Елена Болдырева, Елена Асафьева. Поэзия советских и китайских концлагерей (окончание)
(начало здесь)
Наиболее подробно и полно характер камня раскрыт в творчестве Варлама Шаламова. Так же, как и у М. Фроловского, он является немым свидетелем и хранителем колымской «тайны». Наряду с вечной мерзлотой он служит сохранению исторической памяти жертв политических репрессий - хранит их тела и сохраняет в нетленности лица, чтоб можно было узнать, кто именно зарыт в общей яме, без креста и погребальных почестей. Камень не помнит имен, но помнит самих людей и многое может рассказать потомкам о своих мертвецах: о причинах смерти, физическом их истощении, болезнях и т. д.
Камень, впрочем, не бесстрастен. Он покровительствует мертвым, но сопротивляется живым, мстит им за собственную смерть и боль. Люди, вторгаясь в самобытность природы, пытаются подчинить камень, сломать его волю, как, допустим, в стихотворении В. Шаламова «Моими ли руками» [Шаламов, 2019б], где люди сознательно вмешивались в жизнь камня, извлекали из привычной среды обитания, сносили в поля, нанося вред не только ему, но и траве: «Тебя свели с утесов/Навек в поля зеленые» [Шаламов, 2019б]. Они старались истребить его, смешать с такими же, уничтожить его индивидуальность:
Твое забыли имя
Не только по беспечности,
Смешали здесь с другими
И увели от вечности.
[Шаламов, 2019б]
Таким образом люди пытались уничтожить прошлое, историческую память, хотели заставить камень молчать о несправедливости и разрушительности системы. И потому камень ненавидит живых и способствует их гибели, становясь на некоторое время союзником зла. Однако познав смерть и претерпев муки, люди очищаются и тела становятся частью природы, и камень принимает их, сочувствует их страданию.
Камень - это совесть Севера, его справедливость и истина. Об этом сказано в стихотворении «О, Север - век и миг!» [Шаламов, 2019б] Варлама Шаламова. Герой возвращается на колымские просторы, где, вероятно, много лет находился в заключении, и вспоминает не об ужасах смерти и физического распада, а о красоте мест и его нравственном величии. Белый ад, несмотря на свою враждебность, великолепен безотносительно людей. Природа живет по своим законам, она сурова и к себе, но больше к человеку, ибо он - угроза, инородный элемент, потому она и стремиться его запутать, уничтожить. Среди прочего герой упоминает о камне: «И - совести дневник/Твой каменный язык» [Шаламов, 2019б]. И назван он так потому, что хранит память о ежедневно безвинно погибающих людях, и он так же принимал их тела, как принимает бумага наши мысли и чувства, изложенные на страницах дневника.
Природа не только хранит воспоминания о несправедливости и смерти, страхе и боли, подлости и ненависти. Она служит и нравственным примером для человека, является символом физического и морального сопротивления. Это человек может пасть духом, ибо он слаб и беспомощен, но природа из последних сил будет цепляться за жизнь, сопротивляться ветру и холоду, и таким образом дарить надежду тем, кто устал и готов сдаться и навсегда сгинуть в вечной мерзлоте, только бы избавиться от страдания.
Мотив сопротивления природы особенно значим как для китайских, так и для русских поэтов. У первых большинство верований связано с обожествлением природного начала земли. Они черпали из нее мудрость, силу. Вторые восхищались ее красотой и гармонией. Для поэтов ГУЛАГа и «туманных поэтов» она стала спутником их тяжелой судьбы и встречается в стихотворениях Цзэн Чжо, Ню Ханя, Шу Тин, Анатолия Жигулина, Виктора Василенко, Варлама Шаламова и других.
Одним из символов сопротивления является дерево. В стихотворении Ню Ханя «Дерево в полствола» [Азиатская медь. 2007, с. 30] описан гордый пень, который не боится опасностей и невзгод, а мужественно их встречает. Какие бы ни произошли с ним неприятности, он остается прямым и уверенным в себе. За свое непокорство он вызвал гнев неба, которая пустила в него молнию. Ствол раскололся на две части, однако даже это не смогло поколебать уверенность пня и его самолюбие и гордость. Герой услышал от людей, что молния снова ударит в это дерево, ибо оно прямое и высокое, можно даже сказать, высокомерное, и потому небо вновь попытается сломить его волю: «С небес далеких/Молния следит/За непокорным деревом упрямо» [Азиатская медь..., 2007, с. 30]. Его стойкость и самолюбие должны послужить примером человечеству, поскольку всякий должен стремиться достойно переносить страдания, выпавшие на его долю, и не дать обстоятельствам победить себя.
