Дневник священника Туркестанской епархии. 15. Неудавшийся погром. Начало революционных волнений
В. Иларионов. Дневник священника Туркестанской епархии // Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям. 1905, № 19-23; 1906, № 1-14, 16, 19, 23; 1907, № 2, 6, 9/10, 13, 19, 22; 1908, № 1, 8/9, 12; 1909, № 6; 1912, № 22; 1913, № 3, 15, 16, 20, 21, 23, 24; 1914, № 4, 18; 1915, № 2, 3, 12, 15, 16.
Начиная с 14-й части, «Дневник священника» дополняется отрывками из других произведений В. Иларионова:
В. Иларионов. Из дневника священника // Туркестанские епархиальные ведомости. 1906, № 2-4, 8; 1907, № 4, 6, 20, 24; 1908, № 7, 20, 22; 1909, № 3, 5; 1910, № 19, 24.
В. Иларионов. Воспоминания из поездки на родину // Туркестанские епархиальные ведомости. 1912, № 23; 1913, № 21, 22, 24; 1914, № 2, 3, 5, 7, 13.
Начало: 1. В Азию!
Предыдущая часть: 14. Русское Село. Поездка в Голодную степь
Следующая часть: 16. Жажда земли и воли
Ново-Маргеланская тюрьма. 1903. (Из публикаций краеведа A.O.)
Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 20
7 марта [1905 года]. Месяц тому назад явился ко мне один сарт и заявил, что он желает принять христианскую веру. Ходил он ко мне, учился. «Верую», заповеди и несколько молитв заучил. Но объяснение заученного что-то не поддается, плохо понимает; может быть, отчасти и потому, что он жил все у малороссов, привык к малороссийской речи, которую я сам мало понимаю.
Этому сарту нужно сейчас же и креститься, чрез месяц-два; но я отказал ему в этом. Почему-то он желает еще поступить в военную службу. Пробовал учить читать; - тоже плохо понимает. Пока остался у меня, нанялся в услужение. Говорил я с теми из крестьян, у которых он больше проживал, работал. И те говорят, что он действительно все время интересовался религиозно-обрядовой стороной христианства, и высказывал, что «ваша вера лучше». Поэтому можно думать, что к принятию христианства побуждают его не одни материальные выгоды.
На днях получил пожертвование в церковь, одежды на престол и жертвенник рублей в 80. Пожертвование это получено от служащих хлопковой фирмы Крафт. Мы даже и не знаем их. Оказывается, что это пожертвование собрано по почину одной дамы из служащих Крафта, бывавшей неоднократно в нашей церкви молиться.
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 3
10 мая. Нынешняя весна исключительная здесь по осадкам и температуре. Дожди и теперь идут каждую неделю. В марте и апреле все холодно было, потому цветение деревьев запоздало почти на месяц. Запоздали на столько же почти с посевами хлебов и хлопка. Первые кончили в конце марта, а раньше, в другие годы кончали в феврале. С марта месяца живет у меня в работниках молодой сарт 20 лет. Он заявил о желании креститься или, как он выражается, «принять христианскую веру». Трудно узнать, искренно его намерение или манят его материальные выгоды: получение земельного надела, устройство жизни по-русски. Говорит он по-русски сносно, но учение молитв дается туго, славянские слова коверкает. Хочется ему выучиться читать и писать по-русски. Псаломщик начинает учить, но говорит, что трудно с ним заниматься. Есть у него отец и мать, не препятствуют ему креститься, но говорит, что мать плачет, говорит: «Ты теперь оставишь и забудешь нас совсем». Интересные, и вместе курьезные вещи рассказывал он мне про сартовский бунт, который начинался здесь, где теперь стоит село Русское, где жил сам главарь Андижанского восстания (в 1898 г.) и откуда он пошел войною на русских. Оказывается, что все туземное население, большое и малое, мужское и женское, знали о подготовляемом бунте, но молчали. Указал многих назначенных главарем начальников бунтовских отрядов, вроде командиров батальонов или полков, по-нашему. Одним из таких полковников оказался мой испольщик, старик уже сарт. Это вполне естественно, так как этот мой испольщик все время толкался, больше и жил у главаря бунта - имама [Ишана. - rus_turk.] (духовное лицо у мусульман). И был он наблюдатель за исполнением местными мусульманами религиозных обрядов и бытовых обычаев (раш).
Так, этот новоиспеченный полковник со своим полком, толпой сартов человек в тысячу, вооруженных серпами, топорами, а то простыми палками, был послан громить Новый Маргелан. Был он уже близко к цели, недалеко от города. И вдруг, 18 мая, ранним утром, с быстротой молнии разнеслась во все концы Ферганы весть, что главарь восстания в Андижане потерпел полное поражение со своим отрядом. Тогда полковник наш, бросив свой отряд, убежал поскорее восвояси, кратчайшим путем, как вороны летают. И правда, я замечал у него некоторые военные замашки: делание под козырек при встрече, ходьба в такт с словами «раз-два». Прискакал домой полковник, и как ни в чем не бывало притих. Так и остался безнаказанным почему-то.
Оглашаемый сарт много сделал посадок в моем саду, все годное выкопали на полевой земле и перевезли в сад. Посадил огурцы и выгнал их в сорок дней, уже поспели. И искусники же сарты в садовом и огородном деле. С одного завода опять пожертвовали в нашу церковь парчовые облачения на престол и жертвенник с покровами, рублей в 80. И из прихожан двое пожертвовали рублей на 60 облачений.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 24
14 июня. Что за молодежь ныне? Неуживчивая какая-то? Из венчанных в январе месяце, две пары уже разошлись; думаю, что временно; молодые жены ушли к родителям, а одну пару, мужа и жену, выгнал из дому отец; живут изгнанники на квартире. Одна из разошедшихся молодиц поступила на место в городе. По просьбе родителей ее мужа, обвиняющих родителей снохи в происшедшем семейном разладе, я ходил к последним для увещания. Они со своей стороны винят в этом родителей зятя и для примирения ставят для молодых трудновыполнимые условия, и даже вредные в хозяйственном отношении. А именно, чтобы они отделили половину усадебного участка сыну, построив ему отдельный дом, и дали еще одну дес. полевой земли. Это же разорит их, да и молодым на полуторых десятинах земли не придется жить в довольстве.
Увещания мои, данные молодым, чтобы сошлись, едва ли подействуют. Эта пара - оба великороссы. Малороссы в этом случае практичнее и дальновиднее. Предвидя неизбежные несогласия со взятием нового члена семьи, они, прежде чем женить сына, отделяют ему участок земли и строят отдельный дом. Да и невесты у них не дадут хорошей такому жениху, у которого нет отдельного, своего участка земли.
На днях говорил в церкви о нарушении прихожанами приговора о торговле водкой и вином в поселке, и о большом вреде от этого. Составлен был приговор о том, чтобы следили за виноторговцами, старались открывать их и кто попадется, на того налагать денежный штраф. При повторении - выселять занимающихся этим. И вот этот приговор не исполняется. Своим словом о шинках произвел много толков. Кто благодарит, а кто ругает. Говорят, это дело полиции, а не священника. Я же никаких полицейских мер не предпринимал, а только сказал, что нужно выполнять приговор, раз составили; говорил о вреде шинков и о неисполнении ими данного обещания. Это наша пастырская доля. Вечером приходили ко мне трое более обстоятельных и благоразумных прихожан поговорить о том же деле и спрашивали совета, что делать. Я им сказал, что нужно исполнять приговор и для этого нужно что-нибудь предпринять сообща нескольким лицам.
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 12
22 июня 1905 года. Сегодня минуло десять лет, как я приехал в Туркестанский край. За мною потянулись сюда и другие из Вологодского края на духовную службу помаленьку. Есть уже человек шесть священников. Один пожил здесь четыре года, некто о. Волокитин, и умер недавно, в пути из Закаспийской области к г. Верному, на новое место. Он вдовый, оставил двоих детей-сирот, двух девочек 7-5 лет. Кто примет, и примет ли в них участие, не знаю, потому что смерть его произошла далеко отсюда, верст за 700, и притом вдали и от Ташкента. Не знаю даже, жил ли с ним здесь кто из вологодских родных.
