняная конусообразная чашка, в дне которой находится отверстие. Почти посредине горлянки, с двух противоположных сторон, делают по одному отверстию и в одно из них вставляют камышовый чубук, от 9-10 дюймов длины. Перед курением табаку, в горлянку наливают воды столько, чтобы камышовая трубка, идущая от глиняной чашки, была погружена в воду на 2-3 дюйма. На дно глиняной чашки кладут камешек или твердый уголь, насыпают табаку, поверх его накладывают раскаленных углей, дуют чрез чубук, выпуская воздух через противоположное отверстие; затем последнее затыкают пальцем, а через чубук втягивают в легкие образующийся при сгорании табаку дым. Туземцы обыкновенно затягиваются глубоко, но только один-два раза, и передают чилим соседу.
Между женщинами больших городов в Фергане распространен обычай курить в чилиме мазы. Это дубильные орешки, gallae turcicae из Quercus infectoria, которые в измельченном виде смешиваются с табаком и употребляются для курения. У курящих мазы женщин, будто бы, делается особенно узкою vagina. Кроме того, по их мнению, это предотвращает и излечивает fluor albus. Курение мазы вместе с нашой распространено между проститутками.
Наша, кроме курения, идет на приготовление разных препаратов:
1) Руганы-каип, или джугзы-агзам, в состав которой входят, между прочим: баранье сало, миндальное масло или не снятое молоко. Смотря по способу приготовления и примеси того или другого из упомянутых веществ, получаются разные сорта руганы-каип. Один идет для приготовления конфект, называемых гуль-канд; руганы-каип употребляется в чистом виде, намазывая на кусок хлеба или в виде приправы в шурпу, в палау, особенно для молодых новобрачных женщин, с целыо уменьшить боль в первую ночь после свадьбы. Кроме того, руганы-каип употребляется злоумышленниками, примешивая к пище тех, кого желают ограбить, во время глубокого сна, вызванного этим наркотическим средством.
2) Гуль-канд - конфекты приготовляются как из руганы-каип, так и самостоятельно из наши, с прибавлением: сахару, шафрану, яичного белка и некоторых пряностей. Эти конфекты в большом употреблении у сартянок. Их едят на пирах, чтобы усилить веселое расположение духа; матери дают детям, чтобы успокоить их от капризов и надоедливости. Перед обрезанием мальчиков им дают для уменьшения боли. Кроме того, гуль-канд употребляются как средство для возбуждения решимости перед задуманным преступлением.
3) Из смеси руганы-каип, меду, сахару, воды и разных ароматических и пряных веществ приготовляется кашица, называемая магаджюны-масияхи. Употребляют ее от 1-2 золотников, для восстановления сил, утраченных вследствие abusus ab venere.
4) Халва приготовляется иэ руганы-каип, сала, муки, сахару, меду и шафрана. Употребляется с тою же целью, как и предыдущая.
Из листьев конопли приготовляется одуряющий напиток сабз-аба, употребляемый индийцами и сартами, а в особенности женщинами.
Главный препарат мака (papaver somniferum), опий, не приготовляется в Фергане, а его привозят из Бухары, через Самарканд, а туда он приходит из Индии через Кабул. Частью он получается также из Китая, через Кашгар. Кроме курения, опий еще употребляется внутрь, в виде известных препаратов, а именно: 1) Кайракчи, или чакыды, 2) с примесью других наркотических средств, в виде пилюль хабь, называемых веселящими пилюлями. Они состоят из опия, наши, семян белены, дурмана, с примесью различных пряностей, отчего их бывает множество сортов, приготовляемых по разнообразным рецептам изобретателей. Эти пилюли известны под названием хабь-и-хуш-каиб. 3) Барчь - в виде кашицы, употребребляемой на пирах, а некоторыми ежедневно. В первом случае для пущего веселья, а в последнем с целью возбудить половую деятельность. Она приготовляется из опия, белены, дурмана, с примесью цветов, кореньев и плодов растений, заключающих в себе эфирные масла, а также разных видов перца. 4) Мускур приготовляется из равных частей опиума, наши, белены и дурмана, с прибавлением воды до консистенции густого молока. Все это кипятится и прибавляются зерна пшеницы, которые пропитываются этим составом и затем высушиваются. Они употребляются любителями наркотических веществ вместо хабь и барчь. [Подробное описание состава разных наркотических препаратов заключается в брошюре бывшего кокандского уездного врача С. Моравицкого, под заглавием: «О наркотических и некоторых других ядовитых веществах, употребляемых населением Ферганской области». Казань, 1886 г.].
Привычка употребления наркотических средств у туземцев начинается нередко в детстве и встречается у людей весьма различных возрастов. Женщины употребляют их сравнительно редко, и то большею частью на пиршествах, для придания себе веселого настроения духа. Точно так же мужчины, употребляющие эти средства в исключительных случаях, не пристращаются к ним в такой степени, как это бывает с привычными курильщиками наши, опия и других, которые делаются похожими на наших отчаянных пьяниц. Начало употребления наркотических средств большею частью приходится между 10-20 годами. Случается встречать стариков, трясущихся, сгорбленных, которые употребляют кукнар в течение 50-ти лет.
Мне много приходилось видеть курильщиков наши, но в настоящее время еще не могу в точности изложить патологических и других явлений, вызываемых этим наркотическим средством. Опытный глаз всегда может отличить курильщика, точно так же, как среди русских привычного пьяницу. Является какой-то особенный отпечаток на лице, в выражении глаз, в телодвижениях, но это не поддается описанию. Характер у курильщиков также представляет некоторые особенности. Они делаются трусливыми, нерешительными, задумчивыми и растерянными.
На основании наблюдений над действием наши, можно представить довольно ясную картину опьянения этим наркотическим средством, которое несколько отличается от опьянения опиумом и спиртными напитками. Отравление или опьянение выражается обыкновенно следующими припадками [О вредном действии опиума, кукнара, гашиша, наши и спиртных напитков. Ташкент, 1884 г.]:
В небольшом количестве наша (гашиш) производит такое опьянение, при котором опьяневший может еще с точностью следить за проявлением опьянения и которое не оставляет после себя особенно дурных последствий. Легкое расстройство пищеварения, небольшая тяжесть в голове и некоторая неурядица в мышлении - вот все, что может быть с человеком, принявшим незначительное количество наши или ее препаратов; излишний прием влечет за собою жар, головную боль, тошноту и другие признаки отравления.
Совершенно другие припадки при неумеренном употреблении наши, особенно в форме курения. При этом прежде всего появляется некоторое возбуждение в движениях и чувствительность спинного мозга. Ощущается небольшое колотье в затылке, спине и ногах, по всему телу пробегают мурашки, голову слегка бросает то в жар, то в холод, но мало-помалу возбуждение спинного мозга усиливается, человек начинает волноваться, расхаживать взад и вперед, размахивать руками, у него рождается желание двигаться, поднимать большие тяжести, бороться. При таком раздражении мышечной системы рассудок остается пока спокойным. Но вскоре вдруг, от какого-нибудь случайного слова, от самого обыкновенного замечания, опьяневший от наши начинает смеяться, причем смех бывает нервный, судорожный, как при истерике; когда пройдет этот порыв смеха, опьяненный нашою сознает, что он смеялся без причины, бестолково; он снова приходит на время в себя и понимяет, что он пьянеет, что наша его отравляет.