Подобные мотивы есть и в стихотворении Цзэн Чжо «Дерево на обрыве» [Азиатская медь... , 2007, с. 27]. В центре его - одинокое дерево, стоящее на краю пропасти. Герой не знает, как оно появилось в этом месте и почему оно такое одинокое. Это дерево умеет мечтать и думает о родной роще, от которой, по всей видимости, оторвано ветром. Лишенное возможности находиться с близкими, оно изогнулось от жизненных невзгод, стало послушным ветру, однако не утратило волю к жизни и упрямо стоит на обрыве, цепляясь корнями за почву. Несмотря на свою податливость, дерево мечтает о свободе и готовиться взлететь. Оно не боится сорваться в ущелье и разбиться о камни, поскольку уверено в том, что дух его свободен и способен вознестись:
Но дерево вот-вот сбежит в ущелье,
Но дерево вот-вот расправит крылья...
[Азиатская медь, 2007, с. 27]
Символом стойкости, любви и веры является дуб в одноименном стихотворении Шу Тин. Он воплощает крайние проявления лучших человеческих качеств. Будучи мощным по природе, дуб не терпит неопределенности и непочтения. И если героиня способна его полюбить, то полностью, раз и навсегда:
Если полюблю, то совсем -
как солнечный полдень,
как дождик, который весну удивит.
[Азиатская медь, 2007, с. 97]
Дерево так велико, что чувства девушки с трудом могут охватить его. Она одна способна понять дуб и говорить с ним. И готова защищать его от любой опасности, несмотря на то, что он большой и могущественный:
Но если злой ветер издалека, - пусть побоится биенья наших сердец. [Азиатская медь, 2007, с. 97]
Героиня дополняет его, дуб мощный, ветки его подобны ножам - это олицетворение мужской силы. Она же, напротив, нежна и легка, состоит из цветов. Вместе они органичны, создают единство, на котором основано мироздание - инь и янь. И потому сила их несокрушима, воля неподвластна никаким бурям:
Мы выстоим бури, зимы и грозы,
Мы выпьем на равных горчайшие росы,
ветра мед и радуги семицвет.
Это и есть воплощение великой и вечной любви.
[Азиатская медь, 2007, с. 97]
Дуб силен, поскольку крепко связан с почвой, его взрастившей. Родная земля дает ему силы и кормит. Корни дерева настолько глубоко проникли в недра ее, что он практически неуязвим. Любовь к родине столь же велика, сколько любовь к женщине, и потому дуб является символом могущества родной земли, первозданной силы и крепости духа.
У китайских поэтов не только природа сопротивляется жестокой судьбе, но и животные. В стихотворении Ню Ханя «Хуананьский тигр» [Азиатская медь ... , 2007, с. 31] внимание героя приковывает тигр, заточенный в клетку и вынужденный развлекать толпу обывателей. Гордый тигр не желает подчиняться желаниям жестоких и глупых людей, и поэтому он поворачивается к свистящим зрителям задом и дергает время от времени хвостом. Герой, потрясенный силой воли и мужеством гордого зверя, который сам нанес себе раны, спасаясь от неволи, приходит в смятение и, спеша выбраться из зоопарка, слышит доходящий до небес рык тигра, который не нуждается в человеческой жалости, ибо дух его крепок и свободен:
И будто в забытьи услышал громкий звук -
Сотрясший небо рык тигриный,
Крик вольной, несмирившейся души!
[Азиатская медь... , 2007, с. 31]
У поэтов ГУЛАГа природа наделяется теми же качествами и свойствами, что и у «туманных поэтов». Деревья сопротивляются ветру и холоду и из последних сил стараются выжить и сохранить душу свою непокорной, показывая человеку пример нравственного и физического сопротивления. Одним из таких примеров являются сосны из стихотворения А. Жигулина «Сосны на скалах» [Поэзия узников ГУЛага. Антология]. Эти растения отчаянно спорили с ветром. Они росли не в роще, а на голой скале, и корни их входили глубоко в камень, а не в плодородную почву. Однако это и сделало их гордыми, сильными и неуязвимыми. Деревья договорились с камнем - хранителем истины - и он стал защищать их от ветра, корни прочно укрепились в граните. Все испытания, выпавшие на долю камня, сосны делили вместе с ним и стали еще сильнее. Они бросили вызов ветру, будучи высокими и худыми, однако не сломались и продолжают расти, и камень питает их уверенностью:
Они в гранит вросли корнями,
И зной и холод с ним деля.
Суровый, твердый этот камень
Для них - Родимая земля.