С января месяца, т. е. с того времени, как начали печататься мои «письма», здешний край заинтересовал моих земляков. И посыпались ко мне письма с родины: от священников, псаломщиков, семинаристов, желающих поступить сюда на службу. Приходится отвечать. Письма из Вологодского края, - это понятно. Но вот получил даже письмо от священника одной из южных губерний. Он вологжанин же, но попал на службу на юг. И там ему что-то не нравится, намерен проситься сюда. Наконец, прихожане мои составили приговор о постройке церковной сторожки, назначили из общественных сумм 100 р. На эти деньги не выстроить, придется добавить из церковных сумм. К осени будет готова. Здесь построиться можно скоро, лишь бы деньги были. Кирпич-сырец в неделю могут сделать сарты несколько десятков тысяч, а просыхает он тоже не более как в неделю.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 24
1-го августа. Наняли сторожа к церкви такого, какой был мне нужен, и вообще какой и следует быть, не имеющий своей земли. Ранее церковным сторожем был здешний, местный крестьянин, занятый своим хозяйством. Бывало днем его не найдешь около церкви, - все дома. Если нужно бывало послать куда-либо по делам церкви, то я посылал свою прислугу. Да и жить сторожу было негде: сторожки церковной нет. Во время непогоды он укрывался на церковном крыльце, а в холода - в пономарне. Первое мало спасало его от дождя, а пономарню обращать в сторожку во многих отношениях неудобно, поэтому порешили устроить отдельное помещение для церковной сторожки. Прихожане отпустили на этот предмет маловато: всего 50 руб. Просил для сей надобности отпуска церковных сумм, а затем предполагаем устроить добровольный сбор по селу натурой: зерном, пшеницей. Едва-едва сговорили крестьян. Говорят: не нужно сторожки.
Приехал на днях новый учитель, и опять, к несчастию моему, не певец. На двух годах сменился третий учитель. Не знаю, почему не живется им здесь? Такая смена учителей невыгодно отзывается на успехах учеников и вообще на удовлетворительном состоянии школы. К тому же учебного времени у нас что-то мало… В продолжение полуторых месяцев до 1 ноября идет прием вновь поступающих учащихся и старых. С половины февраля ученики начинают бросать школу; к марту остается половина, а с апреля посещают школу - 10-15 человек… И что это за наказанье: во всех наших школах везде жалобы на неисправное посещение школы учениками. Что за халатность такая? Хотя бы свыше сделали распоряжение!
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 12
20 октября. Постройки свои, хотя и не большие, но очень нужные, сторожку церковную и баню, в своем саду кончил. Последнюю построил на свой счет. Жили без своей бани два года, ходили в чужую. Инженеры потратили на дом священника 6 тыс. руб., а не могли сэкономить - даже в смету не включили - на постройку такой необходимой службы, как баня. При бане и пруд выкопали.
Новая церковная сторожка, и сторожа наняли нового, не здешнего, а стороннего. Жить будет он в сторожке. Этого мне давно хотелось, и дождался.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 24
6-го ноября. Получена вторая почта после забастовки на железных дорогах, продолжавшейся 15 дней. Здесь не было газет за 22 дня. А что творилось в это время внутри России? Объявили «свободы» и «воли» - пошли везде своеволие и пьянство. В городах устраивались процессии революционеров и при этом, конечно, кровавые стычки с полицией и чернью. Родственник из г. Архангельска пишет, что там в это время, в один прекрасный день, процессия революционеров и учащейся молодежи толпой черни была загнана в собор во время литургии. Конечно, произошел страшный переполох между молящимися и служащими. Затем революционеров выгнали оттуда и на улицах произошла свалка. Были убитые и много раненых. Первых бросали даже в Сев. Двину. Настолько разгорелись страсти! Чернь расправлялась с ними так круто потому, что революционеры где-то в присутственном месте разорвали портрет Государя Императора. Да и вообще насолили всем много.
И здешние крестьяне почувствовали свободу, обратив ее в своеволие и грубость. Так, недавно был здесь уездный начальник и собрал сельский сход. На сход явилось много пьяных; многие говорили с ним дерзко, заявляя о своих нуждах, в особенности о земельной. Они говорили, что у них нет пастбища для скота, сенокосной земли, наделы полевые меньше сравнительно с наделами других поселков (6½ дес.) и т. п. С этого схода уездный начальник зашел ко мне, сильно взволнованный. «И на вас, - говорит, - жаловались. Будьте поосторожнее с ними». Просили, чтоб причт не касался церковных денег, а распоряжался приходом и расходом их церковный староста и выборные от прихожан, без участия причта…
Судя по беспорядкам в сельских и волостных денежных делах, можно представить, как пошло бы церковное хозяйство при таком распорядке! Жаловались даже и на то, что продолжительна и утомительна у нас церковная служба, что заутреня служится с вечера, а литургия начинается поздно и т. п. Я ему заметил, что все эти жалобы неосновательны, а посему они останутся так одними разговорами и что все обойдется мирно.
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 12
24 ноября. С 14 октября по 1 ноября были забастовки на желез. дорогах. Сидели две недели без газет и журналов, сразу получили их за 15 дней. В начале ноября были забастовки столичных типографий, опять неделю не получали ни газет, ни журналов. С 15 ноября снова началась железнодорожная забастовка и телеграфная. И, говорят, будет продолжительная. И опять не получаем газет. И газеты еще что! А вот без товаров купцы сидят. Керосину мало, вздорожал. Из складов отпускают его в ограниченном количестве, не более одного пуда на одно лицо. Сахар тоже поднялся в цене. Получаются тревожные вести. Один родственник пишет из Архангельска, описывает побоище между интеллигенцией «красной» и чернью. Ужас.
Возмущаются здесь и сарты-торговцы из-за задержки товаров. Дали бы, говорят, их в наши руки, железнодорожных-то служащих, мы показали бы им забастовку!
Сегодня был уездный начальник, собирал сход. На сходе мужики Бог знает что говорили. И на меня высказывали ему кое-какие претензии, вроде того, что я не спрашиваю их позволения законно расходовать церковные деньги. Я сказал ему: не беспокойтесь, я сумею объясниться с ними, и блажь эта скоро пройдет у них.
30 ноября. Вернулся из Н. Маргелана. Там относительно спокойно. Собирались митинги против дома губернатора, но он разгонял их, тем дело и кончалось. Дорогою узнал, что 28-го в Русском селе устроенный митинг крестьян, в женском училище, разбежался самым комичным образом, без всякой полиции, разогнали его те же крестьяне, из более благоразумных. Главарь едва унес ноги, а то поколотили бы его.
Митингов этих в нашем селе было несколько и начались они благодаря одному крестьянину здешнему, бывшему железнодорожному мастеру, теперь находящемуся не у дел. В начале он подговорил человек пять-шесть крестьян составить союз для устройства якобы своих общественных дел. Пристав разрешил им собираться, даже сам был на одном собрании. Доходило собрание до 50 человек, из которых многие не сочувствовали этим собраниям, а приходили так, из любопытства, а иные от нечего делать. На собраниях ораторствовали больше двое - сказанный «дорожный мастер не у дел» и учитель русско-туземной школы. Сначала рассуждали об общественных делах, о разных непорядках, о том, как устроиться лучше. Затем уже полезли в чужие дела, по известной программе, полученной в Н. Маргелане. И порешили отобрать причтовую землю, платы причту не давать за требы, церковным капиталом и хозяйством распоряжаться обществу и т. д. Так как число желающих вступить в этот союз не увеличивалось, а, напротив, и многие из посещавших эти собрания отказались подписываться под постановлениями собраний, то порешили сделать забастовку. Постановили свои письменные решения носить для подписи по домам, а кто не будет их подписывать, у того отбирать землю, из дома выгонять.