Начиная с этого момента, в голове опьяневшего зарождаются целые ряды мыслей, быстро сменяющих одна другую. Он начинает говорить с особенным одушевлением, почти с яростью, но напрасно он старается выразить словами то, что он испытывает, что у него в голове; его речь не так быстра, чтобы могла передать быстроту его мыслей. Эти рождающиеся в его уме мысли, печальные или радостные, гордые или смиренные, великодушные или подлые, всегда преувеличены. То, что в естественном, здоровом состоянии нашего организма могло бы причинить только некоторое ничтожное и мимолетное огорчение, при опьянении от наши производит ужасную горесть, заставляющую проливать слезы и сетовать на судьбу. Переход от смеха к слезам происходит сразу, внезапно.
Самолюбие возрастает до того, что самое ничтожное замечание или противоречие оскорбляет опьяневшего донельзя, до невозможных размеров. Ужас, радость, горесть, гнев - все это обращается в неукротимые, в непреоборимые страсти, появляющиеся у них почти без всякой причины и поражающие своею ревностью, изменчивостью и громадностью размеров. Словом, у опьяневшего от наши рассудок помрачен и нет у него воли, управляющей и руководящей действиями и мыслями человека.
В состоянии опьянения от наши, даже вначале, внимание и воля исчезают, рассудок помрачается, а остаются только воображение и память, которые, будучи предоставлены самим себе, без руководителя, производят самые неожиданные последствия. От этого-то опьяневший не может сдерживать порывов своего гнева, печали или радости; не может взвесить или обсудить, следует ли сказать о том-то и умолчать о другом. Особенно резко у них неуменье определять время, пространство, величину предметов видимых, размеры ощущений слуха. Минуты кажутся годами, а часы чуть ли не столетиями; какой-нибудь мостик или улица кажутся не имеющими конца; маленький камешек на дороге представляется такой глыбой, чрез которую опьяневший старается перескочить; легкий шум представляется им грохотом водопада или трубными звуками. Походка пьяных очень резка, характерна и в то же время смешна: они делают широкие шаги, высоко поднимая ноги и ступая с силою.
У опьяневшего от наши всякое внешнее впечатление может вызвать и вызывает целый ряд сумасбродных мыслей, идей, так как ничто не в состоянии помешать появлению их. Как ни разубеждайте пьяного от наши, все попытки будут бесполезны; он каждую минуту повторяет, что имеет доказательство справедливости своих слов. Каждое ощущение рождает какую-нибудь нелепую мысль или, вернее, целые тысячи нелепых мыслей.
Опьянение от наши трудно отличить ог умопомешательства. И действительно, у тех, кто часто курит нашу, разум помрачается, память пропадает, воля исчезает, да кроме того, часто появляется безумие, нередко бешеное, неистовое, продолжающееся целыми днями. Это неистовое состояние, бешеное безумие так описывают наблюдатели: «Десять человек едва могут справиться с одним неистовым. Взгляд неистового свиреп, глаза сверкают, волосы стоят дыбом, его жесты полны угрозы, он скрежещет зубами, плюет в лицо стоящим около него и, к довершению омерзительности всей картины, старается укусить тех, кто к нему подходит, царапает когтями все, что только попадает ему под руки, рвет все на себе, если руки его свободны, скребет землю, если может вырваться от людей, испускает ужасный рев». Ко времени именно такого неистового состояния, неистового опьянения от наши следует отнести преступления и убийства, совершаемые курильщиками наши. Такое безумие всегда сопровождается отощанием, отупением, сильным упадком духа и мышечною слабостью, что ускоряет преждевременную смерть.
В последнее время пришлось наблюдать одного солдата, отравившегося, по-видимому, нашой. Служитель Кокандского местного лазарета, 26 ноября 1890 г., чувствуя себя вполне здоровым, отправился вечером на базар, в сартовском городе, и вскоре был доставлен в лазарет в сильно возбужденном состоянии, с помраченным сознанием и с наклонностью к разрушительным действиям. Через 4 часа больной успокоился, причем замечалась полная потеря сознания, спячка, значительное понижение рефлексов и всех родов чувствительности, упадок деятельности сердца (пульс малый, 50 в м.), тоны сердца глухие, зрачки, вначале суженные до булавочной головки, на второй день были полурасширены; тризм жевательных мышц в резкой степени, притом постоянный, так что кормление больного производилось через катетер, введенный через нос; температура тела все время была нормальная. Естественные отправления больной производил под себя; в первые сутки потребовался катетер. Описанные симптомы длились двое суток. На третий день болезни больному можно было полуоткрыть рот, что дало возможность кормить его естественным образом. Затем на четвертый день улучшилась деятельность сердца, но сознание было помутнено, хотя спячка была значительно менее выражена и больной лежал с открытыми глазами. Затем началось постоянное улучшение, и больной 6 декабря, т. е. на десятый день, выписался совершенно здоровым.
После своего выздоровления он говорил, что о своем времяпрепровождении на базаре ничего не помнит; но, конечно, он скрывал, что курил нашу, из боязни взыскания. Когда произошло отравление и он впал в беспамятство, то тогда он не мог ничего сознавать и помнить.
При остром отравлении нашой, туземные врачи, как противоядие, дают внутрь в небольших дозах опиум. Кроме того, окурившемуся нашой обливают голову холодной водой и отпаивают кислым молоком.
Курение опиума на Востоке тоже заменяет пьянство и весьма распространено между народом в Китае, Индии, Персии и др., но в Фергане оно в небольшом употреблении. Здесь более употребителен напиток кукнар, или кокнар, приготовляемый из маковых головок, который имеет одуряющие или опьяняющие свойства, почему и заменяет собою запрещенные Кораном вино и спиртные напитки.
Кукнар приготовляют следующим образом: маковые головки, без семян, толкут в ступе и получаемый порошок настаивают или отваривают в воде около четверти часа или более, а потом процеживают сквозь тряпку и отжимают остаток.
Действие кукнара на человеческий организм такое же, как и опиума, но, во всяком случае, он, кажется, не столь вреден или не влечет за собою столь гибельных последствий, как курение опиума. Кукнаристы так же, как и опиофаги, страдают расстройством пищеварения, а главным образом расстройством нервной системы: бессонницей, слабостью памяти, недостатком воли, упадком духа, робостью и тупостью. Мускулы дряблы, постоянное трясение членов и всеобщая худоба характеризуют одинаково как кукнаристов, так и потребителей опиума. Только после употребления известного количества этого напитка он получает временное успокоение.
