Александр Храбровицкий. Воспоминания о Шаламове
Варлам Шаламов
"16.6.1983 г. В 1966 году математик Юлиус Телесин дал мне прочесть машинопись нескольких рассказов Варлама Шаламова о лагерях на Колыме, сказав при этом: «Человек, который посвятит себя распространению этих рассказов, проживет жизнь не напрасно».
«Колымские рассказы» Шаламова потрясают. Я прочел их все, пять томов машинописи. Когда пятнадцать лет спустя один из томов снова попал ко мне, я не стал перечитывать. Я их помнил, и помнил то состояние нервного шока, которое они у меня вызвали; переживать это снова было тяжело. Такой рассказ, как «Одиночный замер» - три странички о юноше, расстрелянном в лагере за то, что он не выполнил дневную норму выработки, пронзает и запоминается навсегда. Отсутствие риторики, простота художественных приемов подчеркивает ужас бесчеловечности.
Я познакомился с Шаламовым и бывал в его крошечной комнате коммунальной квартиры на Хорошевском шоссе, 10; он бывал у меня. Он был образованным человеком, читал книги по истории и философии, но я не мог уловить его взглядов. Однажды я прямо сказал ему, что не понимаю, какое у него мировоззрение. «Да никакого нет», - ответил он со смехом.
Человек он был недобрый. Одна моя знакомая, тоже бывшая лагерница, с которой я познакомил его, просила сообщить, где заказать слуховой прибор, такой, как у него; он не выполнил элементарной просьбы. Затем его мучила зависть, особенно к Солженицыну, которого он порочил («живет на подачки»); однажды обругал меня матерно за то, что я хвалил Солженицына. Но Солженицын тепло вспоминает Шаламова в «Архипелаге ГУЛАГ», говоря, что предлагал Шаламову совместно писать эту книгу, но Шаламов отказался. В одном из немногих устных выступлений в Москве Солженицын сказал о Шаламове: «Колыму он исчерпал». Ни один из «Колымских рассказов» не был напечатан в СССР, но все они в течение ряда лет печатались на Западе на русском языке и в переводах. Мне доводилось извещать Шаламова об этих публикациях и откликах на них, о которых сообщал мне мой парижский корреспондент А. А. Сионский (за переписку с которым меня критиковали в «Известиях» в 1969 году). 25 сентября 1967 года, будучи у меня, Шаламов сделал следующую приписку к моему письму Сионскому: «Дорогой Александр Алексеевич. Сердечно вас приветствую и благодарю. Поблагодарите Г. Адамовича, чью рецензию я прочел. Но ведь рассказов не шесть, а сто шестьдесят шесть. Стихи же - двадцатилетней давности, осколки колымских тетрадей. В. Шаламов».
После того как Шаламов обругал меня за Солженицына (это было в 1969 году), я перестал встречаться с ним, но окончательный разрыв, когда я не ответил на его приветствие при встрече в ЦДЛ, произошел после появления 23 февраля 1972 года письма Шаламова в редакцию «Литературной газеты». В этом письме Шаламов называл «клеветническими» и «зловонными» русские издания за рубежом, публикующие его «Колымские рассказы», проблематика которых «давно снята жизнью», и заявлял, что «омерзительная змеиная практика господ из "Посева" и "Нового журнала" требует бича, клейма». И.С. Исаев, товарищ Шаламова по Колыме, говорил мне, что письмо Шаламова в «Литературной газете» было напечатано с изменениями и добавлениями, сделанными без его ведома. Надо еще иметь в виду, что в это время Шаламов был крайне травмирован и напуган. Когда я был у него летом 1969 года, после статьи обо мне в «Известиях», он боялся говорить со мной в своей комнате и задавал вопросы письменно.