Более благоразумные из сельчан, узнав, что на собраниях этих бездельники зашли уже слишком далеко, и что дело может кончиться печально для целого села, собравшись и сговорившись в числе человек десятка, явились на собрание. Сперва начали говорить спокойно о том, что на собраниях обсуждаются дела, их ведению не подлежащие, что земля и причту, и им дана правительством и проч. Те, конечно, стали отстаивать свое, заспорили. Большинство ранее посещавших собрание перешло на сторону благоразумных. Последние, видя, что их партия больше, а противная ничтожество, без церемонии стали ругать зачинщиков, подступать, так сказать, к горлу к их председателю - «мастеру не у дел». Последний, предвидя неблагополучный для себя, а в особенности для своих боков, конец, - тихонько, незаметно сбежал с собрания, даже, говорят, без пальто и шапки. Так комично кончились здешние политические выступы! Хорошо еще, что в начале разогнали, а то дело дошло бы до огнестрельного оружия. Так, один из крестьян, запасный, говорил мне пред этим: «Если, - говорит, - придут ко мне эти господа с предложением подписать их постановления, я откажусь; если станут требовать силою, я возьму винтовку и буду стрелять в них, пока не издержу патроны, сколько их у меня есть».
В Скобелеве городской архитектор из поляков революционировал жителей, у него была главная квартира и собрания; отсюда исходили все распоряжения. К нему заманивали некоторых наших мужиков. Сперва угощали их водкой, потом уже толковали им на политические темы. Но все-таки, не будь в нашем селе «железнодорожного мастера не у дел», ничего не было бы в нашем селе, о чем рассказано выше.
Туземцы недоумевают о внутреннем состоянии России, беспокойном. Они никак не могут вместить в своих головах, как это можно не подчиняться начальствующим. Откликнулись и среди их российские беспорядки, увеличились разбои и грабежи среди туземного населения. Нападают ночью на дома богатых сартов целыми шайками, вооруженными огнестрельным оружием. И раньше были такие разбои, но меньше и проще. Среди этих разбойников попадаются русские из беглых острожников и арестантов. Для прекращения разбоев недавно заведены русские стражники и урядники по два-три на каждую волость. Они при участии полицейских из туземцев каждую ночь разъезжают по волости.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 24
1-го декабря. В конце ноября по три дня кряду собирались политические митинги, под руководством туземного учителя и одного здешнего крестьянина, бывшего железнодорожного мастера. Шли рассуждения по шаблонным программам, напечатанным и разосланным от социальной и революционной партий. Так порешили на митинге: отобрать в свое распоряжение все казенные дома: пристава, причта, училищные; отобрать причтовую землю, не давать причту платы за требы. Но дело в том, что с постановлениями митинга согласна лишь пятая часть села. Митинги окончились самым комичным образом при самом начале своего появ[ле]ния. На третий митинг явились более благоразумные крестьяне и заявили, что им новых порядков не надо и будут жить пока по-старому, чтоб митингов этих не было. Организаторы митингов стали убеждать, что предлагаемые ими порядки будут лучше. Тогда им пригрозили, что многих разгонят силой. Заправилы бежали. И хорошо сделали, а то озлобленные крестьяне избили бы их.
…Опять идет забастовка и вследствие этого не получаем вот уже две недели газет. В войсках, расположенных в Ташкенте и Андижане, были бунты в некоторых батальонах.
25-го декабря. В церкви во время службы было очень холодно, несмотря на то, что народу было полная церковь и все время топились чугунные печи. В алтаре не было печи; пред праздником поставили, проделав отверстие для трубы в оконной раме. Печь хотя и небольшая, но греет, а то было бы так холодно, хоть в перчатках служи.
С 23 наступила здесь зима и довольно суровая: насыпано снегу на четверть аршина. Температура доходила в одно утро до -18 °Р. Такой холод здесь очень редкое явление.
С 15 ноября по 6 декабря опять были железнодорожные, почтовые и другие забастовки. После довольно продолжительного промедления явилась, наконец, и к нам почта. Газеты и журналы спутались: последние нумера получаются раньше, первые - после. Вот уже почты четыре, как получаются газеты за ноябрь. Товары вздорожали. Хорошо еще, что здесь есть склады керосину и сахару, из которых эти товары и отпускались понемногу. А то пришлось бы сидеть без них… Мелким, да и всем торговцам керосин вовсе перестали отпускать. Сарты знали истинную причину всех забастовок и в шутку говорили: «Дозвольте нам и мы выучим этих ваших забастовщиков».
Во время хождения в праздники по домам со св. крестом везде заводили разговор о бывших у нас митингах. Никто не сочувствует им, а наоборот, почти все ругаются и осмеивают зачинщиков. И на отношения прихожан к нам они не повлияли: везде принимали радушно и благодарили за посещение.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1908, № 7
22 января 190[6] г. Венчали сегодня брак; жених здешний, а невеста из России, выписная, хотя оба они уроженцы Киевской губернии. Такие браки бывали и ранее и происходят они от недостатка невест. И как-то удаются, живут новобрачные согласно, как я замечаю. Есть здесь даже один крестьянин киевский, который занимается привозом невест с родины, куда ездит ежегодно. Привезет девиц двух-трех; поживут они здесь недолгое время: им находятся женихи и они выходят замуж. Так, правда, водится в колониях и других, более передовых наций, где женщина ценится более, чем в центрах, по известному экономическому закону спроса и предложения. Все-таки здесь пахнет пережитком старины.
На днях был губернатор [В. И. Покотило, военный губернатор Ферганской области в 1904-1907 гг. - rus_turk.], но был не вовремя: вечером, при огнях. Прежде всего зашел в церквь. Служили литию, со многолетием. Был в моем доме, с визитом. Заходил в училища русское и туземное и в два-три дома крестьян. Потом долго сидели у пристава вместе за чаем и закуской. Человек он очень простой, разговорчивый. В начале, при встрече, очень рассердили его крестьяне, заявляя о земле в довольно неприличной, грубой форме. Одного крикуна он даже записал на память. В 10 час. вечера уехал обратно в Маргелан, там появились у него какие-то спешные дела.
Дня три тому назад получена почта за декабрь месяц, последние нумера газет и журналов за прошедший год. Вероятно, это уже последние забастовки «всероссийского самоуправства».
31 января. Окрестили здешнего сарта, о котором было упомянуто мною ранее в моем дневнике. Год уже, как он заявил о своем желании принять христианство. Но я все сомневался в его искренности, да и научить его было трудно хотя бы самым главным истинам христианской религии, ибо он человек рабочий, кормящийся исключительно поденной работой. С своими же родителями, у которых есть земля, он, само собой разумеется, порвал всякие связи. Общество назначило ему из своих сумм 50 руб. на приобретение русской одежды. Сарты как-то хладнокровно относятся к этому; никакого фанатизма не заметно; вероятно, скрывают. Говорят с ним как и прежде и он везде ходит без опаски.
Получил известие в письме, что застрелился один знакомый учитель, без объяснения причин. Больше нечем объяснить причину его самоубийства, как финансовым расстройством в хозяйстве. Осталась семья 7 человек. Причина малоуважительная. Из двоих обучающихся в гимназиях детей - один получает стипендию.
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 15
9 февраля 1906 г. Сегодня на сельском сходе постановили отобрать половину надела у кр. К., председателя бывших митингов «железнодорожного мастера не у дел», о котором упоминалось раньше, и передать его жене, а сожительницу его прогнать из села. Последнее постановление, конечно, незаконно: выселить только за незаконное сожительство ни общество, ни полиция не могут. Относительно же передачи половины его надельной земли законной его жене, это их постановление законно; и будет сделано. Этот г. К. жил ранее на жел. дороге, а жена с сыном здесь. С год тому назад с небольшим он приехал сюда, стали с женою ссориться. Жена с сыном ушла от него, а он взял одну женщину к себе, и стали жить в гражданском браке. Таких случаев не первый здесь. Есть еще три семьи, кроме этой, не венчанных. Пожилых крестьян, а в особенности стариков, это возмущает как явление необычное, безнравственное, и у этого господина К., кроме того, есть уже двое женатых сыновей, самому ему 50 лет. Некоторым извинением служит ему разве то, что жена у него ужасно глупая женщина, совершенно ему не пара.