По объяснению туземцев, кукнар пьют, чтобы разогнать тоску. Начинающие кокнари пьют отвар из небольшого количества головок, но скоро привыкают и перестают чувствовать удовольствие от приема привычной дозы, и увеличивают ее. Привыкший к употреблению кукнара в больших приемах не может без вреда для здоровья и даже без опасности для жизни совершенно отказаться от привычного приема. Пожелавший оставить употребление кукнара может это сделать только постепенно, изо дня в день уменьшая приемы. Впрочем, по словам местных врачей (табибов), хотя и бывают попытки некоторых из потребителей кукнара отказываться от употребления его, но почти не было примеров, чтобы кто-нибудь из них выдержал до конца и отвык. По большей части кончается тем, что они становятся самыми горькими пьяницами, т. е. начинают употреблять кукнар в гораздо больших дозах, чем употребляли прежде. Не принявший в привычное время дозы этого отвара, кокнарист и физически, и морально самый несчастный человек. Он ослабевает, чувствует упадок сил, не способен ни к какой работе, его одолевает полная апатия ко всему и гнетет безотчетная тоска. Как только он принял свою порцию кукнара, по истечении некоторого времени, проведенного им в полудремоте, его умственные и физические силы восстановляются, он становится способен к работе и доволен своей судьбой. Время, проведенное кокнаристом в полудремоте, после приема, самое блаженное и высоко им ценимое. Его он должен провести в совершенном покое; всякий шум, стук, даже громкий разговор действуют на него неприятно. Напившийся кукнару сидит в забытье с закрытыми глазами, слыша и понимая, что около него делается, но самое высокое наслаждение заключается именно в том, чтобы отрешиться от всего окружающего, забыться.
Наибольший прием кукнара, как объясняют табибы, доходит у привычных и завзятых кокнаристов до дозы отвара из одного фунта маковых головок, тогда как прием из 4 золотников головок непривычному действует токсически и может причинить смерть.
Привыкшие к употреблению кукнара заменяют последий опиумом, как, напр., в дороге или когда нет маковых головок для приготовления отвара. При этом они кладут кусочек опия в рот и запивают его чаем.
Семена клещевины (Ricinus communis), по туз. биш-бугдай, употребляются, собственно, как слабительное, но если употребить их в большем против должного количестве, то они оказывают, по словам туземных врачей, наркотическое действие, т. е. одуряющее (мус-канда) [Каталог Туркестанского отдела Политехинческой выставки. 1872 г. Стр. 44.]. Прием двух золотников семян производит в принявшем род опьянения, развивает в нем страх, печаль и грусть. Поэтому добровольно и заведомо никто не принимает биш-бугдай в таком количестве; если это бывает, то только по неведению с человеком, которого обкармливает его недруг. По словам туземцев, биш-бугдай приводит в такой же мере неприятное состояние, в какой мере наша доставляет приятные ощущения и грезы.
Желательно было бы собрать более точные и подробные сведения о потребителях различных наркотических средств, как внутрь, так и в виде курения; провести параллель между ними и спиртными напитками по действию на организм и таким образом сделать оценку относительно степени вреда, приносимого каждым из них. Необходимо произвести точные наблюдения над действием их касательно болезненных явлений, умственных способностей, состояния духа, долговечности, плодовитости, возможности отвыкнуть и т. д. Мне случалось слышать, что привычные курильщики бесплодны и вообще равнодушны к половым отправлениям. Встречаются разноречивые показания относительно влияния наши на аппетит. Одни уверяют, что после курения аппетит возбуждается, а другие, наоборот, что он притупляется, вследствие чего бедняки, не имеющие возможности утолить голод, накуриваются наши и этим его заглушают.
Уездные врачи, стоящие ближе к народу и имеющие возможность наблюдать за потребителями различных наркотических средств, должны помочь в разъяснении всех этих вопросов, весьма важных для патологии здешнего края.
Причины столь сильного и разнообразного употребления одуряющих средств ферганцами кроются в тех же побуждениях, какие были у других народов, начиная с самой глубокой древности. Угнетающие ощущения и недостаток приятных впечатлений заставляли искать средств, могущих заглушать первые и возбуждать или усугублять последние. Вследствие особо сложившихся обстоятельств жизни коренного населения Ферганы, приходилось прибегать к этим средствам еще более, чем в других странах. Явления жизни складывались при таких условиях, что чувствовалась потребность в ощущениях, производимых наркотическими средствами, т. е. забыться и уснуть!
Население Ферганы искони веков должно было бороться с разными неблагоприятными условиями, для добывания насущного куска хлеба. Обрабатывание каждого клочка земли стоило неимоверных усилий и забот, так как почва без орошения не могла ничего производить. Но не одна борьба с природой могла действовать угнетающим образом; жители постоянно подвергались плачевным последствиям политических переворотов и варварских войн, так как известно, какого характера бывали войны в Средней Азии! И в мирное время жители не могли быть покойны и в безопасности; напротив, всякую минуту должны были ожидать катастрофы, вследствие несправедливости и жестокости правителей. Политический гнет, полнейший умственный застой и бессодержательность общественной жизни были причиной этой пагубной привычки. Если подчас выдавались отрадные минуты, то бедные страдальцы старались продлить их искусственным образом, употребляя наркотические вещества; а в минуты невзгоды заглушали печальное состояние этими же одуряющими средствами. Здесь происходило то же, что и в нашем народе; пьют с радости, пьют и с горя!
Если в Фергане употреблялись и употребляются наркотические вещества преимущественно перед спиртными напитками, то это обусловливается тем, что первые легко приобретаются, а, кроме того, спиртные напитки безусловно воспрещаются Кораном, тогда как относительно наркотических веществ в нем упоминается вскользь. Там говорится: «Все вещества, который производят опьянение или имеют вредное влияние на организм, в употребление запрещаются». Но потребители наркотических веществ, вероятно, как-нибудь иначе толкуют это изречение пророка и обходят законоположения шариата, в котором относительно этого предмета говорится уже вполне определенно. В книгах Дурруль-Мухтара и Таатави сказано: «Запрещается употреблять банг, гашиш, опиум, так как эти вещества лишают рассудка и препятствуют держать в памяти Всемогущаго Господа, исполнять намазы». По поводу банга, гашиша и опиума толкователь шариата, некто Наджметдин Захида, говорит, что «кто признает эти вещества позволительными в употребление, тот отступник от веры и достоин даже смертной казни». Мало того, законодательство правоверных, в заботах о здоровье, преследуя религиозное и духовное совершенство, не забывает и экономическую сторону жизни. Шариат не позволяет употребление даже таких веществ, который, не принося, по-видимому, человеку вреда, не улучшают и здоровья, как, например, нюхание табаку и т. п. Материальные расходы на такие бесполезные предметы шариат признает за «исраф» (лишняя трата), что прямо воспрещается Кораном.
Растения, из которых добываются употребляемые здесь наркотические вещества, произрастают в изобилии в Фергане, а потому приобретение этих средств совершается дешево и без особых затруднений.