[Поэзия узников ГУЛага. Антология]
Отчаянно сопротивляются и осины в аллегорическом стихотворении Варлама Шаламова «Кусты разогнутся с придушливым стоном» [Шаламов, 2019б], где описана разная реакция деревьев на бурю в лесу, и чем они ниже, тем менее болезненно переживают жизненные трудности. Легче всего кустам, поскольку они широкие и низкие. Им не приходится наклоняться даже вполовину. Шаламовские клены, тоже сравнительно невысокие, однако они сгибаются низко, склоняются трусливо перед бурей, которая презирает их за малодушие, потому как «клена поклоны уже не нужны» [Шаламов, 2019б]. Тяжелее всего приходится осинам. Они высокие и худые, жестокий ветер клонит их в разные стороны. При малейшей буре они теряют устойчивость, но не стойкость, и поэтому герой больше всего сочувствует именно им, поскольку они мужественные, стойкие и жаждут жизни, преодолевая ради нее жестокость и безразличие ветра, поэтому именно осины оказываются двойниками лирического героя:
И видно, ценою каких напряжений,
Каких цирковых, безобразных движений
Держались осины, ворча до конца,
И тяжесть осин тяжелее свинца...
[Шаламов, 2019б]
Таким образом, сохранение исторической и культурной памяти о трагических событиях истории - одна из важнейших задач и литературы ГУЛАГа, и китайской «туманной поэзии»: «Донести правду о пережитом, высветить словом гибельный для страны путь, оберечь ее, пусть даже ценой своей жизни» [Виленский, 2005, с. 11]. Память соединяет прошлое и будущее: это и дань памяти людям, которых несправедливо забыли, и летопись для потомков, для будущих поколений. И память, и забвение оказываются в творчестве русских и китайских поэтов категориями амбивалентными: с одной стороны, это боль и тяжесть воспоминаний, память как травмирующий фактор, а забвение - своего рода анестезия, позволяющая вычеркнуть из измученного сознания страшные страницы прошлого, но с другой - атрофия памяти безнравственна, ибо позволяет забыть «всемирное зло» и тем самым дать ему шанс на повторение, а память важна не только сама по себе как месть несправедливости и режиму, старающемуся уничтожить все живое и самобытное, но и для освобождения от тяжести прошлого через письмо, через самовыгорание, саморазрушение: «В этом стуке горестном и тёмном различаю слово я одно: «Помни», - говорит оно мне... Помню! Рада бы забыть - не суждено...» [Поэзия узников ГУЛага. Антология].
Библиографический список
1. Тугулова О. Д. Особенности функционирования «подпольной поэзии» в Китае // Гуманитарные исследования в Сибири и на Дальнем Востоке. 2014 (№ 1). С. 5-13.
2. Тугулова, О. Д. Китайская поэзия «нового периода» (1980-е гг.): смена художественных парадигм : монография. Улан-Удэ : Изд-во Бурятского госуниверситета, 2015. 164 с.
3. Черкасский Л. Е. «Туманная поэзия» // Азия и Африка сегодня. 1988 (№ 1). С. 46-47.
4. Шаламов В. О человеке и мире // Shalamov.ru : сайт. URL: https://shalamov.ru/library/21/76.html (дата обращения: 19.12.2019а)
5. Шаламов, В. Стихи // Shalamov.ru : сайт. URL: https://shalamov.ru/library/14/ (дата обращения: 19.12.2019б)
6. Шаламов В. Эссе // Shalamov.ru : сайт. URL: https://shalamov.ru/library/21/ (дата обращения: 19.12.2019в)
7. 洪子诚、程光炜Хун Цзычэн, Чэн Гуанвэй. 朦胧诗新编 Новое издание Туманной поэзии. 武汉 Ухань： 长江文艺出版社 Чанцзян вэньи, 2009.
8. 李丽中Ли Личжун.朦胧诗. 新生代诗百首点评 Сто стихотворений «туманных поэтов» и «поэтов нового поколения» с комментариями. 天津 Тяньцзинь ：南开大学出版社 Изд-во Нанькайского университета, 1988.
9. 朦腿诗论争集 Сборник критических статей о «туманной поэзии» / 姚家华编 под ред. Яо Цзяхуа. 北京 Пекин : 学苑出版社 Сюэ юань,1989.
10. 姜娜，朱小平Мэй На, Чжу Сяопи.朦胧的死亡Смерть туманной поэзии / 姜娜 朱小平著 Мэй На, Чжу Сяопин. 北京： 华艺出版社. Пекин : Китайское искусство, 1994.
11. 倪伟. 朦胧诗的旧魂新魄 Ни Вэй. Старая душа, новая душа «туманной поэзии» // 文景.2005.第 3 期.
12. 舒婷的 诗 Поэзия Шу Тин / 舒婷著 под ред. Шу Тин. 北 京 : 人民文学出版社. Пекин : Народная литература, 2005
13. 中国现代诗选 60 首 Современная китайская поэзия: антология (60 избранных стихотворений) / 张同吾主编 под ред. Чжан Тунъу; 李英男等译пер. с кит. Ли Иннань и др. 北京： 现代出版社. Пекин : Современность, 2010.
