Из среднеазиатской пограничной жизни. V. На верховьях Амударьи
Д. Н. Логофет. Очерки и рассказы из среднеазиатской пограничной жизни. (Посвящаются М. А. Фольбауму) // Д. Н. Логофет. Очерки и рассказы из пограничной жизни. Часть II. - Ташкент, 1903.
I. Ожидают. II. Прорвались. III. Задержали. IV. На Каспийском море. V. На верховьях Амударьи.
Разлив реки Пяндж (rtraveler.ru/photo/1385140)
V. На верховьях Амударьи
Зима в долинах Пянджа уже оканчивалась, но снег в последних числах января вдруг начал падать не переставая. Деревья, густо покрытые его хлопьями, тихо колыхались, раскачиваемые порывами ветра. Высокие горы под одноцветным белым покровом казались еще выше, как будто соединяясь с низко нависшими облаками. Весь окруженный густым кустарником, около гор, на небольшой поляне, приютился пограничный кордон. Сквозь его замерзшие окна слабо пробивался наружу свет, сияя и искрясь на узорах, прихотливо нарисованных морозом на оконных стеклах. Весело треща и перебегая по сухим урюковым дровам длинными языками пламени, виднелся огонь топившейся в кухне печки, освещавший почти все помещение. На полу у печки расположилось несколько солдат, отдыхавших после утомительных часов, проведенных на службе. Покуривая самодельные цигарки и сосредоточенно всматриваясь в огонь, они лениво перебрасывались порою замечаниями. Ближе к свету, поджав под себя ноги и низко нагнувшись над оборванною газетою, сидел красивый плечистый солдат Гаврилов, вполголоса что-то внимательно читая. Рядом с ним, прислушиваясь к голосу чтеца и помешивая кочергою горящие дрова, лежал на полу рядовой Москвин.
- Занятная история… Право слово, занятная, да читай громче, Гаврилов, чего под нос себе бормочешь, - порою перебивал он чтеца, видимо, глубоко интересуясь чтением.
За стеною в сенях слышалась громкая перебранка… Чей-то начальнический голос, внушительно отчеканивая каждое слово, доносился до кухни…
- Опять господин вахмистр сердится на Иванова, - вполголоса проговорил один из сидевших, - должно быть, снова проштрафился…
- Знамое дело, даром ругать не станут, - убежденным тоном ответил чтец, прерывая на минуту чтение…
Шум широко распахнувшейся двери заставил всех оглянуться… Густые клубы белого холодного воздуха закружились в помещении, закрывая собою темную фигуру, остановившуюся около порога… Морозный воздух сразу наполнил всю кухню.
- Кажись, вахмистр, - шепнул Гаврилов, поднимаясь и кладя газету на землю.
Люди зашевелились, быстро вставая и оправляясь… Развязав надетый на голову башлык и стряхивая с себя хлопья снега, вахмистр Енотов медленно подошел к огню, расправляя закоченевшие руки…
- Что же это, братцы, опять у вас около самого кордона зверье бродит - сказывал я прошлый раз, чтобы вы караулили, а вы больше спать горазды, - ворчаливо заговорил он, усаживаясь на табуретке, моментально пододвинутой услужливыми руками. - Сами же беречься должны, потому уж больно много всяких анафим тут развелось… Все для острастки когда и подстрелить следует… Нешто долго до греха… Как раз кого либо волки, а то и тигры съедят.
- Как это возможно, Андрей Иванович, - почтительно возразил один из солдат, - мы завсегда на границе при оружии, значит, зверя этого самого бояться нечего.
- Ну, бояться верно что не следует, а с опаскою всегда ходить следует. Вот небось слышали, как в прошлую зиму солдат в Нагорном отряде сгинул… Ни за грош пропал. Вышел это он с кордона с одною шашкою - старший его по делу в кишлак послал… Мятель такая же, как и сегодня была, так и крутит… Хоть и недалеко до кишлака было, а только, надо полагать, сбился он с дороги, да мимо кишлака и угодил, там лес прежде был, и как срубили его, так пеньки и остались… Как на него волки наскочили, неизвестно, потому никто этого не видал, а он сам обо всем на том свете отрапортует, а только на другой день от него ноги в сапогах да голову нашли… Как есть всего изорвали подлые. Да тут же около одного пня и три волка убитых валяются. А шашка-то его в пень выше обуха вогнана. Видимо, он их шашкою рубил, да, промахнувшись, ею в пень угораздил, а как загнал шашку в дерево крепко, так и вытащить ее оттуда не мог. Вот тогда, надо полагать, они на него и насели… Хороший солдат был, а понапрасну пропал. После того новобранцы страсть как боялись на службу выходить. Хорошо еще у нас на кордонах собак держат - все знать дадут, да и не так робостно с ними в секрет ходить.