Ввиду гибельных последствий от излишнего употребления всех этих наркотических средств, администрация, в последнее время, обратила серьезное внимание и поэтому теперь строго запрещены как ввоз в здешнюю страну этих веществ, так равно и разведение тех растений, из которых они добываются, надеясь этою мерою совершенно искоренить наркотические вещества из употребления. Но это неосуществимая иллюзия. Мак, белена, дурман - везде растут в диком состоянии, следовательно, кукнар и прочие препараты приготовить легко. Конопля в соседних странах разводится для другой цели, но при этом наша может быть получена как побочный продукт. Опий имеет такое громадное значение в медицине, что, за неимением ни одной вольной аптеки в Области, невозможно его совершенно изъять из торговли. Кроме того, как ни строги будут таможенные правила и осмотры, все-таки в здешнем крае, по недоступным горным тропам и перевалам, есть возможность обмануть бдительность администрации и провезти эти вещества в долину. Вся разница будет состоять лишь в том, что они станут дороже и будут менее доступны бедному классу людей.
Во время ханского владычества тоже были определены строгие меры наказания за продажу этих одуряющих веществ; она преследовалась сыщиками и базарными досмотрщиками (казы-раис), но никакой пользы от того не вышло. Взыскивали очень большие денежные штрафы, мало того, пойманных торговцев водили но городу на всеобщее позорище, с привешенным к шее горшком. По этому поводу справедливо замечает А. ф.-Миддендорф, что в Европе спиртные напитки, заменяющие восточные наркотические вещества, начали употребляться лишь несколько столетий назад, но уже успели пустить глубокие корни, не поддающиеся истреблению.
Конечно, и эти меры, может быть, мало-помалу окажут благоприятное влияние на будущее поколение; но, относительно нынешних привычных потребителей этих веществ, подобными мерами не достигнется желаемых результатов.
Привычные курильщики наши и кукнаристы не могут бросить этой привычки сразу, без вреда для здоровья. Необходимо устроить известные специальные заведения, в которых они могли бы отвыкать постепенно, при соблюдении известных предосторожностей. Впрочем, туземцы говорят, что отвыкнуть от употребления наши трудно, но не столь опасно и не влечет за собою тех последствий, как оставление привычных приемов опиума и кукнара.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Другие части: [Бачебазство (содомский грех). Скотоложство], [Проституция].
Пьянство
По поводу пьянства, сарты утверждают, будто бы оно начало проявляться с приходом сюда русских, а раньше того спиртные напитки, как запрещенные Кораном, были безусловно не допускаемы. В настоящее время, хотя предписание Корана не изменилось, но доставать эти напитки стало легко, а запретный плод, за который виновные не подвергаются земному наказанию, - так заманчив, что туземцы мало-помалу начинают втягиваться в употребление вина и водки. Сначала стали пить понемногу, как лекарство, потом побольше, а некоторые уже не уступят любому нашему пьянице.
Хотя это мнение имеет некоторое основание, но не безусловно верно. До прихода сюда русских, туземцы напивались бузою, мусалясом (виноградное вино), а иногда и водкой, хотя как приготовление этих напитков, так равно и употребление тщательно скрывались, чтобы не попасть под ответственность. Ханы, являясь блюстителями точного выполнения предписаний шариата, наказывали за подобные отступления, вследствие чего этот порок существовал в крае секретно. Но эти блюстители и ревнители мусульманства сами нередко предавались чересчур неумеренному пьянству, о чем свидетельствует история Кокандскаго ханства, точно так же и народные предания [«Краткая история Кокандского ханства» В. Наливкина. 1885 г.]. Знаменитый cултан Бабур нисколько не стеснялся запрещением Корана и кутил изрядно с своими приближенными. Правнук его Яр-Мухаммед, правитель Ферганы, проводил жизнь среди развлечений и пьянства.
Ханы нынешнего столетия все подряд вели нетрезвую жизнь. Алим-хан (1808-1816 г.) проводил все время в кутежах и пьянстве. Омар-хан (1816-1821 г.) тоже был не прочь покутить; а известный Мадали-хан (1821-1842 г.) уже с одиннадцати лет начал пьянствовать и во все время своего владычества вел самую безобразную, развратную жизнь. Последний Худояр-хан очень любил шампанское и пил иногда неумеренно; сын же его Наср-Эддин пьянствовал с своими приближенными, а иногда с кем попало, без разбору, чем ронял свое достоинство перед народом.
Если ханы и придворные предавались неумеренному употреблению спиртных напитков, безусловно запрещенных Кораном, то и подданные, на них глядя, не отставали, так как в охотниках до подобных развлечений недостатка не бывало. Хотя по пословице «quod licet Jovi, non licet bovi», но тем не менее ханы должны были смотреть на эти погрешности сквозь пальцы. Открытое пьянство сдерживалось палкой кази-раиса, но тайное существовало, потому что, при замкнутой домашней жизни туземцев, это было удобоисполнимо. Фруктовая водка задолго до прихода русских приготовлялась здешними евреями и имела большой сбыт; индийцы готовили водку из моркови и тайно продавали; следовательно, были потребители. В настоящее время, когда туземцам нечего бояться наказания за употребление водки, вина и пива, а, кроме того, стало легко приобретать эти напитки, то, конечно, число потребителей увеличилось. Многие сарты, не желая явно нарушать закон, и теперь пьют рижский и сарептский бальзам под видом лекарства. А потому взваливать всецело вину на русских как распространителей употребления спиртных напитков между туземцами - было бы несправедливо. Случается нередко, что наши солдаты напиваются бузою, а это уже чисто местный напиток, о котором русские не имели и понятия.
О наркотических средствах
Запрещение Кораном употребления спиртных напитков заставило изощриться народный ум и искать какое-нибудь другое средство, которое, подобно спиртным напиткам, могло бы приводить в хмельное состояние. На первом ряду из них стоит курение гашиша (наша) и опия (афиюн), а потом - внутреннее употребление различных препаратов, приготовляемых из этих средств.
Курение табаку и вкладывание мелкого за щеку в большом употреблении у туземцев.
Наша (называемая также анаша), приготовляется следующим образом: в начале сентября конопля (Cannabis sativa) срезывается, связывается в снопы и свозится под навес в тень. Спустя две недели, когда конопля просохнет, ее встряхивают над какой-нибудь подстилкой, и получившаяся при этом пыль составляет главную составную часть наши. Затем снопы выколачивают, образующуюся труху просеивают, протирают чрез бумажную ткань, с целью получить мелкий порошок, который смешивается с полученною при встряхивании пылью. Эту смесь ссыпают в узкие, длинные мешки, выносят на солнце и уминают руками до тех пор, пока она не примет консистенции густого теста. Затем мешки помещают в сухое темное место, нажимают их и оставляют на два года, чтобы полученная подобным образом наша приобрела известные свойства. Употребление ее раньше этого срока для курения производит головную боль, тошноту и рвоту. Полученная этим способом наша составляет лучший сорт и ценится дороже прочих. Качество ее зависит от процентного содержания пыли, полученной при первоначальном встряхивании снопов; низкие же сорта состоят почти из одной трухи.