Вроде этого господина К. семейное положение моего псаломщика, но в обратном направлении. Здесь жена его бросила. Она и пьянствовала безобразно. Жалко его дочь - девицу 12 лет. Учить ее никуда не отдал, кончила только приходское училище. При мне училась, имеет блестящие способности. В первый год по приезде я настоял готовить ее в гимназию, а псаломщик как-то неохотно на это соглашается, и говорил, что ей уже лета вышли, минет 11 лет, в первый класс не подготовить, а в приготовительный стара. Метрической выписи под руками не было, а после, когда получили ее, оказалось, что он или ошибся, или обманул. Вернее всего последнее, ибо для него предстоял ежегодный расход в 800 р. Так и останется девица без образования.
Вино, вино! Вот из-за него на днях ездили на суд в Н. Маргелан с десяток наших мужиков, обвиняемых в незаконной продаже спиртных напитков (шинкарстве). Слышал, что некоторых присудили к штрафам в 25 руб. Да разве такой штраф остановит! Вот если бы присудили к тюремному заключению, - это другое дело. А поторговывают водочкою очень, очень многие. Села своего и русских покупателей мало, ездят по сартовским селам и деревням, по киргизским, там торгуют водкой и пивом. И, говорят, среди туземцев торговля еще бойчее, прибыльнее. Составляли не один приговор штрафовать шинкарей, но не исполняют приговоров этих, укрывают продавцов, почти все и покупают у них водку. Пристав махнул рукой на это дело, так как протоколы его на шинкарей многие оставлялись без последствий, или лежали по году нерешенными, или разрешались 3-рублевыми штрафами виновных.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1908, № 7
12 февраля. Посеребрили паникадила, подсвечники. Получили как раз новые иконы запрестольные. Храм получил совсем иной вид. Иконы запрестольные порядочного письма, но церковному старосте они не понравились тем, что рукоятки плохо окрашены, не лакированы. Странная оценка. Сколько еще нужно затратить церковного капитала, чтобы привести храм в более приличный вид? А там прихожане спрашивают, почему у нас не копится церковный капитал (в кассе имеется всего 150 руб.). С объявлением свобод мужики полезли всюду. В ноябре прошедшего года мои мужики просили уездного начальника, который был здесь на сходе, чтобы причт не касался церковного ящика, т. е. чтобы староста и представители прихожан производили расход церковных сумм без участия причта, равно и приход они одни ведали бы сами. Вот пошло бы церковное хозяйство! Пошло бы хозяйство такое же, какое ведется в обществе: растраты, хищения. При мне сменились здесь два сельских старосты, у обоих оказались растраты общественных сумм, в общей сложности на тысячу рублей. Да, говорят, расхищено общественного леса на две тысячи. То же случилось бы и с церковными суммами.
На днях был второй сход, - все об одном и том же деле, а именно о крестьянине К., о его семейном положении. Он уже пожилой, 45 лет, с женой разошелся. Сын 10 лет - живет у матери. Отец на содержание им не дает ничего, между тем держит у себя содержанку с тремя детьми. Общество и постановило приговором: отобрать у него земельный участок и передать жене с сыном. Но едва ли этот приговор приведут в исполнение, как и другие многие, сему подобные, ранее оставшиеся тоже только на бумаге, напр., о штрафе родителей за неисправное посещение детьми школы, торговле спиртными напитками. И после приговоров шинков не убавилось, а школа с марта по обыкновению пустеет и ни о каких штрафах за эти непорядки не слышно. Кстати расскажу один случаи о шинках; случай невероятный. В один воскресный день человек тридцать мужиков, во главе с сельским старостой, отправились к крестьянину В., произвели у него обыск, нашли у него порядочное количество водки, вина и пива. Все это забрали, унесли… и выпили, с виновника, сверх этого, взяли еще 30 руб. штрафу. Суд скорый и правый, вернее, самосуд, самоуправство. Надо заметить, что в селе живет пристав, который при этом случае в селе не был, куда-то отлучался. Что же могут сделать русские сельские выборные власти в более глухих селах, где нет высшей полицейской или какой-нибудь другой административной власти? Штраф этот на шинкарей не действовал, ибо они по-прежнему стали торговать и всякие штрафы выручать сугубо.
Высеребрили паникадила и подсвечники. Выписали две иконы запрестольные. В церкви стало как будто светлее и почище. Подсвечники были выписаны недавно - всего года четыре тому назад, а на вид были так ветхи, как будто они были в употреблении не один десяток лет. Я недоумевал сперва: почему так они износились? Виновник оказался сторож. Раз прихожу в церковь пред всенощной, он их чистит, скоблит ножом, воск очищает. При таком способе чистки он и сцарапал все серебро. А так он чистил, как потом оказалось, уже не один год!.. А много еще нужно употребить денег на украшение храма. Казна затратила 25 тысяч руб. на постройку церкви, а на внутреннее украшение пожалела. Что и приобретено было ею к освящению, то все было плохонькое, дешевенькое: ризы, иконы и прочее… Только одна видимость, одна форма…
26 февраля. Хоронили старика-малоросса; провожали его до кладбища. Просили, чтобы несли 4 хоругви при проводах покойника, но я не согласился: по требнику с иконами положено провожать епископов, священников [Напрасно. Этот обычай крепко держится во всей Грузии и по всему югу России… При чем тут требник, когда обычай этот освящен долгими годами. - Ред.]. В Малороссии провожают с крестным ходом, чтением Евангелий и мирян. Затем, там при смерти каждого мирянина звонят в колокол, что также противно уставу. Удар в колокол производится лишь по смерти епископов и священников. Звонить я разрешил, за исключением ночного времени. Самое лучшее епархиальному начальству дать руководственные указания однообразные для всех приходов, весьма необходимые в подобных случаях [Приходскому пастырю лучше всего самому соображаться с потребностями и взглядами своих пасомых. - Ред.].
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 15
1 марта. Приехал в нашу епархию новый преосвященный Димитрий, по происхождению он гризан, кончил юридический факультет Харьковского университета, а потом - Киевскую духовную академию, на втором курсе которой принял монашество. До сего времени был викарием в двух епархиях, в последней на Кавказе. Он еще совсем молодой - 40 л. нет.
Церковь наша три года как освящена (в ноябре 1902 года), а подсвечники все попорчены, ныне подбелили их, и это стоило сто рублей. Приведены они в негодный вид от недосмотра церковного старосты. Чистил их сторож, соскребал воск ножом и, конечно, всю отделку сцарапал. По приезде сюда я вскоре застал его на месте преступления скребущим подсвечник и, конечно, остановил. После этого он уже стал их обваривать кипятком, обтирать тряпкой, но было поздно. Едва дождались сюда серебренника, какого-то приезжего. Своих здесь церковных мастеров - серебряников, резчиков и др. нет, кроме г. Верного.
Был инспектор училища при мне в первый раз за 22½ года службы. Он ездить по училищам не любит, да и ревизует мало, подписывается только под бумагами, учеников спрашивает мало. В Успенском был при мне, и учеников не велел собирать, подписался только в журналах и книгах. Говорят, что этот инспектор выходит в отставку, выслужил уже пенсию.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1908, № 7
10 марта. Сегодня (понедельник Фоминой) служили заупокойную литургию, панихиду, и на кладбище - литию. Великорусам нужно править Радоницу во вторник, а малороссам в понедельник. Я уже принял сторону последних. Благо по уставу с понедельника положено поминать усопших. Да и удобнее: воскресенье Фомино и кряду Радоница, два праздника кряду после Святой, а затем - конец; все отправятся на работы, экономия во времени один день. Раньше я служил здесь по два дня Светлой, первые. Некоторые вопрошали, почему не бывает службы на третий день, будто бы везде служат и на третий. Едва ли где-либо в селах служат. Ныне служил во вторник и субботу на Святой. Во вторник было порядочно народу за литургией, а в субботу человек тридцать. Значит, нужно служить три дня обязательно. Но за вечернями почему-то было очень мало молящихся.
Никак не можем устроить постоянного хора. Дело за регентами. Есть двое лиц, которые уже принимались несколько раз, составлялся под руководством их хор, поют с месяц пред праздниками - Рождеством и Пасхой, затем с окончанием праздников наших регентов и в церкви не увидишь, не только что петь. И платили им понемногу от церкви, ничего не помогает. Да и в певчих недостаток. Самое лучшее, конечно, составлять хор из школьников. Но, к несчастию, учитель не может обучать пению, а сторонний регент где будет биться с ними - ребятами, так сказать, с азбуки?