-Опять-таки тигра, коли она повадится около кордона ходить, так с ней беда, - сказал кто-то из солдат…
- Тигра, - передразнил его вахмистр, - да ты не только увидевши ее, а прямо-таки коль услышишь ее, так со страху помрешь.
- Никак нет, Андрей Иванович, а только я слыхал, как она кричит, - заговорил Москвин. - Очень опасно она кричит, - с почтением и некоторою ноткою робости в голосе добавил он…
- Вишь ты, опять собаки заскулили чего-то, воют, - сказал вахмистр.
Со двора глухо доносился отдаленный вой и яростный лай собак…
- Только они каждую ночь брешут, господин вахмистр, - успокоительным тоном ответил один из присутствующих. - Иной раз такой вой поднимут, что спать нельзя.
Вахмистр давно уже прислушивался к лаю и визгу собак… Его опытное ухо различало в этом концерте тревожные ноты, показывавшие, что собаки чуют сильного зверя, с которым схватиться рискованно…
- Кажись неладно что-то, - наконец сказал он, направляясь к двери…
Люди один за другим поднялись за ним следом… На дворе бушевала вьюга. Липкий снег валил хлопьями. Лес шумел глухо и однообразно под порывами ветра. Громадные карагачи, задевая сучьями друг за друга, с треском обивали ледяные сосульки, густо их покрывавшие. За конюшней продолжал слышаться яростный вой и лай собак, среди которых порою раздавалось чье-то громкое взвизгивание. Кучка подбежавших солдат, ежась от холода, пронизывавшего насквозь, остановилась на крыльце… Закутанная фигура дежурного с винтовкою за спиною была вся запорошена снегом…
- Что там такое, Ивченко, - спросил вахмистр, пристально всматриваясь в темноту…
- Должно что леший, господин вахмистр, а может быть и зверь какой, потому очень большое, а разобрать никак нельзя что…
- Леший, - передразнил его Енотов. - У тебя всегда либо черти, либо леший… Дай-ка сюда винтовку, - добавил он сердито, протягивая руку…
Ивченко поспешно снял винтовку с плеча и вместе с патроном подал ее вахмистру.
Медленно переступая в сугробах снега и держа винтовку наизготовку, вахмистр направился за конюшню. Завернув за угол, где было затишье, зоркий глаз его быстро различил собак, с громким лаем кружившихся около чего-то темного… «Должно быть, кабан», - подумал он, взводя трубку на боевой взвод. Внимательно всматриваясь в темный предмет, он прицелился и выстрелил почти наудачу. Резкий звук выстрела на минуту прорезал шум бури и, подхваченный ветром, быстро унесся в сторону… Темная масса сделалась как будто ниже… Зарядив снова винтовку на всякий случай, вахмистр уже смело направился к ней. Пройдя десятка три шагов, он остановился около разрытой картофельной ямы, подле которой, уткнувшись мордою в снег, лежал громадный кабан, вздрагивавший конвульсивно ногами. Пуля попала удачно. Один за другим подбегали люди, рассматривая убитого зверя. Все разом оживились и, не замечая холода, долго стояли на дворе, делясь своими впечатлениями…
- Однако, пора и смену высылать, кажись, время, - прервал их рассуждения начальник поста Гришин. - Только не знаю, как теперь быть, - остановился он в смущении. - Который час-то и не знаю. В книгу нужно наряд записать, а часов-то нет… Потому как вчера лисица съела нашего петуха, так теперь время и пошло неизвестное… Прежде он кричал по ночам… Ну, а часы хоть и есть, да они вот уже полгода скоро будет, как остановились и ходить не хотят больше… Насильно их не заставишь ходить-то… Отмечу так, на глаз, - решил он, направляясь в казарму… - Да вот что, братцы, теперь как снегами тропы все забило, так табачку нам уже давно не привозили, а у меня весь вышел… Да и у всех, надо полагать, то же самое, - грустным тоном добавил он, с разочарованием поглядывая на окружающих. - Да продукты, кажись, все; по тому самому, мы на манер монахов заживем.
- Тут только и спасаться, - засмеялся в ответ ему Гавриленко, - на сто верст вокруг ни живой души - одно слово пустыня, не то что у нас в России…
- Ишь ты, что вспомнил… Тут, брат, все забудь и каженный час будь готов смертную кончину принять, потому и в пропасть можно сорваться, и тигра в камышах съест, и мало ли чего другого… Наши места такие, что кроме Бога об них никто не знает… Сюда и из бухарцев не всякий дорогу найдет… Заслали в такую сторонушку, что если зверя увидишь, так и то обрадуешься… Людей-то, кроме наших, за пять лет службы я никого не видал, раза два бухарских чабанов видеть доводилось, а так сюда никто не заедет, ни Боже мой…
Где-то со стороны конюшни послышался лай шакалов… Люди, не обращая на них никакого внимания, направились в казарму.