Качество хорошей наши, по заявлению знатоков, состоит в следующем: она серо- или желто-зеленого цвета, тяжеловесная, трудно или вовсе не крошится, отделенный от общей массы кусок, разминаемый пальцами, должен от их теплоты обращаться в тестообразную массу. Откусываемая зубами наша не должна хрустеть на зубах и прилипать к ним, в противном случае означает примесь к ней песку, глины, муки и проч. Она должна удобно резаться на тонкие пластинки острым ножом, запах должен быть свойственный конопле, но не резкий; при курении не должно происходить тошноты, рвоты, головокружения, головной боли и удушливого кашля. С этими свойствами наша называется: ак-наша, ак-урук, ак-дона-наша и ценится дорого.
Курение наши производится различным способом. Самое употребительное в чилиме (кальяне). Для этого кусок наши предварительно разогревают на горящих углях, разминают пальцами до консистенции теста и скатывают небольшие шарики, в виде пилюль. Эти пилюли кладут на дно глиняной чашки чилима, насыпая предварительно табаку, затем посыпают все сверху опять табаком, кладут горящих углей и раскуривают чилим. Как при курении табаку, так равно и наши, кроме дыма этих веществ, вдыхается и окись углерода, образующаяся от горения.
За неимением под руками чилима, наша кладется на раскаленные угли и образующийся от сгорания ее дым втягивается в легкие посредством камышовой трубочки. Этот способ в высшей степени скоро одуряет, и привычный курильщик редко может затянуться более двух-трех раз. Привычный курильщик выкуривает зараз от 1-2 драхм хорошего сорта наши, или 2-3 драхм низкого сорта, причем курит два-три раза в день, а некоторые до 5-ти раз. Обыкновенно курят только утром и вечером. Замечательно, что после куренья наши у некоторых курильщиков развивается сильный аппетит.
Курение наши относится к глубокой древности, и для этой цели конопля разводилась с незапамятных времен. Геродот, описавший ее как новое растение, рассказывает о скифах, что при погребении покойников они опьяневали от паров из конопляных семян, брошенных на раскаленные камни, и вместе с тем окуривались ими.
Опий не имеет такого распространения, как наша, хотя тоже употребляется для курения per se или вместе с табаком.
Семена татура (Datura stramonium) и базруль-банчь (Hyoscyamus niger) тоже служат для курения вместе с табаком.
Табак курится исключительно в чилиме (кальяне) и преимущественно туземный. Трубка, сигары и папиросы не употребляются вовсе. Точно так же редко употребляется табак для нюхания. Табак для курения называется тамаке, а мелкий, который кладется за щеку - нас-вай. Как тот, так и другой способ употребления табаку весьма распространены среди туземцев, а потому он продается в каждой лавочке.
Различают два сорта табаку: белый (ак) - курительный и зеленый (кок) - нюхательный. Различие это происходит от различного ухода за табаком, как во время его произрастания, так и от способа уборки и дальнейшей обработки того и другого.
Табак, возделываемый для курения, орошается меньше и нередко сеется на земле ляльми (богарной, буз), т. е. не орошаемой искусственно, а довольствующейся атмосферной влагой. Когда листья табаку начинают принимать темный цвет, скашивают стебли и оставляют лежать дня три на земле, чтобы листья несколько завяли. Затем обрывают их со стеблей и плотно укладывают, слегка уминая, в заранее приготовленную яму (ура), и укрывают листья, уложенные в яму, шерстяной материей, чтобы пришли в некоторого рода брожение. По истечении 8-10 дней, табак готов к употреблению; вынутые из ямы листья несколько просушиваются на воздухе и поступают в продажу. Для курения листья табаку не крошатся, а только растираются между ладонями и накладываются в трубку чилима.
Зеленый табак получается от тех же семян, как и курительный, но чтобы получить этот сорт, его возделывают при усиленной поливке, орошая землю через каждые две недели. Кроме того, скошенные стебли, вместе с находящимися на них листьями, развешиваются в тени на веревках, верхушкой стебля вниз. В этом положении оставляют стебли до просушки листьев, которые и идут на приготовление нюхательного табаку, причем их обрывают и трут на ручных жерновах или в ступках в порошок. Порошок этот, как сказано выше, нюхают немногие из туземцев; большинство же из них кладут его за щеку. Иногда, для крепости, прибавляют в этот табак золу из растения, называемого ими чаканда (Ephedra). Порошок табаку туземцы носят при себе в небольших горлянках (нас-кавак) или в флакончиках из-под духов, которые достают у русских.
Снаряд, употребляемый туземцами для курения табаку и наши, как уже было сказано, называется чилим. Это род кальяна, в котором сосуд делается или металлический, или, чаще всего, из горлянки (плод Lagenariae), в шейке которой вделана камышовая трубка, длиною от 12-14 дюймов; на трубке укреплена глиняная конусообразная чашка, в дне которой находится отверстие. Почти посредине горлянки, с двух противоположных сторон, делают по одному отверстию и в одно из них вставляют камышовый чубук, от 9-10 дюймов длины. Перед курением табаку, в горлянку наливают воды столько, чтобы камышовая трубка, идущая от глиняной чашки, была погружена в воду на 2-3 дюйма. На дно глиняной чашки кладут камешек или твердый уголь, насыпают табаку, поверх его накладывают раскаленных углей, дуют чрез чубук, выпуская воздух через противоположное отверстие; затем последнее затыкают пальцем, а через чубук втягивают в легкие образующийся при сгорании табаку дым. Туземцы обыкновенно затягиваются глубоко, но только один-два раза, и передают чилим соседу.
Между женщинами больших городов в Фергане распространен обычай курить в чилиме мазы. Это дубильные орешки, gallae turcicae из Quercus infectoria, которые в измельченном виде смешиваются с табаком и употребляются для курения. У курящих мазы женщин, будто бы, делается особенно узкою vagina. Кроме того, по их мнению, это предотвращает и излечивает fluor albus. Курение мазы вместе с нашой распространено между проститутками.
Наша, кроме курения, идет на приготовление разных препаратов:
1) Руганы-каип, или джугзы-агзам, в состав которой входят, между прочим: баранье сало, миндальное масло или не снятое молоко. Смотря по способу приготовления и примеси того или другого из упомянутых веществ, получаются разные сорта руганы-каип. Один идет для приготовления конфект, называемых гуль-канд; руганы-каип употребляется в чистом виде, намазывая на кусок хлеба или в виде приправы в шурпу, в палау, особенно для молодых новобрачных женщин, с целыо уменьшить боль в первую ночь после свадьбы. Кроме того, руганы-каип употребляется злоумышленниками, примешивая к пище тех, кого желают ограбить, во время глубокого сна, вызванного этим наркотическим средством.