14. 杨健. 墓地与摇篮一文化大革命中的地下文学. 北京：朝华出版社. 1993 Ян Цзянь. Могила и колыбель: подпольная литература периода Великой культурной революции. Пекин : Чаохуа, 1993.
15. Азиатская медь: Антология современной китайской поэзии / сост. Лю Вэньфэй. Санкт-Петербург : Петербургское Востоковедение, 2007. 256 с.
16. Виленский С. С. Предисловие // Поэзия узников ГУЛАГа. Антология / сост. С. С. Виленский. Москва : Материк, 2005. 990 с.
17. Горбаческий А. Ч. Мотив утраченных иллюзий и мотив тишины в текстах бывших колымских заключенных // Мир русского слова. 2015. II. С. 108-114.
18. Демидо Н. Ю. О Некоторых проблемах и тенденциях развития «литературы реформ» // Вопросы экономики, истории, внешней и внутренней политики стран Дальнего Востока. Информационный бюллетень ИДВ АН СССР. Часть II. 1990 (№ 10). С. 47-49.
19. Ивлев Л. А. Десять абзацев о «литературе шрамов» // San Wen: сайт. URL: https://sanwen.ru/2012/01/04/desyat-abzacev-o-literature-shramov/ (дата обращения: 19.12.2019)
20. Лебедева Н. А. Лики времени: китайская литература XX века на переломах истории // Россия и АТР. 1992 (№ 1). С. 102-110.
21. Михайлик Е. Не отражается и не отбрасывает тени: «закрытое» общество и лагерная литература // Новое литературное обозрение. 2009 (№ 6). С. 356-374.
22. Надеев И. М. «Культурная революция» и судьба китайской литературы. Москва : Наука, 1969. 149 с.
23. Поэзия узников ГУЛага. Антология // URL: https://www.agitclub.ru/museum/memorial/poesia/predisl ovie.htm (дата обращения: 19.12.2019)
24. Пьералли К. Поэзия ГУЛАГа как литературное свидетельство: теоретические и эпистемологические обоснования // Studia Litterarum. 2018. Т. 3 (№ 2). С. 144-162.
25. Реквием: стихи русских советских поэтов / сост., авт. предисл. Б. Романов. Москва : Современник, 1989. 430 с
26. Рябченко О. Н. Литература Северо-Востока КНР в период реформ // Ойкумена. Регионоведческие исследования. Ойкумена, 2009 (№ 3). С. 40-51.
27. Таганов Л. Н. Потаенная литература: поэзия ГУЛАГа // Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература. Исследования и материалы / сост. А. Ю. Морыганов. Иваново : Ивановский гос. ун-т, 1998. С. 80-87.
28. Тугулова О. Д. Поэтический дискурс китайского андеграунда улова // Вестник Бурятского государственного университета. 2014. Вып. 8. Востоковедение. С. 67-71.
29. Gullotta A. A new perspective for Gulag Literature Studies: the Gulag Press // Studi Slavistici. VIII. 2009. P. 95-117.
30. Gullotta A. Gulag poetry: un almost unexplored field of research? // F. Fischer von Weikerstahl, K. Taidigsmann. (Hi-)Stories of the Gulag. Fiction and reality. Heidelberg, Germany : Universitatsverlag Winter, 2016. P. 175-192.
31. Jurgenson L. La testimonianza letteraria come fonte storica: il caso della letteratura dei Gulag // LEA - Lingue e Letterature d'Oriente e Occidente. V. 2016. P. 267-283.
32. Jurgenson L. Les représentation du Goulag dans la littérature testimoniale: approches épistémologiques // Dosse F., Goldstein C. Paur Ricoeur: penser la mémoire. Paris : Seuil, 2013. P. 183-196.
33. Pieralli C. Poesia del Gulag o della 'zona'? Problemi e prospettive per una descrizione del corpus poetico dei prigionieri politici in URSS // Pieralli C., Delaunay C., Priadko E. Russia, Oriente slavo e Occidente europeo. Fratture e integrazioni nella storia e nella civiltà europea (Biblioteca di Studi Slavistici). Firenze : University Press, Accesso ONLINE all'editore. P. 281-310.