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Начиная с 14-й части, «Дневник священника» дополняется отрывками из других произведений В. Иларионова:
В. Иларионов. Из дневника священника // Туркестанские епархиальные ведомости. 1906, № 2-4, 8; 1907, № 4, 6, 20, 24; 1908, № 7, 20, 22; 1909, № 3, 5; 1910, № 19, 24.
В. Иларионов. Воспоминания из поездки на родину // Туркестанские епархиальные ведомости. 1912, № 23; 1913, № 21, 22, 24; 1914, № 2, 3, 5, 7, 13.
Начало: 1. В Азию!
Предыдущая часть: 14. Русское Село. Поездка в Голодную степь
Следующая часть: 16. Жажда земли и воли
Ново-Маргеланская тюрьма. 1903. (Из публикаций краеведа A.O.)
Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 20
7 марта [1905 года]. Месяц тому назад явился ко мне один сарт и заявил, что он желает принять христианскую веру. Ходил он ко мне, учился. «Верую», заповеди и несколько молитв заучил. Но объяснение заученного что-то не поддается, плохо понимает; может быть, отчасти и потому, что он жил все у малороссов, привык к малороссийской речи, которую я сам мало понимаю.
Этому сарту нужно сейчас же и креститься, чрез месяц-два; но я отказал ему в этом. Почему-то он желает еще поступить в военную службу. Пробовал учить читать; - тоже плохо понимает. Пока остался у меня, нанялся в услужение. Говорил я с теми из крестьян, у которых он больше проживал, работал. И те говорят, что он действительно все время интересовался религиозно-обрядовой стороной христианства, и высказывал, что «ваша вера лучше». Поэтому можно думать, что к принятию христианства побуждают его не одни материальные выгоды.
На днях получил пожертвование в церковь, одежды на престол и жертвенник рублей в 80. Пожертвование это получено от служащих хлопковой фирмы Крафт. Мы даже и не знаем их. Оказывается, что это пожертвование собрано по почину одной дамы из служащих Крафта, бывавшей неоднократно в нашей церкви молиться.
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 3
10 мая. Нынешняя весна исключительная здесь по осадкам и температуре. Дожди и теперь идут каждую неделю. В марте и апреле все холодно было, потому цветение деревьев запоздало почти на месяц. Запоздали на столько же почти с посевами хлебов и хлопка. Первые кончили в конце марта, а раньше, в другие годы кончали в феврале. С марта месяца живет у меня в работниках молодой сарт 20 лет. Он заявил о желании креститься или, как он выражается, «принять христианскую веру». Трудно узнать, искренно его намерение или манят его материальные выгоды: получение земельного надела, устройство жизни по-русски. Говорит он по-русски сносно, но учение молитв дается туго, славянские слова коверкает. Хочется ему выучиться читать и писать по-русски. Псаломщик начинает учить, но говорит, что трудно с ним заниматься. Есть у него отец и мать, не препятствуют ему креститься, но говорит, что мать плачет, говорит: «Ты теперь оставишь и забудешь нас совсем». Интересные, и вместе курьезные вещи рассказывал он мне про сартовский бунт, который начинался здесь, где теперь стоит село Русское, где жил сам главарь Андижанского восстания (в 1898 г.) и откуда он пошел войною на русских. Оказывается, что все туземное население, большое и малое, мужское и женское, знали о подготовляемом бунте, но молчали. Указал многих назначенных главарем начальников бунтовских отрядов, вроде командиров батальонов или полков, по-нашему. Одним из таких полковников оказался мой испольщик, старик уже сарт. Это вполне естественно, так как этот мой испольщик все время толкался, больше и жил у главаря бунта - имама [Ишана. - rus_turk.] (духовное лицо у мусульман). И был он наблюдатель за исполнением местными мусульманами религиозных обрядов и бытовых обычаев (раш).
Так, этот новоиспеченный полковник со своим полком, толпой сартов человек в тысячу, вооруженных серпами, топорами, а то простыми палками, был послан громить Новый Маргелан. Был он уже близко к цели, недалеко от города. И вдруг, 18 мая, ранним утром, с быстротой молнии разнеслась во все концы Ферганы весть, что главарь восстания в Андижане потерпел полное поражение со своим отрядом. Тогда полковник наш, бросив свой отряд, убежал поскорее восвояси, кратчайшим путем, как вороны летают. И правда, я замечал у него некоторые военные замашки: делание под козырек при встрече, ходьба в такт с словами «раз-два». Прискакал домой полковник, и как ни в чем не бывало притих. Так и остался безнаказанным почему-то.
Оглашаемый сарт много сделал посадок в моем саду, все годное выкопали на полевой земле и перевезли в сад. Посадил огурцы и выгнал их в сорок дней, уже поспели. И искусники же сарты в садовом и огородном деле. С одного завода опять пожертвовали в нашу церковь парчовые облачения на престол и жертвенник с покровами, рублей в 80. И из прихожан двое пожертвовали рублей на 60 облачений.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 24
14 июня. Что за молодежь ныне? Неуживчивая какая-то? Из венчанных в январе месяце, две пары уже разошлись; думаю, что временно; молодые жены ушли к родителям, а одну пару, мужа и жену, выгнал из дому отец; живут изгнанники на квартире. Одна из разошедшихся молодиц поступила на место в городе. По просьбе родителей ее мужа, обвиняющих родителей снохи в происшедшем семейном разладе, я ходил к последним для увещания. Они со своей стороны винят в этом родителей зятя и для примирения ставят для молодых трудновыполнимые условия, и даже вредные в хозяйственном отношении. А именно, чтобы они отделили половину усадебного участка сыну, построив ему отдельный дом, и дали еще одну дес. полевой земли. Это же разорит их, да и молодым на полуторых десятинах земли не придется жить в довольстве.
Увещания мои, данные молодым, чтобы сошлись, едва ли подействуют. Эта пара - оба великороссы. Малороссы в этом случае практичнее и дальновиднее. Предвидя неизбежные несогласия со взятием нового члена семьи, они, прежде чем женить сына, отделяют ему участок земли и строят отдельный дом. Да и невесты у них не дадут хорошей такому жениху, у которого нет отдельного, своего участка земли.
На днях говорил в церкви о нарушении прихожанами приговора о торговле водкой и вином в поселке, и о большом вреде от этого. Составлен был приговор о том, чтобы следили за виноторговцами, старались открывать их и кто попадется, на того налагать денежный штраф. При повторении - выселять занимающихся этим. И вот этот приговор не исполняется. Своим словом о шинках произвел много толков. Кто благодарит, а кто ругает. Говорят, это дело полиции, а не священника. Я же никаких полицейских мер не предпринимал, а только сказал, что нужно выполнять приговор, раз составили; говорил о вреде шинков и о неисполнении ими данного обещания. Это наша пастырская доля. Вечером приходили ко мне трое более обстоятельных и благоразумных прихожан поговорить о том же деле и спрашивали совета, что делать. Я им сказал, что нужно исполнять приговор и для этого нужно что-нибудь предпринять сообща нескольким лицам.
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 12
22 июня 1905 года. Сегодня минуло десять лет, как я приехал в Туркестанский край. За мною потянулись сюда и другие из Вологодского края на духовную службу помаленьку. Есть уже человек шесть священников. Один пожил здесь четыре года, некто о. Волокитин, и умер недавно, в пути из Закаспийской области к г. Верному, на новое место. Он вдовый, оставил двоих детей-сирот, двух девочек 7-5 лет. Кто примет, и примет ли в них участие, не знаю, потому что смерть его произошла далеко отсюда, верст за 700, и притом вдали и от Ташкента. Не знаю даже, жил ли с ним здесь кто из вологодских родных.