II
Под утро буря утихла… Ветер переменился и подул с юга… Снег, лежавший везде толстым рыхлым слоем, стал быстро таять и оседать… К половине дня уже зачернели пригорки… Еще накануне однообразно белая, поверхность земли усеяна была темными пятнами… Ручьи с громким шумом падали с гор, образуя целые реки, вливавшиеся в быстрый Пяндж… Вода все больше и больше прибывала, ломая образовавшийся у берегов лед, к вечеру река вышла из своих берегов и затопила прибрежные низкие места… Часовые с вышки видели разлив реки. Вся дорога, по которой ходили разъезды, была покрыта водою, обрисовываясь местами лишь рядом островов, выглядывавших из воды… Осторожно пробираясь по покрытой водою тропе, вдали виднелся медленно двигавшийся очередной разъезд. Рядовой Тяжелов, высланный с соседнего кордона с пакетом, подгоняя свою усталую лошадь, внимательно осматривал расстилавшуюся перед ним водяную равнину… Шагом подвигаясь вперед, он наконец добрался до кордона. Отпустив подпруги у седла и сдав лошадь дежурному, он быстро взошел по ступенькам крыльца в росписную комнату, где, присев к столу, осторожно стал выводить каракулями в книге отметку о времени своего приезда на кордон. Непривычная работа его сильно утомила. Пот лился с него градом, когда наконец ему удалось написать в книге две кривые строчки. Облегченно вздохнув, он встал и направился в кухню, откуда сквозь закрытые двери слышался громкий разговор, прерываемый раскатами хохота. Поздоровавшись с товарищами, он занял место у стола и, плотно поев горячего супа, поданного кашеваром, скрутил папироску из бумаги, зажмурившись при первой затяжке от удовольствия…
- Ну что, Тяжелов, у вас слышно, - обратился к нему один из солдат.
- Да ничего себе живем, - неохотно ответил тот, хмуро посматривая на всех. - А сильно, братцы, в Пяндже вода поднялась, - в этом году как-то весна скоро подошла, и заметить ее не успели… Одначе, братцы, страсть как я заморился, - добавил Тяжелов, вставая и переходя к кроватям, стоявшим среди казармы.
Прилегши на одну из них, он моментально заснул, убаюкиваемый тихим разговором, доносившимся с кухни. Вечер уже давно наступил, когда он проснулся, Темные тучи низко нависли над землею, придавая окрестностям однообразно серый колорит. Мелкий дождь дробно стучал в окна. Собравшись ехать обратно, Тяжелов оседлал лошадь и, выведя ее из конюшни, быстро вскочил в седло. Крупною рысью двинулся он по дороге; «дежурный» что-то закричал ему вслед, но Тяжелов не слыхал ничего за ветром и лишь, повернувшись в его сторону, махнул рукою. Пройдя верст шесть на рысях, он принужден был перевести коня на шаг. Дорога делалась все хуже и хуже… Шлепая по грязи и осторожно переставляя ноги, медленно шел старый казенный конь, пугливо прядя ушами… Беззаботно что-то напевая и не обращая внимания на дождь, Тяжелов, всматриваясь в темноту, уверенно правил лошадью. Ночь уже наступила. Порывы ветра сделались сильнее. Темнота сгущалась все больше и больше. Ручьи воды, падая с высоких обрывов, производили однообразный шум. В стороне слышался плеск бушевавшей реки. Темнота ночи казалась непроглядною. На дороге уже везде стояла вода, затопившая все окрестные низменности. Скользя иногда по льду, лежавшем под водою, и понукаемая шенкелями, лошадь под Тяжеловым порою вздрагивала, нервно волнуясь. Вода постепенно становилась все глубже… Небольшие островки не затопленной водою земли виднелись лишь местами, вырисовываясь темными пятнами. Раза два лошадь, неожиданно встретив под водою яму, скрывалась в нее и, окунувши всадника, быстро выскакивала на мелкое место. Направляя коня уже наудачу, Тяжелов давно перестал петь, тревожно озираясь по сторонам. Лошадь, выбившись из сил, начала останавливаться, и эти остановки делались все продолжительнее… Наконец, пройдя еще несколько десятков сажень, она остановилась и никакие понукания уже не могли заставить ее двинуться вперед. Тяжелов, бывший в каком-то угнетенном состоянии, боязливо оглянулся вокруг и громко крикнул… Как-то особенно дико прозвучал его голос, подхваченный порывами налетевшего ветра. Лошадь, нервно дрожа и храпя, била ногами воду. Осторожно сойдя с нее и ощупывая вокруг глубину воды вынутою из ножен