Болдырева Елена Михайловна, ORCID https://orcid.org/0000-0003-2977-7262, доктор филологических наук, профессор, Институт иностранных языков Юго-Западного университета, КНР E-mail: e71mih@mail.ru
Асафьева Елена Валерьевна, ORCID https://orcid.org/0000-0003-0933-0068, учитель русского языка и литературы, ГПОУ ЯО «Ярославский колледж управления и профессиональных технологий», г. Ярославль, Россия E-mail: tvist_o@list.ru
Наиболее подробно и полно характер камня раскрыт в творчестве Варлама Шаламова. Так же, как и у М. Фроловского, он является немым свидетелем и хранителем колымской «тайны». Наряду с вечной мерзлотой он служит сохранению исторической памяти жертв политических репрессий - хранит их тела и сохраняет в нетленности лица, чтоб можно было узнать, кто именно зарыт в общей яме, без креста и погребальных почестей. Камень не помнит имен, но помнит самих людей и многое может рассказать потомкам о своих мертвецах: о причинах смерти, физическом их истощении, болезнях и т. д.
Камень, впрочем, не бесстрастен. Он покровительствует мертвым, но сопротивляется живым, мстит им за собственную смерть и боль. Люди, вторгаясь в самобытность природы, пытаются подчинить камень, сломать его волю, как, допустим, в стихотворении В. Шаламова «Моими ли руками» [Шаламов, 2019б], где люди сознательно вмешивались в жизнь камня, извлекали из привычной среды обитания, сносили в поля, нанося вред не только ему, но и траве: «Тебя свели с утесов/Навек в поля зеленые» [Шаламов, 2019б]. Они старались истребить его, смешать с такими же, уничтожить его индивидуальность:
Твое забыли имя
Не только по беспечности,
Смешали здесь с другими
И увели от вечности.
[Шаламов, 2019б]
Таким образом люди пытались уничтожить прошлое, историческую память, хотели заставить камень молчать о несправедливости и разрушительности системы. И потому камень ненавидит живых и способствует их гибели, становясь на некоторое время союзником зла. Однако познав смерть и претерпев муки, люди очищаются и тела становятся частью природы, и камень принимает их, сочувствует их страданию.
Камень - это совесть Севера, его справедливость и истина. Об этом сказано в стихотворении «О, Север - век и миг!» [Шаламов, 2019б] Варлама Шаламова. Герой возвращается на колымские просторы, где, вероятно, много лет находился в заключении, и вспоминает не об ужасах смерти и физического распада, а о красоте мест и его нравственном величии. Белый ад, несмотря на свою враждебность, великолепен безотносительно людей. Природа живет по своим законам, она сурова и к себе, но больше к человеку, ибо он - угроза, инородный элемент, потому она и стремиться его запутать, уничтожить. Среди прочего герой упоминает о камне: «И - совести дневник/Твой каменный язык» [Шаламов, 2019б]. И назван он так потому, что хранит память о ежедневно безвинно погибающих людях, и он так же принимал их тела, как принимает бумага наши мысли и чувства, изложенные на страницах дневника.
Природа не только хранит воспоминания о несправедливости и смерти, страхе и боли, подлости и ненависти. Она служит и нравственным примером для человека, является символом физического и морального сопротивления. Это человек может пасть духом, ибо он слаб и беспомощен, но природа из последних сил будет цепляться за жизнь, сопротивляться ветру и холоду, и таким образом дарить надежду тем, кто устал и готов сдаться и навсегда сгинуть в вечной мерзлоте, только бы избавиться от страдания.
Мотив сопротивления природы особенно значим как для китайских, так и для русских поэтов. У первых большинство верований связано с обожествлением природного начала земли. Они черпали из нее мудрость, силу. Вторые восхищались ее красотой и гармонией. Для поэтов ГУЛАГа и «туманных поэтов» она стала спутником их тяжелой судьбы и встречается в стихотворениях Цзэн Чжо, Ню Ханя, Шу Тин, Анатолия Жигулина, Виктора Василенко, Варлама Шаламова и других.
Одним из символов сопротивления является дерево. В стихотворении Ню Ханя «Дерево в полствола» [Азиатская медь. 2007, с. 30] описан гордый пень, который не боится опасностей и невзгод, а мужественно их встречает. Какие бы ни произошли с ним неприятности, он остается прямым и уверенным в себе. За свое непокорство он вызвал гнев неба, которая пустила в него молнию. Ствол раскололся на две части, однако даже это не смогло поколебать уверенность пня и его самолюбие и гордость. Герой услышал от людей, что молния снова ударит в это дерево, ибо оно прямое и высокое, можно даже сказать, высокомерное, и потому небо вновь попытается сломить его волю: «С небес далеких/Молния следит/За непокорным деревом упрямо» [Азиатская медь..., 2007, с. 30]. Его стойкость и самолюбие должны послужить примером человечеству, поскольку всякий должен стремиться достойно переносить страдания, выпавшие на его долю, и не дать обстоятельствам победить себя.