2) Гуль-канд - конфекты приготовляются как из руганы-каип, так и самостоятельно из наши, с прибавлением: сахару, шафрану, яичного белка и некоторых пряностей. Эти конфекты в большом употреблении у сартянок. Их едят на пирах, чтобы усилить веселое расположение духа; матери дают детям, чтобы успокоить их от капризов и надоедливости. Перед обрезанием мальчиков им дают для уменьшения боли. Кроме того, гуль-канд употребляются как средство для возбуждения решимости перед задуманным преступлением.
3) Из смеси руганы-каип, меду, сахару, воды и разных ароматических и пряных веществ приготовляется кашица, называемая магаджюны-масияхи. Употребляют ее от 1-2 золотников, для восстановления сил, утраченных вследствие abusus ab venere.
4) Халва приготовляется иэ руганы-каип, сала, муки, сахару, меду и шафрана. Употребляется с тою же целью, как и предыдущая.
Из листьев конопли приготовляется одуряющий напиток сабз-аба, употребляемый индийцами и сартами, а в особенности женщинами.
Главный препарат мака (papaver somniferum), опий, не приготовляется в Фергане, а его привозят из Бухары, через Самарканд, а туда он приходит из Индии через Кабул. Частью он получается также из Китая, через Кашгар. Кроме курения, опий еще употребляется внутрь, в виде известных препаратов, а именно: 1) Кайракчи, или чакыды, 2) с примесью других наркотических средств, в виде пилюль хабь, называемых веселящими пилюлями. Они состоят из опия, наши, семян белены, дурмана, с примесью различных пряностей, отчего их бывает множество сортов, приготовляемых по разнообразным рецептам изобретателей. Эти пилюли известны под названием хабь-и-хуш-каиб. 3) Барчь - в виде кашицы, употребребляемой на пирах, а некоторыми ежедневно. В первом случае для пущего веселья, а в последнем с целью возбудить половую деятельность. Она приготовляется из опия, белены, дурмана, с примесью цветов, кореньев и плодов растений, заключающих в себе эфирные масла, а также разных видов перца. 4) Мускур приготовляется из равных частей опиума, наши, белены и дурмана, с прибавлением воды до консистенции густого молока. Все это кипятится и прибавляются зерна пшеницы, которые пропитываются этим составом и затем высушиваются. Они употребляются любителями наркотических веществ вместо хабь и барчь. [Подробное описание состава разных наркотических препаратов заключается в брошюре бывшего кокандского уездного врача С. Моравицкого, под заглавием: «О наркотических и некоторых других ядовитых веществах, употребляемых населением Ферганской области». Казань, 1886 г.].
Привычка употребления наркотических средств у туземцев начинается нередко в детстве и встречается у людей весьма различных возрастов. Женщины употребляют их сравнительно редко, и то большею частью на пиршествах, для придания себе веселого настроения духа. Точно так же мужчины, употребляющие эти средства в исключительных случаях, не пристращаются к ним в такой степени, как это бывает с привычными курильщиками наши, опия и других, которые делаются похожими на наших отчаянных пьяниц. Начало употребления наркотических средств большею частью приходится между 10-20 годами. Случается встречать стариков, трясущихся, сгорбленных, которые употребляют кукнар в течение 50-ти лет.
Мне много приходилось видеть курильщиков наши, но в настоящее время еще не могу в точности изложить патологических и других явлений, вызываемых этим наркотическим средством. Опытный глаз всегда может отличить курильщика, точно так же, как среди русских привычного пьяницу. Является какой-то особенный отпечаток на лице, в выражении глаз, в телодвижениях, но это не поддается описанию. Характер у курильщиков также представляет некоторые особенности. Они делаются трусливыми, нерешительными, задумчивыми и растерянными.
На основании наблюдений над действием наши, можно представить довольно ясную картину опьянения этим наркотическим средством, которое несколько отличается от опьянения опиумом и спиртными напитками. Отравление или опьянение выражается обыкновенно следующими припадками [О вредном действии опиума, кукнара, гашиша, наши и спиртных напитков. Ташкент, 1884 г.]:
В небольшом количестве наша (гашиш) производит такое опьянение, при котором опьяневший может еще с точностью следить за проявлением опьянения и которое не оставляет после себя особенно дурных последствий. Легкое расстройство пищеварения, небольшая тяжесть в голове и некоторая неурядица в мышлении - вот все, что может быть с человеком, принявшим незначительное количество наши или ее препаратов; излишний прием влечет за собою жар, головную боль, тошноту и другие признаки отравления.
Совершенно другие припадки при неумеренном употреблении наши, особенно в форме курения. При этом прежде всего появляется некоторое возбуждение в движениях и чувствительность спинного мозга. Ощущается небольшое колотье в затылке, спине и ногах, по всему телу пробегают мурашки, голову слегка бросает то в жар, то в холод, но мало-помалу возбуждение спинного мозга усиливается, человек начинает волноваться, расхаживать взад и вперед, размахивать руками, у него рождается желание двигаться, поднимать большие тяжести, бороться. При таком раздражении мышечной системы рассудок остается пока спокойным. Но вскоре вдруг, от какого-нибудь случайного слова, от самого обыкновенного замечания, опьяневший от наши начинает смеяться, причем смех бывает нервный, судорожный, как при истерике; когда пройдет этот порыв смеха, опьяненный нашою сознает, что он смеялся без причины, бестолково; он снова приходит на время в себя и понимяет, что он пьянеет, что наша его отравляет.
Начиная с этого момента, в голове опьяневшего зарождаются целые ряды мыслей, быстро сменяющих одна другую. Он начинает говорить с особенным одушевлением, почти с яростью, но напрасно он старается выразить словами то, что он испытывает, что у него в голове; его речь не так быстра, чтобы могла передать быстроту его мыслей. Эти рождающиеся в его уме мысли, печальные или радостные, гордые или смиренные, великодушные или подлые, всегда преувеличены. То, что в естественном, здоровом состоянии нашего организма могло бы причинить только некоторое ничтожное и мимолетное огорчение, при опьянении от наши производит ужасную горесть, заставляющую проливать слезы и сетовать на судьбу. Переход от смеха к слезам происходит сразу, внезапно.
Самолюбие возрастает до того, что самое ничтожное замечание или противоречие оскорбляет опьяневшего донельзя, до невозможных размеров. Ужас, радость, горесть, гнев - все это обращается в неукротимые, в непреоборимые страсти, появляющиеся у них почти без всякой причины и поражающие своею ревностью, изменчивостью и громадностью размеров. Словом, у опьяневшего от наши рассудок помрачен и нет у него воли, управляющей и руководящей действиями и мыслями человека.
В состоянии опьянения от наши, даже вначале, внимание и воля исчезают, рассудок помрачается, а остаются только воображение и память, которые, будучи предоставлены самим себе, без руководителя, производят самые неожиданные последствия. От этого-то опьяневший не может сдерживать порывов своего гнева, печали или радости; не может взвесить или обсудить, следует ли сказать о том-то и умолчать о другом. Особенно резко у них неуменье определять время, пространство, величину предметов видимых, размеры ощущений слуха. Минуты кажутся годами, а часы чуть ли не столетиями; какой-нибудь мостик или улица кажутся не имеющими конца; маленький камешек на дороге представляется такой глыбой, чрез которую опьяневший старается перескочить; легкий шум представляется им грохотом водопада или трубными звуками. Походка пьяных очень резка, характерна и в то же время смешна: они делают широкие шаги, высоко поднимая ноги и ступая с силою.