шашкою, Тяжелов со страхом заметил, что вода вокруг была ему почти по пояс. «Совсем пропал», - подумал он, снимая винтовку с плеча и заряжая ее. Гулко прогремел выстрел тревоги, на мгновение прорезав ночную темноту. Испуганный конь шарахнулся в сторону, вырвав повод из рук, и, сделав несколько прыжков по воде, исчез во мраке ночи. Тяжелов остался один среди водяной равнины. Пронзительно, с страшными завываниями, закричал он в отчаянии и, едва сознавая, что делает, произвел подряд еще несколько выстрелов… Где-то далеко в стороне ему послышались ответные выстрелы и крики людей. Обрадованно вздохнув, он, тихо ощупывая дно прикладом винтовки, двинулся вперед… Глубина воды все время была одинакова. Пройдя еще несколько саженей, он почувствовал сильное течение воды с левой стороны. Собравшись в широкий поток, вода быстро стремилась по небольшому арыку, пересекавшему дорогу. Зная, что все старые арыки в этих местах неглубоки и не приняв во внимание силы течения, он двинулся вперед. Но сделав лишь несколько шагов, Тяжелов попал в самую стремину, моментально его подхватившую. Бросив винтовку и судорожно размахивая руками, он на мгновение остановился, достав дно ногами, но новый напор воды отбросил его на середину потока и, перевернув несколько раз, вынес через минуту в русло Пянджа. Собрав все свои силы, Тяжелов вынырнул на поверхность, вскрикнул последний раз страшным, душу раздирающим голосом и тихо пошел ко дну, увлекаемый быстрым течением… Река, тихо журча, понесла дальше мертвое тело, разбивая его о камни, и, как будто опасаясь, что у нее отнимут ее добычу, ревниво скрыла утопленника в своих пучинах…
III
На небольшом островке, отделенном от берега неглубоким протоком, среди густых камышей расположился секрет, высланный для наблюдения за бродом на Пяндже, через который порою авганцы перегоняли в Авганистан украденный в бухарских владениях скот и ввозили в Бухару контрабандным образом каракулевые шкурки. Люди, укрывшись бурками, залегли в ложбинке, ежась от холода. В стороне на приколах стояли лошади. Дождь шел не переставая. Ветер шумел в камышах и своим однообразным шелестом наводил тоску. Изредка над рекою раздавался звеневший металлическим звуком крик лебедей, да испуганные гуси с громким гоготанием поднимались из камышей и, хлопая крыльями, долго кружились в воздухе…
- И погода же, братцы мои, не дай Бог… Хуже редко бывает, - прерывая долгое молчание, сказал ефрейтор Сомов. - В такую пору куда как плохо… Лихорадки уж больно одолевают, а ничего не поделаешь, нужно Государскую службу исполнять. Теперь как начнутся разливы, много нашего брата пропадет по этим местам… Кто от лихорадки, а кому на роду написано, так от воды…
- Утонуть-то плевое дело… Это еще ничего, все не так страшно, - перебил его рядовой Цыганков, - по-моему, хуже нет, как по камышам в разъезде… Едешь, стоят они стеною, а что за ними, не знаешь. Тигра схоронится, так пока она тебя не схватит, не знаешь, что она, подлая, тут рядом сидит. Мы в позапрошлом году ехали с командиром; по камышам дорожка узенькая, вытянулись поэтому по одному, а сзади всех Сергеев ехал. Только, братцы мои, откуда ни возьмись тигра. Прямо на него прыгнула на лошадь… Он как закричит - да только мы его и видели… На глазах у всех уволокла его в камыши… Мы тогда стрелять по ней… Больше полусотни патронов выпустили, да толку никакого не было, стреляешь, а сам не знаешь в кого, в зарослях-то ее не видать… После искали, да нашли только место, где она его съела, ну а от него ни кусочка не нашли… Командир тогда наш… - только что успел сказать ефрейтор, как третий солдат, давно уже прислушивавшийся к чему-то, перебил его.
- Кажись, выстрел где-то…
Люди насторожились… Откуда-то издалека порыв ветра донес новый глухой звук выстрела… Все сразу быстро поднялись, бросились к лошадям… Где-то далеко вверх по течению реки что-то происходило неладное… Вскочив на лошадей, секрет крупною рысью смело двинулся по направлению выстрелов, по водяной равнине…
Но никто уже не мог помочь Тяжелову. Широко раскинув руки и смотря вверх широко раскрытыми, как будто стеклянными глазами, лежал он на отмели, на которую его выбросили волны быстрого и бурного Пянджа.
