Про то, как А. Чадаев открыл революционного потребителя
Заметил вот здесь цитату, взятую отсюда:
«Любят говорить об обилии и всесилии государственной пропаганды; но ее доля в эфире - один час эфира в сутки, приходящийся на новости; остальные 23 безраздельно принадлежат совсем другой пропагандистской машине - машине глобального рынка и навязываемых им потребительских мотиваций. То, что в арабском мире первыми грохнулись именно Тунис и Египет, предельно закономерно: самый большой туристический поток; не просто деньги, но и привязанное к ним «хочу» потребительского гедонизма белого мира. Эта штука ломает, как спички, любые «охранные» системы традиционного общества - религию, полицию, госпропаганду и пр. Людям начинает казаться, что стоит сломать заборы с колючкой и автоматчиками, отделяющие курортные зоны от их грязных и вонючих спальных районов - и наступит жизнь как там. Их элита, которая и сама уже давно живет по другую сторону забора, бессильна перед этим вызовом. Ливия, где нет турья, но есть нефть - более сложный случай, но механизм тот же: хочу как там. У нас точно так же ломался когда-то «железный занавес»: демократия рассматривалась не как ценность сама по себе, а как пароль на доступ к тому миру, где в магазинах свободно лежит по 50 сортов колбасы»
Но есть и другая точка зрения на «революционного потребителя» и его родословную:
«В отличие от 90-х в путинские годы у народа образовалось слишком много свободного времени при завышенных зарплатах, заниженной требовательности сверху и заметной экономии сил по месту основной работы. Россияне ощутили революционный вкус халявы, располагающий к неограниченному росту аппетитов, и к мечтаниям, абстрактным, как незаработанная ими плата. Полет потребительской фантазии устремился к поиску не сходя с места «земли обетованной», где в пятизвездочном перечне «удобств» наличествует метод контролировать власть, не будучи ею. Поскольку «контролировать» и значит не что иное, как «быть властью», мечта революционного потребителя именно так и изрекается: хочу, говорит он, быть властью, не будучи ею. Как это возможно, непонятно, но задумываться об этом он не собирается. Хочу, настаивает наш героический революционно-потребительский персонаж, чтобы власть сама придумала, как такое возможно. Хочу, потому что она обязана».
Или, например:
«…путинское общество надлежит рассматривать как «революционное», нацеленное на «справедливое» перераспределение активов вместо производства, но неудовлетворенное в своих аппетитах, а всё происходившее в двухтысячных - как перманентную революцию, начатую ещё в 90-х, растянутую до безобразия и не завершенную контрреволюцией (в каковой, собственно, и заключалось нереализованное путинское предназначение), а потому всем уже мучительно надоевшую. Несмотря на то, что с конца 90-х работодатели испытывали всё более острый дефицит в кадрах, «большинство имени Глеба Павловского», как я назвал его вот здесь, отклонило перспективу интегрироваться в экономику и, делая над собой усилие, учиться работать при капитализме. Вместо того, оно начало метаться в поисках «своей доли», гарантом получения которой (т. е. «справедливости», а не конституции) с подачи своих имиджмейкеров незаметно для себя подрядился выступать Владимир Владимирович.
Эту народную долю надлежало урвать всеми революционными правдами и неправдами. Но прежде следовало разобраться с теми, кто назойливо предлагал другой путь к успеху. Бизнес, дерзавший указывать гражданам на место, конкретно, рабочее, в свою очередь, поставили на место, а точнее, посадили на него, и оно оказалось недалеко от скамьи подсудимых. Замочи Ходора, нагни работодателя: вот так, примерно, зазвучал на родных просторах боевой клич «восставшего» большинства.
Между прочим, наиболее радикальными инструментами в руках недовольных, носителями продолжающейся, и несть ей конца, революционной стихии, настоящими карьерными лифтами из ничего ко всему, стали органы внутренних дел, хорошо нам знакомые в этом же качестве по революционному обществу 20-х - 30-х годов.»