Подобные мотивы есть и в стихотворении Цзэн Чжо «Дерево на обрыве» [Азиатская медь... , 2007, с. 27]. В центре его - одинокое дерево, стоящее на краю пропасти. Герой не знает, как оно появилось в этом месте и почему оно такое одинокое. Это дерево умеет мечтать и думает о родной роще, от которой, по всей видимости, оторвано ветром. Лишенное возможности находиться с близкими, оно изогнулось от жизненных невзгод, стало послушным ветру, однако не утратило волю к жизни и упрямо стоит на обрыве, цепляясь корнями за почву. Несмотря на свою податливость, дерево мечтает о свободе и готовиться взлететь. Оно не боится сорваться в ущелье и разбиться о камни, поскольку уверено в том, что дух его свободен и способен вознестись:
Но дерево вот-вот сбежит в ущелье,
Но дерево вот-вот расправит крылья...
[Азиатская медь, 2007, с. 27]
Символом стойкости, любви и веры является дуб в одноименном стихотворении Шу Тин. Он воплощает крайние проявления лучших человеческих качеств. Будучи мощным по природе, дуб не терпит неопределенности и непочтения. И если героиня способна его полюбить, то полностью, раз и навсегда:
Если полюблю, то совсем -
как солнечный полдень,
как дождик, который весну удивит.
[Азиатская медь, 2007, с. 97]
Дерево так велико, что чувства девушки с трудом могут охватить его. Она одна способна понять дуб и говорить с ним. И готова защищать его от любой опасности, несмотря на то, что он большой и могущественный:
Но если злой ветер издалека, - пусть побоится биенья наших сердец. [Азиатская медь, 2007, с. 97]
Героиня дополняет его, дуб мощный, ветки его подобны ножам - это олицетворение мужской силы. Она же, напротив, нежна и легка, состоит из цветов. Вместе они органичны, создают единство, на котором основано мироздание - инь и янь. И потому сила их несокрушима, воля неподвластна никаким бурям:
Мы выстоим бури, зимы и грозы,
Мы выпьем на равных горчайшие росы,
ветра мед и радуги семицвет.
Это и есть воплощение великой и вечной любви.
[Азиатская медь, 2007, с. 97]
Дуб силен, поскольку крепко связан с почвой, его взрастившей. Родная земля дает ему силы и кормит. Корни дерева настолько глубоко проникли в недра ее, что он практически неуязвим. Любовь к родине столь же велика, сколько любовь к женщине, и потому дуб является символом могущества родной земли, первозданной силы и крепости духа.
У китайских поэтов не только природа сопротивляется жестокой судьбе, но и животные. В стихотворении Ню Ханя «Хуананьский тигр» [Азиатская медь ... , 2007, с. 31] внимание героя приковывает тигр, заточенный в клетку и вынужденный развлекать толпу обывателей. Гордый тигр не желает подчиняться желаниям жестоких и глупых людей, и поэтому он поворачивается к свистящим зрителям задом и дергает время от времени хвостом. Герой, потрясенный силой воли и мужеством гордого зверя, который сам нанес себе раны, спасаясь от неволи, приходит в смятение и, спеша выбраться из зоопарка, слышит доходящий до небес рык тигра, который не нуждается в человеческой жалости, ибо дух его крепок и свободен:
И будто в забытьи услышал громкий звук -
Сотрясший небо рык тигриный,
Крик вольной, несмирившейся души!
[Азиатская медь... , 2007, с. 31]
У поэтов ГУЛАГа природа наделяется теми же качествами и свойствами, что и у «туманных поэтов». Деревья сопротивляются ветру и холоду и из последних сил стараются выжить и сохранить душу свою непокорной, показывая человеку пример нравственного и физического сопротивления. Одним из таких примеров являются сосны из стихотворения А. Жигулина «Сосны на скалах» [Поэзия узников ГУЛага. Антология]. Эти растения отчаянно спорили с ветром. Они росли не в роще, а на голой скале, и корни их входили глубоко в камень, а не в плодородную почву. Однако это и сделало их гордыми, сильными и неуязвимыми. Деревья договорились с камнем - хранителем истины - и он стал защищать их от ветра, корни прочно укрепились в граните. Все испытания, выпавшие на долю камня, сосны делили вместе с ним и стали еще сильнее. Они бросили вызов ветру, будучи высокими и худыми, однако не сломались и продолжают расти, и камень питает их уверенностью:
Они в гранит вросли корнями,
И зной и холод с ним деля.
Суровый, твердый этот камень
Для них - Родимая земля.