Того же автора: https://rus-turk.livejournal.com/621640.html
Другие рассказы Д. Н. Логофета из сборника «Очерки и рассказы из среднеазиатской пограничной жизни»:
• I. Ожидают
• II. Прорвались
• III. Задержали
• IV. На Каспийском море
• V. На верховьях Амударьи
• VI. На Теджене (готовится к публикации)
• VII. В предгорьях Памира (готовится к публикации)
I. Ожидают. II. Прорвались. III. Задержали. IV. На Каспийском море. V. На верховьях Амударьи.
Разлив реки Пяндж (rtraveler.ru/photo/1385140)
V. На верховьях Амударьи
Зима в долинах Пянджа уже оканчивалась, но снег в последних числах января вдруг начал падать не переставая. Деревья, густо покрытые его хлопьями, тихо колыхались, раскачиваемые порывами ветра. Высокие горы под одноцветным белым покровом казались еще выше, как будто соединяясь с низко нависшими облаками. Весь окруженный густым кустарником, около гор, на небольшой поляне, приютился пограничный кордон. Сквозь его замерзшие окна слабо пробивался наружу свет, сияя и искрясь на узорах, прихотливо нарисованных морозом на оконных стеклах. Весело треща и перебегая по сухим урюковым дровам длинными языками пламени, виднелся огонь топившейся в кухне печки, освещавший почти все помещение. На полу у печки расположилось несколько солдат, отдыхавших после утомительных часов, проведенных на службе. Покуривая самодельные цигарки и сосредоточенно всматриваясь в огонь, они лениво перебрасывались порою замечаниями. Ближе к свету, поджав под себя ноги и низко нагнувшись над оборванною газетою, сидел красивый плечистый солдат Гаврилов, вполголоса что-то внимательно читая. Рядом с ним, прислушиваясь к голосу чтеца и помешивая кочергою горящие дрова, лежал на полу рядовой Москвин.
- Занятная история… Право слово, занятная, да читай громче, Гаврилов, чего под нос себе бормочешь, - порою перебивал он чтеца, видимо, глубоко интересуясь чтением.
За стеною в сенях слышалась громкая перебранка… Чей-то начальнический голос, внушительно отчеканивая каждое слово, доносился до кухни…
- Опять господин вахмистр сердится на Иванова, - вполголоса проговорил один из сидевших, - должно быть, снова проштрафился…
- Знамое дело, даром ругать не станут, - убежденным тоном ответил чтец, прерывая на минуту чтение…
Шум широко распахнувшейся двери заставил всех оглянуться… Густые клубы белого холодного воздуха закружились в помещении, закрывая собою темную фигуру, остановившуюся около порога… Морозный воздух сразу наполнил всю кухню.
- Кажись, вахмистр, - шепнул Гаврилов, поднимаясь и кладя газету на землю.
Люди зашевелились, быстро вставая и оправляясь… Развязав надетый на голову башлык и стряхивая с себя хлопья снега, вахмистр Енотов медленно подошел к огню, расправляя закоченевшие руки…
- Что же это, братцы, опять у вас около самого кордона зверье бродит - сказывал я прошлый раз, чтобы вы караулили, а вы больше спать горазды, - ворчаливо заговорил он, усаживаясь на табуретке, моментально пододвинутой услужливыми руками. - Сами же беречься должны, потому уж больно много всяких анафим тут развелось… Все для острастки когда и подстрелить следует… Нешто долго до греха… Как раз кого либо волки, а то и тигры съедят.
- Как это возможно, Андрей Иванович, - почтительно возразил один из солдат, - мы завсегда на границе при оружии, значит, зверя этого самого бояться нечего.
- Ну, бояться верно что не следует, а с опаскою всегда ходить следует. Вот небось слышали, как в прошлую зиму солдат в Нагорном отряде сгинул… Ни за грош пропал. Вышел это он с кордона с одною шашкою - старший его по делу в кишлак послал… Мятель такая же, как и сегодня была, так и крутит… Хоть и недалеко до кишлака было, а только, надо полагать, сбился он с дороги, да мимо кишлака и угодил, там лес прежде был, и как срубили его, так пеньки и остались… Как на него волки наскочили, неизвестно, потому никто этого не видал, а он сам обо всем на том свете отрапортует, а только на другой день от него ноги в сапогах да голову нашли… Как есть всего изорвали подлые. Да тут же около одного пня и три волка убитых валяются. А шашка-то его в пень выше обуха вогнана. Видимо, он их шашкою рубил, да, промахнувшись, ею в пень угораздил, а как загнал шашку в дерево крепко, так и вытащить ее оттуда не мог. Вот тогда, надо полагать, они на него и насели… Хороший солдат был, а понапрасну пропал. После того новобранцы страсть как боялись на службу выходить. Хорошо еще у нас на кордонах собак держат - все знать дадут, да и не так робостно с ними в секрет ходить.
-Опять-таки тигра, коли она повадится около кордона ходить, так с ней беда, - сказал кто-то из солдат…
- Тигра, - передразнил его вахмистр, - да ты не только увидевши ее, а прямо-таки коль услышишь ее, так со страху помрешь.