Ответственность, которая здесь (и в цитируемых ниже текстах) возлагается на тех, кто допустил идеологические и политические ошибки при построении государства в 2000-2008 гг., отсылается Чадаевым в туманную даль «глобального рынка». Это он, глобально-коварный - мог бы сказать Чадаев - «разжигает аппетиты», мешая нам с коллегами из ЦИК учить народ трудолюбию, бережливости, инициативности, хорошему карьеризму и иным протестантско-капиталистическим добродетелям... чем мы, кстати, и занимаемся в тот единственный час из 24 часов ТВ-вещания, который передан в наше распоряжение начальниками телеканалов (кстати, никто не знает, кому они, бесконтрольные, подчиняются?) Но где же нам устоять против тяжелой артиллерии глобальной потребительской пропаганды, бьющей 23 часа в сутки?
Славно. Вот только вопрос, кому нужен и кому полезен этот перевод стрелок?
Во-первых, если час эфира и уходит на пропаганду, то уж никак не на борьбу с «потребительством». Вместо того он убивается большей частью на летопись того, где намедни побывали и что изрекли Дмитрий Анатольевич с Владимиром Владимировичем, говорят же они неустанно практически всегда одно и то же. Что? Что «всё для блага человека», причём, желательно, чтобы человек был попроще. Такова официальная - по сути, революционная - доктрина самообоснования российской власти на фундаменте из песка. Это к теме подогревания социальной потребительской установки. Мы ни разу не слышали из уст «первых лиц» ничего, что они рискнули бы потребовать от «простых людей» или хотя бы «рекомендовать» им. Не высказывалось ни одной моральной оценки, относящейся к жизни и деятельности этого слоя общества. Зачем, ведь простые люди сами по себе - источник и мерило нравственности, это «элита» погрязла во зле. И - резюме всего и вся - потребитель всегда прав. А. Чадаев выражает уверенность, что только государство способно сломать «потребительскую иерархию», как она сложилась в России. Но давайте увидим, что потребительская установка порождается изнутри самих первоначал этого государства, а оно пока совсем не собирается их менять.
Во-вторых, «разжигание аппетитов» на подчиненных Суркову телеканалах осуществляется главным образом не по заказу игроков глобального рынка, но по заказу самих же телеканалов. В самом диком, разнузданном виде, с интерпретацией «аппетита» в наихудшем, наиболее агрессивном бандитско-потребительском значении это «разжигание» происходит в сериалах российского изготовления. Не измеряли ли случайно как-нибудь в ЦИКе эфирное время, выделенное ежедневно под эти шедевры родного кинопроизводства? Не анализировали контент?
Бизнес как площадка, где люди не работают, а «хапают»: хапают вообще, хапают друг у друга или у «третьей стороны», то есть «потребляют» всё, что движется и не движется. Тотально продажная власть, которая бандитствует вместе с бизнесом. Силовые структуры, где коррупция есть правило. Дебильная до мозга костей армия. Эти сочные образы накрепко западают в сознание населения, а потом не выковыриваются оттуда никакими средствами, с периодом полураспада десятки лет. Вопрос на засыпку: если народ весь как один уверен, что менты воруют и беззаконничают, могут менты вопреки этой всеобщей убежденности не воровать и не беззаконничать? Между прочим, вся эта фильмотека - продукт десятилетия мудрого кураторства над телеэкраном старших товарищей Чадаева, тонких политтехнологов, глубоких интеллектуалов-государственников. Культ агрессивного безбрежного потребления по-русски, «насаждаемый» родным Чадаеву ведомством, легко заткнет за голенище сапога пресловутое глобальное потребление, застегнутое на все пуговицы правилами и условностями, и изредка прорывающееся в отечественное сознание сквозь небольшие бреши рекламных пауз нашего госТВ.