Появлению письма предшествовали, как я слышал, отказ редактора журнала «Юность» Бориса Полевого печатать очередную подборку стихов Шаламова (на мой взгляд, малоинтересных) и задержка выхода книжки стихов Шаламова «Московские облака». Последнее можно подтвердить документально: книжка стояла в плане 1971 года, но не вышла; она была сдана в набор 17 апреля 1972 года, спустя два месяца после публикации письма, и уже через месяц - 29 мая 1972 года - была подписана к печати. Одновременно Шаламов был принят в Союз писателей, затем о нем появилась статья в «Краткой литературной энциклопедии», что также было платой за покаяние.
Шаламов сообщал в своем письме о зарубежных изданиях: «Никаких рукописей я им не предоставлял, ни в какие контакты не вступал и, разумеется, вступать не собираюсь».
После смерти Шаламова (он умер в Москве 17 января 1982 года, на 75-м году жизни) выяснилось, что это была неправда. 18 декабря 1982 года слушал по «Голосу Америки» в передаче «Из мира книг» выступление редактора нью-йоркского «Нового журнала» Романа Гуля. Вот моя запись этого выступления: «Роман Гуль сказал, что он получил рукопись "Колымских рассказов" Шаламова объемом в 600 страниц от американского профессора-слависта149, которому вручил ее в Москве для публикации в "Новом журнале" сам Шаламов. На вопрос профессора: "Вы не боитесь?" - Шаламов ответил: "Мы устали бояться"».
Гуль сообщил, что он печатал рассказы Шаламова 10 лет, а затем передал право публикации лондонскому издателю, выпустившему их в одном томе в 1978 году.
Шаламов давал мне читать «Новый журнал» со своими рассказами. Оберегая автора, редакция «Нового журнала» сопровождала каждую публикацию следующей сноской: «Рукопись этого рассказа В.Т. Шаламова мы получили с оказией из Советского Союза и печатаем его без ведома и согласия автора, в чем приносим ему извинения. Ред.» (см.: Новый журнал. Нью-Йорк, 1970. Кн. 100, сентябрь. С. 62).
Последний раз я встретился с Шаламовым случайно 21 июня 1979 года в интернате для престарелых в Тушине. Я приехал с А.В. Ратнером навестить своего знакомого B.C. Оголевца; оказалось, что в одной комнате с ним живет Шаламов. На мой вопрос, помнит ли он меня, он ответил, что я в его жизни плюс. Так как я не сразу понял его неразборчивую речь, он взял у меня ручку и бумагу и нарисовал «+».
Когда мы вошли, Шаламов, лежа лицом к стене, все время дергался, размахивал руками, выкрикивал неразборчивые слова. Дежурная сестра сказала нам, что у него неизлечимое поражение центральной нервной системы. Спустя год - 29 августа 1980 года - узнал от Г.А. Воронской, также бывшей с Шаламовым на Колыме, что Шаламов ничего не видит, не слышит, ничем не интересуется.
На смерть Шаламова широко откликнулось зарубежное радио. В некрологе парижской газеты «Русская мысль» Шаламов был назван «известным русским писателем, автором одной из самых правдивых и самых страшных книг о сталинских лагерях: "Колымские рассказы". <...> В 1980 году Шаламов был удостоен за нее "Премии Свободы"» (перепечатано в журнале «Континент» - 1982. № 31. С. 176).
«Литературная газета» 27 января поместила извещение о смерти «известного советского поэта». На отпевание в церкви собралось около 150 человек; похоронили Шаламова на Кунцевском кладбище".
Главка из книги А. В. Храбовицкого "Очерк моей жизни. Дневник. Встречи" - М.: Новое литературное обозрение, 2012, серия "Россия в мемуарах"
Сканы страниц с воспоминаниями Храбровицкого, архив с файлами, 6 МБ
___________
Об Александре Храбровицком (1912-1989), включая написанную им автобиографию, подробно в книге П. И. Негретова "Все дороги ведут на Воркуту", изданной за границей: Benson : Chalidze Publication, 1985, в главе "Москва" со стр. 220 и дальше. На сайте Сахаровского центра.