- Никак нет, Андрей Иванович, а только я слыхал, как она кричит, - заговорил Москвин. - Очень опасно она кричит, - с почтением и некоторою ноткою робости в голосе добавил он…
- Вишь ты, опять собаки заскулили чего-то, воют, - сказал вахмистр.
Со двора глухо доносился отдаленный вой и яростный лай собак…
- Только они каждую ночь брешут, господин вахмистр, - успокоительным тоном ответил один из присутствующих. - Иной раз такой вой поднимут, что спать нельзя.
Вахмистр давно уже прислушивался к лаю и визгу собак… Его опытное ухо различало в этом концерте тревожные ноты, показывавшие, что собаки чуют сильного зверя, с которым схватиться рискованно…
- Кажись неладно что-то, - наконец сказал он, направляясь к двери…
Люди один за другим поднялись за ним следом… На дворе бушевала вьюга. Липкий снег валил хлопьями. Лес шумел глухо и однообразно под порывами ветра. Громадные карагачи, задевая сучьями друг за друга, с треском обивали ледяные сосульки, густо их покрывавшие. За конюшней продолжал слышаться яростный вой и лай собак, среди которых порою раздавалось чье-то громкое взвизгивание. Кучка подбежавших солдат, ежась от холода, пронизывавшего насквозь, остановилась на крыльце… Закутанная фигура дежурного с винтовкою за спиною была вся запорошена снегом…
- Что там такое, Ивченко, - спросил вахмистр, пристально всматриваясь в темноту…
- Должно что леший, господин вахмистр, а может быть и зверь какой, потому очень большое, а разобрать никак нельзя что…
- Леший, - передразнил его Енотов. - У тебя всегда либо черти, либо леший… Дай-ка сюда винтовку, - добавил он сердито, протягивая руку…
Ивченко поспешно снял винтовку с плеча и вместе с патроном подал ее вахмистру.
Медленно переступая в сугробах снега и держа винтовку наизготовку, вахмистр направился за конюшню. Завернув за угол, где было затишье, зоркий глаз его быстро различил собак, с громким лаем кружившихся около чего-то темного… «Должно быть, кабан», - подумал он, взводя трубку на боевой взвод. Внимательно всматриваясь в темный предмет, он прицелился и выстрелил почти наудачу. Резкий звук выстрела на минуту прорезал шум бури и, подхваченный ветром, быстро унесся в сторону… Темная масса сделалась как будто ниже… Зарядив снова винтовку на всякий случай, вахмистр уже смело направился к ней. Пройдя десятка три шагов, он остановился около разрытой картофельной ямы, подле которой, уткнувшись мордою в снег, лежал громадный кабан, вздрагивавший конвульсивно ногами. Пуля попала удачно. Один за другим подбегали люди, рассматривая убитого зверя. Все разом оживились и, не замечая холода, долго стояли на дворе, делясь своими впечатлениями…
- Однако, пора и смену высылать, кажись, время, - прервал их рассуждения начальник поста Гришин. - Только не знаю, как теперь быть, - остановился он в смущении. - Который час-то и не знаю. В книгу нужно наряд записать, а часов-то нет… Потому как вчера лисица съела нашего петуха, так теперь время и пошло неизвестное… Прежде он кричал по ночам… Ну, а часы хоть и есть, да они вот уже полгода скоро будет, как остановились и ходить не хотят больше… Насильно их не заставишь ходить-то… Отмечу так, на глаз, - решил он, направляясь в казарму… - Да вот что, братцы, теперь как снегами тропы все забило, так табачку нам уже давно не привозили, а у меня весь вышел… Да и у всех, надо полагать, то же самое, - грустным тоном добавил он, с разочарованием поглядывая на окружающих. - Да продукты, кажись, все; по тому самому, мы на манер монахов заживем.
- Тут только и спасаться, - засмеялся в ответ ему Гавриленко, - на сто верст вокруг ни живой души - одно слово пустыня, не то что у нас в России…
- Ишь ты, что вспомнил… Тут, брат, все забудь и каженный час будь готов смертную кончину принять, потому и в пропасть можно сорваться, и тигра в камышах съест, и мало ли чего другого… Наши места такие, что кроме Бога об них никто не знает… Сюда и из бухарцев не всякий дорогу найдет… Заслали в такую сторонушку, что если зверя увидишь, так и то обрадуешься… Людей-то, кроме наших, за пять лет службы я никого не видал, раза два бухарских чабанов видеть доводилось, а так сюда никто не заедет, ни Боже мой…
Где-то со стороны конюшни послышался лай шакалов… Люди, не обращая на них никакого внимания, направились в казарму.