У опьяневшего от наши всякое внешнее впечатление может вызвать и вызывает целый ряд сумасбродных мыслей, идей, так как ничто не в состоянии помешать появлению их. Как ни разубеждайте пьяного от наши, все попытки будут бесполезны; он каждую минуту повторяет, что имеет доказательство справедливости своих слов. Каждое ощущение рождает какую-нибудь нелепую мысль или, вернее, целые тысячи нелепых мыслей.
Опьянение от наши трудно отличить ог умопомешательства. И действительно, у тех, кто часто курит нашу, разум помрачается, память пропадает, воля исчезает, да кроме того, часто появляется безумие, нередко бешеное, неистовое, продолжающееся целыми днями. Это неистовое состояние, бешеное безумие так описывают наблюдатели: «Десять человек едва могут справиться с одним неистовым. Взгляд неистового свиреп, глаза сверкают, волосы стоят дыбом, его жесты полны угрозы, он скрежещет зубами, плюет в лицо стоящим около него и, к довершению омерзительности всей картины, старается укусить тех, кто к нему подходит, царапает когтями все, что только попадает ему под руки, рвет все на себе, если руки его свободны, скребет землю, если может вырваться от людей, испускает ужасный рев». Ко времени именно такого неистового состояния, неистового опьянения от наши следует отнести преступления и убийства, совершаемые курильщиками наши. Такое безумие всегда сопровождается отощанием, отупением, сильным упадком духа и мышечною слабостью, что ускоряет преждевременную смерть.
В последнее время пришлось наблюдать одного солдата, отравившегося, по-видимому, нашой. Служитель Кокандского местного лазарета, 26 ноября 1890 г., чувствуя себя вполне здоровым, отправился вечером на базар, в сартовском городе, и вскоре был доставлен в лазарет в сильно возбужденном состоянии, с помраченным сознанием и с наклонностью к разрушительным действиям. Через 4 часа больной успокоился, причем замечалась полная потеря сознания, спячка, значительное понижение рефлексов и всех родов чувствительности, упадок деятельности сердца (пульс малый, 50 в м.), тоны сердца глухие, зрачки, вначале суженные до булавочной головки, на второй день были полурасширены; тризм жевательных мышц в резкой степени, притом постоянный, так что кормление больного производилось через катетер, введенный через нос; температура тела все время была нормальная. Естественные отправления больной производил под себя; в первые сутки потребовался катетер. Описанные симптомы длились двое суток. На третий день болезни больному можно было полуоткрыть рот, что дало возможность кормить его естественным образом. Затем на четвертый день улучшилась деятельность сердца, но сознание было помутнено, хотя спячка была значительно менее выражена и больной лежал с открытыми глазами. Затем началось постоянное улучшение, и больной 6 декабря, т. е. на десятый день, выписался совершенно здоровым.
После своего выздоровления он говорил, что о своем времяпрепровождении на базаре ничего не помнит; но, конечно, он скрывал, что курил нашу, из боязни взыскания. Когда произошло отравление и он впал в беспамятство, то тогда он не мог ничего сознавать и помнить.
При остром отравлении нашой, туземные врачи, как противоядие, дают внутрь в небольших дозах опиум. Кроме того, окурившемуся нашой обливают голову холодной водой и отпаивают кислым молоком.
Курение опиума на Востоке тоже заменяет пьянство и весьма распространено между народом в Китае, Индии, Персии и др., но в Фергане оно в небольшом употреблении. Здесь более употребителен напиток кукнар, или кокнар, приготовляемый из маковых головок, который имеет одуряющие или опьяняющие свойства, почему и заменяет собою запрещенные Кораном вино и спиртные напитки.
Кукнар приготовляют следующим образом: маковые головки, без семян, толкут в ступе и получаемый порошок настаивают или отваривают в воде около четверти часа или более, а потом процеживают сквозь тряпку и отжимают остаток.
Действие кукнара на человеческий организм такое же, как и опиума, но, во всяком случае, он, кажется, не столь вреден или не влечет за собою столь гибельных последствий, как курение опиума. Кукнаристы так же, как и опиофаги, страдают расстройством пищеварения, а главным образом расстройством нервной системы: бессонницей, слабостью памяти, недостатком воли, упадком духа, робостью и тупостью. Мускулы дряблы, постоянное трясение членов и всеобщая худоба характеризуют одинаково как кукнаристов, так и потребителей опиума. Только после употребления известного количества этого напитка он получает временное успокоение.
По объяснению туземцев, кукнар пьют, чтобы разогнать тоску. Начинающие кокнари пьют отвар из небольшого количества головок, но скоро привыкают и перестают чувствовать удовольствие от приема привычной дозы, и увеличивают ее. Привыкший к употреблению кукнара в больших приемах не может без вреда для здоровья и даже без опасности для жизни совершенно отказаться от привычного приема. Пожелавший оставить употребление кукнара может это сделать только постепенно, изо дня в день уменьшая приемы. Впрочем, по словам местных врачей (табибов), хотя и бывают попытки некоторых из потребителей кукнара отказываться от употребления его, но почти не было примеров, чтобы кто-нибудь из них выдержал до конца и отвык. По большей части кончается тем, что они становятся самыми горькими пьяницами, т. е. начинают употреблять кукнар в гораздо больших дозах, чем употребляли прежде. Не принявший в привычное время дозы этого отвара, кокнарист и физически, и морально самый несчастный человек. Он ослабевает, чувствует упадок сил, не способен ни к какой работе, его одолевает полная апатия ко всему и гнетет безотчетная тоска. Как только он принял свою порцию кукнара, по истечении некоторого времени, проведенного им в полудремоте, его умственные и физические силы восстановляются, он становится способен к работе и доволен своей судьбой. Время, проведенное кокнаристом в полудремоте, после приема, самое блаженное и высоко им ценимое. Его он должен провести в совершенном покое; всякий шум, стук, даже громкий разговор действуют на него неприятно. Напившийся кукнару сидит в забытье с закрытыми глазами, слыша и понимая, что около него делается, но самое высокое наслаждение заключается именно в том, чтобы отрешиться от всего окружающего, забыться.
Наибольший прием кукнара, как объясняют табибы, доходит у привычных и завзятых кокнаристов до дозы отвара из одного фунта маковых головок, тогда как прием из 4 золотников головок непривычному действует токсически и может причинить смерть.
Привыкшие к употреблению кукнара заменяют последий опиумом, как, напр., в дороге или когда нет маковых головок для приготовления отвара. При этом они кладут кусочек опия в рот и запивают его чаем.