Страшную историю про козни глобального рынка, видимо, следует считать интеллектуализированной версией того общего посыла про «заготовленные для нас сценарии», который для иных, совсем несгибаемых умов принимает форму «заговора иностранных спецслужб». Обе формы вредны, потому что являются самообманом и переключают внимание лиц, принимающих решения, с их же собственных недоработок, катастрофически ослабляющих власть, на внешние фоновые факторы. Эфемерно глобализируя созданные своими руками проблемы и отвлекаясь от главного, мы приближаем развитие событий по египетско-ливийскому типу. А мне, например, это совсем не нравится.
Напоследок ещё несколько цитат «про революцию», которая «внутри» нас, а не снаружи (как, закрывая глаза на угрозу, уверяют неизвестно кого люди из ЦИКа).
http://rightview.livejournal.com/17432.html:
«Введённую при Путине моду на антиэлитарный популизм население усвоило с энтузиазмом, который некуда было девать… Простимулированная сверху неприязнь к олигархам вышла из-под контроля, превратившись в патологическую ненависть к элите - богатым, влиятельным и успешным - вообще. И с этим надо что-то делать. Заражённое такими настроениями общество не годится ни на что. Оно нереформируемо и неулучшаемо в принципе»
http://rightview.livejournal.com/2210.html:
«Левый антимиф захватил воображение масс. В 90-е годы больше читали, в 2000-е смотрят. Сидят, прильнув к экрану, миллионы, с жадным любопытством, затаив дыхание, познают жизнь из бесконечных сериалов про бандитов, чиновников и бизнесменов, которые по сути те же бандиты. Вот на чем держится бизнес, вот чем занимаются на работе и в жизни «они» - начальники, которых зрители видят в офисе и на производстве лишь издалека. Такова она, правда и школа жизни. И, в итоге, что мы получаем на выходе? Эти миллионы, удалившиеся во внутреннюю оппозицию. Это люди, которые с 90-х годов уверовали во всеобщую коррупцию как норму жизни и передали ее своим детям. Это люди, которых невозможно вовлечь ни в какой конструктивный созидательный процесс, ни политический, ни производственный, ни в одно сознательное коллективное действие. Они отвергают любую положительную объединяющую идею, потому как убеждены, что знают «правду», которая за ней кроется. Они левые всегда и во всем. Они усвоили, что собственность - это кража, они уверены, что всеми правдами и неправдами урвать свой кусок - единственный мыслимый способ существования. И даже чуть ли не свидетельство активной жизненной позиции в противостоянии «здоровых сил страны» ненавистной олигархии. Они настроены не работать, а ныть, жаловаться, воровать, самоустраняться, перекладывать ответственность. В остальном они милейшие современные российские люди. Краса и гордость левых идеологов режима. «Путинское большинство».»
http://rightview.livejournal.com/5118.html:
«Профессиональные любители «простого народа», загримировавшиеся под «тургеневских барышень», немного переусердствовали, закатывая очи и хлопаясь в обморок во время драматических повествований про зло «олигархического капитализма», поверженное Путиным (поверженное, но не до конца, чтобы граждане не теряли бдительность; эта «недоповерженность» у всех перманентных революционных теоретиков имеет принципиальное значение). Народ возбудился. А тут еще нефтедоллары попадали. Если раньше надо было на двух работах пахать без роздыху, то, когда зарплаты выросли, появилось много свободного времени и интернета. Как обычно бывает перед революциями и в их процессе, глаза на окружающий ужас раскрылись после того, как жить стало лучше, жить стало веселей. Недоповерженные враги, оставленные на десерт олигархи и гнусные бюрократы начали обнаруживаться кругом пачками - те самые, отметим, которых общество с должной неприязнью, но без психоза наблюдало в 90-х. Выстроились виртуальные очереди желающих поучаствовать в свержениях-разоблачениях-экспроприациях. Но очереди не движутся! Обстановка стала накаляться и становиться хуже с каждым годом»
Так оно далее и идёт. А мы говорим: Навальный… Лучше подумаем, кто сберег для него эстафетную палочку.