II
Под утро буря утихла… Ветер переменился и подул с юга… Снег, лежавший везде толстым рыхлым слоем, стал быстро таять и оседать… К половине дня уже зачернели пригорки… Еще накануне однообразно белая, поверхность земли усеяна была темными пятнами… Ручьи с громким шумом падали с гор, образуя целые реки, вливавшиеся в быстрый Пяндж… Вода все больше и больше прибывала, ломая образовавшийся у берегов лед, к вечеру река вышла из своих берегов и затопила прибрежные низкие места… Часовые с вышки видели разлив реки. Вся дорога, по которой ходили разъезды, была покрыта водою, обрисовываясь местами лишь рядом островов, выглядывавших из воды… Осторожно пробираясь по покрытой водою тропе, вдали виднелся медленно двигавшийся очередной разъезд. Рядовой Тяжелов, высланный с соседнего кордона с пакетом, подгоняя свою усталую лошадь, внимательно осматривал расстилавшуюся перед ним водяную равнину… Шагом подвигаясь вперед, он наконец добрался до кордона. Отпустив подпруги у седла и сдав лошадь дежурному, он быстро взошел по ступенькам крыльца в росписную комнату, где, присев к столу, осторожно стал выводить каракулями в книге отметку о времени своего приезда на кордон. Непривычная работа его сильно утомила. Пот лился с него градом, когда наконец ему удалось написать в книге две кривые строчки. Облегченно вздохнув, он встал и направился в кухню, откуда сквозь закрытые двери слышался громкий разговор, прерываемый раскатами хохота. Поздоровавшись с товарищами, он занял место у стола и, плотно поев горячего супа, поданного кашеваром, скрутил папироску из бумаги, зажмурившись при первой затяжке от удовольствия…
- Ну что, Тяжелов, у вас слышно, - обратился к нему один из солдат.
- Да ничего себе живем, - неохотно ответил тот, хмуро посматривая на всех. - А сильно, братцы, в Пяндже вода поднялась, - в этом году как-то весна скоро подошла, и заметить ее не успели… Одначе, братцы, страсть как я заморился, - добавил Тяжелов, вставая и переходя к кроватям, стоявшим среди казармы.
Прилегши на одну из них, он моментально заснул, убаюкиваемый тихим разговором, доносившимся с кухни. Вечер уже давно наступил, когда он проснулся, Темные тучи низко нависли над землею, придавая окрестностям однообразно серый колорит. Мелкий дождь дробно стучал в окна. Собравшись ехать обратно, Тяжелов оседлал лошадь и, выведя ее из конюшни, быстро вскочил в седло. Крупною рысью двинулся он по дороге; «дежурный» что-то закричал ему вслед, но Тяжелов не слыхал ничего за ветром и лишь, повернувшись в его сторону, махнул рукою. Пройдя верст шесть на рысях, он принужден был перевести коня на шаг. Дорога делалась все хуже и хуже… Шлепая по грязи и осторожно переставляя ноги, медленно шел старый казенный конь, пугливо прядя ушами… Беззаботно что-то напевая и не обращая внимания на дождь, Тяжелов, всматриваясь в темноту, уверенно правил лошадью. Ночь уже наступила. Порывы ветра сделались сильнее. Темнота сгущалась все больше и больше. Ручьи воды, падая с высоких обрывов, производили однообразный шум. В стороне слышался плеск бушевавшей реки. Темнота ночи казалась непроглядною. На дороге уже везде стояла вода, затопившая все окрестные низменности. Скользя иногда по льду, лежавшем под водою, и понукаемая шенкелями, лошадь под Тяжеловым порою вздрагивала, нервно волнуясь. Вода постепенно становилась все глубже… Небольшие островки не затопленной водою земли виднелись лишь местами, вырисовываясь темными пятнами. Раза два лошадь, неожиданно встретив под водою яму, скрывалась в нее и, окунувши всадника, быстро выскакивала на мелкое место. Направляя коня уже наудачу, Тяжелов давно перестал петь, тревожно озираясь по сторонам. Лошадь, выбившись из сил, начала останавливаться, и эти остановки делались все продолжительнее… Наконец, пройдя еще несколько десятков сажень, она остановилась и никакие понукания уже не могли заставить ее двинуться вперед. Тяжелов, бывший в каком-то угнетенном состоянии, боязливо оглянулся вокруг и громко крикнул… Как-то особенно дико прозвучал его голос, подхваченный порывами налетевшего ветра. Лошадь, нервно дрожа и храпя, била ногами воду. Осторожно сойдя с нее и ощупывая вокруг глубину воды вынутою из ножен шашкою, Тяжелов со страхом заметил, что вода вокруг была ему почти по пояс. «Совсем пропал», - подумал он, снимая винтовку с плеча и заряжая ее. Гулко прогремел выстрел тревоги, на