С января месяца, т. е. с того времени, как начали печататься мои «письма», здешний край заинтересовал моих земляков. И посыпались ко мне письма с родины: от священников, псаломщиков, семинаристов, желающих поступить сюда на службу. Приходится отвечать. Письма из Вологодского края, - это понятно. Но вот получил даже письмо от священника одной из южных губерний. Он вологжанин же, но попал на службу на юг. И там ему что-то не нравится, намерен проситься сюда. Наконец, прихожане мои составили приговор о постройке церковной сторожки, назначили из общественных сумм 100 р. На эти деньги не выстроить, придется добавить из церковных сумм. К осени будет готова. Здесь построиться можно скоро, лишь бы деньги были. Кирпич-сырец в неделю могут сделать сарты несколько десятков тысяч, а просыхает он тоже не более как в неделю.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 24
1-го августа. Наняли сторожа к церкви такого, какой был мне нужен, и вообще какой и следует быть, не имеющий своей земли. Ранее церковным сторожем был здешний, местный крестьянин, занятый своим хозяйством. Бывало днем его не найдешь около церкви, - все дома. Если нужно бывало послать куда-либо по делам церкви, то я посылал свою прислугу. Да и жить сторожу было негде: сторожки церковной нет. Во время непогоды он укрывался на церковном крыльце, а в холода - в пономарне. Первое мало спасало его от дождя, а пономарню обращать в сторожку во многих отношениях неудобно, поэтому порешили устроить отдельное помещение для церковной сторожки. Прихожане отпустили на этот предмет маловато: всего 50 руб. Просил для сей надобности отпуска церковных сумм, а затем предполагаем устроить добровольный сбор по селу натурой: зерном, пшеницей. Едва-едва сговорили крестьян. Говорят: не нужно сторожки.
Приехал на днях новый учитель, и опять, к несчастию моему, не певец. На двух годах сменился третий учитель. Не знаю, почему не живется им здесь? Такая смена учителей невыгодно отзывается на успехах учеников и вообще на удовлетворительном состоянии школы. К тому же учебного времени у нас что-то мало… В продолжение полуторых месяцев до 1 ноября идет прием вновь поступающих учащихся и старых. С половины февраля ученики начинают бросать школу; к марту остается половина, а с апреля посещают школу - 10-15 человек… И что это за наказанье: во всех наших школах везде жалобы на неисправное посещение школы учениками. Что за халатность такая? Хотя бы свыше сделали распоряжение!
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 12
20 октября. Постройки свои, хотя и не большие, но очень нужные, сторожку церковную и баню, в своем саду кончил. Последнюю построил на свой счет. Жили без своей бани два года, ходили в чужую. Инженеры потратили на дом священника 6 тыс. руб., а не могли сэкономить - даже в смету не включили - на постройку такой необходимой службы, как баня. При бане и пруд выкопали.
Новая церковная сторожка, и сторожа наняли нового, не здешнего, а стороннего. Жить будет он в сторожке. Этого мне давно хотелось, и дождался.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 24
6-го ноября. Получена вторая почта после забастовки на железных дорогах, продолжавшейся 15 дней. Здесь не было газет за 22 дня. А что творилось в это время внутри России? Объявили «свободы» и «воли» - пошли везде своеволие и пьянство. В городах устраивались процессии революционеров и при этом, конечно, кровавые стычки с полицией и чернью. Родственник из г. Архангельска пишет, что там в это время, в один прекрасный день, процессия революционеров и учащейся молодежи толпой черни была загнана в собор во время литургии. Конечно, произошел страшный переполох между молящимися и служащими. Затем революционеров выгнали оттуда и на улицах произошла свалка. Были убитые и много раненых. Первых бросали даже в Сев. Двину. Настолько разгорелись страсти! Чернь расправлялась с ними так круто потому, что революционеры где-то в присутственном месте разорвали портрет Государя Императора. Да и вообще насолили всем много.
И здешние крестьяне почувствовали свободу, обратив ее в своеволие и грубость. Так, недавно был здесь уездный начальник и собрал сельский сход. На сход явилось много пьяных; многие говорили с ним дерзко, заявляя о своих нуждах, в особенности о земельной. Они говорили, что у них нет пастбища для скота, сенокосной земли, наделы полевые меньше сравнительно с наделами других поселков (6½ дес.) и т. п. С этого схода уездный начальник зашел ко мне, сильно взволнованный. «И на вас, - говорит, - жаловались. Будьте поосторожнее с ними». Просили, чтоб причт не касался церковных денег, а распоряжался приходом и расходом их церковный староста и выборные от прихожан, без участия причта…
Судя по беспорядкам в сельских и волостных денежных делах, можно представить, как пошло бы церковное хозяйство при таком распорядке! Жаловались даже и на то, что продолжительна и утомительна у нас церковная служба, что заутреня служится с вечера, а литургия начинается поздно и т. п. Я ему заметил, что все эти жалобы неосновательны, а посему они останутся так одними разговорами и что все обойдется мирно.
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 12
24 ноября. С 14 октября по 1 ноября были забастовки на желез. дорогах. Сидели две недели без газет и журналов, сразу получили их за 15 дней. В начале ноября были забастовки столичных типографий, опять неделю не получали ни газет, ни журналов. С 15 ноября снова началась железнодорожная забастовка и телеграфная. И, говорят, будет продолжительная. И опять не получаем газет. И газеты еще что! А вот без товаров купцы сидят. Керосину мало, вздорожал. Из складов отпускают его в ограниченном количестве, не более одного пуда на одно лицо. Сахар тоже поднялся в цене. Получаются тревожные вести. Один родственник пишет из Архангельска, описывает побоище между интеллигенцией «красной» и чернью. Ужас.
Возмущаются здесь и сарты-торговцы из-за задержки товаров. Дали бы, говорят, их в наши руки, железнодорожных-то служащих, мы показали бы им забастовку!
Сегодня был уездный начальник, собирал сход. На сходе мужики Бог знает что говорили. И на меня высказывали ему кое-какие претензии, вроде того, что я не спрашиваю их позволения законно расходовать церковные деньги. Я сказал ему: не беспокойтесь, я сумею объясниться с ними, и блажь эта скоро пройдет у них.
30 ноября. Вернулся из Н. Маргелана. Там относительно спокойно. Собирались митинги против дома губернатора, но он разгонял их, тем дело и кончалось. Дорогою узнал, что 28-го в Русском селе устроенный митинг крестьян, в женском училище, разбежался самым комичным образом, без всякой полиции, разогнали его те же крестьяне, из более благоразумных. Главарь едва унес ноги, а то поколотили бы его.
Митингов этих в нашем селе было несколько и начались они благодаря одному крестьянину здешнему, бывшему железнодорожному мастеру, теперь находящемуся не у дел. В начале он подговорил человек пять-шесть крестьян составить союз для устройства якобы своих общественных дел. Пристав разрешил им собираться, даже сам был на одном собрании. Доходило собрание до 50 человек, из которых многие не сочувствовали этим собраниям, а приходили так, из любопытства, а иные от нечего делать. На собраниях ораторствовали больше двое - сказанный «дорожный мастер не у дел» и учитель русско-туземной школы. Сначала рассуждали об общественных делах, о разных непорядках, о том, как устроиться лучше. Затем уже полезли в чужие дела, по известной программе, полученной в Н. Маргелане. И порешили отобрать причтовую землю, платы причту не давать за требы, церковным капиталом и хозяйством распоряжаться обществу и т. д. Так как число желающих вступить в этот союз не увеличивалось, а, напротив, и многие из посещавших эти собрания отказались подписываться под постановлениями собраний, то порешили сделать забастовку. Постановили свои письменные решения носить для подписи по домам, а кто не будет их подписывать, у того отбирать землю, из дома выгонять.
Более благоразумные из сельчан, узнав, что на собраниях этих бездельники зашли уже слишком далеко, и что дело может кончиться печально для целого села, собравшись и сговорившись в числе человек десятка, явились на собрание. Сперва начали говорить спокойно о том, что на собраниях обсуждаются дела, их ведению не подлежащие, что земля и причту, и им дана правительством и проч. Те, конечно, стали отстаивать свое, заспорили. Большинство ранее посещавших собрание перешло на сторону благоразумных. Последние, видя, что их партия больше, а противная ничтожество, без церемонии стали ругать зачинщиков, подступать, так сказать, к горлу к их председателю - «мастеру не у дел». Последний, предвидя неблагополучный для себя, а в особенности для своих боков, конец, - тихонько, незаметно сбежал с собрания, даже, говорят, без пальто и шапки. Так комично кончились здешние политические выступы! Хорошо еще, что в начале разогнали, а то дело дошло бы до огнестрельного оружия. Так, один из крестьян, запасный, говорил мне пред этим: «Если, - говорит, - придут ко мне эти господа с предложением подписать их постановления, я откажусь; если станут требовать силою, я возьму винтовку и буду стрелять в них, пока не издержу патроны, сколько их у меня есть».