О Храбровицком в связи с Шаламовым см. также в воспоминаниях французского слависта Рене Герра в сборнике "Варлам Шаламов в свидетельствах современников"
"16.6.1983 г. В 1966 году математик Юлиус Телесин дал мне прочесть машинопись нескольких рассказов Варлама Шаламова о лагерях на Колыме, сказав при этом: «Человек, который посвятит себя распространению этих рассказов, проживет жизнь не напрасно».
«Колымские рассказы» Шаламова потрясают. Я прочел их все, пять томов машинописи. Когда пятнадцать лет спустя один из томов снова попал ко мне, я не стал перечитывать. Я их помнил, и помнил то состояние нервного шока, которое они у меня вызвали; переживать это снова было тяжело. Такой рассказ, как «Одиночный замер» - три странички о юноше, расстрелянном в лагере за то, что он не выполнил дневную норму выработки, пронзает и запоминается навсегда. Отсутствие риторики, простота художественных приемов подчеркивает ужас бесчеловечности.
Я познакомился с Шаламовым и бывал в его крошечной комнате коммунальной квартиры на Хорошевском шоссе, 10; он бывал у меня. Он был образованным человеком, читал книги по истории и философии, но я не мог уловить его взглядов. Однажды я прямо сказал ему, что не понимаю, какое у него мировоззрение. «Да никакого нет», - ответил он со смехом.
Человек он был недобрый. Одна моя знакомая, тоже бывшая лагерница, с которой я познакомил его, просила сообщить, где заказать слуховой прибор, такой, как у него; он не выполнил элементарной просьбы. Затем его мучила зависть, особенно к Солженицыну, которого он порочил («живет на подачки»); однажды обругал меня матерно за то, что я хвалил Солженицына. Но Солженицын тепло вспоминает Шаламова в «Архипелаге ГУЛАГ», говоря, что предлагал Шаламову совместно писать эту книгу, но Шаламов отказался. В одном из немногих устных выступлений в Москве Солженицын сказал о Шаламове: «Колыму он исчерпал». Ни один из «Колымских рассказов» не был напечатан в СССР, но все они в течение ряда лет печатались на Западе на русском языке и в переводах. Мне доводилось извещать Шаламова об этих публикациях и откликах на них, о которых сообщал мне мой парижский корреспондент А. А. Сионский (за переписку с которым меня критиковали в «Известиях» в 1969 году). 25 сентября 1967 года, будучи у меня, Шаламов сделал следующую приписку к моему письму Сионскому: «Дорогой Александр Алексеевич. Сердечно вас приветствую и благодарю. Поблагодарите Г. Адамовича, чью рецензию я прочел. Но ведь рассказов не шесть, а сто шестьдесят шесть. Стихи же - двадцатилетней давности, осколки колымских тетрадей. В. Шаламов».
После того как Шаламов обругал меня за Солженицына (это было в 1969 году), я перестал встречаться с ним, но окончательный разрыв, когда я не ответил на его приветствие при встрече в ЦДЛ, произошел после появления 23 февраля 1972 года письма Шаламова в редакцию «Литературной газеты». В этом письме Шаламов называл «клеветническими» и «зловонными» русские издания за рубежом, публикующие его «Колымские рассказы», проблематика которых «давно снята жизнью», и заявлял, что «омерзительная змеиная практика господ из "Посева" и "Нового журнала" требует бича, клейма». И.С. Исаев, товарищ Шаламова по Колыме, говорил мне, что письмо Шаламова в «Литературной газете» было напечатано с изменениями и добавлениями, сделанными без его ведома. Надо еще иметь в виду, что в это время Шаламов был крайне травмирован и напуган. Когда я был у него летом 1969 года, после статьи обо мне в «Известиях», он боялся говорить со мной в своей комнате и задавал вопросы письменно.