«Любят говорить об обилии и всесилии государственной пропаганды; но ее доля в эфире - один час эфира в сутки, приходящийся на новости; остальные 23 безраздельно принадлежат совсем другой пропагандистской машине - машине глобального рынка и навязываемых им потребительских мотиваций. То, что в арабском мире первыми грохнулись именно Тунис и Египет, предельно закономерно: самый большой туристический поток; не просто деньги, но и привязанное к ним «хочу» потребительского гедонизма белого мира. Эта штука ломает, как спички, любые «охранные» системы традиционного общества - религию, полицию, госпропаганду и пр. Людям начинает казаться, что стоит сломать заборы с колючкой и автоматчиками, отделяющие курортные зоны от их грязных и вонючих спальных районов - и наступит жизнь как там. Их элита, которая и сама уже давно живет по другую сторону забора, бессильна перед этим вызовом. Ливия, где нет турья, но есть нефть - более сложный случай, но механизм тот же: хочу как там. У нас точно так же ломался когда-то «железный занавес»: демократия рассматривалась не как ценность сама по себе, а как пароль на доступ к тому миру, где в магазинах свободно лежит по 50 сортов колбасы»
Но есть и другая точка зрения на «революционного потребителя» и его родословную:
«В отличие от 90-х в путинские годы у народа образовалось слишком много свободного времени при завышенных зарплатах, заниженной требовательности сверху и заметной экономии сил по месту основной работы. Россияне ощутили революционный вкус халявы, располагающий к неограниченному росту аппетитов, и к мечтаниям, абстрактным, как незаработанная ими плата. Полет потребительской фантазии устремился к поиску не сходя с места «земли обетованной», где в пятизвездочном перечне «удобств» наличествует метод контролировать власть, не будучи ею. Поскольку «контролировать» и значит не что иное, как «быть властью», мечта революционного потребителя именно так и изрекается: хочу, говорит он, быть властью, не будучи ею. Как это возможно, непонятно, но задумываться об этом он не собирается. Хочу, настаивает наш героический революционно-потребительский персонаж, чтобы власть сама придумала, как такое возможно. Хочу, потому что она обязана».
Или, например:
«…путинское общество надлежит рассматривать как «революционное», нацеленное на «справедливое» перераспределение активов вместо производства, но неудовлетворенное в своих аппетитах, а всё происходившее в двухтысячных - как перманентную революцию, начатую ещё в 90-х, растянутую до безобразия и не завершенную контрреволюцией (в каковой, собственно, и заключалось нереализованное путинское предназначение), а потому всем уже мучительно надоевшую. Несмотря на то, что с конца 90-х работодатели испытывали всё более острый дефицит в кадрах, «большинство имени Глеба Павловского», как я назвал его вот здесь, отклонило перспективу интегрироваться в экономику и, делая над собой усилие, учиться работать при капитализме. Вместо того, оно начало метаться в поисках «своей доли», гарантом получения которой (т. е. «справедливости», а не конституции) с подачи своих имиджмейкеров незаметно для себя подрядился выступать Владимир Владимирович.
Эту народную долю надлежало урвать всеми революционными правдами и неправдами. Но прежде следовало разобраться с теми, кто назойливо предлагал другой путь к успеху. Бизнес, дерзавший указывать гражданам на место, конкретно, рабочее, в свою очередь, поставили на место, а точнее, посадили на него, и оно оказалось недалеко от скамьи подсудимых. Замочи Ходора, нагни работодателя: вот так, примерно, зазвучал на родных просторах боевой клич «восставшего» большинства.
Между прочим, наиболее радикальными инструментами в руках недовольных, носителями продолжающейся, и несть ей конца, революционной стихии, настоящими карьерными лифтами из ничего ко всему, стали органы внутренних дел, хорошо нам знакомые в этом же качестве по революционному обществу 20-х - 30-х годов.»