В Скобелеве городской архитектор из поляков революционировал жителей, у него была главная квартира и собрания; отсюда исходили все распоряжения. К нему заманивали некоторых наших мужиков. Сперва угощали их водкой, потом уже толковали им на политические темы. Но все-таки, не будь в нашем селе «железнодорожного мастера не у дел», ничего не было бы в нашем селе, о чем рассказано выше.
Туземцы недоумевают о внутреннем состоянии России, беспокойном. Они никак не могут вместить в своих головах, как это можно не подчиняться начальствующим. Откликнулись и среди их российские беспорядки, увеличились разбои и грабежи среди туземного населения. Нападают ночью на дома богатых сартов целыми шайками, вооруженными огнестрельным оружием. И раньше были такие разбои, но меньше и проще. Среди этих разбойников попадаются русские из беглых острожников и арестантов. Для прекращения разбоев недавно заведены русские стражники и урядники по два-три на каждую волость. Они при участии полицейских из туземцев каждую ночь разъезжают по волости.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1907, № 24
1-го декабря. В конце ноября по три дня кряду собирались политические митинги, под руководством туземного учителя и одного здешнего крестьянина, бывшего железнодорожного мастера. Шли рассуждения по шаблонным программам, напечатанным и разосланным от социальной и революционной партий. Так порешили на митинге: отобрать в свое распоряжение все казенные дома: пристава, причта, училищные; отобрать причтовую землю, не давать причту платы за требы. Но дело в том, что с постановлениями митинга согласна лишь пятая часть села. Митинги окончились самым комичным образом при самом начале своего появ[ле]ния. На третий митинг явились более благоразумные крестьяне и заявили, что им новых порядков не надо и будут жить пока по-старому, чтоб митингов этих не было. Организаторы митингов стали убеждать, что предлагаемые ими порядки будут лучше. Тогда им пригрозили, что многих разгонят силой. Заправилы бежали. И хорошо сделали, а то озлобленные крестьяне избили бы их.
…Опять идет забастовка и вследствие этого не получаем вот уже две недели газет. В войсках, расположенных в Ташкенте и Андижане, были бунты в некоторых батальонах.
25-го декабря. В церкви во время службы было очень холодно, несмотря на то, что народу было полная церковь и все время топились чугунные печи. В алтаре не было печи; пред праздником поставили, проделав отверстие для трубы в оконной раме. Печь хотя и небольшая, но греет, а то было бы так холодно, хоть в перчатках служи.
С 23 наступила здесь зима и довольно суровая: насыпано снегу на четверть аршина. Температура доходила в одно утро до -18 °Р. Такой холод здесь очень редкое явление.
С 15 ноября по 6 декабря опять были железнодорожные, почтовые и другие забастовки. После довольно продолжительного промедления явилась, наконец, и к нам почта. Газеты и журналы спутались: последние нумера получаются раньше, первые - после. Вот уже почты четыре, как получаются газеты за ноябрь. Товары вздорожали. Хорошо еще, что здесь есть склады керосину и сахару, из которых эти товары и отпускались понемногу. А то пришлось бы сидеть без них… Мелким, да и всем торговцам керосин вовсе перестали отпускать. Сарты знали истинную причину всех забастовок и в шутку говорили: «Дозвольте нам и мы выучим этих ваших забастовщиков».
Во время хождения в праздники по домам со св. крестом везде заводили разговор о бывших у нас митингах. Никто не сочувствует им, а наоборот, почти все ругаются и осмеивают зачинщиков. И на отношения прихожан к нам они не повлияли: везде принимали радушно и благодарили за посещение.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1908, № 7
22 января 190[6] г. Венчали сегодня брак; жених здешний, а невеста из России, выписная, хотя оба они уроженцы Киевской губернии. Такие браки бывали и ранее и происходят они от недостатка невест. И как-то удаются, живут новобрачные согласно, как я замечаю. Есть здесь даже один крестьянин киевский, который занимается привозом невест с родины, куда ездит ежегодно. Привезет девиц двух-трех; поживут они здесь недолгое время: им находятся женихи и они выходят замуж. Так, правда, водится в колониях и других, более передовых наций, где женщина ценится более, чем в центрах, по известному экономическому закону спроса и предложения. Все-таки здесь пахнет пережитком старины.
На днях был губернатор [В. И. Покотило, военный губернатор Ферганской области в 1904-1907 гг. - rus_turk.], но был не вовремя: вечером, при огнях. Прежде всего зашел в церквь. Служили литию, со многолетием. Был в моем доме, с визитом. Заходил в училища русское и туземное и в два-три дома крестьян. Потом долго сидели у пристава вместе за чаем и закуской. Человек он очень простой, разговорчивый. В начале, при встрече, очень рассердили его крестьяне, заявляя о земле в довольно неприличной, грубой форме. Одного крикуна он даже записал на память. В 10 час. вечера уехал обратно в Маргелан, там появились у него какие-то спешные дела.
Дня три тому назад получена почта за декабрь месяц, последние нумера газет и журналов за прошедший год. Вероятно, это уже последние забастовки «всероссийского самоуправства».
31 января. Окрестили здешнего сарта, о котором было упомянуто мною ранее в моем дневнике. Год уже, как он заявил о своем желании принять христианство. Но я все сомневался в его искренности, да и научить его было трудно хотя бы самым главным истинам христианской религии, ибо он человек рабочий, кормящийся исключительно поденной работой. С своими же родителями, у которых есть земля, он, само собой разумеется, порвал всякие связи. Общество назначило ему из своих сумм 50 руб. на приобретение русской одежды. Сарты как-то хладнокровно относятся к этому; никакого фанатизма не заметно; вероятно, скрывают. Говорят с ним как и прежде и он везде ходит без опаски.
Получил известие в письме, что застрелился один знакомый учитель, без объяснения причин. Больше нечем объяснить причину его самоубийства, как финансовым расстройством в хозяйстве. Осталась семья 7 человек. Причина малоуважительная. Из двоих обучающихся в гимназиях детей - один получает стипендию.
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 15
9 февраля 1906 г. Сегодня на сельском сходе постановили отобрать половину надела у кр. К., председателя бывших митингов «железнодорожного мастера не у дел», о котором упоминалось раньше, и передать его жене, а сожительницу его прогнать из села. Последнее постановление, конечно, незаконно: выселить только за незаконное сожительство ни общество, ни полиция не могут. Относительно же передачи половины его надельной земли законной его жене, это их постановление законно; и будет сделано. Этот г. К. жил ранее на жел. дороге, а жена с сыном здесь. С год тому назад с небольшим он приехал сюда, стали с женою ссориться. Жена с сыном ушла от него, а он взял одну женщину к себе, и стали жить в гражданском браке. Таких случаев не первый здесь. Есть еще три семьи, кроме этой, не венчанных. Пожилых крестьян, а в особенности стариков, это возмущает как явление необычное, безнравственное, и у этого господина К., кроме того, есть уже двое женатых сыновей, самому ему 50 лет. Некоторым извинением служит ему разве то, что жена у него ужасно глупая женщина, совершенно ему не пара.
Вроде этого господина К. семейное положение моего псаломщика, но в обратном направлении. Здесь жена его бросила. Она и пьянствовала безобразно. Жалко его дочь - девицу 12 лет. Учить ее никуда не отдал, кончила только приходское училище. При мне училась, имеет блестящие способности. В первый год по приезде я настоял готовить ее в гимназию, а псаломщик как-то неохотно на это соглашается, и говорил, что ей уже лета вышли, минет 11 лет, в первый класс не подготовить, а в приготовительный стара. Метрической выписи под руками не было, а после, когда получили ее, оказалось, что он или ошибся, или обманул. Вернее всего последнее, ибо для него предстоял ежегодный расход в 800 р. Так и останется девица без образования.