[Поэзия узников ГУЛага. Антология]
Отчаянно сопротивляются и осины в аллегорическом стихотворении Варлама Шаламова «Кусты разогнутся с придушливым стоном» [Шаламов, 2019б], где описана разная реакция деревьев на бурю в лесу, и чем они ниже, тем менее болезненно переживают жизненные трудности. Легче всего кустам, поскольку они широкие и низкие. Им не приходится наклоняться даже вполовину. Шаламовские клены, тоже сравнительно невысокие, однако они сгибаются низко, склоняются трусливо перед бурей, которая презирает их за малодушие, потому как «клена поклоны уже не нужны» [Шаламов, 2019б]. Тяжелее всего приходится осинам. Они высокие и худые, жестокий ветер клонит их в разные стороны. При малейшей буре они теряют устойчивость, но не стойкость, и поэтому герой больше всего сочувствует именно им, поскольку они мужественные, стойкие и жаждут жизни, преодолевая ради нее жестокость и безразличие ветра, поэтому именно осины оказываются двойниками лирического героя:
И видно, ценою каких напряжений,
Каких цирковых, безобразных движений
Держались осины, ворча до конца,
И тяжесть осин тяжелее свинца...
[Шаламов, 2019б]
Таким образом, сохранение исторической и культурной памяти о трагических событиях истории - одна из важнейших задач и литературы ГУЛАГа, и китайской «туманной поэзии»: «Донести правду о пережитом, высветить словом гибельный для страны путь, оберечь ее, пусть даже ценой своей жизни» [Виленский, 2005, с. 11]. Память соединяет прошлое и будущее: это и дань памяти людям, которых несправедливо забыли, и летопись для потомков, для будущих поколений. И память, и забвение оказываются в творчестве русских и китайских поэтов категориями амбивалентными: с одной стороны, это боль и тяжесть воспоминаний, память как травмирующий фактор, а забвение - своего рода анестезия, позволяющая вычеркнуть из измученного сознания страшные страницы прошлого, но с другой - атрофия памяти безнравственна, ибо позволяет забыть «всемирное зло» и тем самым дать ему шанс на повторение, а память важна не только сама по себе как месть несправедливости и режиму, старающемуся уничтожить все живое и самобытное, но и для освобождения от тяжести прошлого через письмо, через самовыгорание, саморазрушение: «В этом стуке горестном и тёмном различаю слово я одно: «Помни», - говорит оно мне... Помню! Рада бы забыть - не суждено...» [Поэзия узников ГУЛага. Антология].
Библиографический список
1. Тугулова О. Д. Особенности функционирования «подпольной поэзии» в Китае // Гуманитарные исследования в Сибири и на Дальнем Востоке. 2014 (№ 1). С. 5-13.
2. Тугулова, О. Д. Китайская поэзия «нового периода» (1980-е гг.): смена художественных парадигм : монография. Улан-Удэ : Изд-во Бурятского госуниверситета, 2015. 164 с.
3. Черкасский Л. Е. «Туманная поэзия» // Азия и Африка сегодня. 1988 (№ 1). С. 46-47.
4. Шаламов В. О человеке и мире // Shalamov.ru : сайт. URL: https://shalamov.ru/library/21/76.html (дата обращения: 19.12.2019а)
5. Шаламов, В. Стихи // Shalamov.ru : сайт. URL: https://shalamov.ru/library/14/ (дата обращения: 19.12.2019б)
6. Шаламов В. Эссе // Shalamov.ru : сайт. URL: https://shalamov.ru/library/21/ (дата обращения: 19.12.2019в)
7. 洪子诚、程光炜Хун Цзычэн, Чэн Гуанвэй. 朦胧诗新编 Новое издание Туманной поэзии. 武汉 Ухань： 长江文艺出版社 Чанцзян вэньи, 2009.
8. 李丽中Ли Личжун.朦胧诗. 新生代诗百首点评 Сто стихотворений «туманных поэтов» и «поэтов нового поколения» с комментариями. 天津 Тяньцзинь ：南开大学出版社 Изд-во Нанькайского университета, 1988.
9. 朦腿诗论争集 Сборник критических статей о «туманной поэзии» / 姚家华编 под ред. Яо Цзяхуа. 北京 Пекин : 学苑出版社 Сюэ юань,1989.
10. 姜娜，朱小平Мэй На, Чжу Сяопи.朦胧的死亡Смерть туманной поэзии / 姜娜 朱小平著 Мэй На, Чжу Сяопин. 北京： 华艺出版社. Пекин : Китайское искусство, 1994.
11. 倪伟. 朦胧诗的旧魂新魄 Ни Вэй. Старая душа, новая душа «туманной поэзии» // 文景.2005.第 3 期.
12. 舒婷的 诗 Поэзия Шу Тин / 舒婷著 под ред. Шу Тин. 北 京 : 人民文学出版社. Пекин : Народная литература, 2005
13. 中国现代诗选 60 首 Современная китайская поэзия: антология (60 избранных стихотворений) / 张同吾主编 под ред. Чжан Тунъу; 李英男等译пер. с кит. Ли Иннань и др. 北京： 现代出版社. Пекин : Современность, 2010.
