Шаламов и НТС, еще одно непроясненное обстоятельство
Советское шаламоведение с порога отметает всякую возможность связи Шаламова с "белогвардейской" (впрочем, можно и без кавычек) или, как они сами себя называли и продолжают называть, "солидаристской" право-националистической организацией Народно-Трудовой Союз, базировавшейся во Франкфурте-на-Майне и владевшей издательством, которое наряду с антисоветской литературой выпускало журнал "Посев" и альманах "Грани" (рассказы Шаламова появлялись и там, и там). В "Письме в ЛГ" Шаламов яростно отвергает такую связь, но мы знаем, что злосчастное "Письмо" не отражает действительности, например, вопреки фактам отрицает передачу автором "Колымских рассказов" в Америку и вообще любые инициативы такого рода.
Поэтому стоит обратить внимание на некоторые ускользающие от глаза исследователей моменты.
По словам шаламоведа С. Соловьева, ссылающегося на до сих пор не опубликованные записи из архива Шаламова, там есть намек, что в передаче последним рукописей КР за границу принимал участие Александр Храбровицкий (не будем также забывать о сугубо подпольном характере этой деятельности, которая меньше всего располагала оставлять письменные свидетельства, то есть улики). Литературовед и архивист Храбровицкий поддерживал, в свою очередь, живые эпистолярные отношения с парижанином Александром Алексеевичем Сионским, литератором и бывшим белым офицером, активным членом Русского общевойскового союза и Центрального объединения политэмигрантов. Основным печатным изданием РОВСа был журнал "Часовой", курировавшийся самыми воинственными кругами правой антисоветской эмиграции. Сергей Григорьянц, долгое время занимавшийся эмигрантской периодикой, прямо характеризует Сионского как человека "из НТС и "Русской мысли". Известно, что Храбовицкий знакомил Шаламова с письмами Сионского, и к одному из ответных писем Шаламов своей рукой сделал весьма дружескую приписку. Сионский с большой охотой содействовал переправке на Запад русской неподцензурной литературы, считая это, можно сказать, своей культурной и общественной миссией.
Человек, связанный с НТС, логично предположить, будет и передавать полученные рукописи в близкую ему по духу организацию, вернее, ее издательство. Таким образом, выстраивается хрупкая, но не лишенная логики цепочка: Шаламов - Александр Храбровицкий - Александр Сионский - НТС и его издательство. В двух номерах альманаха "Грани", 1970 год, были опубликованы полтора десятка рассказов "колымского" и "вишерского" циклов. Как и когда они туда попали, до сих пор неизвестно. В семидесятых Шаламов уже не передавал рукописей за рубеж, но попасть туда они могли на полтора-два года раньше, и не в само издание, а в круги, близкие к НТС, к тому же Сионскому, и до альманаха добрались только к семидесятому.
Лично я не склонен думать, что Шаламов передавал "Колымские рассказы" в издательство "Посев", однако я могу заблуждаться. Во всяком случае, первое, что требуется сделать - это обнародовать записи Шаламова, в которых дается тот самый намек на роль Храбровицкого как связного: то, как это сформулировано, время записи и контекст могут прояснить обстоятельства и направить мысль по пути, который до сих пор представлялся бесперспективным.
Словом, нельзя отвергать возможность, что в какой-то момент автор "Колымских рассказов" был готов на издание своего труда и в издательстве НТС, слишком много общих мест о Шаламове уже оказались пыльным декорациями, за которыми скрывается противоположная, но неоспоримая - такое уж у нее свойство - реальность. "Живая жизнь", как несколько неуклюже именует это Шаламов.
Поэтому стоит обратить внимание на некоторые ускользающие от глаза исследователей моменты.
По словам шаламоведа С. Соловьева, ссылающегося на до сих пор не опубликованные записи из архива Шаламова, там есть намек, что в передаче последним рукописей КР за границу принимал участие Александр Храбровицкий (не будем также забывать о сугубо подпольном характере этой деятельности, которая меньше всего располагала оставлять письменные свидетельства, то есть улики). Литературовед и архивист Храбровицкий поддерживал, в свою очередь, живые эпистолярные отношения с парижанином Александром Алексеевичем Сионским, литератором и бывшим белым офицером, активным членом Русского общевойскового союза и Центрального объединения политэмигрантов. Основным печатным изданием РОВСа был журнал "Часовой", курировавшийся самыми воинственными кругами правой антисоветской эмиграции. Сергей Григорьянц, долгое время занимавшийся эмигрантской периодикой, прямо характеризует Сионского как человека "из НТС и "Русской мысли". Известно, что Храбовицкий знакомил Шаламова с письмами Сионского, и к одному из ответных писем Шаламов своей рукой сделал весьма дружескую приписку. Сионский с большой охотой содействовал переправке на Запад русской неподцензурной литературы, считая это, можно сказать, своей культурной и общественной миссией.
Человек, связанный с НТС, логично предположить, будет и передавать полученные рукописи в близкую ему по духу организацию, вернее, ее издательство. Таким образом, выстраивается хрупкая, но не лишенная логики цепочка: Шаламов - Александр Храбровицкий - Александр Сионский - НТС и его издательство. В двух номерах альманаха "Грани", 1970 год, были опубликованы полтора десятка рассказов "колымского" и "вишерского" циклов. Как и когда они туда попали, до сих пор неизвестно. В семидесятых Шаламов уже не передавал рукописей за рубеж, но попасть туда они могли на полтора-два года раньше, и не в само издание, а в круги, близкие к НТС, к тому же Сионскому, и до альманаха добрались только к семидесятому.
Лично я не склонен думать, что Шаламов передавал "Колымские рассказы" в издательство "Посев", однако я могу заблуждаться. Во всяком случае, первое, что требуется сделать - это обнародовать записи Шаламова, в которых дается тот самый намек на роль Храбровицкого как связного: то, как это сформулировано, время записи и контекст могут прояснить обстоятельства и направить мысль по пути, который до сих пор представлялся бесперспективным.
Словом, нельзя отвергать возможность, что в какой-то момент автор "Колымских рассказов" был готов на издание своего труда и в издательстве НТС, слишком много общих мест о Шаламове уже оказались пыльным декорациями, за которыми скрывается противоположная, но неоспоримая - такое уж у нее свойство - реальность. "Живая жизнь", как несколько неуклюже именует это Шаламов.