Вино, вино! Вот из-за него на днях ездили на суд в Н. Маргелан с десяток наших мужиков, обвиняемых в незаконной продаже спиртных напитков (шинкарстве). Слышал, что некоторых присудили к штрафам в 25 руб. Да разве такой штраф остановит! Вот если бы присудили к тюремному заключению, - это другое дело. А поторговывают водочкою очень, очень многие. Села своего и русских покупателей мало, ездят по сартовским селам и деревням, по киргизским, там торгуют водкой и пивом. И, говорят, среди туземцев торговля еще бойчее, прибыльнее. Составляли не один приговор штрафовать шинкарей, но не исполняют приговоров этих, укрывают продавцов, почти все и покупают у них водку. Пристав махнул рукой на это дело, так как протоколы его на шинкарей многие оставлялись без последствий, или лежали по году нерешенными, или разрешались 3-рублевыми штрафами виновных.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1908, № 7
12 февраля. Посеребрили паникадила, подсвечники. Получили как раз новые иконы запрестольные. Храм получил совсем иной вид. Иконы запрестольные порядочного письма, но церковному старосте они не понравились тем, что рукоятки плохо окрашены, не лакированы. Странная оценка. Сколько еще нужно затратить церковного капитала, чтобы привести храм в более приличный вид? А там прихожане спрашивают, почему у нас не копится церковный капитал (в кассе имеется всего 150 руб.). С объявлением свобод мужики полезли всюду. В ноябре прошедшего года мои мужики просили уездного начальника, который был здесь на сходе, чтобы причт не касался церковного ящика, т. е. чтобы староста и представители прихожан производили расход церковных сумм без участия причта, равно и приход они одни ведали бы сами. Вот пошло бы церковное хозяйство! Пошло бы хозяйство такое же, какое ведется в обществе: растраты, хищения. При мне сменились здесь два сельских старосты, у обоих оказались растраты общественных сумм, в общей сложности на тысячу рублей. Да, говорят, расхищено общественного леса на две тысячи. То же случилось бы и с церковными суммами.
На днях был второй сход, - все об одном и том же деле, а именно о крестьянине К., о его семейном положении. Он уже пожилой, 45 лет, с женой разошелся. Сын 10 лет - живет у матери. Отец на содержание им не дает ничего, между тем держит у себя содержанку с тремя детьми. Общество и постановило приговором: отобрать у него земельный участок и передать жене с сыном. Но едва ли этот приговор приведут в исполнение, как и другие многие, сему подобные, ранее оставшиеся тоже только на бумаге, напр., о штрафе родителей за неисправное посещение детьми школы, торговле спиртными напитками. И после приговоров шинков не убавилось, а школа с марта по обыкновению пустеет и ни о каких штрафах за эти непорядки не слышно. Кстати расскажу один случаи о шинках; случай невероятный. В один воскресный день человек тридцать мужиков, во главе с сельским старостой, отправились к крестьянину В., произвели у него обыск, нашли у него порядочное количество водки, вина и пива. Все это забрали, унесли… и выпили, с виновника, сверх этого, взяли еще 30 руб. штрафу. Суд скорый и правый, вернее, самосуд, самоуправство. Надо заметить, что в селе живет пристав, который при этом случае в селе не был, куда-то отлучался. Что же могут сделать русские сельские выборные власти в более глухих селах, где нет высшей полицейской или какой-нибудь другой административной власти? Штраф этот на шинкарей не действовал, ибо они по-прежнему стали торговать и всякие штрафы выручать сугубо.
Высеребрили паникадила и подсвечники. Выписали две иконы запрестольные. В церкви стало как будто светлее и почище. Подсвечники были выписаны недавно - всего года четыре тому назад, а на вид были так ветхи, как будто они были в употреблении не один десяток лет. Я недоумевал сперва: почему так они износились? Виновник оказался сторож. Раз прихожу в церковь пред всенощной, он их чистит, скоблит ножом, воск очищает. При таком способе чистки он и сцарапал все серебро. А так он чистил, как потом оказалось, уже не один год!.. А много еще нужно употребить денег на украшение храма. Казна затратила 25 тысяч руб. на постройку церкви, а на внутреннее украшение пожалела. Что и приобретено было ею к освящению, то все было плохонькое, дешевенькое: ризы, иконы и прочее… Только одна видимость, одна форма…
26 февраля. Хоронили старика-малоросса; провожали его до кладбища. Просили, чтобы несли 4 хоругви при проводах покойника, но я не согласился: по требнику с иконами положено провожать епископов, священников [Напрасно. Этот обычай крепко держится во всей Грузии и по всему югу России… При чем тут требник, когда обычай этот освящен долгими годами. - Ред.]. В Малороссии провожают с крестным ходом, чтением Евангелий и мирян. Затем, там при смерти каждого мирянина звонят в колокол, что также противно уставу. Удар в колокол производится лишь по смерти епископов и священников. Звонить я разрешил, за исключением ночного времени. Самое лучшее епархиальному начальству дать руководственные указания однообразные для всех приходов, весьма необходимые в подобных случаях [Приходскому пастырю лучше всего самому соображаться с потребностями и взглядами своих пасомых. - Ред.].
Прибавления к Вологодским епархиальным ведомостям, 1915, № 15
1 марта. Приехал в нашу епархию новый преосвященный Димитрий, по происхождению он гризан, кончил юридический факультет Харьковского университета, а потом - Киевскую духовную академию, на втором курсе которой принял монашество. До сего времени был викарием в двух епархиях, в последней на Кавказе. Он еще совсем молодой - 40 л. нет.
Церковь наша три года как освящена (в ноябре 1902 года), а подсвечники все попорчены, ныне подбелили их, и это стоило сто рублей. Приведены они в негодный вид от недосмотра церковного старосты. Чистил их сторож, соскребал воск ножом и, конечно, всю отделку сцарапал. По приезде сюда я вскоре застал его на месте преступления скребущим подсвечник и, конечно, остановил. После этого он уже стал их обваривать кипятком, обтирать тряпкой, но было поздно. Едва дождались сюда серебренника, какого-то приезжего. Своих здесь церковных мастеров - серебряников, резчиков и др. нет, кроме г. Верного.
Был инспектор училища при мне в первый раз за 22½ года службы. Он ездить по училищам не любит, да и ревизует мало, подписывается только под бумагами, учеников спрашивает мало. В Успенском был при мне, и учеников не велел собирать, подписался только в журналах и книгах. Говорят, что этот инспектор выходит в отставку, выслужил уже пенсию.
Туркестанские епархиальные ведомости, 1908, № 7
10 марта. Сегодня (понедельник Фоминой) служили заупокойную литургию, панихиду, и на кладбище - литию. Великорусам нужно править Радоницу во вторник, а малороссам в понедельник. Я уже принял сторону последних. Благо по уставу с понедельника положено поминать усопших. Да и удобнее: воскресенье Фомино и кряду Радоница, два праздника кряду после Святой, а затем - конец; все отправятся на работы, экономия во времени один день. Раньше я служил здесь по два дня Светлой, первые. Некоторые вопрошали, почему не бывает службы на третий день, будто бы везде служат и на третий. Едва ли где-либо в селах служат. Ныне служил во вторник и субботу на Святой. Во вторник было порядочно народу за литургией, а в субботу человек тридцать. Значит, нужно служить три дня обязательно. Но за вечернями почему-то было очень мало молящихся.
Никак не можем устроить постоянного хора. Дело за регентами. Есть двое лиц, которые уже принимались несколько раз, составлялся под руководством их хор, поют с месяц пред праздниками - Рождеством и Пасхой, затем с окончанием праздников наших регентов и в церкви не увидишь, не только что петь. И платили им понемногу от церкви, ничего не помогает. Да и в певчих недостаток. Самое лучшее, конечно, составлять хор из школьников. Но, к несчастию, учитель не может обучать пению, а сторонний регент где будет биться с ними - ребятами, так сказать, с азбуки?
ПРОДОЛЖЕНИЕ