Ответственность, которая здесь (и в цитируемых ниже текстах) возлагается на тех, кто допустил идеологические и политические ошибки при построении государства в 2000-2008 гг., отсылается Чадаевым в туманную даль «глобального рынка». Это он, глобально-коварный - мог бы сказать Чадаев - «разжигает аппетиты», мешая нам с коллегами из ЦИК учить народ трудолюбию, бережливости, инициативности, хорошему карьеризму и иным протестантско-капиталистическим добродетелям... чем мы, кстати, и занимаемся в тот единственный час из 24 часов ТВ-вещания, который передан в наше распоряжение начальниками телеканалов (кстати, никто не знает, кому они, бесконтрольные, подчиняются?) Но где же нам устоять против тяжелой артиллерии глобальной потребительской пропаганды, бьющей 23 часа в сутки?
Славно. Вот только вопрос, кому нужен и кому полезен этот перевод стрелок?
Во-первых, если час эфира и уходит на пропаганду, то уж никак не на борьбу с «потребительством». Вместо того он убивается большей частью на летопись того, где намедни побывали и что изрекли Дмитрий Анатольевич с Владимиром Владимировичем, говорят же они неустанно практически всегда одно и то же. Что? Что «всё для блага человека», причём, желательно, чтобы человек был попроще. Такова официальная - по сути, революционная - доктрина самообоснования российской власти на фундаменте из песка. Это к теме подогревания социальной потребительской установки. Мы ни разу не слышали из уст «первых лиц» ничего, что они рискнули бы потребовать от «простых людей» или хотя бы «рекомендовать» им. Не высказывалось ни одной моральной оценки, относящейся к жизни и деятельности этого слоя общества. Зачем, ведь простые люди сами по себе - источник и мерило нравственности, это «элита» погрязла во зле. И - резюме всего и вся - потребитель всегда прав. А. Чадаев выражает уверенность, что только государство способно сломать «потребительскую иерархию», как она сложилась в России. Но давайте увидим, что потребительская установка порождается изнутри самих первоначал этого государства, а оно пока совсем не собирается их менять.
Во-вторых, «разжигание аппетитов» на подчиненных Суркову телеканалах осуществляется главным образом не по заказу игроков глобального рынка, но по заказу самих же телеканалов. В самом диком, разнузданном виде, с интерпретацией «аппетита» в наихудшем, наиболее агрессивном бандитско-потребительском значении это «разжигание» происходит в сериалах российского изготовления. Не измеряли ли случайно как-нибудь в ЦИКе эфирное время, выделенное ежедневно под эти шедевры родного кинопроизводства? Не анализировали контент?
Бизнес как площадка, где люди не работают, а «хапают»: хапают вообще, хапают друг у друга или у «третьей стороны», то есть «потребляют» всё, что движется и не движется. Тотально продажная власть, которая бандитствует вместе с бизнесом. Силовые структуры, где коррупция есть правило. Дебильная до мозга костей армия. Эти сочные образы накрепко западают в сознание населения, а потом не выковыриваются оттуда никакими средствами, с периодом полураспада десятки лет. Вопрос на засыпку: если народ весь как один уверен, что менты воруют и беззаконничают, могут менты вопреки этой всеобщей убежденности не воровать и не беззаконничать? Между прочим, вся эта фильмотека - продукт десятилетия мудрого кураторства над телеэкраном старших товарищей Чадаева, тонких политтехнологов, глубоких интеллектуалов-государственников. Культ агрессивного безбрежного потребления по-русски, «насаждаемый» родным Чадаеву ведомством, легко заткнет за голенище сапога пресловутое глобальное потребление, застегнутое на все пуговицы правилами и условностями, и изредка прорывающееся в отечественное сознание сквозь небольшие бреши рекламных пауз нашего госТВ.