14. 杨健. 墓地与摇篮一文化大革命中的地下文学. 北京：朝华出版社. 1993 Ян Цзянь. Могила и колыбель: подпольная литература периода Великой культурной революции. Пекин : Чаохуа, 1993.
15. Азиатская медь: Антология современной китайской поэзии / сост. Лю Вэньфэй. Санкт-Петербург : Петербургское Востоковедение, 2007. 256 с.
16. Виленский С. С. Предисловие // Поэзия узников ГУЛАГа. Антология / сост. С. С. Виленский. Москва : Материк, 2005. 990 с.
17. Горбаческий А. Ч. Мотив утраченных иллюзий и мотив тишины в текстах бывших колымских заключенных // Мир русского слова. 2015. II. С. 108-114.
18. Демидо Н. Ю. О Некоторых проблемах и тенденциях развития «литературы реформ» // Вопросы экономики, истории, внешней и внутренней политики стран Дальнего Востока. Информационный бюллетень ИДВ АН СССР. Часть II. 1990 (№ 10). С. 47-49.
19. Ивлев Л. А. Десять абзацев о «литературе шрамов» // San Wen: сайт. URL: https://sanwen.ru/2012/01/04/desyat-abzacev-o-literature-shramov/ (дата обращения: 19.12.2019)
20. Лебедева Н. А. Лики времени: китайская литература XX века на переломах истории // Россия и АТР. 1992 (№ 1). С. 102-110.
21. Михайлик Е. Не отражается и не отбрасывает тени: «закрытое» общество и лагерная литература // Новое литературное обозрение. 2009 (№ 6). С. 356-374.
22. Надеев И. М. «Культурная революция» и судьба китайской литературы. Москва : Наука, 1969. 149 с.
23. Поэзия узников ГУЛага. Антология // URL: https://www.agitclub.ru/museum/memorial/poesia/predisl ovie.htm (дата обращения: 19.12.2019)
24. Пьералли К. Поэзия ГУЛАГа как литературное свидетельство: теоретические и эпистемологические обоснования // Studia Litterarum. 2018. Т. 3 (№ 2). С. 144-162.
25. Реквием: стихи русских советских поэтов / сост., авт. предисл. Б. Романов. Москва : Современник, 1989. 430 с
26. Рябченко О. Н. Литература Северо-Востока КНР в период реформ // Ойкумена. Регионоведческие исследования. Ойкумена, 2009 (№ 3). С. 40-51.
27. Таганов Л. Н. Потаенная литература: поэзия ГУЛАГа // Вопросы онтологической поэтики. Потаенная литература. Исследования и материалы / сост. А. Ю. Морыганов. Иваново : Ивановский гос. ун-т, 1998. С. 80-87.
28. Тугулова О. Д. Поэтический дискурс китайского андеграунда улова // Вестник Бурятского государственного университета. 2014. Вып. 8. Востоковедение. С. 67-71.
29. Gullotta A. A new perspective for Gulag Literature Studies: the Gulag Press // Studi Slavistici. VIII. 2009. P. 95-117.
30. Gullotta A. Gulag poetry: un almost unexplored field of research? // F. Fischer von Weikerstahl, K. Taidigsmann. (Hi-)Stories of the Gulag. Fiction and reality. Heidelberg, Germany : Universitatsverlag Winter, 2016. P. 175-192.
31. Jurgenson L. La testimonianza letteraria come fonte storica: il caso della letteratura dei Gulag // LEA - Lingue e Letterature d'Oriente e Occidente. V. 2016. P. 267-283.
32. Jurgenson L. Les représentation du Goulag dans la littérature testimoniale: approches épistémologiques // Dosse F., Goldstein C. Paur Ricoeur: penser la mémoire. Paris : Seuil, 2013. P. 183-196.
33. Pieralli C. Poesia del Gulag o della 'zona'? Problemi e prospettive per una descrizione del corpus poetico dei prigionieri politici in URSS // Pieralli C., Delaunay C., Priadko E. Russia, Oriente slavo e Occidente europeo. Fratture e integrazioni nella storia e nella civiltà europea (Biblioteca di Studi Slavistici). Firenze : University Press, Accesso ONLINE all'editore. P. 281-310.
Болдырева Елена Михайловна, ORCID https://orcid.org/0000-0003-2977-7262, доктор филологических наук, профессор, Институт иностранных языков Юго-Западного университета, КНР E-mail: e71mih@mail.ru
Асафьева Елена Валерьевна, ORCID https://orcid.org/0000-0003-0933-0068, учитель русского языка и литературы, ГПОУ ЯО «Ярославский колледж управления и профессиональных технологий», г. Ярославль, Россия E-mail: tvist_o@list.ru