О Шаламове и Колыме в американском Сенате, апрель 1980-1982
Выступление сенатора-республиканца от штата Мэриленд Чарльза МакКарди Матиаса-младшего посвящено Дню памяти жертв Холокоста и озаглавлено цитатой из рассказа Варлама Шаламова "По лендлизу": "И если забуду я - трава забудет". Помимо жертв нацизма, Матиас говорит о жертвах "красных кхмеров" в Камбодже, жертвах африканского диктатора Иди Амина и миллионах жертв коммунистического режима в СССР.
Считается как будто само собой разумеющимся, простительным и понятным, что о Шаламове и Колыме говорят в американском Сенате, а не в Верховном Совете СССР. Этот двойной стандарт проистекает из установки, что все действительное разумно, тогда как на деле многое из действительного - тяжкое извращение и позор. Ясно, что о Колыме и Шаламове речь в первую очередь должна идти в законодательном собрании той страны, которая Колыму создала и набила человеческими костями, и только потом в Сенате, Сейме, меджлисе и т.д. Сегодня эти извращенцы не стыдятся преподносить Шаламова как "честного советского писателя" из "Письма в ЛГ", протестовавшего против публикаций его прозы на Западе, хотя адресатом его протестов была только обманувшая его русская эмиграция.
Выступление напечатано в сборнике Отчетов Сената от 16 апреля 1980 года, стр. 46-47, электронная версия - на правительственном сайте.
Цитаты приводятся по русскому тексту рассказа "По лендлизу".
То же выступление было повторено в Сенате 20 апреля 1982 года.
<...> Это означает, что мы не можем быть безразличы к судьбе любого человека.
И, самое главное, это означает, что мы не можем игнорировать судьбы тех, кто, рискуя жизнью, выступает против тирании.
Нельзя игнорировать судьбу Андрея Сахарова, Елены Боннэр, Анатолия Щаранского, Владимира Слепака, Игоря Губермана, Дмитрия Дудко* и сотен других, защищающих права человека в Советском Союзе.
Сегодня, когда мы вспоминаем жертв Холокоста, давайте вспомним и миллионы жертв Архипелага ГУЛАГ, которым не воздвигнуто никаких памятников.
Шаламов, который провел 17 лет в советском исправительно-трудовом лагере на арктической Колыме, пишет, как внезапно наткнулся на братскую могилу: "Уставшим, измученным своим мозгом, - говорит он, - я пытался понять - откуда в этих краях такая огромная могила..."
"А потом я вспомнил жадный огонь кипрея, яростное цветение летней тайги, пытающейся скрыть в траве, в листве любое человеческое дело - хорошее и дурное".
Шаламов, наткнувшийся на эту полузаросшую травой братскую могилу, инстинктивно понимает великую истину, которой мы объединены сегодня.
Я хотел бы завершить свое выступление его словами - словами, которые до сих пор не могут быть опубликованы в Советском Союзе:
"И если забуду я - трава забудет".
* Елена Боннэр, Анатолий Щаранский, Владимир Слепак, Игорь Губерман, Дмитрий Дудко - диссиденты и правозащитники, подвергавшиеся в то время разного рода репрессиям.
По теме см.
О Колыме и Шаламове в американском Сенате, апрель 1972
О Шаламове и "Колымских рассказах" в американском Сенате, декабрь 1981
Считается как будто само собой разумеющимся, простительным и понятным, что о Шаламове и Колыме говорят в американском Сенате, а не в Верховном Совете СССР. Этот двойной стандарт проистекает из установки, что все действительное разумно, тогда как на деле многое из действительного - тяжкое извращение и позор. Ясно, что о Колыме и Шаламове речь в первую очередь должна идти в законодательном собрании той страны, которая Колыму создала и набила человеческими костями, и только потом в Сенате, Сейме, меджлисе и т.д. Сегодня эти извращенцы не стыдятся преподносить Шаламова как "честного советского писателя" из "Письма в ЛГ", протестовавшего против публикаций его прозы на Западе, хотя адресатом его протестов была только обманувшая его русская эмиграция.
Выступление напечатано в сборнике Отчетов Сената от 16 апреля 1980 года, стр. 46-47, электронная версия - на правительственном сайте.
Цитаты приводятся по русскому тексту рассказа "По лендлизу".
То же выступление было повторено в Сенате 20 апреля 1982 года.
<...> Это означает, что мы не можем быть безразличы к судьбе любого человека.
И, самое главное, это означает, что мы не можем игнорировать судьбы тех, кто, рискуя жизнью, выступает против тирании.
Нельзя игнорировать судьбу Андрея Сахарова, Елены Боннэр, Анатолия Щаранского, Владимира Слепака, Игоря Губермана, Дмитрия Дудко* и сотен других, защищающих права человека в Советском Союзе.
Сегодня, когда мы вспоминаем жертв Холокоста, давайте вспомним и миллионы жертв Архипелага ГУЛАГ, которым не воздвигнуто никаких памятников.
Шаламов, который провел 17 лет в советском исправительно-трудовом лагере на арктической Колыме, пишет, как внезапно наткнулся на братскую могилу: "Уставшим, измученным своим мозгом, - говорит он, - я пытался понять - откуда в этих краях такая огромная могила..."
"А потом я вспомнил жадный огонь кипрея, яростное цветение летней тайги, пытающейся скрыть в траве, в листве любое человеческое дело - хорошее и дурное".
Шаламов, наткнувшийся на эту полузаросшую травой братскую могилу, инстинктивно понимает великую истину, которой мы объединены сегодня.
Я хотел бы завершить свое выступление его словами - словами, которые до сих пор не могут быть опубликованы в Советском Союзе:
"И если забуду я - трава забудет".
* Елена Боннэр, Анатолий Щаранский, Владимир Слепак, Игорь Губерман, Дмитрий Дудко - диссиденты и правозащитники, подвергавшиеся в то время разного рода репрессиям.
По теме см.
О Колыме и Шаламове в американском Сенате, апрель 1972
О Шаламове и "Колымских рассказах" в американском Сенате, декабрь 1981