Страшную историю про козни глобального рынка, видимо, следует считать интеллектуализированной версией того общего посыла про «заготовленные для нас сценарии», который для иных, совсем несгибаемых умов принимает форму «заговора иностранных спецслужб». Обе формы вредны, потому что являются самообманом и переключают внимание лиц, принимающих решения, с их же собственных недоработок, катастрофически ослабляющих власть, на внешние фоновые факторы. Эфемерно глобализируя созданные своими руками проблемы и отвлекаясь от главного, мы приближаем развитие событий по египетско-ливийскому типу. А мне, например, это совсем не нравится.
Напоследок ещё несколько цитат «про революцию», которая «внутри» нас, а не снаружи (как, закрывая глаза на угрозу, уверяют неизвестно кого люди из ЦИКа).
http://rightview.livejournal.com/17432.html:
«Введённую при Путине моду на антиэлитарный популизм население усвоило с энтузиазмом, который некуда было девать… Простимулированная сверху неприязнь к олигархам вышла из-под контроля, превратившись в патологическую ненависть к элите - богатым, влиятельным и успешным - вообще. И с этим надо что-то делать. Заражённое такими настроениями общество не годится ни на что. Оно нереформируемо и неулучшаемо в принципе»
http://rightview.livejournal.com/2210.html:
«Левый антимиф захватил воображение масс. В 90-е годы больше читали, в 2000-е смотрят. Сидят, прильнув к экрану, миллионы, с жадным любопытством, затаив дыхание, познают жизнь из бесконечных сериалов про бандитов, чиновников и бизнесменов, которые по сути те же бандиты. Вот на чем держится бизнес, вот чем занимаются на работе и в жизни «они» - начальники, которых зрители видят в офисе и на производстве лишь издалека. Такова она, правда и школа жизни. И, в итоге, что мы получаем на выходе? Эти миллионы, удалившиеся во внутреннюю оппозицию. Это люди, которые с 90-х годов уверовали во всеобщую коррупцию как норму жизни и передали ее своим детям. Это люди, которых невозможно вовлечь ни в какой конструктивный созидательный процесс, ни политический, ни производственный, ни в одно сознательное коллективное действие. Они отвергают любую положительную объединяющую идею, потому как убеждены, что знают «правду», которая за ней кроется. Они левые всегда и во всем. Они усвоили, что собственность - это кража, они уверены, что всеми правдами и неправдами урвать свой кусок - единственный мыслимый способ существования. И даже чуть ли не свидетельство активной жизненной позиции в противостоянии «здоровых сил страны» ненавистной олигархии. Они настроены не работать, а ныть, жаловаться, воровать, самоустраняться, перекладывать ответственность. В остальном они милейшие современные российские люди. Краса и гордость левых идеологов режима. «Путинское большинство».»
http://rightview.livejournal.com/5118.html:
«Профессиональные любители «простого народа», загримировавшиеся под «тургеневских барышень», немного переусердствовали, закатывая очи и хлопаясь в обморок во время драматических повествований про зло «олигархического капитализма», поверженное Путиным (поверженное, но не до конца, чтобы граждане не теряли бдительность; эта «недоповерженность» у всех перманентных революционных теоретиков имеет принципиальное значение). Народ возбудился. А тут еще нефтедоллары попадали. Если раньше надо было на двух работах пахать без роздыху, то, когда зарплаты выросли, появилось много свободного времени и интернета. Как обычно бывает перед революциями и в их процессе, глаза на окружающий ужас раскрылись после того, как жить стало лучше, жить стало веселей. Недоповерженные враги, оставленные на десерт олигархи и гнусные бюрократы начали обнаруживаться кругом пачками - те самые, отметим, которых общество с должной неприязнью, но без психоза наблюдало в 90-х. Выстроились виртуальные очереди желающих поучаствовать в свержениях-разоблачениях-экспроприациях. Но очереди не движутся! Обстановка стала накаляться и становиться хуже с каждым годом»
Так оно далее и идёт. А мы говорим: Навальный… Лучше подумаем, кто сберег для него эстафетную палочку.