мгновение прорезав ночную темноту. Испуганный конь шарахнулся в сторону, вырвав повод из рук, и, сделав несколько прыжков по воде, исчез во мраке ночи. Тяжелов остался один среди водяной равнины. Пронзительно, с страшными завываниями, закричал он в отчаянии и, едва сознавая, что делает, произвел подряд еще несколько выстрелов… Где-то далеко в стороне ему послышались ответные выстрелы и крики людей. Обрадованно вздохнув, он, тихо ощупывая дно прикладом винтовки, двинулся вперед… Глубина воды все время была одинакова. Пройдя еще несколько саженей, он почувствовал сильное течение воды с левой стороны. Собравшись в широкий поток, вода быстро стремилась по небольшому арыку, пересекавшему дорогу. Зная, что все старые арыки в этих местах неглубоки и не приняв во внимание силы течения, он двинулся вперед. Но сделав лишь несколько шагов, Тяжелов попал в самую стремину, моментально его подхватившую. Бросив винтовку и судорожно размахивая руками, он на мгновение остановился, достав дно ногами, но новый напор воды отбросил его на середину потока и, перевернув несколько раз, вынес через минуту в русло Пянджа. Собрав все свои силы, Тяжелов вынырнул на поверхность, вскрикнул последний раз страшным, душу раздирающим голосом и тихо пошел ко дну, увлекаемый быстрым течением… Река, тихо журча, понесла дальше мертвое тело, разбивая его о камни, и, как будто опасаясь, что у нее отнимут ее добычу, ревниво скрыла утопленника в своих пучинах…
III
На небольшом островке, отделенном от берега неглубоким протоком, среди густых камышей расположился секрет, высланный для наблюдения за бродом на Пяндже, через который порою авганцы перегоняли в Авганистан украденный в бухарских владениях скот и ввозили в Бухару контрабандным образом каракулевые шкурки. Люди, укрывшись бурками, залегли в ложбинке, ежась от холода. В стороне на приколах стояли лошади. Дождь шел не переставая. Ветер шумел в камышах и своим однообразным шелестом наводил тоску. Изредка над рекою раздавался звеневший металлическим звуком крик лебедей, да испуганные гуси с громким гоготанием поднимались из камышей и, хлопая крыльями, долго кружились в воздухе…
- И погода же, братцы мои, не дай Бог… Хуже редко бывает, - прерывая долгое молчание, сказал ефрейтор Сомов. - В такую пору куда как плохо… Лихорадки уж больно одолевают, а ничего не поделаешь, нужно Государскую службу исполнять. Теперь как начнутся разливы, много нашего брата пропадет по этим местам… Кто от лихорадки, а кому на роду написано, так от воды…
- Утонуть-то плевое дело… Это еще ничего, все не так страшно, - перебил его рядовой Цыганков, - по-моему, хуже нет, как по камышам в разъезде… Едешь, стоят они стеною, а что за ними, не знаешь. Тигра схоронится, так пока она тебя не схватит, не знаешь, что она, подлая, тут рядом сидит. Мы в позапрошлом году ехали с командиром; по камышам дорожка узенькая, вытянулись поэтому по одному, а сзади всех Сергеев ехал. Только, братцы мои, откуда ни возьмись тигра. Прямо на него прыгнула на лошадь… Он как закричит - да только мы его и видели… На глазах у всех уволокла его в камыши… Мы тогда стрелять по ней… Больше полусотни патронов выпустили, да толку никакого не было, стреляешь, а сам не знаешь в кого, в зарослях-то ее не видать… После искали, да нашли только место, где она его съела, ну а от него ни кусочка не нашли… Командир тогда наш… - только что успел сказать ефрейтор, как третий солдат, давно уже прислушивавшийся к чему-то, перебил его.
- Кажись, выстрел где-то…
Люди насторожились… Откуда-то издалека порыв ветра донес новый глухой звук выстрела… Все сразу быстро поднялись, бросились к лошадям… Где-то далеко вверх по течению реки что-то происходило неладное… Вскочив на лошадей, секрет крупною рысью смело двинулся по направлению выстрелов, по водяной равнине…
Но никто уже не мог помочь Тяжелову. Широко раскинув руки и смотря вверх широко раскрытыми, как будто стеклянными глазами, лежал он на отмели, на которую его выбросили волны быстрого и бурного Пянджа.
Того же автора: https://rus-turk.livejournal.com/621640.html
Другие рассказы Д. Н. Логофета из сборника «Очерки и рассказы из среднеазиатской пограничной жизни»:
• I. Ожидают
• II. Прорвались
• III. Задержали
• IV. На Каспийском море
• V. На верховьях Амударьи
• VI. На Теджене (готовится к публикации)
• VII. В предгорьях Памира (готовится к публикации)