Семена клещевины (Ricinus communis), по туз. биш-бугдай, употребляются, собственно, как слабительное, но если употребить их в большем против должного количестве, то они оказывают, по словам туземных врачей, наркотическое действие, т. е. одуряющее (мус-канда) [Каталог Туркестанского отдела Политехинческой выставки. 1872 г. Стр. 44.]. Прием двух золотников семян производит в принявшем род опьянения, развивает в нем страх, печаль и грусть. Поэтому добровольно и заведомо никто не принимает биш-бугдай в таком количестве; если это бывает, то только по неведению с человеком, которого обкармливает его недруг. По словам туземцев, биш-бугдай приводит в такой же мере неприятное состояние, в какой мере наша доставляет приятные ощущения и грезы.
Желательно было бы собрать более точные и подробные сведения о потребителях различных наркотических средств, как внутрь, так и в виде курения; провести параллель между ними и спиртными напитками по действию на организм и таким образом сделать оценку относительно степени вреда, приносимого каждым из них. Необходимо произвести точные наблюдения над действием их касательно болезненных явлений, умственных способностей, состояния духа, долговечности, плодовитости, возможности отвыкнуть и т. д. Мне случалось слышать, что привычные курильщики бесплодны и вообще равнодушны к половым отправлениям. Встречаются разноречивые показания относительно влияния наши на аппетит. Одни уверяют, что после курения аппетит возбуждается, а другие, наоборот, что он притупляется, вследствие чего бедняки, не имеющие возможности утолить голод, накуриваются наши и этим его заглушают.
Уездные врачи, стоящие ближе к народу и имеющие возможность наблюдать за потребителями различных наркотических средств, должны помочь в разъяснении всех этих вопросов, весьма важных для патологии здешнего края.
Причины столь сильного и разнообразного употребления одуряющих средств ферганцами кроются в тех же побуждениях, какие были у других народов, начиная с самой глубокой древности. Угнетающие ощущения и недостаток приятных впечатлений заставляли искать средств, могущих заглушать первые и возбуждать или усугублять последние. Вследствие особо сложившихся обстоятельств жизни коренного населения Ферганы, приходилось прибегать к этим средствам еще более, чем в других странах. Явления жизни складывались при таких условиях, что чувствовалась потребность в ощущениях, производимых наркотическими средствами, т. е. забыться и уснуть!
Население Ферганы искони веков должно было бороться с разными неблагоприятными условиями, для добывания насущного куска хлеба. Обрабатывание каждого клочка земли стоило неимоверных усилий и забот, так как почва без орошения не могла ничего производить. Но не одна борьба с природой могла действовать угнетающим образом; жители постоянно подвергались плачевным последствиям политических переворотов и варварских войн, так как известно, какого характера бывали войны в Средней Азии! И в мирное время жители не могли быть покойны и в безопасности; напротив, всякую минуту должны были ожидать катастрофы, вследствие несправедливости и жестокости правителей. Политический гнет, полнейший умственный застой и бессодержательность общественной жизни были причиной этой пагубной привычки. Если подчас выдавались отрадные минуты, то бедные страдальцы старались продлить их искусственным образом, употребляя наркотические вещества; а в минуты невзгоды заглушали печальное состояние этими же одуряющими средствами. Здесь происходило то же, что и в нашем народе; пьют с радости, пьют и с горя!
Если в Фергане употреблялись и употребляются наркотические вещества преимущественно перед спиртными напитками, то это обусловливается тем, что первые легко приобретаются, а, кроме того, спиртные напитки безусловно воспрещаются Кораном, тогда как относительно наркотических веществ в нем упоминается вскользь. Там говорится: «Все вещества, который производят опьянение или имеют вредное влияние на организм, в употребление запрещаются». Но потребители наркотических веществ, вероятно, как-нибудь иначе толкуют это изречение пророка и обходят законоположения шариата, в котором относительно этого предмета говорится уже вполне определенно. В книгах Дурруль-Мухтара и Таатави сказано: «Запрещается употреблять банг, гашиш, опиум, так как эти вещества лишают рассудка и препятствуют держать в памяти Всемогущаго Господа, исполнять намазы». По поводу банга, гашиша и опиума толкователь шариата, некто Наджметдин Захида, говорит, что «кто признает эти вещества позволительными в употребление, тот отступник от веры и достоин даже смертной казни». Мало того, законодательство правоверных, в заботах о здоровье, преследуя религиозное и духовное совершенство, не забывает и экономическую сторону жизни. Шариат не позволяет употребление даже таких веществ, который, не принося, по-видимому, человеку вреда, не улучшают и здоровья, как, например, нюхание табаку и т. п. Материальные расходы на такие бесполезные предметы шариат признает за «исраф» (лишняя трата), что прямо воспрещается Кораном.
Растения, из которых добываются употребляемые здесь наркотические вещества, произрастают в изобилии в Фергане, а потому приобретение этих средств совершается дешево и без особых затруднений.
Ввиду гибельных последствий от излишнего употребления всех этих наркотических средств, администрация, в последнее время, обратила серьезное внимание и поэтому теперь строго запрещены как ввоз в здешнюю страну этих веществ, так равно и разведение тех растений, из которых они добываются, надеясь этою мерою совершенно искоренить наркотические вещества из употребления. Но это неосуществимая иллюзия. Мак, белена, дурман - везде растут в диком состоянии, следовательно, кукнар и прочие препараты приготовить легко. Конопля в соседних странах разводится для другой цели, но при этом наша может быть получена как побочный продукт. Опий имеет такое громадное значение в медицине, что, за неимением ни одной вольной аптеки в Области, невозможно его совершенно изъять из торговли. Кроме того, как ни строги будут таможенные правила и осмотры, все-таки в здешнем крае, по недоступным горным тропам и перевалам, есть возможность обмануть бдительность администрации и провезти эти вещества в долину. Вся разница будет состоять лишь в том, что они станут дороже и будут менее доступны бедному классу людей.
Во время ханского владычества тоже были определены строгие меры наказания за продажу этих одуряющих веществ; она преследовалась сыщиками и базарными досмотрщиками (казы-раис), но никакой пользы от того не вышло. Взыскивали очень большие денежные штрафы, мало того, пойманных торговцев водили но городу на всеобщее позорище, с привешенным к шее горшком. По этому поводу справедливо замечает А. ф.-Миддендорф, что в Европе спиртные напитки, заменяющие восточные наркотические вещества, начали употребляться лишь несколько столетий назад, но уже успели пустить глубокие корни, не поддающиеся истреблению.
Конечно, и эти меры, может быть, мало-помалу окажут благоприятное влияние на будущее поколение; но, относительно нынешних привычных потребителей этих веществ, подобными мерами не достигнется желаемых результатов.
Привычные курильщики наши и кукнаристы не могут бросить этой привычки сразу, без вреда для здоровья. Необходимо устроить известные специальные заведения, в которых они могли бы отвыкать постепенно, при соблюдении известных предосторожностей. Впрочем, туземцы говорят, что отвыкнуть от употребления наши трудно, но не столь опасно и не влечет за собою тех последствий, как оставление привычных приемов опиума и кукнара.
ПРОДОЛЖЕНИЕ