Появлению письма предшествовали, как я слышал, отказ редактора журнала «Юность» Бориса Полевого печатать очередную подборку стихов Шаламова (на мой взгляд, малоинтересных) и задержка выхода книжки стихов Шаламова «Московские облака». Последнее можно подтвердить документально: книжка стояла в плане 1971 года, но не вышла; она была сдана в набор 17 апреля 1972 года, спустя два месяца после публикации письма, и уже через месяц - 29 мая 1972 года - была подписана к печати. Одновременно Шаламов был принят в Союз писателей, затем о нем появилась статья в «Краткой литературной энциклопедии», что также было платой за покаяние.
Шаламов сообщал в своем письме о зарубежных изданиях: «Никаких рукописей я им не предоставлял, ни в какие контакты не вступал и, разумеется, вступать не собираюсь».
После смерти Шаламова (он умер в Москве 17 января 1982 года, на 75-м году жизни) выяснилось, что это была неправда. 18 декабря 1982 года слушал по «Голосу Америки» в передаче «Из мира книг» выступление редактора нью-йоркского «Нового журнала» Романа Гуля. Вот моя запись этого выступления: «Роман Гуль сказал, что он получил рукопись "Колымских рассказов" Шаламова объемом в 600 страниц от американского профессора-слависта149, которому вручил ее в Москве для публикации в "Новом журнале" сам Шаламов. На вопрос профессора: "Вы не боитесь?" - Шаламов ответил: "Мы устали бояться"».
Гуль сообщил, что он печатал рассказы Шаламова 10 лет, а затем передал право публикации лондонскому издателю, выпустившему их в одном томе в 1978 году.
Шаламов давал мне читать «Новый журнал» со своими рассказами. Оберегая автора, редакция «Нового журнала» сопровождала каждую публикацию следующей сноской: «Рукопись этого рассказа В.Т. Шаламова мы получили с оказией из Советского Союза и печатаем его без ведома и согласия автора, в чем приносим ему извинения. Ред.» (см.: Новый журнал. Нью-Йорк, 1970. Кн. 100, сентябрь. С. 62).
Последний раз я встретился с Шаламовым случайно 21 июня 1979 года в интернате для престарелых в Тушине. Я приехал с А.В. Ратнером навестить своего знакомого B.C. Оголевца; оказалось, что в одной комнате с ним живет Шаламов. На мой вопрос, помнит ли он меня, он ответил, что я в его жизни плюс. Так как я не сразу понял его неразборчивую речь, он взял у меня ручку и бумагу и нарисовал «+».
Когда мы вошли, Шаламов, лежа лицом к стене, все время дергался, размахивал руками, выкрикивал неразборчивые слова. Дежурная сестра сказала нам, что у него неизлечимое поражение центральной нервной системы. Спустя год - 29 августа 1980 года - узнал от Г.А. Воронской, также бывшей с Шаламовым на Колыме, что Шаламов ничего не видит, не слышит, ничем не интересуется.
На смерть Шаламова широко откликнулось зарубежное радио. В некрологе парижской газеты «Русская мысль» Шаламов был назван «известным русским писателем, автором одной из самых правдивых и самых страшных книг о сталинских лагерях: "Колымские рассказы". <...> В 1980 году Шаламов был удостоен за нее "Премии Свободы"» (перепечатано в журнале «Континент» - 1982. № 31. С. 176).
«Литературная газета» 27 января поместила извещение о смерти «известного советского поэта». На отпевание в церкви собралось около 150 человек; похоронили Шаламова на Кунцевском кладбище".
Главка из книги А. В. Храбовицкого "Очерк моей жизни. Дневник. Встречи" - М.: Новое литературное обозрение, 2012, серия "Россия в мемуарах"
Сканы страниц с воспоминаниями Храбровицкого, архив с файлами, 6 МБ
___________
Об Александре Храбровицком (1912-1989), включая написанную им автобиографию, подробно в книге П. И. Негретова "Все дороги ведут на Воркуту", изданной за границей: Benson : Chalidze Publication, 1985, в главе "Москва" со стр. 220 и дальше. На сайте Сахаровского центра.
О Храбровицком в связи с Шаламовым см. также в воспоминаниях французского слависта Рене Герра в сборнике "Варлам Шаламов в свидетельствах современников"